***
Ван Ибо прибывал в отличном настроении. Сегодня он отправился в клинику за донорской кровью, чтобы вечером, когда придет время встречи с Сяо Чжанем, не испытывать жажды. Молодая медсестра с приятной улыбкой мило смущалась, когда Ибо с ней заговорил. Ибо прекрасно знал, как именно он влиял на людей. Ещё будучи человеком он уже обладал притягательной внешностью. А когда, ко всему прочему, прибавился вампирский шарм, ни у одного человека, будь то женщина или мужчина, не оставалось ни малейшего шанса пройти мимо мастерски расставленных сетей. И эта малышка в очаровательном белом халатике попалась ещё до того, как Ибо применил внушение. Он старался чаще пить кровь из пакетов, но от свежей, той, которая так соблазнительно текла по венам, отдавая приятным шелестом в ушах, отказаться было невозможно. А тем более, когда девушка буквально сама себя предлагала. Ее смена так удачно заканчивалась через полчаса, а затем она сама пригласила Ибо в свою квартиру, тому даже ничего внушать не пришлось. Кровь, выпитая из человека, сама по себе горячая, насыщенная, сводящая с ума. Но когда этот человек испытывал сексуальное возбуждение, его кровь приобретала совершенно иной вкус, и у каждого он был свой. И эта малышка так сладко пахла, когда стонала под ним, выкрикивая тонким голоском его имя. Позже, когда девушка кончала, Ибо впился ей в шею острыми клыками, делая несколько несдержанных глотков пряной, ароматной крови. Следом он толкнулся ещё глубже, а затем кончил, рыча в тонкую шею. Ибо провел у своей новой знакомой весь день. Заниматься сексом он любил так же, как и пить кровь прямо из горячей, человеческой шеи. Поэтому, когда появлялась возможность совмещать два любимых занятия, вампир ни в чем себе не отказывал. И его мало волновал пол тех, кого он выбирал. Главное - запах, природный аромат, дурманящий и возбуждающий нутро вампира. Поэтому в сексе Ибо получал одинаковое удовольствие, как с девушками, так и с парнями. К вечеру девушка выглядела ужасно измотанной, но безумно довольной. Ибо должен был признать, что эта малышка оказалась довольно выносливой. Мало кто мог выдержать больше одного раза с вампиром, учитывая их нечеловеческий напор и ненасытность. Но девушка держалась достойно, всегда чутко отзываясь и покорно подставляя тонкую шейку под очередной укус. Уже уходя Ибо внушил ей взять больничный и несколько дней отлежаться в постели, чтобы восстановить силы. К тому же, на работе ей лучше не появляться до тех пор, пока не заживут укусы. Поэтому сейчас, сидя в баре, и ожидая, пока Сяо Чжань закончит свое выступление, Ибо был удовлетворен во всех смыслах, чтобы этой ночью не поддаться соблазну и не сломать свое новое развлечение. За последнюю неделю Сяо Чжань и без того стал походить на зомби, и Ибо даже было немного совестно. Всё-таки людям нужен отдых, а Сяо Чжань каждую ночь практически до рассвета не прекращал петь. Поэтому сегодня вампир решил позволить ему немного отдохнуть. Сегодняшняя встреча будет отличаться от предыдущих. Сяо Чжань затянул очередную балладу, сопровождаемую залпом восхищённых вздохов. Ибо ужасно не нравилось, что все эти никчёмные людишки пялились на его человека, слушали его волшебный голос, восхищались, получали наслаждение. Этот парень был только для него. Он стал только его в тот самый момент, когда Ибо увидел его и тут уже никто ничего не сможет сделать. Но просто забрать Сяо Чжаня и больше никуда его не выпускать тоже не вариант. Его обязательно кто-то хватится. И даже если внушить всем присутствующим в баре забыть виртуозного певца, обязательно найдется тот, кто приходил ранее, а сегодня по какой-то причине не смог посетить