«В то утро моя жизнь снова чертыхнулась и покатилась, собирая все кочки по пути самыми больными местами.
Утрирую, конечно, но когда тебе четырнадцать, всё воспринимается так остро… А тогда жизнь и вправду была на острие ножа»
Рию положили на пол. — Едь, мы её взяли. Машина тронулась, и один из похитителей достал из кармана белые ленты, которыми тут же связали Рию. Холодный и тонкий пластик сразу напомнили ей о тех же штуках, какими связывали её и мать с Авросом — кабельные стяжки. — Связал? — Нормально, пойдёт. Держи рот пока. Другой похититель достал из кармана шприц и снял чехол. Рия испугалась, попыталась дёрнуться, но её только прижали сильнее. Ей надавили ногой на руку, задрали рукав и провели мокрой ватой по коже, отчего та немного запекла. Острая игла вошла прямо в вену, и от испуга и невозможности нормально дышать Рия начала задыхаться. Она чувствовала, как холодная жидкость шприца заполняла сосуды, но не могла ничего сделать. Её держали крепко, без шанса на побег, и при этом никак не реагировали на её слёзы и дрожь. Это было чудовищно, и Рия не могла поверить, что перед ней находятся люди. Однако, совсем скоро всё это перестало иметь значение. Совсем скоро после укола захотелось спать, лечь и ничего не делать: не сопротивляться или бояться, а просто пустить всё на самотёк. Может, так ей и надо? За глупость и за то, что отца не послушала? Может, так и должно быть. — Действует? — Угу, отпускай. Полежит так пару часов, потом ещё проколю. Всё вокруг начало плавать, трудно было сконцентрироваться на чём-то конкретном. Рия перестала чувствовать время, пространство, даже складывать мысли в слова не получалось. Лишь изредка она слышала короткие фразы от похитителей. — Стрём какой-то. Этой девчонке лет пятнадцать, если не меньше. На кой она им сдалась? — Пофиг, если честно. К тому же зацени: у неё лохмы, как у того мужика с косичками. Может, её в оборот возьмут? Они говорили что-то про новую особу, которая будет командовать, про маршруты и их построение, даже в слова, кажется, играли. — У неё лицо какое-то знакомое, кстати. — Тоже об этом подумал. В какой-то момент Рия почувствовала, что начинает приходить в себя. Тело всё ещё не слушалось, но по крайней мере она начала разбирать каждый звук и слово, которое могла услышать. «Надо как-то выбраться, позвать на помощь…» Машина вдруг дёрнулась, все качнулись, а Рия так и вовсе перевернулась на живот. — Вот сука! Раздался громкий звенящий звук. — Что там? — Гнида какая, ты смотри! Подрезать меня вздумал! Сука, две полосы свободные есть! — Не отвлекайся, пусть едет, куда хочет. — Да я бы и хотел, но он проехать не даёт! — Чего? — Да сам посмотри! Снова раздался резкий звук. Рия слышала о таком: его ещё называют клаксоном. Похоже, что кто-то очень сердится и сигналит, причём не только водитель этой машины. — Борзый какой, ты смотри! — Останавливается, поговорить хочет. — Щас, поздороваемся. Послышался щелчок, тоже знакомый, будто дёрнули затвор. Машина остановилась, и один из похитителей вышел. Секунд десять была тишина, только гудел двигатель, как вдруг затрещало стекло. — Ложись! Потом стекло хрустнуло ещё раз. На секунду подул ветер, и в салоне защелкало снова, но в этот раз с тонким звуком, похожим на очень быстрый свист. Через раз от этого щелчка кто-то из похитителей вскрикивал. Внезапно, на Рию кто-то упал, задёргался, но его отодвинули, и снова раздался щелчок. Мужчина, лежавший рядом, перестал дёргаться. Рия замерла, делая вид, что тоже мертва. Над ней навис кто-то и перевернул на спину, держа за плечо. Это был кудрявый мужчина с мягкими чертами лица и чёрными, как ночь, волосами и бородкой, которые контрастировали с его светлой кожей. Он что-то сказал на неизвестном Рие языке, после чего спросил на чистом английском: «Ты — Рия Макаренко?» Она медленно кивнула, на что мужчина достал нож. Заметив, как от этого напряглась Рия, он в успокаивающем жесте выставил ладонь. — Расслабься, я не наврежу тебе. Он разрезал стяжки и поднял Рию на руки. Только сейчас стало видно трупы. Трое похитителей и водитель лежали на своих местах, не успев что-либо сделать толком. — Видимо, тебя ещё не