***
Обед на свежем воздухе всегда проходит оживлённо. И с чего бы этому разу становиться исключением? – Эд, не смей обламывать мой можжевельник, для кого там палки сухие в углу валяются?! – Флетчер возмущённо всплеснул руками, кидаясь к Эдварду. – А-а-а, так вот оно как, – хихикнул старший Элрик, неловко запуская пальцы в волосы на макушке, когда Флетчер отстранил его и, сердито бурча под нос, принялся залечивать поломанные ветки алхимией. – А я думал, это ты для ароматности еды… – Пустить дорогущий можжевельник на костёр? Я что, псих по-твоему? Ты, Эд, совсем от голода плохо соображаешь, – младший Трингам закатил глаза, «ныряя» в гущу куста, чтобы проверить, не успел ли великий Стальной полковник наделать делов и там. – Иди хоть у Ала шампиньон отбери или лучше у Рассела помидор… – Не отдам, это мой! – запротестовал с того конца участка Рассел, трепетно сгребая в кучу и прижимая к груди охапку помидоров. – И я ему шампиньон не дам, он ещё не зажарился! – громко возразил Ал, который держал импровизированный шампур с насаженными на него грибами над весело трещащим костерком. – Кто, Эд или гриб?.. Альфонс скептически сощурился, глядя на своего брата. – … определённо гриб! Эд точно зажарился – вернее, попросту сгорел! – Чего? – Эдвард изумлённо захлопал ресницами. – В смысле сгорел?.. Рассел тоже озадаченно приподнял брови. А вот Флетчер, вылезший из куста (да, с расцарапанным носом, но вполне собой довольный), обвёл Эда внимательным взглядом с ног до головы и утвердительно кивнул: – Ал прав: у тебя вон нос и щёки красные-красные, как будто ты сам помидор… – он обернулся и смерил таким же сканирующим взглядом уже Рассела: – Да и ты, братец, ничуть не лучше! – А-а, так вот чего у меня переносица и щёки чешутся… – Рассел задумчиво подпёр щёку рукой. Пара помидоров живописно скатилась на землю, но старший Трингам их проигнорировал, изображая невесть какого мыслителя, только что постигшего смысл жизни. – Говорили мы вам, что надо солнцезащитным кремом пользоваться, – Ал закатил глаза, отодвигаясь от огня чуть подальше и вынуждая отодвинуться подальше и Рассела, ухватив его свободной рукой за шкирку. – А вы что? – Всякие там кремики и мази – это для хрупких цветочков! – важно объявил Эд, сунув руки в карманы. – И вообще… АЙ-ЯЙ, ФЛЕТЧЕР, ЗА ЧТО?! – Да ни за что – у тебя комар на щеке сидел, – Флетчер, давясь беззвучным смехом, показал Эдварду ладонь, по которой было размазано какое-то чёрно-красное пятнышко с остатками лапок. – Вот я и… Эд, держась за покрасневшую ещё сильнее щёку (хотя куда уж, казалось бы), робко отступил на пару шагов – так, на всякий пожарный, – и недоверчиво шмыгнул носом: – Ага, конечно… так я тебе и поверил… А вдруг ты его заранее на своей руке нарисовал, чтобы меня стукнуть, если что? А ты ещё и медик, как приложишь раз – фиг потом встанешь… И за что? Что такого плохого в хрупких цветочках?.. – Какого ты обо мне мнения, Эдвард! – Флетчер возмущённо всплеснул руками. – Я же вот именно что врач! И зачем мне тебя вообще калечить?! Дурак! Я просто забочусь! – он нахохлился и отвернулся. Эд даже руки уронил. – Эй, не дуйся… ну извини, Флетчер… Это я так, не подумав… Фле-етчер… – Иди давай лучше за дровами. А то у нас рыба протухнет, – проворчал тот, изображая оскорблённую невинность. – Зря вы что ли с Расселом за ней наперегонки сегодня ныряли?.. – Я ещё для неё за лимоном и тимьяном на велосипеде гонял! – громко напомнил Альфонс. – И ещё одну рыбину купил, чтобы этой не так одиноко было! – Вот именно! Цени хотя бы собственный труд и труд родного брата, раз