любимое заведение. Да и свернуть шею каждому присутствующему тоже так себе идея. В последний раз массовую резню Ибо устраивал ещё в прошлом веке и возвращаться к тому состоянию он не планировал. Поэтому ему ничего не оставалось, как смиренно наблюдать за тем, как открыто пожирали глазами того, кого имел право трогать только он сам. Дожился. Когда Ибо усадил Сяо Чжаня на диван в собственной гостиной, тот уже привычно слегка покачнулся, затем несколько раз моргнул, сразу же отупело уставившись в одну точку. Сев рядом с Сяо Чжанем, Ибо посмотрел ему в глаза, а затем произнёс медленно, вкрадчиво, четко выделяя каждое слово. - Расслабься. Веди себя так, как будто ты в компании близкого друга. Тебе легко и комфортно, ты совсем не чувствуешь напряжения. После слов Ибо Сяо Чжань, до этого момента, сидящий неестественно ровно, вмиг как будто сдулся, слегка прогнулся в спине, опустил плечи, а собранное, ничего не выражающее лицо вдруг расслабилось и как-то даже посветлело. Сяо Чжань весь словно засиял, на него такого было приятно смотреть, им хотелось любоваться и Ибо не собирался себе в этом отказывать. - Ты любишь петь, - снова заговорил Ибо. - А на музыкальных инструментах играешь? Сяо Чжань кивнул, расплываясь в яркой, солнечной улыбке. Ибо и раньше видел, как тот улыбался. На сцене, когда ему аплодировали, он очаровательно смущался, но сейчас... Эта улыбка была совсем другой. Сяо Чжань по прежнему был расслабленным, он чувствовал себя комфортно, так как искренне считал, что рядом с ним находился не вампир, а старый добрый друг, перед которым незачем притворяться и прятаться. Поэтому эта улыбка была искренней, насыщенной теплом и светом, отражаясь в больших раскосых глазах крохотными искорками. Ибо это понравилось. - Да, я играю на фортепиано, - не прекращая улыбаться, ответил Сяо Чжань. - Сыграешь что-нибудь? - тут же предложил Ибо, взмахивая рукой в сторону черного, переливающегося световыми бликами рояля. Ибо мог не спрашивать, Сяо Чжань находился под внушением, он бы в любом случае сделал все, что тот бы ему сказал. Но почему-то этим вечером совсем не хотелось приказывать. Тем временем Сяо Чжань кивнул, а затем проследовал к роялю, усаживаясь на небольшой мягкий пуф. Когда длинные тонкие пальцы заскользили по клавишам, гостиную заполнила приятная, но немного грустная мелодия. Ибо прикрыл глаза, тут же узнавая композитора. Он не был его фанатом, хотя сам частенько играл его пьесы, скорее из-за воспоминаний о былых временах. Сяо Чжань все ещё играл, полностью погруженный в мелодию, когда Ибо подошёл ближе, останавливаясь возле рояля и глядя сверху вниз. - Брамс, - констатировал он, отвлекая Сяо Чжаня. Тот на мгновение сбился, не заметив подкравшегося вампира, однако сразу же продолжил с того места, на котором остановился. - Мне нравится Брамс. Его пьесы прекрасны. Они пропитаны сильными чувствами, - ответил Сяо Чжань, почему-то мрачнея. - У него такая печальная судьба. - Печальная судьба? - удивлённо переспросил Ибо. - Это в чем же она печальная? - А разве нет? Он был влюблен в жену своего лучшего друга. Его сердце сгорало в агонии от любви, а единственное, что он мог - лишь посвящать любимой женщине пьесы. Ибо хмыкнул. Да этот парень романтик до мозга костей. Удивительно, что в двадцать первом веке такие ещё сохранились. - Он был дураком. Сам виноват, что влюбился не в того человека, - насмешливо бросил Ибо, вспоминая, как говорил то же самое самому композитору, когда они вместе заливали его горе в баре. Это было совсем краткое знакомство и Ван Ибо терпел чужую компанию только из-за хорошей выпивки. Но Сяо Чжаня, казалось, слова вампира задели. И так как ему