Тария: Дети Мира

...

      Они были не разлей вода пять лет. С тех самых пор, как Аврора призналась, что поступила в университет только ради того, чтобы быть рядом с Тарусом, их отношения перешли на совсем другой уровень. Горячая юность, студенческая пора, лучшие годы — всё это кануло в лету как только Тарус сказал: «Между нами больше ничего нет».       Люди взрослеют по-разному. Поначалу их общие интересы и увлечения укрепляли их отношения на зависть всему миру. Они вместе могли сорваться на концерт любимой группы в другую страну, никого не предупредив и имея в кармане лишь сотню белорусских «Белок». Могли угодить в драку со шпаной просто потому, что им не понравилось, как к ним обратились. Или могли гулять всю ночь, не возвращаясь в общежитие, потому что хочется посмотреть на город и рассвет.       Аврора была привычна Тарусу: яркая, заводная, такая родная, чего не скажешь о строгом и скупом на эмоции отце и матери, половину времени которой просто нет, а в другую половину она всё время занята.       И дополняли друг друга они хорошо: Ави была мозгом, двигателем их команды, инициатором, в то время как Тарус был надёжным помощником и той самой подстраховкой на случай, если что-то пойдёт не так.       И всё бы ничего, если бы не амбиции. Тарус, учившийся на факультете кинезистических наук, мечтал выбраться за пределы своей страны, попасть в такое место, где его таланты и наследственность раскроются полностью. Отец ещё с детства ему дал понять, что у них, седовласых, особое предназначение, и им нельзя останавливаться в своём развитии.       Шанс подвернулся под конец учёбы: «Божий кров» объявил набор кандидатов на отряд «Зодиак» — элитнейшее подразделение Безоружных, выполнявших самые сложные и важные задачи по защите людей от угрозы со стороны других магов. Такой шанс выпадает раз в жизни, и Тарус не мог его упустить.       Госэкзамен по пирокинезу и экстраперцепции комиссия записала на видео, чтобы отправить в Париж на рассмотрение уже комиссией Божьего крова. Было более десяти тысяч заявок, но отобрали только сотню. Хоть Тарус и был уверен в своих силах, он был в восторге, когда пришёл ответ: его ждали в Париже лично. Аврора была рада за парня не меньше: в конце концов, это прямое доказательство того, что Тарус — уже один из лучших.       Вот только полетел он один. Они не могли себе позволить купить ещё один билет и скопить деньги на проживание. Пришлось списываться чуть ли не каждый час, чтобы быть в курсе событий.       Испытание проводили в слегка отдалённом от Парижа месте, в специальном лагере, построенном рядом с полигоном. Их ждали журналисты, спасатели, скорая, даже полиция, и где-то там на фоне сама комиссия с необходимым оборудованием. Это было мировое событие, и личности там были не менее мирового уровня.       Сначала было собеседование, которое проводили несколько парней в деловых костюмах, чья клеркская заурядность усыпляла донельзя. Сначала они спросили возраст, имя, фамилию, потом прошлись по достижениям Таруса и его оценкам. Шансы были невелики: за время учёбы как маг Тарус отличиться не успел толком, не сдал ни одного теста по знанию английского, да и на самом собеседовании иногда запинался. Казалось, что на этом и засыпается, но всё обошлось, ведь в какой-то момент к ним в кабинет зашёл смуглый высокий азиат в клетчатой рубашке времён века двадцатого, если не раньше. Его пухлые скулы выдавали в нём якута или монгола. И, как ни странно, но этот человек потом продолжил собеседование, и ему никто ничего не сказал.       Всё было просто: «Из какого города?», «Как зовут родителей?», «Зачем сюда заявился?» Тарус ответил на всё без запинки, даже чувствуя облегчение, что с ним заговорили по-русски. И, так же быстро, как и появился, этот худой монгол ушёл.       После собеседования Тарус узнал, что говорил лично с Батыром Самбуу — главой атакующей группы отряда «Зодиак». Этот староватый мужик заинтересовался гостем лишь потому, что тот был из Беларуси, где у него дочка живёт.       Как оказалось, этого было достаточно. Вскоре наступили ежедневные испытания как физической подготовки, так и магической. Они выглядели довольно рискованно: Тарусу, как пирокинетику, нужно было расплавить металл, держа его в руках, уничтожить несколько мишеней на разном расстоянии, а в конце ещё и настоящий пожар потушить, который специально для него устроили в ближайшей лесополосе. Кроме того, тестировали даже крепость духа, пытаясь наложить ментальные заклятия, хоть и не слишком опасные.       