отпустило. Говорить можешь? Рия покачала головой. — Ничего, отоспишься, и всё пройдёт. Мужчина вынес её из автобуса на холодную улицу. Вокруг был только густой лес и одна единственная дорога. Ничего более одинокого в своей жизни Рия ещё не видела. У обочины лежал ещё один похититель, тот самый, который вышел из машины незадолго до стрельбы. Происходящее напоминало странный сон. Хотелось вернуться домой, найти Хрычика и спрятаться, чтобы никто и никуда больше не забирал её. И ведь стоило только выбраться из дома, как реальный мир тут же прошёлся по ней сапогом, какая жестокость… «Мама, папа… Саша, где вы все? Мне плохо…» Рию положили на заднее сиденье другого автомобиля, куда поменьше и явно постарше, и накрыли одеялом. За рулём сидела женщина лет сорока с такими же чёрными, но длинными волосами. У неё тоже было что-то странное с кожей: она была белой, но с красными оттенками в глубине, будто яркий румянец. Она улыбнулась Рие зачем-то, после чего повела машину вперёд, в неизвестность. Нельзя так просто лежать и ждать, что всё образуется. Чем дальше уезжала машина, тем меньше шансов было на возвращение. Рия, борясь со слабостью, привстала. — Пожалуйста, отпустите меня. Женщина обернулась. — В таком состоянии? Нет, малышка, ты остаёшься с нами. — Зачем я вам нужна? И кто вы… Оба незнакомца переглянулись, но ничего не сказали друг другу. — Мы всё объясним. Надо только съехать с шоссе, чтобы нас не заметили. Рия продолжала смотреть на них с недоверием, словно она единственная в мире, кто ничего не понимает, и кого никто не желает вводить в курс дела. Однако, кое-что Рия начала понимать, когда присмотрелась к незнакомцам. У них довольно схожие черты лица, даже слишком. Как будто две версии одного человека сидят поодаль друг от друга. Близнецы, не иначе. Машина завернула за поворот, ведущий в глубину лесной чащи. Рия напряглась, понимая, что шанс встретить других людей теперь минимален. Она ещё не окрепла настолько, чтобы попытаться сбежать. Какое-то время машина скакала по ямкам, после чего остановилась. Женщина оглянулась, посмотрев куда-то вдаль за машиной. — Вроде… хвоста нет. Мужчина выдохнул, и, глядя на Рию через зеркало заднего вида, достал между сидений какую-то громко хрустящую упаковку. От неё повеяло приятным пряным ароматом. Кажется, когда-то Рия уже видела такое и даже ела — чипсы, не иначе. — Что ж, думаю, нам надо представиться. — Женщина указала на себя. — Меня зовут Иман. — Я Имран, её брат. — Прожёвывая, ответил мужчина, поднимая руку. — Рия. — Да, мы знаем. — Иман кивнула. — Мы искали тебя. Точнее как… Мы ждали тебя и момента, когда можно будет тебя забрать. — Один очень хороший человек попросил нас забрать тебя и доставить к нам на родину. — Уточнил Имран, всё ещё не отвлекаясь от трапезы. — И к твоим родителям тоже. Рия тут же оживилась, вопросительно глядя на обоих. — Где они? Вы их видели? — Да, и маму твою, и папу. — И брата тоже. Наш отец их приютил, когда «помилование» случилось. — Имран отложил пачку и отряхнул руки, улыбаясь. — По крайней мере месяц назад они были у нас дома. — Где «у нас дома»? — Уже с нажимом спросила Рия. — В Египте. — Ответили неожиданно синхронно Имран и Иман. — В Александрии, если быть точным. Рия понятия не имела, где находится этот город, только примерно помнила местонахождение Египта. Она поняла лишь одно: это очень далеко. — Так или иначе, — продолжила Иман, — нам нужно доставить тебя туда. Времени у нас мало, да и уйти с пустыми руками мы не можем. Мне… не очень хочется это говорить, но у тебя нет выбора. Кто бы сомневался. Рия уже догадывалась, что понадобилась всем и сразу. А кто её спросил, чего она хочет? На душе вдруг стало так обидно от несправедливости. Вспомнился Хрыч, который наверняка теперь места себе не находит. С другой стороны, если эти люди не врут, то Рия сможет вернуться к родителям. Но здесь возникает другой вопрос. — Как моя семья пришла к вам? — Рия сама себя корила за кривой оборот речи. — Вы их не забирали? — Что значит «забирали»? — Спросила Иман, глядя куда-то в пустоту. — А! — Рассмеялась. — Нет, что ты, Аллах мне свидетель, что я не вру! Они встретились с нами