было позволено вести себя как он хотел, он поспешил высказать свое недовольство, тут же прекращая играть. - Не в того человека? А разве мы можем выбирать того, кого в итоге полюбим? Сердце всегда действует наперекор разуму. Неужели ты сам никогда не любил? Сяо Чжань задал свой вопрос без задней мысли, он говорил искренне то, что на самом деле чувствовал, разумеется, не замечая, как переменилось лицо стоящего рядом вампира. - Не любил, - процедил Ибо, резко подаваясь вперёд и глядя ошарашенному Сяо Чжаню в глаза. - Сейчас ты поедешь домой и забудешь о сегодняшнем вечере. Лицо Сяо Чжаня моментально стало безэмоциональной маской, теряя свой шарм. Он послушно кивнул, монотонно повторил услышанное, а затем поднялся с пуфа, сразу же направляясь в прихожую. Ибо вызвал такси, из последних сил сдерживаясь, чтобы не наброситься на Сяо Чжаня и не испить такой желанной крови. От хорошего настроения не осталось и следа, в груди клокотало обжигающим гневом, из-за чего ужасно хотелось сотворить какой-нибудь опрометчивый поступок, позже сбросив все последствия на вампирскую сущность. Но с этим парнем так нельзя. По крайней мере, пока Ибо было интересно с ним играть. Когда Сяо Чжань ушел, Ибо налил себе виски и вернулся в гостиную на диван. Здесь все ещё отчётливо чувствовался аромат горького шоколада. Запах Сяо Чжаня, которым уже пропиталась вся квартира Ибо. Раньше он успокаивал, сейчас же наоборот разжигал ещё большую жажду, рисуя в воспалённом сознании вампира не самые добрые картинки. Ибо залпом осушил стакан, словно вместо обжигающего горло напитка в нем была обычная вода. Он прекрасно понимал, что алкоголь не сможет унять пробудившихся эмоций. Как и то, что в сложившейся ситуации не было вины Сяо Чжаня. Ибо фыркнул от досады на самого себя. Он вампир, проживший на этой земле почти три столетия, а завелся из-за банальнейшего вопроса совершенно обычного человека. Но ведь у всех есть свои триггеры, заставляющие уже, казалось бы, затянувшиеся раны начать заново кровоточить. Вампиры не были исключением. Ведь они жили вечно, а следовательно, подобных ран, как и триггеров имели в разы больше. Он познакомился с Амелией в тот день, когда издавал свои последние вздохи, навсегда прощаясь с жизнью. И он бы действительно исчез с лица земли, если бы девушка с огромными зелёными глазами и копной белокурых кудрей не обратила его. Позже выяснилось, что Амелия была вампиром, на то время она жила уже четвёртое столетие и ужасно скучала, поскольку любила свободу, из-за чего обходила кланы других вампиров стороной, а заводить друзей среди людей так себе перспектива. Вампирка была родом из Британии, но прекрасно говорила на китайском, как и на многих других языках. Изначально Амелия была наставницей Ибо, чуть позже стала подругой, а затем возлюбленной. Поначалу молодой вампир считал, что путает чувство привязанности с любовью, но уже совсем скоро убедился, что это не так. Ближе Амелии у него никого не было. Она показала ему как прелести, так и подводные камни вампирской жизни. Благодаря ей Ибо знал, как питаться, чтобы не оставлять следов, и как продержаться как можно дольше без крови, ведь в жизни могло всякое случиться. А в вечной жизни тем более. Она же показала ему, как сладко и горячо можно заниматься сексом, когда ты вампир. И в какой-то момент эта невероятная девушка с коварной улыбкой и хитринкой во взгляде стала для Ибо всем его миром. Он не мог себе представить, как она жила все то время, пока была одна. Ибо точно не смог бы. Он бы погиб от тоски и одиночества. Вместе они исколесили весь мир, ведь для этих двоих не было абсолютно никаких пределов. Они растворялись друг в