почему рыбы не плачут

у шуры медленно съезжает крыша, у шуры медленно съезжает мир. вся реальность улетает в тар-тарары. по крупицам рушится мироздание вокруг него. сам он рушится гораздо быстрее. весь разом, на такие крупицы что рукой не подобрать. сметайте балунова веником. когда тебе в коленную чашечку втыкают отвёртку, а потом прокручивают ее по часовой стрелке– это больно. когда тебя бьют ногами, обутыми в ботинки железным мыском, ломают ребра и оставляют синяки– это больно. но если ты касаешься божественного. когда ты касаешься божественного. или сам становишься чем-то таким. это выходит за грань боли. и понимания. само собой. другая система координат, другая вселенная, шура плавает в этом как пятиклассник в высшей математике. шура плавает как новорождённый котенок в речке. тонет. с возвращением яши все… нет, не «становится нормальным» или «приходит в порядок», вовсе не так. просто вселенная притворяется. притворяется что у этих двоих может быть будущее. может быть настоящее. может быть что-то свое, что-то родное, что-то «их». в итоге у них есть только боль. даже боль у них разная. даже боль у них не одна на двоих. чувстуют ли ангелы боль? шура не знает. шура ничего не знает, ничего не понимает и если честно не хочет понимать. что там про понимание в библии? «исследуй меня, боже, и узнай сердце мое; испытай меня и узнай мои тревоги; и посмотри, есть ли во мне путь нечестивый, и веди меня путем вечным». аминь у них на двоих хрупкая стабильность, шаткая как свобода в стране, как стол на кухне. стабильность держится на таких же хрупких веснусчатых плечах двадцатилетнего мальчика. а мальчика ли? что там по гендерной идентичности у ангелов, был ли уже про это тред в твиттере? надо проверить на заживление стигмат до приемлимого уровня уходит неделя. яша мажет их ядреной травяной мазью, шурина квартира пахнет как дом любой уважающей себя пожилой дамы. от запаха усиливаются мигрени. с яшей уходит все. яша почти все время молчит, но от шуры не отходит почти. по ночам тихо плачет. вселенная шура трещит по швам. конкурс «пойми кто тут сильнее сломан», угадавший получит десять свечей и возможность исповедаться. шуре уже незачем исповедываться. шура гладит яшу по волосам, тот упирается ему в грудь и неровно дышит. это превращается в аддикцию и шура бы шутил что до наркомана так не далеко, если были бы силы шутить. сил нет чтобы жить нормально. так, блядское существование в пределах северной столицы. в пределах неотапливаемой трешки. в пределах шуры балунова, нового явления иисуса, миссии или кем бы он там блять не был. у яши удивительно тёплые руки, яша удивительно тёплый сам весь. источающий такой же тёплый свет, шура как моль у лампочки. бьётся лишь бы быть по ближе, хочется слиться с кожей, сростись как солдаты братских могил. телами. это уже интимнее чем секс, это намного сложнее. это сроду молитвы, сроду исцелению– хотя все все равно далеко. яша перебирается к нему на пмж, непонятно уже когда, но понятно что надолго, в небольшую квартирку недалеко от центра. квартира машкина, но машка свалила к своему новому хахалю кажется, оставив квартиру на шуру. худшее её решение, люди со стигматами не являются ответственными лицами. отоплениев квартире отключают раньше чем обычно. только апрель. отопление отключают в самом шуре, хотя уже апрель. они с яшей сидят по несколько часов на кухне, с чаем. или водкой. или чаем с водкой, уже никто и не помнит, да и не зачем. все дни сливаются, в одну кашу. кутью, если уж подбирать слова по контексту. шуре уже не важно. в квартире одному в тысячу раз холоднее.