уж не ценишь труд работника службы спасения!.. – Да я ценю, ценю, ну Флетчер! – Эд беспомощно вжал голову в плечи. – Ну чего ты такое говоришь?.. Но младший Трингам разыгрался не на шутку. – Да, я знал, что быть врачом – неблагодарное дело! – он трагически закатил глаза и воздел руки к небу. – Но мог ли я подумать, что даже самые близкие мне люди будут так пренебрегать моим ремеслом!.. Нет, я не должен думать о признании, я должен быть выше, хотя как я могу быть выше с ростом метр семьдесят пять… О пресвятая Истина, нет мне пристанища на этой Земле! Уйду я от вас – в мир иной! – и Флетчер, прикрыв глаза ладонью, нырнул обратно в многострадальный можжевеловый куст – который, между прочим, сам же сегодня и посадил. – ФЛЕТЧЕР, ВЕРНИСЬ! – схватился за голову Эд, кидаясь вслед за «маленьким доктором». – ЭЙ, ФАСОЛИНА, ЕСЛИ МОЙ БРАТ ИЗ-ЗА ТЕБЯ ПОСТРАДАЕТ!.. – крикнул Рассел, вскакивая и со всех ног кидаясь к месту разыгравшейся трагикомедии. И только Альфонс, «выкупивший» всю эту историю, прижал ладонь к губам и затрясся от беззвучного смеха. Когда Эд и Рассел вытащили-таки для виду сопротивляющегося Флетчера из куста, Эд стопятьсот раз извинился, а Рассел стопятьсот раз пообещал грохнуть любого, кто будет неуважительно отзываться о Флетчере и его профессии, и когда оба старших, убедившись, что младший Трингам в порядке, направились к сваленным в углу двора старым доскам – первый беспрестанно оправдываясь, а второй беспрестанно возмущаясь, – Флетчер, отряхнув свой зелёный комбинезон от пыли и налипших хвоинок, поднял голову, ухмыльнулся и подмигнул Алу. Альфонс помахал ему рукой и показал большой палец. Но немножко не угадал со временем – ровно в этот момент Эдварду и Расселу с чего-то приспичило обернуться. – АЛ, КАКОГО ХРЕНА?! ФЛЕТЧЕР?! – Ой-ёй… – Флетчер истерично хихикнул и кинулся к звонко хохочущему Алу, чтобы спрятаться за его спиной от совсем обиженного Эда и от возмущённого (нечего пугать старших родственников!) Рассела.***
– Я вообще-то не люблю рыбу… – начал Эд, улёгшись на спину и закинув ногу на ногу. – Но этот ваш желтобрюх… – Да не желтобрюх он, братец, – хмыкнул Ал, скидывая тонкие рыбные кости в остатки костра. – Ну желтопёр… Желточешуй… – Такого слова нет, – фыркнул Рассел, прислонившийся спиной к забору и лениво от сытости поглядывавший по сторонам. – Да? Вот незадача… ну тогда… – Он желтохвостая лакедра, Эд, – тяжело вздохнул Флетчер, отставляя импровизированную тарелку из коры дерева и потягиваясь. – А, значит, желтохвост! – Эдвард широко улыбнулся, зажмурившись. – Так вот – эта рыба при всей моей нелюбви к ихтиандрам… – Ихтиандры – амфибии, а это рыба! Эд беспечно махнул рукой. – … эта рыба – она просто ахуеть какая рыба! Прям заебись! – Высшая похвала от Эдварда Элрика! – Альфонс обернулся и с улыбкой взглянул на брата. – Я ж и приревновать могу, ты в курсе? Эд приоткрыл один глаз, подумал и многозначительно кивнул. – Да. Но никакая лакедра с Лососюшком даже близко не плавала. Так что ты, Ал, по-прежнему рыба моей мечты! – Вы хоть когда-нибудь можете общаться так, чтоб каждое слово не звучало как подкат? – Рассел саркастически приподнял брови. Ал открыл было рот, но его опередил Флетчер. – Не, не могут, – он невозмутимо вытер руки заранее припасённым заранее для этих целей вместо салфеток листом лопуха и продолжил: – По крайней мере Эд. У него вообще только три режима: либо он влюблённая жижа, когда общается с Алом, либо он бешеная машина для убийств, когда общается с тобой, братец… – … либо я сплю! – важно подтвердил Эд, вновь зажмуриваясь. Что-то