друге, заставляя желать большего и с лихвой удовлетворяя разбушевавшуюся жажду совсем не крови. Они никогда не говорили друг другу слов любви, потому что Ибо знал, что его чувства невзаимны. Амелия любила его как родного, она бы абсолютно точно убила за него, да и убивала на самом деле. И в постели вытворяла такое, что у Ибо ещё долго звёзды плясали перед глазами. И все же, чувства вампирки были иными. И Ибо понимал, что никогда не сможет стать ее возлюбленным, поэтому не пытался завести тот самый разговор, довольствуясь тем, что получал. А получал он достаточно: ласку, доброту, бесценные знания и безусловное покровительство. И однажды, когда они провели вместе практически полтора века, на их след вышел охотник. Как и у вампиров, так и у охотников имелись свои кланы. И конкретно этот экземпляр был из довольно сильного и известного. И так как Ибо и Амелия были одиночками, их быстро нашли. В тот день они вместе бежали от свистящих деревянных стрел, пропитанных вербеной. Амелия рычала, когда стрелы попадали в Ибо, но тот вытаскивал их из себя и, теряя силы, бежал дальше, не желая подвергать возлюбленную опасности. Их настигли вечером того же дня. Ибо потерял много сил, поэтому Амелия свернула ему шею, временно отключая, и оставила в их убежище. Она отвлекла охотника на себя, за что поплатилась жизнью. Ибо нашел серое, испещренное крошечными паутинками трещин тело любимой в лесу, когда охотник уже собирался его сжечь. Силы все ещё не до конца вернулись к Ибо, но разъедающая внутренности боль потери, смешанная с обжигающей яростью заставили Ибо встать на ноги и в ту же секунду перегрызть глотку человеку, который лишил его всего его мира. Тело Амелии он сжёг в том же лесу, воя раненым животным и искренне желая броситься в огонь следом... На ладонь Ибо, все ещё крепко сжимающую стакан, упали несколько слезинок и он поспешил отпить виски, забыв о том, что стакан уже был пуст. - Черт! - выругался Ибо, шмыгая носом. - Что это со мной? Возьми себя в руки, придурок! Ибо раздражённо зарычал, швыряя стакан в стену. Тот пронзительно звякнув, разлетелся на крошечные, безликие осколки по всей гостиной. Одна из стекляшек мазнула по щеке вампира, оставляя кровавую царапину, которая в ту же секунду затянулась. В тот день он действительно был готов умереть, но продолжил жить только из-за жертвы Амелии. Она спасла ему жизнь, взамен отдав свою. Поэтому он не имел права на страдания и отчаянные мысли о смерти. Он должен жить вечно, как бы тяжело ему ни было. Ведь так пожелала та, что даровала ему вторую жизнь.***
Следующие два дня Ибо решил не трогать Сяо Чжаня. Он даже в бар не приходил, чтобы не поддаться и, вопреки собственным запретам, не притащить того к себе домой. Но уже утром третьего дня Ибо понял, что держаться подальше от единственного развлечения в Пекине не самая лучшая идея. Да и что такого Сяо Чжань сказал в тот вечер? Вскрыл его старые раны? Но ведь Ибо сам виноват. Сяо Чжань находился под его внушением, а значит, именно он допустил подобный исход вечера. Поэтому держать того на расстоянии не было смысла. Пусть, как и раньше, просто поет. Голос Сяо Чжаня всегда успокаивал вампира, пробуждал эмоции, о которых он уже, казалось, давно забыл и залечивал те раны, которые, порой, слишком неожиданно вскрывались. Вечером того же дня Сяо Чжань стоял посреди огромной гостиной с полностью отсутствующим взглядом, послушно открывая рот и погружая Ибо в магический перезвон его голоса. Однако, после нескольких песен Ибо заметил, как постепенно голос его виртуозного развлечения начал хрипнуть. Человек, возможно, не заметил бы столь незначительную перемену в исполнении, но