Всё это время за ним наблюдали действующие «Зодиаки». Их было двое: Батыр Самбуу и Джейкоб Кинг — чернокожий аквакинетик, известный больше за свои достижения в области бокса, нежели в деятельности отряда. Кроме них было ещё шестеро, но их Тарус не запомнил тогда.       Всё это время результаты испытаний держались в секрете. Как оказалось, все записи, сделанные комиссией, были для архива, а не для оценки. Настоящим отбором занимались именно «Зодиаки».       И Тарус прошёл. Он и ещё один парень из Берлина стали официально новыми членами первой группы отряда «Зодиак». Тарус получил кодовое имя «Стрелец» в соответствии со своей задачей, что даже было символично, ведь Тарус родился в декабре.       Он вернулся домой с радостной вестью. Вот только Аврору это совсем не обрадовало. Она думала, что Тарус не пройдёт отбор, и сможет вернуться к ней, в Минск, где они смогут спокойно зажить в своё удовольствие после учёбы. Это была их первая крупная ссора за долгое время, но в конечном итоге Аврора смирилась с ситуацией.       Зато благодаря щедрой политике компании в отношении своих лучших магов у них не было проблем с деньгами. Тарус мог позволить себе летать первым классом из Парижа домой хоть каждый день, чтобы видеться с любимой.       Однако, работа была непростой. Несмотря на то, что серьёзные преступники или террористы, владеющие магией, попадались редко, Тарус мог в любой момент, ничего не объясняя, сорваться на задание и оставить Аврору одну. Это выматывало, да и ответственность была велика.       Совсем скоро Аврора начала открыто поднимать тему того, что ей не нравится такой расклад. Тарус мотался туда-сюда, не отдыхая и рискуя своей жизнью. Они уже давно не ходили в любимый бар, не ходили в любимое кино, даже в постели как-то стало тоскливо.       Тарус не хотел бросать работу, а Аврора не хотела переезжать, бросая и друзей, и дом, и родителей. Тем более она не любила иностранные языки от слова совсем. На этой почве они стали ссориться всё чаще, пока в один злополучный день они не расстались окончательно. Они всё-таки сходили выпить, чтобы наконец развеяться, но Аврора поссорилась с какими-то завсегдатаями из-за музыки, игравшей на фоне, и началась драка. Тарус пресек её просто распалив ладони, и всем пришлось разойтись, в том числе и Тарусу с Авророй. Она хотела втянуть их в какую-нибудь историю, чтобы снова разжечь чувства, но лишь добила и без того шаткие отношения. Тарус назвал её инфантильной эгоисткой, собрал вещи и ушёл буквально за одну ночь.       Она пыталась его вернуть, писала каждый день, просила прощения. В конце концов она отчаялась настолько, что заказала незаконный приворот, но разве можно использовать магию против того, кто ею владеет как никто? Тарус перевёл заклятие на отправителя, как и полагается, и Аврора не только потеряла любимого, но и заболела, лишившись возможности нести дитя. Обратиться к врачу она не могла: те быстро найдут причину и заявят в полицию. Кроме того, закончились деньги, которые Тарус ей оставил, и ей пришлось вернуться домой, в родную деревню, где она устроилась к одной ведьме в качестве домработницы.       Тарус же погрузился с головой в работу. Стоило ему отвлечься и остаться наедине со своими мыслями, как его тут же одолевала тоска и боль. Он понимал, что делает правильно, отталкивая от себя человека, который тянул его вниз, но сердцу ведь не прикажешь…       Так прошло полтора года. Батыр и Джейкоб стали не просто коллегами, а настоящими друзьями, равно как и Мариус — четвёртый член группы, который попал туда вместе с Тарусом. Вместе из них получилась великолепная команда, которую по праву можно было назвать супергеройской.       Примерно в то же время Тарус познакомился с Асами Мацубара. Она была членом вспомогательной третьей группы «Зодиака», будучи превосходным целителем и шаманом. Хоть их отношения и были сугубо официальными, однажды Тарусу взбрело в голову пригласить её на кофе. В фойе их штаб-квартиры как раз была такая, и Асами согласилась, назначив встречу на девять вечера. И Таруса даже не смутило, что сама кофейня закрывалась в десять. Ему думалось, что это такой намёк на то, что продолжаться свидание будет где-то ещё.       Тарус пришёл первым. Чтобы не сидеть без дела, он подошёл к бариста — невысокой голубоглазой девушке лет двадцати пяти с завязанными в хвост волосами.       — Hi, can I buy one latte, please?       Девушка вдруг улыбнулась, оборачиваясь через плечо.       — Да, конечно. Подождите минут десять.       Тарус даже усмехнулся от неожиданности.       — Я настолько плохо разговариваю по-английски?       — Ну, я слышала и похуже.       Продолжать разговор он не стал. Всё-таки хотелось пить, да и не с бариста разговаривать пришёл.       Однако, ни через пять, ни через десять минут, никто не пришёл. Асами опаздывала, а на звонки не отвечала.       Вскоре подали латте. В чашке пенкой был нарисован полосатый котик, кушающий кусок пиццы. Когда Тарус забирал его, то не удержался от вопросительного взгляда. Бариста пожала плечами и снова улыбнулась.       — Мне показалось, что вы какой-то грустный. У нас положено латте-арт делать.       — Такое даже пить жалко…       — Ну, пенка в любом случае исчезнет, а котик этот — уникальный, так что пейте, не стесняйтесь.       — Что ж, спасибо… как вас по имени?       Тарус привстал, чтобы заглянуть за прилавок и увидеть бейджик, но девушка опередила его.       — Карлия, — она протянула руку, — будем знакомы.       Он сначала не понял такой общительности, даже застыл на секунду, но в конце концов пожал руку в ответ.       — Тарус.       — Необычное имя.       — Мне все так говорят.       Он вернулся на свой стул, всё ещё ожидая Асами. Увы, но она не появилась ни через полчаса, ни даже через час, когда кофейня уже закрывалась. Так и просидел, наблюдая за тем, как люди постепенно уходили из заведения. Даже местный официант ушёл пораньше с позволения бариста.       Почему-то от этого было даже не грустно. Тарус не ждал от этой встречи чего-то серьёзного. Разве что потраченного времени было жаль, но совсем немного: латте оказался очень вкусным для первого раза.       — Мы уже закрываемся. — Карлия обратилась к Тарусу через стойку.       Он кивнул и задвинул стул, перекинув куртку через плечо.       — Спасибо за кофе.       — Да не за что, это моя работа.       Впрочем, если встретиться сегодня не с кем, то и время свободное появляется.       — Можно спросить?       — М-м?       — А как вы… ну, эту штуку делаете в чашке?       — Латте-арт? Я могу вам рассказать короткую историю, а могу длинную. Но если вы хотите длинную, то у меня условие: поможете мне закрыть рольставни, а то я не дотягиваюсь.       Тарус смотрел какое-то время на Карлию, думая, интересно ли ему вообще это будет слушать, и пришёл к выводу, что это будет всяко лучше, чем сидеть одному в отеле и смотреть телевизор.       — Давайте, почему нет.       И он слушал, наблюдая за тем, как Карлия, не отвлекаясь от отключения света и снятия фартука, рассказывала про питчинг, инструменты для рисования и какие ингредиенты необходимы, чтобы начать рисовать. Удивляла не столько сама замысловатость этого искусства, сколько то, с каким интересом и огнём в глазах об этом рассказывала Карлия. На фоне осеннего сумрака её улыбка и какая-то невесомая грациозность казались чем-то волшебным. Даже когда она ненавязчиво намекнула прыжком до верхушки рольставни, что пора её снимать, это выглядело так аккуратно.       — Я больше всего люблю этчинг. Это когда подручными средствами можно нарисовать что угодно. Не так важен вкус, когда у людей в чашке красивый рисунок.       — Скажите, а вы балетом не занимались раньше? — Вдруг захотелось спросить.       Карлия вскинула бровь, а после тихо засмеялась.       — Отчего такой вопрос?       — Да… вырвалось что-то, не знаю.       Тарус почувствовал себя неловко. Как будто он перешёл на секунду её личные границы этим вопросом. После расставания с Авророй он стал замечать каждый свой недостаток в поведении, который мог найти. Одними из таких были нетактичные вопросы.       — Ну, вообще нет. Я и не танцевала-то никогда подолгу. Но спасибо, сочту за комплимент.       Тарус кивнул.       — В любом случае это всё, что я хотела сказать насчёт латте-арта. Думаю, я доступно объяснила?       — Да куда уж доступнее…       — Вот и хорошо. — Карлия снова усмехнулась. — Ладно, мне уже пора. Приходите завтра, я буду тут с десяти утра.       — Ага, до свидания…       Так закончилась их первая встреча. Вернувшись в свои апартаменты, Тарус ещё долгое время не мог уснуть, всё думая о произошедшем. Обычно он куда более разговорчив и громогласен, особенно с иногда слишком борзым Джейкобом и зазнающимся Гуроном, а тут… Как будто все спрятанные чувства слабости и тоски сами вышли наружу, превращая Таруса в вялое подобие самого себя. Всего пару слов сказал, смотрел по сторонам и на эту бариста, как зомби, не думая ни о чём.       Хотелось с ней встретиться ещё.       