его совсем разморило. Старший Трингам задумчиво покосился на друга, поджал губы, поднял глаза к небу – и риторически заметил: – Не, у него ещё четвёртый и пятый есть. Четвёртый – это когда он всерьёз бесится, а не на микрофасолину… – Я на микрофасолину всерьёз бешусь! – не открывая глаз, проворчал Эд. – … А пятый самый редкий – это когда он спокойный и адекватный. Например, при общении с тобой, микродоктор, – Рассел, дёрнув уголком губ, потрепал Флетчера по макушке. – Раньше он у тебя был просто «маленький доктор», а теперь стал «микро». Ты его как-то понизил, нет? – Альфонс вытянул перед собой ноги во всю длину и тоже откинулся на спину, фактически улёгшись на нагретую солнцем землю рядом с Эдом. – Да ладно, пусть зовёт как хочет, я не в обиде, – Флетчер, вполне себе довольный жизнью (и положением руки Рассела на собственной голове), легонько пожал плечами. – … И в этом его принципиальное отличие от Эда, – закончил свою псевдо-философскую мысль Рассел. – Так что, если мне надо будет выяснить, Эд передо мной или Флетчер, я просто пошучу про рост – и дождусь реакции… – То есть, на зрение и слух ты уже совсем не надеешься, – Эд нехотя приоткрыл оба глаза и ухмыльнулся. – Пиздец ты быстро стареешь… а ведь ты младше меня! Вот я в твои годы… – Всё, завелась шарманка, проснулся дед, – старший Трингам обречённо закатил глаза. – НИКАКОГО УВАЖЕНИЯ К СТАРШИМ! – Подумаешь, на семь месяцев меня старше! – На семь месяцев и шестнадцать дней, попрошу! – Вообще-то пятнадцать дней и двадцать часов! – Пятнадцать дней, двадцать часов и семнадцать минут! – Шестнадцать минут тридцать две секунды! – !!! – !!!!!! Ал и Флетчер молча переглянулись. Ввязываться в перепалку – снова ленивую – им тоже было лень. Чем бы, как говорится, дитя не тешилось, лишь бы не плакало. А Эд и Рассел только одаривают сейчас друг друга убийственными взглядами, но с места не двигаются – и чего тогда, спрашивается, их останавливать? Послеобеденный отдых вообще не располагает к маханию кулаками.***
После отдыха работа пошла медленнее, чем утром. Мальчики явно чувствовали усталость. По всей видимости, сказывалась ещё и пресловутая интоксикация свежим воздухом после города и чересчур интенсивная – с непривычки – физическая нагрузка. Всё-таки последние три месяца они четверо в основном сидели за учебниками, а тут здрасьте – скачут себе по крышам (старшие), по этажам (Ал) да по клумбам (Флетчер), как не в себя. Утром ещё и умудрились в холодное озеро бултыхнуться – сначала подравшиеся на ровном месте Рассел и Эд, а потом и Флетчер и Ал – чтобы вытащить «этих придурков». Кажется, никто не заболел, Эд даже каким-то одному Истине ведомым способом умудрился вытащить из озера рыбу (не лакедру, а простенького пескаря, лакедру купил позже Ал – но старший Элрик всё равно страшно гордился своими навыками выживания), но адреналина хватило. Они дружно сговорились не рассказывать об этом Мэтту – а то бы дело закончилось чьим-нибудь инфарктом. Но это было утром. А теперь наступал вечер. В конце концов, когда солнце начало клониться к закату, Эдвард, в очередной раз широко зевнув, миролюбиво предложил сонно моргающему Расселу: – Слушай, может, хватит на сегодня? А то мы с тобой сейчас на ходу заснём – и привет… – Справедливо, – кивнул ему Рассел. – Пойдём-ка посидим с малыми в гостиной. А потом домой поедем… Гостиной они называли единственную приведённую в человеческий вид комнату – большую, просторную, светлую, застеклённую новыми окнами и роскошно меблированную… ворохом прошлогодней соломы да кинутой поверх неё рогожей. Всё это