вампирский слух был сильнее и куда более острый, чем человеческий. К тому же, Сяо Чжань снова выглядел уставшим. "Людям нужен отдых", - напомнил себе Ибо, направляясь к Сяо Чжаню. Остановившись вплотную, несколько мгновений он рассматривал его лицо. Тот хоть и выглядел измотанным, но от этого нисколько не утратил своей природной красоты. Если бы он стал вампиром, ему бы даже не пришлось включать вампирские флюиды, люди и без того буквально ели бы у него с рук. Сейчас Сяо Чжань выглядел, словно восхитительная статуя, высеченная из нефрита каким-нибудь искусным мастером. Его огромные, с переливами янтаря глаза не выражали совершенно никаких эмоций, а неестественно ровная спина указывала на то, что он сию же секунду готов выполнить любой приказ, отданный вампиром. Ибо отлично помнил, каким ярким и живым был взгляд этого человека, когда он внушил тому расслабиться и вести себя непринужденно. Каким умиротворённым становилось красивое лицо, а ещё эмоции... Их было так много и все практически одновременно. И Ибо это нравилось. Обычно, при взаимодействии с людьми, он всегда отключал в них функцию фонтанировать эмоциями, внушая молчать или же делать то, чего хотел он сам. Но в случае с Сяо Чжанем Ибо хотелось вывести его на эмоции, заставить проявить чувства, узнать, чем ещё этот, с виду обычный человек способен удивить. Поэтому Ибо снова смотрел прямо в раскосые глаза и, как и в прошлый раз, внушал Сяо Чжаню расслабиться и вести себя так, будто он находился в компании хорошего друга. Лицо Сяо Чжаня моментально посветлело, в глазах появилась осознанность, а уголки губ легонько дрогнули в подобии крошечной улыбки. Ибо жестом предложил Сяо Чжаню сесть на диван и тот послушно последовал его приглашению. Ибо наполнил два стакана любимым виски и сел рядом с Сяо Чжанем. Он не был уверен, что тот вообще пил настолько крепкие напитки, но здесь так же сработал интерес, поэтому один стакан он все же протянул Сяо Чжаню. - Выпьешь со мной? - это вопрос, переходящий в просьбу, поэтому Сяо Чжань мог ответить, вместо того, чтобы беспрекословно подчиниться. Тот вскинул на Ибо слегка сконфуженный взгляд, а затем легонько покачал головой. - Прости, мне нельзя алкоголь. Ибо нахмурился, но стакан все же отставил на небольшой кофейный столик. - Почему? У тебя ранее были проблемы с алкоголем? - спросил он первое, что пришло в голову. Сяо Чжань снова покачал головой. - Я принимаю лекарства, из-за них мне запрещено употреблять алкоголь. Ибо на мгновение замер. Лекарства? Сяо Чжань же не мог быть серьезно болен? Или мог? Да нет, Ибо точно почувствовал бы въевшийся в кожу запах медикаментов. Скорее всего, это что-то незначительное. Он моментально расслабился, следом задавая очередной вопрос. - Из-за чего ты принимаешь эти лекарства? - Это все из-за руки, - ответил Сяо Чжань, сгибая в локте правую руку и легонько тряся кистью. - У меня было травмировано запястье. После операции двигательная функция восстановилась, но иногда пальцы отказывают, поэтому приходится пить каждый день таблетки, чтобы рука нормально работала. Сяо Чжань говорил спокойно, как будто размышлял о погоде или о том, что ел сегодня на обед. Хотя с другой стороны, конкретно сейчас, он не мог выразить полностью весь свой спектр эмоций, а Ибо почему-то совсем не хотелось позволять ему говорить так, как он на самом деле чувствовал. Потому что он в любом случае не был счастлив из-за травмы руки, тем более рабочей. И вроде бы Ибо должно быть плевать, но от чего-то это было совсем не так. - Как ты получил травму? - зачем-то продолжил спрашивать он. Лицо Сяо Чжаня моментально помрачнело, он инстинктивно потянулся к травмированной