два года назад и попросили помощи. — Мы были обязаны господину Макаренко жизнью, так что не могли не помочь. Ему нужно было убежище, да и война началась. — Какая война? — Спросила Рия. — С синтетиками? Взрослые снова переглянулись, состроив такие лица, будто Рия спросила чушь какую-то. — Нет, с корпокрысами. — Ответила Иман. — Точнее с корпорацией «Годхоум». Ну, как будто ты не знаешь. Рия покачала головой, как бы многозначительно намекая. Иман подняла брови в слегка снисходительном удивлении. — Вот это да. Нет, отец нас предупреждал, что надо будет многое рассказать, но чтобы настолько… Ну, тогда тебе много чего нужно узнать. Однако, сначала ответь: ты едешь с нами или нет? Рия раскрыла глаза в изумлении. Два незнакомых человека только что забрали её от ещё менее знакомых людей и говорят ей, что выбора у неё нет, но при этом ещё спрашивают её согласия… «Вы издеваетесь, да?» — Я поеду, у меня нет выбора, сами сказали. Только скажите кое-что. — Что угодно. — Вы убили тех людей в машине, да? Иман покачала головой. — Нет, вырубили. Имран взял пистолет с транквилизатором. Его действие через пару часов закончится, и те парни, которые тебя так нежно приютили в холодном «Спринтере», сообщат о твоей пропаже своему начальству. После этого нас будут искать… везде, в общем. Говорила Иман об этом так, словно каждый день сталкивается с похищениями и стрельбой успокоительными. Её брат, похоже, тоже относился к этому абсолютно флегматично. Он даже показался Рие чересчур молчаливым. — Так что ты можешь вернуться к себе домой, но вряд ли ты там долго пробудешь. — Завершил внезапно Имран. — Выбор за тобой. Это было нечестно. Сложилось такое ощущение, что над Рией просто потешаются. Впрочем, абсолютно спокойное выражение лиц новых знакомых говорило об обратном. Они говорили серьёзно, Рия чувствовала это, даже несмотря на то, что для них предложение выбора — чистая формальность. — Я поеду. — Отлично. — Иман завела машину в ту же секунду. — В таком случае… — Имран открыл бардачок машины, доставая оттуда картонную коробку с красивой этикеткой. — Конфеты будешь? У меня тут чипсы остались ещё, так что не стесняйся, дорога будет долгой, а поесть получится нескоро. Иман закатила глаза, глядя на брата. Они что-то коротко обсудили на повышенных тонах, но Рия снова не поняла их язык. Вскоре они уже выезжали на шоссе, встречая всё тот же непроглядный лес и редкие машины. Уже было светло для зимнего времени, и лишь серые непроглядные облака портили картину. — Так, раз уж мы держимся вместе, то надо оговорить некоторые правила. — Продолжила Иман, ведя машину. — Во-первых, никуда от нас не уходить, всегда будь рядом. Это в твоих же интересах. Во-вторых, если мы говорим что-то сделать, то ты это выполняешь и без вопросов, ладно? Иман посмотрела в зеркало заднего вида, пересекаясь взглядом с поникшей Рией, которая смотрела на неё исподлобья. — Ладно. — Я понимаю, что мы тебе никто, и ты нас не знаешь, но доверься нам. В конце концов, нехорошо, когда семья порознь, правда? На последней фразе Иман улыбнулась слегка, даже взгляд немного подобрел. Похоже, что лукавства в её словах не было. — Правда. — И, в-третьих, если тебе что-то нужно, что-то хочешь или что-то случилось — говоришь нам. Стало плохо, что-то увидела, да хоть обделалась — говори, и мы постараемся решить всё на месте. За раз столько информации было трудно переварить, особенно на языке, который знаешь только в теории. Рия впала в прострацию, стараясь запомнить смысл сказанного, но её тут же окликнули. — Всё в порядке? Рия кивнула. — Говорите помедленнее, пожалуйста. Я не всё понимаю. Иман кивнула не то себе, не то Рие, о чём-то задумавшись. — Как бы то ни было, у нас будет много времени, чтобы найти общий язык. Имран посмеялся на этой фразе. Их путь начался. В первую очередь Рия хотела узнать подробности того, что случилось с её родителями. Оказалось, что совсем скоро после «помилования» они вернулись в Австралию, но их ждало новое правительство, которое объявило Таруса Макаренко преступником номер один и объявило о перемирии между сторонами конфликта в войне, уже не имевшей смысла. Он мог бы устранить