Она работала два через два в этой кофейне, и Тарус очень быстро выучил её расписание, заказывая всегда одно и то же. Поначалу он просто сидел и пил, после чего уходил восвояси, думая о том, что он делает и зачем. Но в какой-то момент он начал перекидываться с Карлией фразами в стиле: «Как дела?», «Как смена?» или «Как погода?». Заведение было небольшим, на гостей десять-пятнадцать, и, зачастую, у Карлии было свободное время, чтобы поболтать.       Они и не заметили, в какой момент пришли к тому, что Тарус начал провожать её до дома. Карлия оказалась дочерью французского бизнесмена и русской мигрантки, которые встретились на одной из бизнес-конференций, посвящённых развитию логистики между Евразийским Содружеством и Евросоюзом. Это объяснило, откуда у Карлии такие познания русского языка.       Она любила русскую классику, особенно Тургенева и Толстого, сочетая это с любовью к диско и пейзажной живописи. О последнем Карлия могла говорить часами, в какой-то момент ловя себя на мысли, что у неё уже болит горло.       А Тарус слушал, не всегда понимая, о чём она говорит, но слушал. В Карлии было то, чего не было у него так долго: искры, огня в глазах и любви к тому, что делаешь. Удивительно, ведь Карлия была всего на год младше, но ей едва ли можно было дать двадцать пять.       Они в самом деле отличались. Тарус был высоким, сильным, широкоплечим, даже немного пугающим из-за сочетавшейся с мускулами сутулости: физическая подготовка требовалась в «Зодиаке» как нигде, и зал два раза в неделю был обязателен. Рядом с несколько миниатюрной Карлией всё это замечалось ещё сильнее.       Он любил рок, металл, духовые оркестры, а она — диско, джаз и свинг. Он любил боевики и триллеры, а она — драму, фентези, мультфильмы и ромкомы. Разве что они оба любили ореховые торты, особенно эстерхази, кусочек которого в кофейне Карлия всегда придерживала для своего постоянного гостя.       Прошли ноябрьские дожди, оттаяли последние снега февраля, и одним мартовским вечером Карлия вдруг взяла Таруса за руку, когда он развернулся, чтобы уйти.       — Постой, ты куда? Я ещё кое-что сказать хотела.       — Ау? — Тарус развернулся через плечо, ни о чём не подозревая.       — Да развернись ты нормально, а то так не услышишь.       — Ну хорошо. Так что ты…       Не успел он что-либо спросить, как его тут же обняли за шею и поцеловали с прыжка. Сопротивляться Тарус не стал, только руки убрал, чтобы не мешать Карлии. Несмотря на такую учтивость, у него загорелись щёки от неожиданности. Не буквально, хоть и могли.       — Вот так как-то.       Карлия отпрянула, всё ещё держась за его шею. Её искренняя улыбка и вязанная шапка с помпоном мысленно вернули Таруса в подростковую юность, когда всё было так просто и так понятно, что и чувства казались ярче и сильнее.       Тарус начал улыбаться всё сильнее, и, чтобы сбить смущение, поцеловал её в ответ. Однако, совсем скоро Карлия оттолкнула его от себя, но не слишком сильно.       — У тебя щетина колется…       — Оу, извини.       — Ничего, я привыкну.       И молчание. Они смотрели друг на друга под светом уличного фонаря, не зная, что дальше сказать. Пожалуй, и говорить ничего не нужно было.       — Теперь я могу идти?       Карлия покачала головой.       — Я две недели к этому моменту готовилась. Если ты уйдёшь к себе, я страшно на тебя обижусь.       Что поделать? Тарус поддался этой милой манипуляции, бесповоротно изменив свою жизнь, снова.       2020 год. За год до начала эпидемии.       Карлия зарабатывала на жизнь не только тем, что делала кофе, но и картинами. В эпоху информационных технологий, нейросетей и графических редакторов, она избрала самый сложный путь — кисти, карандаши и символизм. Её огромные холсты, заполонившие кухню так, что вдвоём сесть и поесть негде, пестрили пейзажами, животными и людьми в разных сочетаниях, носивших скрытые смыслы. Эти композиции напоминали своим масштабом и проработкой деталей картины художников Ренессанса. И это только картины, а ведь были ещё плетёные шляпы, статуэтки из дерева и даже скульптуры. Её просторная квартира на три комнаты не казалась таковой из-за изобилия работ. Начиная творить, Карлия забывала есть, пить, спать, изматывая себя до того, что Тарусу приходилось её вытаскивать из кухни или балкона насильно. Что иронично, именно их любовь стала её новым источником вдохновения. На их свадьбу она нарисовала «Титана» — оленя с белыми рогами, на которых держалась плоская Земля. Олень был один, символизируя единственную опору мира. Карлия призналась, что это её виденье Таруса, её восприятие всего того, что он делает для неё и для других. Он был её героем, могучим и благородным, как олень.       