руке, аккуратно касаясь запястья кончиками пальцев. - Когда я жил в Чунцине, отец часто избивал меня. Мама умерла, когда рожала меня. Отец очень сильно любил ее, поэтому после ее смерти запил и стал вымещать всю свою боль и ненависть на мне. Мы жили не в самом благополучном районе, поэтому соседям было плевать на нашу семью. До десяти лет меня, как могла, воспитывала и защищала бабушка, а потом и ее не стало, в итоге я остался один на один с отцом. Было терпимо до тех пор, пока он не узнал, что мне нравится рисовать, а ещё позже о том, что я гей. Я тогда признался, потому что был на эмоциях. Я собирался ехать в Пекин поступать на графический дизайн, а отец запретил, сказал, что это работа для педиков. Вот я и вспылил. Выкрикнул, что мол, я в какой-то степени такой и есть. Отец сильно разозлился. Я его ещё никогда таким не видел. Он начал меня остервенело бить. Мне тогда было семнадцать и я пытался отбиваться, но отец всегда был гораздо крупнее меня. Из-за одного особенно сильного удара я не смог устоять на ногах и упал. Именно в тот момент я сломал запястье. И, возможно, если бы не Лу-Лу, прибежавшая с господином Сюань, отец избил бы меня до смерти. - Погоди! - резко остановил его Ибо. Его неслабо трясло и, если бы Сяо Чжань не был под внушением, то абсолютно точно испугался бы медленно расползающейся паутинки крошечных венок по бледному лицу напротив. - Кто такие Лу-Лу и господин Сюань? - Лу-Лу - моя лучшая подруга, а господин Сюань - ее отец. - Они тебе помогли? - Да, - утвердительно кивнул Сяо Чжань. - Мы с Лу-Лу знакомы со средней школы. Она и ее родители всегда поддерживали меня. Иногда, когда отец особенно сильно напивался, они позволяли мне оставаться у них ночевать. Родители Сюань Лу хирурги, именно господин Сюань сделал мне операцию. Меня тогда отвезли в Пекин, чтобы спасти руку. Я очень благодарен семье Сюань. У меня ведь даже денег не было на операцию и лечение, и первое время я полностью был на их попечении. - А потом? Ты вернулся в Чунцин? - Ибо взял себя в руки, хотя глаза все ещё были чернее ночи. - Пришлось, - пожал плечами Сяо Чжань. - Мне нужно было закончить школу. Отец меня больше не трогал, вообще вел себя так, будто меня вовсе не существовало. Я частенько оставался у Лу-Лу, потому как первое время не мог вообще ничего делать оперированной рукой. Ходил на процедуры в больницу, где работали родители Лу-Лу. А ещё мы вместе готовились к поступлению. Я все так же мечтал поступить на графический дизайн, даже несмотря на травму. Кроме того, я хотел хотя бы так отблагодарить семью Сюань за их помощь. - Судя по тому, что ты сейчас в Пекине, ты всё-таки поступил, - изогнул бровь Ибо. Лицо Сяо Чжаня вновь посветлело, он улыбнулся, а затем кивнул. - Да, мы с Лу-Лу поступили. И вместе смогли выбить себе стипендию. Я на факультет графического дизайна, а она - на медицинский. - Ты молодец, - похвалил Ибо, сам не понимая, почему. Возможно, потому что Сяо Чжань, который в один момент мог лишиться всего, все же смог снова подняться и добиться того, к чему изначально стремился. А, возможно, его самого в этот самый момент в очередной раз флэшбекнуло в собственное прошлое, в то время, когда он еще был человеком. Мать Ибо умерла, когда рожала его. За это отец возненавидел сына, вот только у Ибо не было бабушки, поэтому с того момента, как маленький мальчик начал осознавать окружающий мир, он помнил только холод, голод и наполненный жгучей ненавистью взгляд отца. Когда Ибо было лет шесть или семь, он уже точно не помнил, отец начал систематически его колотить. А если он заставал отца пьяным, удары становились более жестокими. Ибо нельзя было назвать