заговорщиков собственными руками, но не стал, найдя убежище у Хабира — отца Имрана и Иман. У него были старые связи, которые позволили укрыть Таруса вместе с его родными на какое-то время. Тем временем в мире начался переполох: синтетики стали людьми, по всему земному шару стали находить бедолаг, умерших ещё лет десять, а то и пятнадцать назад, но почему-то живых здесь и сейчас, при этом начался внутренний конфликт между государствами синтетической коалиции, ведь, как оказалось, многие из них, будучи синтетиками, не отдавали себе отчёт о своих действиях, их будто кто-то контролировал. Однако, достаточные доказательства тому исчезли вместе с наномашинами. Это не помешало большинству государств отозвать свои войска из Австралии и направить их уже на защиту своих границ. Что примечательно, большинство солдат тоже не отвечали за свои действия до обращения в людей. Они просто не помнили происходящего. Немногие доказательства виновности пали на корпорацию «Божий кров». Благодаря Тарусу и его информации, которую он передал Хабиру, всем стало известно, что именно с их филиалов транслировался сигнал, управлявший синтетиками без их воли. Хабир, восстановивший связи со своими друзьями на Ближнем Востоке и в Африке, смог заручиться серьёзной поддержкой, которая стала противовесом богатой и технически оснащённой корпорации. К Хабиру и его движению в том числе присоединились страны бывшей синтетической коалиции: Индия и Израиль, а вместе с ними ещё множество государств, имевших ещё до эпидемии претензии к «корпокрысам» и европейским государствам, бывшим на стороне «Божьего крова». Пакистан, Афганистан, Иран, Египет, Тунис, Ливия, Саудовская Аравия — все они, чувствуя изменения на геополитической карте, присоединились к новому движению, сформированному против организации-кукловода, которое всё это время оставалось в тени, наращивая власть и влияние. В свою очередь «Божий кров» опровергает обвинения, ссылаясь на то, что прямых доказательств нет, если не считать утверждения официальных представителей некоторых стран. Впрочем, как объяснила Иман, доказательства были уничтожены австралийским правительством во главе с Дереком Мейсоном. Помимо этого на защиту «Божьего крова» встали США и Великобритания, имевшие старые претензии к Хабиру и его организации. Почему-то Иман не объяснила, откуда такая вражда, откупившись лишь фразой: «Им всегда лишь бы деньги свои защитить, а не людей». Мир и раньше был расколот надвое, но теперь его половинки стали другими. С одной стороны африканские и азиатские государства, мстящие за вмешательство в суверенитет и кровопролитие, а с другой мировая корпорация и страны-богатеи, пытающиеся остановить мировой пожар и защитить свои активы. И где-то среди всего этого семья Рии, скрывающаяся в убежище Хабира. Тарусу, как и прочим седовласым, теперь тоже приходится скрываться. Иман поведала и о том, что после воскрешения обычных людей вернулись и седые. Каждый такой человек был на вес золота, но, что удивительно, нашлись и те, кому такие люди не угодны. Мало было войны, так ещё и началась охота на седовласых. Некто отлавливает их и убивает, не оставляя даже пепла от тел. Единственное, что свидетельствовало о их гибели — пожары и следы от удара молний на месте убийства. Это уже была явно секретная информация, без знания которой Рие не выжить. Это уже и так было понятно: поймать четырнадцатилетнего подростка меньше чем за сутки для них не составило труда. Ей было трудно всё осознать сразу, и поэтому после почти часового разговора с Иман она просто сидела и молчала, уставившись в окно. К тому моменту они уже выехали из лесов, оказавшись на пустых полях, покрытых снегом. В потоке мыслей Рия вдруг заметила странную деталь. Если Иман и Имран — дети Хабира, то они должны быть седовласыми, по идее. Однако, оба были черноволосыми, как двойняшки Асами. Спрашивать их Рия побоялась, и ей пришла в голову идея: рассмотреть их внутренним зрением. Уж различить душу седовласого от обычного человека она могла. Вот только сделать это не получилось. Рия не могла разбудить в себе способность, которой пользовалась с рождения. Догадка пришла сама собой: она использовала внутреннее зрение как основное, а теперь, когда в этом отпала необходимость, отпала и сама способность. «Я уж думала, что больше проблем не случится…» Однако, пожалуй, не всё так плохо. Иман и Имран показались Рие довольно общительными и приветливыми людьми. Они практически устроили ей маленький дом на заднем сидении, обложив его подушками и одеялами, и справлялись о самочувствии Рии раз в полчаса. Совсем скоро её отпустило от транквилизатора, и даже появились силы и желание что-нибудь поделать или о чём-нибудь поговорить. — Скажите, а как вы узнали, что я буду… ну, там, где вы меня нашли? Иман только подняла глаза на Рию через зеркало заднего вида. — Отец подсказал. Ты разве не слышала о пророке Хабире? Отец твой тебе не рассказывал? — Не очень много. — В таком случае вот ответ: наш папа видит будущее. Он предсказал, где ты появишься, и что надо будет сделать, чтобы тебя забрать. У нас тут, знаешь ли, полноценная операция ради тебя организована. — Почему? — Что значит «почему»? — Удивилась Иман, даже отвлеклась от дороги на секунду. — Ты же седовласая, как мы! Сейчас они на вес золота, да и вернуть тебя к семье надо. На минуту наступила тишина. Рия вдруг заметила, что Иман как-то слишком вдумчиво смотрит на дорогу. — Хотя, на это задание могли послать кого-то ещё. Мы отправляемся только в том случае, если дело требует особой важности. Но в таком случае я не знаю, зачем отец нас послал к тебе на самом деле. Ответ был исчерпывающим. До кучи Иман подтвердила догадку Рии, хотя она даже не спрашивала. Это было хорошо, это успокаивало, немного. Вокруг стало заметно светлее, среди серых облаков начали показываться редкие просветы, в которые затекал солнечный свет, оживляя несколько неживой пейзаж вокруг, как вдруг Рия подняла голову, увидев огромные многоэтажные здания оранжевого цвета. Они стояли ровно в ряд, как бы провожая путников на большой дороге. Рия и не заметила, как уставилась в окно. — Что там такое? — Спросила Иман. — Какие здоровые… — Обычные пятиэтажки. Ты их никогда не видела, что ли? — Нет. — Ну и ну. Имран, ты слышал? — Куплю в аптеке успокоительные, а то её удар хватит. Рия нахмурилась. Иман тут же заметила. — Расслабься, это шутка. Просто… мы подъезжаем к Минску, так что если эти домишки тебя так удивляют, то что будет, когда ты увидишь действительно большие здания. «Действительно» Иман выделила особенно сильно. Рию это даже немного подбодрило: похоже, они едут в какое-то интересное место. «А мы, собственно, куда едем?» Она озвучила эту мысль. — Мы остановимся в Минске ненадолго, заберём оттуда кое-какие вещи и купим всё необходимое. Потом будет долгая дорога до Тбилиси. Дня три ехать, если не больше. — Тбилиси… а где это? — В Грузии бывала когда-нибудь? — Иман снова посмотрела на Рию с улыбкой. — Горы, древние храмы и вкусная еда, а? — Нет, не была. Я вообще нигде не была… — Завидую. Ты впервые увидишь Эльбрус. Такое не забывается. — Но… погодите. — Рия вдруг нашла подвох в её словах. — Если мои родители в Александрии, то зачем нам в… Тиблиси, да? — Тбилиси. В общем, нас там будет ждать другой автомобиль, а после мы поедем в Батуми. Оттуда мы поплывём кораблём в Тель-Авив, это в Израиле, а там совсем рукой подать до Александрии. Нас встретят, и никто уже не будет угрожать. Рия даже не представляла, какое расстояние им придётся преодолеть. Она смутно помнила, что Грузия находится где-то южнее и правее на карте, чем их дом. Про Израиль так и вовсе она ничего вспомнить не могла. Тем временем уже показалось первое здание, приковавшее всё внимание Рии. Широкий, точно в километр-полтора по площади, не то склад, не то огромный магазин, вдоль которого была площадка для кучи машин. Рия не сразу вспомнила, что это называется парковкой. Но это было ничем по сравнению с огромными двадцатиэтажными зданиями, которые стояли сразу за местной кольцевой дорогой. Их благородно коричневые фасады и массивный вид внушали благоговение. В таком доме могло поселиться больше тысячи человек, и даже место свободное останется! А город и не думал перестать удивлять. Совсем скоро их машина остановилась на перекрёстке, который тут