Впрочем, Таруса втайне коробило от этого сравнения. Всю его жизнь «оленями» называли терпящих измену, а тут такое… высокое положение, однако.       Карлия много думала о высоком. Она провела большую часть жизни среди богатых или почти богатых людей, среди соответствующей эстетики и умов. Только после окончания университета отец в добровольно-принудительном порядке отправил дочь жить отдельно, чтобы она научилась хоть какой-то самостоятельности. Оставил ей квартиру, покрывал расходы за коммунальные, но в остальном вмешивался только при острой необходимости.       Это был тяжёлый период для девушки, родившейся с золотой ложкой во рту. Пришлось несколько раз потеряться в городе, плакать ночами напролёт из-за глупых и грубых клиентов, потерять деньги на нечистых на руку заказчиках, но в конечном счёте она смогла встать на ноги и обрести финансовую независимость. Однако, после этого налаживать отношения с отцом было очень сложно.       Особенно остро встала эта тема, когда Карлия захотела устроить выставку своих работ. Её папа первым вызвался помочь, предлагая устроить аукцион, но Карлия наотрез отказалась, ссылаясь на то, что аукцион — всего лишь способ легально отмыть деньги от налогов, и что она не хочет такой судьбы для своих работ — висеть на стене как часть интерьера, по крайней мере при жизни автора. Хотя, на самом деле, ей просто было стыдно снова возвращаться к папиному денежному мешку.       Тарус, тем не менее, поддержал её, предлагая копить вместе, даже коллег поднял, чтобы они подыскали хорошее место для выставки. Это им вскоре удалось, и не где-то там, а в самом центре Помпиду — главном центре всего современного французского искусства. И хоть выставка была не такой крупной, безо всяких презентаций, огромных залов и аншлага, но этого было достаточно, чтобы заставить Карлию плакать от счастья. Её мечта сбылась.       Равно как и тайная мечта Таруса. Столько времени он двигался вперёд, внимая своим амбициям и целям, иногда жертвуя чем-то дорогим, но именно с Карлией он понял, что хочет наконец-то отдохнуть, сменить направление, завести семью.       Стопки полотен сменились мягкими уголками и креслом для младенца, мастерская превратилась в детскую, а маркеры и кисти легли в ящики, уступая детской одежде. Они ждали малышку, и для её зачатия даже уехали в глушь на пару недель, чтобы им никто не мешал.       Но счастливые дни не могли длиться вечно. Сначала Тарусу пришло письмо о смерти матери, а новорожденной Тарии диагностировали слепоту. Однако, это удалось понять только спустя месяц, когда родители заметили, что малышка не следит за неодушевлёнными объектами. Уникальный случай, который, увы, никто не ждал.       Тарус был на похоронах на родине, когда ему об этом сообщили, но он не пал духом. У них были деньги, связи, и возвращение зрения Тарии было лишь вопросом времени, которого, увы, у них уже не было.       Август 2021 года. Первые заражения.       Летом по всем каналам транслировали уникальное событие — падение скопления метеоритов, по размеру схожих с Челябинским. Падали они с разным временным промежутком и в разных местах: в Африке, России, Южной Америке, и ещё два упали в океан. Тарус даже не был в курсе об этом, пока вдруг его экстренно не вызвали на работу.       Вокруг мест падения метеоритов начала распространяться загадочная болезнь, поражавшая все живые организмы без разбора. Информация была настолько засекреченной, что даже Карлии ничего нельзя было сказать. Он так и бросил её одну с ребёнком, пообещав, что скоро вернётся.       Их перебросили в Сьерра-Леоне, где упал один из метеоритов. Тарус впервые в своей жизни увидел синтетиков, ещё не понимающих, что с ними произошло. Недуг поначалу считали каким-то чрезвычайно сильным проклятием, но вскоре выяснилось, что возбудитель вполне себе физической природы. Наномашины поглощали живые клетки и перерабатывали их в структуры, действующие идентично, но при этом без биологических материалов. Всё бы ничего, если бы при этом каким-то образом не происходила утечка эфира из тела. Человеческая душа буквально выпадала из нового тела.       «Зодиак» был вызван в полном составе, чтобы помочь с исследованиями и, на всякий случай, быть готовыми уничтожить заражённую зону. Увы, но в достаточной степени наномашины не брала ни одна стихия. Ток лишь на время отключал заразу, после чего она продолжала воспроизводить себя из всего, до чего дотянется. Землёй присыпать тоже оказалось не вариант: она покрывалась серым налётом за считанные часы. Вода не помогла и подавно.       