хрупким мальчиком, но, чтобы дать отпор отцу, сил не всегда хватало. Поэтому Ибо даже обрадовался, когда в его восемнадцатый день рождения его забрали на войну. Уже после обращения, Ибо примчался в деревню, где жил вместе с отцом. Теперь в нем было достаточно сил, чтобы ответить обидчику на каждый его удар. Но их дом был разрушен, а позже он узнал, что его отец спился и умер почти сразу после того, как Ибо ушел на войну. В тот день Ибо почувствовал облегчение. Он ненавидел отца и часто желал ему смерти. Но так же понимал, что все равно не смог бы его убить, даже в обличии вампира. Возможно, если бы кто-то сделал это вместо него, но у самого точно не поднялась бы рука. И Ибо ненавидел себя за эту слабость, но со временем воспоминания и чувства притупились, поэтому он давно перестал вспоминать о своем человеческом прошлом. - Сяо Чжань, - тихо позвал Ибо, повинуясь внезапно вспыхнувшему желанию. Тот повернул голову на обращение. - Ты бы хотел, чтобы твой отец умер? Ибо знал, что Сяо Чжань ответит правду, потому что осознанность, как и совесть сейчас были подавлены внушением. - Раньше я желал ему смерти, особенно в те моменты, когда он избивал меня, когда я боялся, что лишился руки, когда думал, что вот в этот момент точно умру. Но потом мне стало все равно. Я вычеркнул его из своей жизни, у меня больше нет отца, поэтому и смерти желать мне некому. - А если бы, скажем, твой друг предложил убить его? Ты бы согласился на такое? - Ибо спросил, опираясь на собственные эмоции из прошлого, но совершенно забыл о том, что Сяо Чжань жил в другое время и совсем в иных реалиях и, конечно же, ответит не так, как он рассчитывал. - Конечно, нет! - округлил глаза тот. - Я бы ни за что не заставил своего друга пойти на столь ужасное преступление, тем более, из-за такого недостойного человека, как мой отец. - Хорошо, пусть тогда живёт своей жизнью. - Пусть живёт своей жизнью, - согласился Сяо Чжань, окончательно замолкая. Он выглядел таким же расслабленным, но больше ничего не делал и не говорил, потому что Ибо не задавал вопросов и не просил ничего сделать. Ибо теперь как-то совсем иначе смотрел на этого с виду хрупкого, тонкого человека, но в то же время такого сильного и непоколебимого. Может быть, прямо сейчас вампир видел себя в этом человеке, того, кем он был, когда сердце ещё билось в его груди, а возможно, он просто поддался внезапному порыву. Но в следующую секунду Ибо подцепил чужой подбородок длинными пальцами, заставляя Сяо Чжаня посмотреть ему в глаза. - Сяо Чжань, - голос вампира звучал твердо, даже жёстко, - ты больше никому и никогда не позволишь себя обидеть. Безусловно, будут люди физически сильнее тебя, но ты всё равно должен держать удар. Ты сможешь защитить себя. Понял меня? Сяо Чжань, все так же глядя в глаза вампира, покорно кивнул, монотонно повторяя только что услышанные слова. - Я должен защищать себя. Никто больше не посмеет меня обидеть. Я не позволю. - Все верно, - удовлетворённо заключил Ибо, отнимая руку от подбородка Сяо Чжаня. На кончиках пальцев все ещё сохранилось тепло нежной, мягкой кожи, это ощущалось приятно, хоть прикосновение было практически мимолётным. Ибо тряхнул головой, отгоняя внезапно вспыхнувшую мысль. Сяо Чжань продолжал смотреть на Ибо пустым, расфокусированным взглядом и вампир тяжело вздохнул. Глаза Сяо Чжаня снова покраснели и слегка опухли. Да и сам он выглядел изможденным и жутко уставшим. Ибо прекрасно понимал, что какой бы силой духа не обладал его новый знакомый, его телу все равно нужен отдых. Ибо так и не узнал, где было основное место работы Сяо Чжаня, но тому абсолютно точно утром нужно будет идти трудиться, а часы