же обложили со всех сторон другие машины. Шесть полос, и все забиты автомобилями под завязку, будучи в окружении стеклянно-бетонных исполинов, которые, казалось, касаются неба. Рие даже было немного страшно. Особенно стало страшно, когда их машина наконец-то поехала: вокруг были другие автомобили весом с тонну, и если хоть одна врежется… даже думать об этом не хотелось. А они всё ехали и ехали, проезжая мимо огромных зданий с огромными толпами людей вокруг. Оставалось только удивляться, как они здесь все уживаются. В голове Рия пыталась подсчитать, сколько нужно засеять полей и срубить лесов, чтобы хотя бы прокормить и заселить всех этих людей здесь. Наслаждаться невероятным Рие не мешали, пока машина не свернула с очередного проспекта во двор, окружённый серыми пятиэтажками. По сравнению с тем, что Рия видела до этого, подобное выглядело как-то не слишком притягательно. — Приехали. — Иман вынула ключ зажигания, и машина затихла. Рия была рада немного размять ноги после поездки. Впрочем, стоило ей вылезти из салона, как её ноги тут же угодили в лужу. К неприятному удивлению, сквозь не самые новые кроссовки просочилась вода. — Фу. Рия отряхнула ногу, тут же следуя за своими новыми товарищами. Имран открыл дверь какой-то пластиковой штукой, и они прошли в подъезд, пахнувший сигаретами. На стенах облупилась краска, а где-то так и вовсе были надписи. — И здесь кто-то живёт? — Спросила она с едва заметной брезгливостью. — Да, а что? Не слишком богато для тебя? Рия не знала подходящих эпитетов на английском, чтобы описать свою неприязнь к этому месту. Нет, при необходимости она бы и в лесу жила, но ей почему-то в голову пришла мысль, что здесь живут другие люди, и их, похоже, устраивает такая обстановка в их доме. Странно, и неправильно. Впрочем, совсем скоро они поднялись на нужный этаж, где их ждала вполне убранная и приятная на вид квартира. В ней было две комнаты с мягкими серыми диванами и кухня с оранжевыми обоями и слегка блестящими зелёными шкафчиками. На фоне серой зимы это прямо-таки поднимало дух. — Всё, пришли. — Сказали старшие одновременно. В квартире никого не было, но зато на одной из кроватей лежало много сумок со всякими вещами, которые, похоже, предназначались троице. Имран сразу начал осматривать вещи, проверяя, всё ли на месте, в то время как Иман обратилась к Рие. — Кстати, у меня тут важный вопрос. Какой твой любимый цвет? Рия задумалась на секунду. Было забавно об этом думать, обретя нормальное зрение всего день как. Однако, ответ нашёлся быстро. — Синий. Иман цокнула языком. — Ну, такого у меня нет. Есть только каштановый и светлый. Рия посмотрела на неё с непониманием. Иман указала ей на её волосы. — Мы должны их перекрасить. Седые волосы у ребёнка слишком выделяются. Нас могут выследить из-за них. — Кто выследит? — Ну «Божий кров»! Не тормози, Рия. Иман глубоко вздохнула. — Мне неудобно тебя просить об этом, но ты позволишь мне их покрасить? Рия машинально взялась за один из своих локонов. — Я должна слушаться вас. Покрасьте, если нужно. Иман отвела её в ванную и посадила перед зеркалом. Рия выбрала каштановый цвет, почему-то испытывая неприязнь к блонду, словно он о чём-то напоминал, о чём-то важном. Однако, совсем скоро это стало неважно. Впервые после пробуждения Рия взглянула на себя в зеркало. Пока Иман готовила краску и наносила её, девчонка, сидевшая на стуле, привлекла всё внимание. Рия впервые видела себя вживую, не спящей и не сидящей в одной позе. Движение каждого мускула на её лице, моргание, этот пытливый взгляд — всё было видно так детально, что Рия в какой-то момент перестала чувствовать, что видит в зеркале себя. «Такие большие глаза, а нос маленький. Зато хоть щёки нормальные…» Вспомнилась мама и её еда. Похоже, кормили её правильно, раз она выросла такой… Рия не могла подобрать слов, чтобы описать небольшую гордость за «правильность» своей внешности. Это казалось ей чем-то абсурдным да и не слишком приличным. Стоило только задуматься об этом, как тут же взгляд зацепился за тянувшиеся до лопаток и слегка спутавшиеся волосы, придававшие дикости внешнему виду. «Как будто из клетки сбежала. Интересно, а