это наш последний восход,
и последний закат
и последнее лето.
сашины глаза наполнены болью и отчаянием. на дне океана, плещутся чувства, которые спасти уже невозможно. он мотает головой, пытается совладать с эмоциями, не дать ярости вырвать наружу и погубить все живое, что осталось в нем. мысли испарились, в голове один сплошной вакуум, а фраза «её нельзя было не спасти», добивает его раскалённый мозг окончательно. он заходит в квартиру, снимает обувь, вешает ключи на крючок, плетётся на кухню и машинально, на автомате, натягивает улыбку, не давая понять родителям и брату, что что-то не то. медиум целует маму в щеку, обнимает за плечи, о чем-то спрашивает, но быстро забывает о чем именно. большая и просторная кухня кажется для него что-то типо купола, защитой от негативных эмоций, что рвали ему душу. «её нельзя было не спасти», фраза рвёт все шаблоны, изворачивает душу на изнанку, уничтожает, убивает и режет по швам. она была для него всем: другом, товарищем, соратником, партнером, первой любовью и лучшим другом. мозг не может осознать потерю, а душа и вовсе не собирается этого делать, посылая раз за разом её яркий образ перед глазами. это сон. один сплошной сон. он вот сейчас проснётся и увидит её рядом, а не на битом асфальте у её дома. саша садится за стол. для отвода глаз, вливается в беседу, даже немного смеётся и подкалывает младшего. но лишь маска. одна из миллионных масок, за которой прячется тот, кого нельзя назвать сильным. он слабак и ему ни чуть не стыдно. каждый имеет право на слабость. руки начинает трясти. саша прячет их под столом, чтобы никто не заметил, что с ним происходит. но мама оказалась слишком проницательной для того, чтобы не заметить изменение в сыне. пока все развлекаются разговорами, мама незаметно пересаживается к нему, беря за руку и без слов, обнимает, таким образом, отдавая всему ему всю свою любовь и поддержку. ей не нужны слова, чтобы понять, что с ним что-то не то. но и давить она не собирается. сам расскажет, как только решится, а она в любом случае, поддержит и поймёт. саше становится чуточку легче. его не кроет ловина эмоций, а паника оставляет его в покое. на смену ярости и отчаянию, приходит осознание и новый приступ боли. если от эмоций избавиться удалось, то от боли, что скрывалась под рёбрами и выворачивала его наизнанку, пока еще нет. он молча встает с места, извиняется перед всеми, в знак уважения и уединяется в ванне. лезвие. холодное, серебряное, лезвие. оно хранится в дальнем углу в шкафчике, по дальше от глаз людских. оно отрезвляюще режит гладкую, бархатную кожу и успокаивает своим действием. страшно, больно, но так хорошо, что аж саша после не самого удачного пореза, окончательно уходит в эйфорию, прикрывая глаза на минуточку, падая на холодный кафель так, будто на полу растеленно мягкое облачко, что парила над небом. удар об пол был услышан на кухне и все члены семьи побежали на шум, заранее догадываясь, что там их ничего хорошего не ждёт. замок и дверь, слетают с петель, а на холодном кафеле, растекается алая кровь. в матери прихватывает сердце от увиденной картины, у отца пропадает дар речи, только олег, оставаясь с холодным рассудком, сразу же хватает первое попавшийся полотенце и перевязывает руку, параллельно с этим вызывая скорую. больница встречает холодными стенами. за окном пасмурно, холодно, дождливо, будто на улице не середина июня, а конец ноября. саша лежит под капельницей, рядом сидит взволнованная мать, и испуганный олег, которому осознание происходящего, пришло только через пару часов, после того, как саша оказался в больнице. саше не хочется говорить и на что-то отвечать. ему в принципе, не о чем не хочется говорить. его ладонь еще крепче сжимает ладонь мамы, не отпуская её ни на секунду. так легче. про новость, которая произошла с сашиной близкой подругой, родители узнали только пять минут назад, когда по телевидению показывали репортаж о ней. пазл сложился в голове у каждого. но никто так и не решался заговорить о этой теме, давая ему время прийти в себя. ночь была бессонной. как бы саша не старался заснуть, ему все снилось одно и тоже. он видел во сне, как она падает и разбивается об асфальт. её нет в живых, но он чувствует, что она рядом, а значит и боятся нечего. сашу выписывают спустя пару дней. в этот же день, он успевает приехать на похороны, почти два часа прорыдав у её могилы в одиночестве. на поминки сил идти не было. не хотел слушать какая она была хорошая, хотя все знали, что это далеко не так. но по традиции, о покойникам либо хорошее, либо ничего. саша не терпел лжи и тем более, наглое лукавство, поэтому там он не видел себе место, чтобы сидеть и поминать её. это он может и без них сделать. любимый бар встречает его тишиной. обычно здесь в это время до хрена народу и все столики заняты, но сегодня видимо был его день. саша садится за барную стойку, улыбается знакомому бармену, просит налить двести грамм водки и начинает изливать душу. бармен внимательно слушает, не перебивает, кивает где надо, а позже наливает еще, чтобы клиент немного расслабился. так, рюмка за рюмкой, саша постепенно расслабляется, а потом и вовсе перестаёт соображать, и именно в этот момент, его находит олег и забирает. саша не сопротивляется. ему в принципе уже все равно. утро встречает его головной болью и разочарованной мамой со станком аспирина. в её глазах отражалось вся материнская любовь и поддержка, которую она хотела дать старшему, чтобы ему было легче. она готова была отдать всю себя, ради того, чтобы в голубых глазах вновь увидеть желанный огонёк жизни. саша корит себя за то, что вновь расстраивает мать, но ничего собой поделать не может. у него нет сил бороться за себя. из пучины рефлексии его выдёргивает звонок мэри, которая звонила ему, чтобы поддержать в трудную минуту и дать знать, что она рядом. саша благодарен ей, но понимает, что её звонок, лишь разовая акция и такого больше не повторится. а ведь раньше было все по-другому... так проходит месяц. вчера было сорок дней и саша с утра подорвался с постели и весь день просидел у её могилы. он отпустил её, зная, что там ей будет лучше.. он выдохнул, давая себе жить. он больше не придёт, но будет вечно помнить её глаза, в которых раньше тонул как в океане. она, первый его учитель и первый человек, кто привёл его на телевидение, а значит, и в памяти она будет как первый человек, кого он любил и будет любить. это был их последний закат, прежде чем её душа навсегда покинула этот мир и приобрела покой в ином.