тем временем насчитывали уже четвертый час ночи. Или утра? Ибо ужасно не хотелось отправлять Сяо Чжаня домой, но если он этого не сделает, тот в скором времени абсолютно точно сломается. Когда Сяо Чжань уехал на такси, Ибо без колебаний отправился в Чунцин. Найти отца Сяо Чжаня не составило особого труда. Вампиры - отличные ищейки. А родители и их дети связаны кровными узами, а значит, их легко вычислить по запаху. Ван Ибо всегда презирал родителей, которые издевались над собственными детьми. Как можно было ненавидеть того, кого сам же породил? Поэтому, когда ему на глаза попадались такие нерадивые родители, он наведывался к ним в гости. Сначала пытался немного припугнуть, как правило, подобные люди были смелыми лишь с теми, кто их слабее, а затем, когда дрожа от страха и валяясь у вампира в ногах, те просили о пощаде, внушал беречь и заботиться о собственных детях. В случае с Сяо Чжанем уже было поздно что-то менять, да и сам он уже давно отпустил своего горе-отца. Но проучить паскуду, которая искалечила собственного ребенка, все же стоило. Отец Сяо Чжаня обнаружился в крошечной гостиной небольшой, убогой квартирки. Он сидел на диване, уставившись захмелевшим взглядом в одну точку. Одежда грязная и вонючая, да и от него самого за версту несло так, что даже вампирского обоняния не нужно, чтобы пошатнуться от столь крепкого коктейля "ароматов". Квартира была съемной, поэтому вампир смог войти без приглашения. Ван Ибо медленно подошёл к мужчине и встал напротив. Тот дернул головой, пытаясь сфокусировать потерянный взгляд на госте. - И как оно, жить как последнему скоту? - процедил Ибо, с трудом сдерживаясь, чтобы не плюнуть на развалившуюся перед ним тушу. - Что? Ты кто такой вообще? - забормотал тот, пытаясь привстать, но в ту же секунду падая обратно, крепко прижатым к спинке дивана. Ибо резко подался вперёд, нависая над мужчиной и буквально вдавливая того в диван. - Тебе лучше не знать, кто я, - зарычал Ибо. Его глаза почернели, по лицу медленно расползалась паутинка из крошечных венок. - И ты до сих пор дышишь только благодаря собственному сыну. - У меня нет сына, - выплюнул тот, сразу же жалобно заскулив, потому что цепкие пальцы крепко сжали его плечо. Мужчина был настолько пьян, что попросту не замечал исказившегося в страшной гримасе лица гостя, зато прекрасно чувствовал боль, которую тот был способен причинить и причинял. Его сильно ударили по лицу, заставляя захлебнуться собственной кровью, а затем снова зарычали. - Если ты сейчас же не заткнешься, точно сдохнешь, паскуда. Уверен, плакать никто не будет. - Затем Ибо больно схватил его за волосы на затылке, заставляя посмотреть себе в глаза. Из носа горе-отца текла кровь, тонкими струйками сползая на губы, но вампиру было плевать на это. Он давно научился сдерживать себя и сейчас он здесь с совершенно другой миссией. - Всю свою оставшуюся жизнь ты будешь проживать как собака, которую норовит пнуть любой прохожий. И каждый день, каждую секунду ты будешь сгорать в агонии сожаления из-за того, что однажды выгнал своего сына. Ты возненавидишь себя за все удары, нанесённые родному человеку. Ты будешь проклинать себя и безбожно скучать по собственному ребенку, но никогда так и не наберёшься смелости позвонить ему. Живи с этим и страдай. И забудь, что видел меня сегодня. Закончив говорить, Ибо отпустил волосы мужчины, брезгливо отталкивая того от себя, а затем исчез так же внезапно как и появился, скрываясь под покровом ночи. Утром, как только придет в чувство, горе-отец бросится искать старый альбом, где найдет фотографию сына, над которой будет надсадно рыдать весь день, как и множество последующих.