я бы понравилась Саше… такой?» Стоило только вспомнить о нём, как на сердце стало теплее. Почему-то воспоминания об их посиделках стали окрашиваться в совершенно иные, более романтичные цвета. Хотелось верить, что их дружба могла перерасти в нечто большее, что всё взаимно. Однако, что есть на самом деле это «большее»? Они бы просто целовались и обнимались на вышке? Вот было бы глупо со стороны наблюдать, как синтетик обжимается с невидимкой, настоящий анекдот. С другой стороны, глупо думать, что такой умный человек, как Саша, стал бы молчать о своих чувствах. Может, не чувствует он ничего к ней? Он как-то рассказывал, что не считает себя достойным человеческих чувств, ведь для него они — всего-навсего симуляция. Вот только то касание будто до сих пор не проходит, словно только что волос коснулись. — Не трогай, ещё не высохла. — Вырвала её Иман из раздумий. Их взгляды снова пересеклись в зеркале. — О чём думаешь? Рия покачала головой. — Не думаешь? Кивнула. — Как скажешь. Не то чтобы Рия не доверяла Иман и Имран, но говорить о понравившемся мальчике она с ними ещё не готова. Ну уж нет, такое надо хранить бережно, чтобы никто не узнал. Мысли заполнял туман. Иногда Рия думала о Саше и о том, как обнимет его при встрече, как наконец-то покажется ему вживую. Иногда Рия думала о папе с мамой и Авросе. Кажется, совсем чуть-чуть, и она встретится с ними. Это придавало сил, давало надежду. Иман долго колдовала кисточкой над волосами, постепенно избавляя их от седины. Вскоре остался только тёмный краситель, после сушки который смыли водой с шампунем. Неприятный запах краски, напоминавший Рие отчего-то жареную гречку, уступил запаху каких-то незнакомых фруктов. Спустя почти полтора часа наконец-то было видно результат. Темно-каштановые волосы не слишком сочетались с голубыми глазами, но Рие нравился сам факт того, что она теперь выглядит иначе. Ощущение нового цвета было сравнимо с ощущением новой одежды: новый облик — новая личность, а значит и новая жизнь. — Как тебе? — Хорошо. Мне нравится. Рия слегка улыбнулась сама себе, всё ещё не привыкнув к своей внешности. Она не врала, сказав, что ей нравится, но где-то внутри она сомневалась в правильности того, что делает. — А я могу так делать с волосами? Ну, мне только четырнадцать. — Красить? Честно говоря… нет, не рекомендуется до шестнадцати лет, но здесь особый случай. Рия вдруг широко улыбнулась. — Что смешного? — Я только что поняла: мне, технически, уже шестнадцать. — Что значит «технически»? Рия пожала плечами. Она не знала, как объяснить на английском, что она выпала из времени на два года, и биологически ей четырнадцать, но как бы шестнадцать, если опустить некоторые детали. Это забавляло. Иман только пожала плечами в ответ и вышла из ванной, наконец отпуская Рию. Без дела сидеть долго не пришлось. Вскоре они покинули квартиру со всеми вещами, и сгрузили их, к удивлению Рии, в другую машину, у которой было целых три ряда сидений. Последний ряд пришлось забить вещами под завязку, на втором устроили Рию, в то время как Иман и Имран снова были впереди. Снова большой город, противоречивый в своих красотах, и снова большая дорога, где кроме машин и полей вокруг не было ровным счётом ничего. Рия уже предчувствовала, как снова придётся уткнуться взглядом в лес, и так несколько часов подряд. У старших, похоже, были свои методы борьбы со скукой. Из одной из сумок они достали странный телефон с маленьким экраном, к которому присоединили наушники. Да уж, они точно знали, куда собирались. Чего нельзя сказать о Рие. С одной стороны, она знала, что путь неблизкий, а с другой не знала, как долго они будут ехать. Когда не знаешь время в пути, оно тебя не так расстраивает. Уже вечерело. От мерной тряски машины и скуки снова захотелось спать. Закатное солнце к этому явно располагало, и Рия устроилась поудобнее, ложась на всю длину ряда и свесив ноги. — Спокойной ночи. — На автомате Рия пожелала попутчикам по-русски. — Спокойной ночи. — Снова синхронно ответили Иман и Имран. Было не очень удобно, но в какой-то степени даже уютно. Вокруг нет ветра, холода, никто не встанет у них за окном, а если что