Но вот про огонь исследователи узнали слишком поздно. В лабораторных условиях малые скопления наномашин сгорали при температуре выше тысячи градусов. Было решено попробовать спалить магией Таруса более крупный участок, но это обернулось трагедией. Вместо расплавления наниты стали взвесью и вместе с дымом распространились на многие километры вокруг.       Всемирная организация здравоохранения объявила об эпидемии «Тесея» лишь спустя месяц после первых донесений. Люди поначалу не верили, но когда города стали закрывать на карантин, и серокожие люди стали выходить на улицу, было уже поздно. Октябрь 2021 года. Эпидемия.       Тарус знал куда больше других, и он понимал, что победы над этой заразой ещё не видать. Он бросил «Зодиак» в самый ответственный момент, собрал вещи, и повёз Карлию с Тарией к себе домой, в Заслонье. Авиасообщение было уже закрыто, и только по суше можно было добраться до родины. По дороге не было ни погромов, ни беспорядков. Города будто вымерли, либо впали в глубокий сон. По крайней мере так было до пересечения границы с Беларусью.       Очередь была на многие километры, и замедлилась ещё сильнее из-за усиленных мер проверки состояния здоровья людей. Тогда-то впервые Тарус увидел, как из леса вышли больные, подходя к машинам и трогая каждого встречного здорового человека, молча, без эмоций, чтобы потом просто убежать искать других, кого ещё не «запятнали».       Молчаливые пятнашки смерти, в которых звуки издавали только живые, пытаясь убежать от мёртвых. Подобные явления были и в других городах, но о них почему-то не говорили, что было ошибкой.       Тарусу и Карлии пришлось бросить машину на полпути, чтобы не застрять в толпе. Они бежали через лес, нейтральную полосу и даже реку перешли не без помощи магии, чтобы наконец попасть на родную землю.       Хаос на пограничных пунктах был таким, что даже никакая мобильная бригада не приехала на их поимку. Все были заняты сдерживанием толпы, в которой уже нельзя было разобрать, кто болен, а кто нет.       Они так и прошли пешком от границы до областного центра — Городни. Им повезло: вокруг города начали выставлять кордон, в охране которого участвовали как военные, так и гражданские.       Аврора тоже была среди них в качестве ополченца. Она была рада видеть старые лица, даже не смутилась Карлии и её ребёнка, но когда услышала, что происходит всего в паре десятков километров от границы, то без задней мысли отправилась вместе с ними, но уже на колёсах. Воспользовавшись доступом к военному транспорту, она угнала один из броневиков, объясняя содеянное тем, что даже если её и поймают, то хотя бы запрут в тюрьме, где не так-то просто заболеть.       Они ехали быстро, надеясь, что их не успеет отследить полиция. В другой ситуации это было бы безрассудно, но, как оказалось, в Городне уже были заражённые, и действовали они так же агрессивно, как и на границе. Никому не было дела до угнанной машины.       До Заслонья было всего каких-то два часа езды. Машина приехала туда уже ночью, и, как ни странно, но кордона там не было. Индикатор бензина уже какое-то время пикал, не давая уснуть Тарии.       — Останови здесь. — Аврора указала на бензоколонку, находившуюся на границе с пригородом.       Вокруг не было ни одной машины, и Тарус решил воспользоваться моментом, чтобы заправиться. Их целью была деревня на другой стороне города, от которой можно было попасть в лес и дом, в котором жила Аврора последние несколько лет. Там можно было переждать эпидемию.       Тарус вышел, чтобы заплатить за бензин, пока Карлия качала дочь на руках.       — Дай подержу, ты устала. — Предложила Аврора.       Карлия, немного подумав, всё-таки отдала ребёнка.       — Спасибо, а то уже руки болят.       Аврора качала Рию какое-то время, пока та наконец не начала засыпать.       — Ух ты, получилось…       — Ты очень мягко это делаешь. — Карлия улыбнулась. — Я так не умею.       — Да что там делать. Это так, дело интуитивное.       Секундное молчание, и Карлия вдруг решила задать вопрос.       — Я тут всё спросить хотела… Вы ведь с Тарусом раньше были вместе, да?       — Угу. — Аврора подняла голову на собеседницу. — Почему спрашиваешь?       — Просто стало вдруг интересно, каким он был во времена… ну, с тобой.       Аврора хмыкнула с кривой ухмылкой.       — Хуже, чем сейчас. Мы оба были тогда хуже. В общем-то я ему повзрослеть мешала, и поэтому мы расстались.       — И как ты после всего этого?       — Плохо было, что ещё сказать. И вообще, не хочу говорить об этом.       — Извини.       — Ничего, забей…       Аврора на секунду подняла голову, что-то увидев в стекле правой двери, у которой и сидела Карлия.       — Сзади!       Не успела та отвернуться, как какой-то человек открыл дверцу и потянул Карлию за собой. У него была полностью серая кожа и синие глаза, чуть светившиеся в темноте. Какой-то парень в толстовке, на вид лет двадцати, просто взял и тронул Карлию сначала по ладони, а после и по лицу.       Прежде чем подоспел Тарус, Аврора выпустила в спину гада дробь, но было уже слишком поздно.       Эти мучительные сутки снились Тарусу и Авроре в кошмарах следующие несколько лет. Карлия сидела в задней части машины, отвернувшись, чтобы никого не заразить. Ей было       больно, плохо, она не могла даже коснуться дочери, чтобы успокоить её, плача без остановки. В городе уже было полным-полно заражённых, и они вели себя так, будто и не было никакой эпидемии. Серокожие люди ходили по улицам и занимались своими делами, держа расстояние от машины с пулемётом на крыше. Тогда пришло осознание: это место больше не принадлежит людям. Его заняли иные существа.       С каждым часом Тарус выглядел всё страшнее. Не мрачнее, не злее, не впадал в истерику, а становился жутким. Когда это произошло, он сначала не мог поверить, спешил обнять Карлию, но она буквально убегала от него с криками «Не подходи».       А после он затих. Он молча вёл машину в нужное место, пока Аврора разрывалась между тем, чтобы держать Тарию и успокаивать её мать. Все будто постарели за несколько часов лет так на пять, пока в конце концов они не добрались до пункта назначения.       Вот только было поздно: Карлия уже покрылась серыми пятнами и слабела с каждой секундой. Когда они выходили из машины, то Карлия сразу отошла назад.       — У нас нет времени…       — Ещё есть. — Тарус говорил быстро, перебивая. — Осталось совсем чуть-чуть.       — Нет, ты не понимаешь… Я не могу больше.       — Я тоже не могу! Особенно тратить время на то, чтобы спорить с тобой!       У него еле хватало сил сдерживать слёзы, глядя на умирающую на глазах любимую. Карлия тоже плакала, стояла, как оборванец у дороги, боясь подойти к родным.       — Мы не успеем, прошу… Застрелите меня.       — Нет! Даже не смей об этом заикаться снова!       — Ты не понимаешь! Мне больно, Тарус! Я хочу умереть, а не жить вот так!       Тарус вдруг посмотрел на неё с глазами, полными безумия.       — Тогда пусть мы все заразимся! Уж лучше вместе, чем так!       Он потянулся к Тарии, которую держала Аврора, но ему ребёнка не дали.       — Ишь чего придумал! Успокойтесь, оба! — Аврора почти что зашипела, глядя на Таруса. — Если хочешь сдохнуть, то ребёнка не втягивай.       — Пожалуйста, Тарус, я так не могу больше… Оставьте меня, если не можете убить…       Тарус осознал, насколько жуткую вещь он сейчас попытался сделать, и даже не смог ничего сказать. Просто ударил по капоту машины со всей силы в ярости и отошёл подальше. В голове всё было вверх дном. Он не хотел, чтобы всё так обернулось. Какой-то больной ублюдок просто взял и коснулся её, ведь Карлия забыла запереть дверь…       Это несправедливо, больно, жестоко, нечестно! Тарус мог решить любую проблему или устранить её причину, но в самый ответственный момент оказался бессилен.       Аврора подошла из-за спины.       — Возьми Тарию. Я могу это сделать.       — Что?! Ты… ты о чём?       Аврора опустила взгляд, смотря куда-то в сторону.       — В дробовике ещё есть патроны. Я не промахнусь.       Он хотел её ударить, да так, чтобы челюсть сместилась, но не смог. Она была права, и Карлия была права. Хотелось найти лучшее решение, но его просто не было.       — Дай мне с ней попрощаться.       Они сидели друг напротив друга в паре метров. А вокруг был лишь лес и темнота. Карлия почему-то улыбалась этому моменту.       — Мне это место напомнило наши каникулы в Лавансоле, хах… Я напортачила, прости меня ещё раз.       — Нет, это я виноват. Я должен был быть внимательнее!       — Тщ-щ, не кричи, а то Тарию разбудишь.       Тарус смотрел на любимую, не понимая, почему она так спокойна сейчас.       — Знаешь, когда мы спали на сене на том чердаке, я вдруг поняла, что больше ничего не хочу от жизни. Я хотела просто быть рядом с тобой и смотреть на тебя. Я вдруг забыла о том, что хотела признания и вдохновения… Я была счастлива, выходит, уже.       — Кари, я…       — Я не боюсь смерти. Я уже была счастлива, исполнила свои мечты. Единственное, что я хотела бы ещё увидеть, как наша малышка говорит первое слово и делает первые шаги. У неё снова покатились слёзы. Карлия всё ещё пыталась улыбаться, но едва ли получалось.       — Но, как видишь, не свезло… Я вот о чём тебя прошу: сделай её счастливой. Я не могу представить мужчину лучше, чем ты, и отец ты будешь хороший, я знаю!       — Милая…       — Просто сбереги её! Пусть она будет счастлива! Пусть ты будешь счастлив!       В конце концов она раскричалась сама, разбудив Тарию, которая тут же начала недовольно хныкать.       — Я буду ждать вас на той стороне, какой бы она ни была…       Она выдохнула, снова вытирая слёзы, смывавшие серую пыль с поверхности пятен, делая их ещё больше.       Тарус не мог ничего сказать. Он просто не знал, что говорить, и не был никогда мастером в этом.       — Я обещаю. Сберегу.       — И себя тоже!       — И себя…       Больше сказать было нечего. Аврора поняла, что пора, когда Тарус встал и молча забрал Тарию.       Через пару минут лес поглотил эхо выстрела. Карлия так и осталась лежать, не похороненная, но с покоем в душе.       Чего нельзя было сказать о Тарусе. Когда Аврора вернулась, то держала какое-то расстояние, боясь. Однако, Тарус сам к ней подошёл и передал Тарию.       — Едь вперёд, я скоро вернусь.       — Дом же в другой стороне…       — Едь. Дальше.       Спорить с неуравновешенным магом не имело смысла, и Аврора послушалась его.       Было трудно вести машину и придерживать одной рукой Тарию, но это стало так неважно, когда за спиной прогремел взрыв, от которого ночное небо исчезло на несколько секунд.       Она доехала до нужного места и бросила машину, чтобы не беспокоить лесного духа, охранявшего эти места. Их ждал дом, уже покинутый и отцом Таруса, и наставницей Авроры, которая приютила её здесь, будто они знали, что здесь будет пристанище для новой семьи, семьи поневоле.       В тот день Тарус пришёл истощённым и едва держался на ногах. Его месть началась со сгоревшего Заслонья.       Сентябрь 2022. Поражение суши — 22%.       Они не знали, куда идти теперь. Тарии нужно было нормальное место для жизни, а перейти с ней и Авророй через порталы, обустроенные предыдущей хозяйкой, было слишком рискованно. Было слишком рискованно идти пешком, ведь кто знает, как далеко зашло заражение. Тарус решил поднять барьер, который был сплетён магией ещё самого Сварога — его отца, а после модифицировать, чтобы он пропускал солнечный свет, воду и облака, становясь эдаким замысловатым фильтром от заразы. Энергия Истока позволяла поддерживать столь сложное заклинание сколь угодно, а вокруг были свободные угодья, огород, семена, скотина. Можно сказать, что им наконец-то начала улыбаться удача.       Они остались. Тарус поддерживал связь с внешним миром через порталы и в конце концов на него вышло правительство Австралии. Они предложили ему работу, от которой он не мог отказаться. В обмен на продукты первой необходимости и прививки, столь необходимые маленькому ребёнку, Тарус стал боевым магом в составе Австралийских войск. Он уходил и возвращался с полезными вещами, пока Аврора, сама того не ожидая, стала мамой для Тарии. Ей так полюбился этот милый комочек глупости и любопытства, что однажды она не выдержала и начала учить Тарию слову «мама».       Тарус заметил это, но не стал мешать. Он помнил о данном жене обещании, и был готов исполнить его любой ценой. Можно сказать, что и тут повезло: с кем, как не с подругой детства и бывшей девушкой быть хоть сколько-то счастливым. Поначалу они держали дистанцию, но постепенно сблизились. Сначала это были неловкие взгляды, понимающие кивки и взаимопомощь, потом знаки стали более явными: негромкие шутки, улыбки, пожелание «спокойной ночи», пока в конце концов Аврора не решилась заговорить прямо об их новых отношениях.       — Я не смогу заменить её. Я вижу это, но… Вспоминая всё, через что мы прошли, и до заразы и после, я хотела признаться тебе, что не против, если мы станем… ну, семьёй, нормальной.       — Что значит «нормальной»?       — Ну, не приёмной, где просто Рию воспитывает папа и чужая тётка! Короче, настоящей… да, так звучит точнее.       Тарус улыбнулся, с печалью в глазах. Он знал, что к этому рано или поздно придёт, но не имел ничего против. Аврора не была чужой, даже после расставания, а сейчас — тем более. Отец учил, что сидеть и плакать над прошлым слишком долго — удел самоубийц, и Тарус был с этим согласен, пусть и тоска всё ещё раздирала ему душу.       Он обнял её, сильно. Аврора положила ему голову на грудь.       — Я тебя понял. Не против.       — «Не против» чего?       — Не против семьи. С тобой.