богатство молодые люди обнаружили в ветхой пристройке за домом, от которой избавились в первый же день нормальной «ревизии» – то есть, неделю назад. И вот эта копна заменяла им диван – реальную мебель завозить в дом без крыши было как-то рановато, а вот отдых на пахнущем прелой сухой травой «матрасе» был ничуть не хуже, чем на правильном покупном. Когда старшие спустились, в комнате уже царил уютный полумрак, а Ал и Флетчер дремали на сеновале, прикрывшись своими рабочими куртками. Рассел и Эд переглянулись, кивнули друг другу и молча улеглись рядом с младшими братьями. Не будить же их, в самом деле. – Поспим с полчасика – и домой, – шёпотом пообещал Эдвард, прижимаясь щекой к плечу Альфонса. Рассел вообще не успел ничего ответить – провалился в сон в тот же момент, едва его голова коснулась «подушки». Спать в доме, пахнущем древесиной и сушёными травами, – ещё одно удовольствие загородной жизни. А уж после целого дня физического труда и вкусной еды – так совсем. *** Разумеется, проснулись Элрики и Трингамы далеко не через полчаса и даже не через час. Рассел резко сел и хорошенько потряс головой, спросонок не понимая, откуда шум. Когда он слегка проморгался и повернул голову, то сразу же наткнулся на серьёзный взгляд Флетчера. – Жаворонок, – шёпотом сообщил «микродоктор», указав пальцем куда-то за свою спину. Рассел, всё ещё плоховато соображая, прислушался. – Ага, – шёпотом согласился он. – И эта ещё… свиристель. – И… Братья притихли. К звонкому щебету многих птиц добавился ещё один – мелодический гром, если так вообще можно это назвать. – Что?! Кто?! Куда?! – Эд испуганно вскинул голову. Ал приподнялся на локтях, зажмурился на секунду, обернулся на Эда – и снова озадаченно вытаращился на Трингамов. Рассел хмыкнул. Ну вот, спящие красавицы тоже проснулись. Хоть будить не придётся. – Ничто, никто и никуда, – Флетчер мечтательно улыбался, уставившись в потолок. – А просто-напросто зяблик. – А-а-а… – Эд успокоенно опустил голову и потянул Ала за плечо. – А я думал – наши наступают, а мы не в курсе… – Тебе лишь бы полки в атаку вести, – вздохнул Ал, послушно ложась рядом и слегка приобнимая брата за талию. – Ну дак на то я и полковник же… типа того… Рассел фыркнул, но язвить не стал – только поплотнее запахнул куртку да лёг обратно на сеновал. Флетчер немного поёрзал, но тоже в конце концов замер – с одной стороны он чувствовал плечо Рассела, с другой – Эда, так что мёрзнуть не приходилось – даже несмотря на утреннюю свежесть, заползавшую исподтишка в неотапливаемый дом. Разумеется, не пройдёт и получаса мирного прослушивания «птичьего концерта», как Эд подскочит на ноги с воплем: «ДА ТВОЮ Ж ***** ***** УРОБОРОССОВУ БАБКУ, ПРОСПАЛИ!» Конечно, после такой опрометчивой ночёвки в лесу придётся здорово постараться, чтобы не умереть с голоду до открытия ближайших магазинов и чтобы привести себя в порядок – ведь никакого душа они вчера принять не успели и, как выразится Ал, поглядывая то на Эда, то на Рассела, то на Флетчера, то на себя в завалявшийся осколок от зеркала, стали напоминать каких-то чупакабр. Зато – как справедливо заметит уже Рассел – чупакабр вполне счастливых. А от пятен золы на носах – жизнерадостно добавит Флетчер – можно запросто избавиться при помощи замечательной озёрной воды. Ну и что, что до неё топать полтора километра? Зарядка ещё никому не повредила! И подумаешь, что после вчерашнего интенсива ноги у всех четверых гнутся в обратную сторону! Зато какая красота вокруг – в конце концов, дача предназначена вовсе не только для того, чтобы на ней работать!