и случится, то Иман и Имран защитят её, наверное. Не давало покоя только одно: где же всё-таки Саша? Иронично, ведь сначала Рия искала его, чтобы найти родителей, будучи уверенной, что он в порядке, а теперь всё в точности до наоборот. «Саша… где же ты?» Окружающий мир затих, уступая голосам разума, желающего найти ответы на вопросы этого дня. Вокруг была пустота, лишь шероховатый бетон под ногами напоминал о том, что здесь что-то существует. Рия не знала, где очутилась, но что-то ей подсказывало: здесь не так пусто, как кажется. Вдали и как будто вокруг раздавались щелчки и стук дерева. Они повторялись нерегулярно, словно кто-то бьёт деревяшками друг о друга почти без усилий. Рия шла вперёд в надежде найти источник звука, но не сразу догадалась, что звук доносится со спины. Она развернулась, увидев к своему ужасу нечто явно не из нашего мира. Окружённое рядами из мониторов и компьютеров, перед Рией возвышалось худощавое существо с серо-чёрной кожей. Вместо головы у него сиял яркий шар света, единственно освещавший всё вокруг. Он напоминал маяк в этом пластиково-металлическом пустыре, пленный маяк, ведь руки этой твари распадались на разноцветные провода, связывавшие компьютеры воедино. Оно сидело неподвижно, лишь изредка покачиваясь, будто дышало неизвестно как. Рия долго смотрела на него, прежде чем решиться подойти. В конце концов, ничего больше тут не было, и раз она здесь, то следует хоть что-то сделать, ведь так? Она осторожно перешагивала через компьютеры, приближаясь к загадочному существу. Оно, кажется, даже не обращало внимания на незваную гостью. Впрочем, может ли оно вообще что-то видеть? Вскоре Рия подошла так близко, что могла прикоснуться к сидящему. Его кожа была холодной, шероховатой, чем-то напоминала камень. Тем не менее, оно дышало и двигалось так, словно живое. — Кто ты? Существо двинулось и подняло голову, глядя куда-то вперёд. — Требуется авторизация. Назовите себя. Голос гремел, как звук в старом микрофоне. От него хотелось тут же закрыть уши. Рия не сразу решилась назвать своё имя. Вдруг это какая-то ловушка? С другой стороны, что ей могут сделать во сне? — Рия. Рия Макаренко. — Отказано. Человек с этим именем и фамилией мёртв. Последнее предупреждение: покиньте это место. — Но я не мертва… Что это вообще за бред. — Рия Макаренко, четырнадцать лет, дата смерти: шестое декабря две тысячи тридцать седьмого года. Время смерти: два часа, сорок пять минут по Минскому времени. Причина смерти: неизвестно. Это возмутительно! Уж кто-кто, а Рия лучше всех знала, жива она или нет. Ей это показалось достаточно возмутительным, чтобы высказаться. — Но вот же я! Живая и здоровая! — Рия отошла от существа, чтобы оно смогло опустить голову и увидеть воочию. — Не те у тебя записи! Существо со скрипом опустило голову и наклонилось, светя своей головой почти в упор. Рия с испугу сжалась, но не отступила. — Рия… Рия… Рия… С каждым разом что-то в существе дёргалось неестественным образом: то дёрнется плечо, то качнётся голова, словно его бьёт током от этого имени. — Логическая… ошибка… невозможное решение задачи. — Выбрось свою логику в мусорку, страшила. — Рия огрызнулась, хоть и толком не понимала, что ей говорят. — Запрос принят, перепостановка данных… Существо шаталось и дрожало, словно чувствовало боль всё сильнее от нагрузки своих мыслей. Рия начала пятиться назад, опасаясь худшего. Внезапно, оно замерло. — Рия… уходи, они заметят тебя. — Кто «они»? — Я не хочу, чтобы они стёрли тебя. Уходи. — Я не понимаю… — Это же я… я не помню, кто я. Несмотря на неприятность голоса твари, оно, похоже, начало говорить нечто более осмысленное, и от этого хотелось слушать, не обращая внимание ни на что. Кажется, в этой осмысленности можно было почувствовать чужие страдания. — Бедняга… — Это не моё имя. Найди моё имя, Рия. — Дай хотя бы намёк. Свет от головы становился всё ярче, пока не заполнил всё пространство вокруг настолько, что не было видно ничего. — Один, декабрь, два, ноль, три, шесть. Она прячется от меня, но я знаю, что она рядом. Рия проснулась так же внезапно, как и заснула, ведь машину тряхнуло так, будто она упала с высоты.