«я не играла,
я прожила
всё это так,
как смогла,
зачем?»
•••
«вдох-выдох-вдох» — саша стоит в середине зала, рядом с теми, с кем он вместе отличился на прошлой неделе, поставив «единицу» тому, кто по его мнению, этого заслуживает, даже не смотря на отлично проделанную работу. в висках стучит бешенной скоростью кровь, отдавая болью в затылок, из-за чего, приходится глубоко дышать, чтобы хоть как-то унять ноющую боль. по ощущениям, озвучивание оценок идёт вечно. марат, как и всегда, создаёт никому ненужную интригу, прежде чем на таблице появляется эта злочастная цифра «8,9» предназначенная леопольду константиновичу. саша хмыкает, закусывая внутреннюю часть щеки и мысленно благодарит зрителей, что не подняли гецати выше девятки. на то, что он обогнал его на одну ступень в таблице, плевать, у него ещё будет шанс отыграться и подняться выше. в этом он абсолютно уверен. ярая поддержка константина со стороны олега, сильно раздражало сашу, и потому, чтобы лишний раз поставить его на место, саша решается на маленькую подлость, поставить младшего перед выбором. — если сейчас стоял выбор, кто идет в финал и выбор зависел исключительно от тебя, вот кого бы ты выбрал: меня или константина? — это манипуляция на родственных чувствах. — нет. — если ты мой брат, и ты понимаешь, что чтобы я не выглядел, как-то не так.. — ты боишься выглядеть перед кем-то как-то не так? — не перед кем-то, а перед самим собой в первую очередь. а ты сейчас провоцируешь меня, чтобы я чувствовал себя как-то не ловко. самое важное саша уже услышал, и как показывает практика, продолжать весь этот цирк больше не за чем. обида вспыхивает ярким пламенем, отражая это в ауре, которая все это время колебалась вокруг старшего и защищала от воздействия напряженной обстановки в готзале. отступать было некуда, и как только саша хочет вставить еще свои пять копеек, как тут же в их разговор втискивается марьяна, меняя формулировку вопроса, но оставляя самое главное в нем: кого выберет олег? — уточню вопрос: оба прошли испытание одинаково хорошо, но кому-то нужно поставить балл выше, а кому-то ниже, чтобы саша прошёл или не прошел в финал. — я бы выбрал брата, наверное. «наверное» невероятно сильно режет слух, что еще больше заставляет сашу понять главное – при любых обстоятельствах, олег не выберет его, хотя бы потому что, они оба придут к тому, что нарушат своё главное правило «не играть в поддавки». вывод сделан.• • •
как только говорят «стоп. мотор. перерыв», саша не спешно удаляется в свою отдельную гримёрную, в которой он, наверное, за последние пол года, бывал лишь несколько раз и то, в компании олега, чтобы уединиться от лишних глаз и лишние пару минут провести вместе. сейчас, гримёрная напоминала ему пыльный ящик, который лет двести никто не открывал. уборщица, по всей видимости, из-за ненадобности здесь не убиралась месяца три, если не больше, потому и помещение пустовало, в ожидании своего «хозяина». саша не нашел ничего лучшего, чем уединиться с собой и своими загонами в темном помещении, когда-то ранее, являвшееся его «гримёрной». из-за зашторенных штор едва сочился свет, а одинокое кресло в дальнем левом углу и туалетный столик с зеркалом и подсветкой с правой стороны от двери, еще больше создавало впечатление мрачности и одиночества в нем. идеальное место, где можно заняться самобичеванием и снять все маски, показав истинное лицо, без фальши и лицемерия. он не знает, сколько прошло времени, как он спрятался ото всех в тёмнице своих загнанных чувств, но из своеобразного транса, его вывел знакомый голос, что склонился над ним. — саш, все в порядке? марьяна, как заботливая мамочка, которая искренне переживать за тех, кто ей по-настоящему дорог, склонилась над его душой, аккуратно прикоснувшись к его лбу рукой и тут же убрала её, ошпарившись чужим жаром. — и давно ты с температурой здесь маешься? саше не отвечает, а лишь пожимает плечами, мол, не знаю, устало прикрывая глаза обратно, пока марьяна что-то пытается найти в своей сумочке, переворачивая её вверх тормашками и вытряхивая из неё все содержимое. — саш, не спи, на лучше, выпей таблетку. не бойся, не отравлю. — лучше бы ровным счётом наоборот. спасибо. — отставить пессимизм в стороне. ты мне еще оценки не выставил, так что, пока не поставишь её, туда не пущу. марьяна показала указательным пальцем вверх, типо, мол, хрен тебе а не тот свет, и помещение разом заполнялось смехом двух раненых людей, каждый из которых, друг друга в нем прекрасно понимал и этим, подкупал. — полегчало хоть немного? — да. спасибо, что в очередной раз выручаешь меня. — что не сделаешь, ради высокой оценки. — так вот в чем дело кроется: помогаешь из корыстных целей? — а ты только что понял? как там константин нашу троицу называет: лицемерами и слабаками? вот, проявляю свою слабость, ради спасения своих оценок. — вот кто настоящий лицемер, так это он сам, а не ты или я. люди, к сожалению, закрывают глаза на главное, прощают ему все гадости и превозносят его так, будто он иисус, который спустил в нашу битву с небес и решил поиграть наравне со всеми, кто круче кого. мне не хочется в этом спектакле одного актёра участвовать, и если честно, то мне поебать на финал, главное, чтобы хотя бы один шепс в нем участвовал, а все остальное, не важно. саша грустно улыбается, скрывая всю свою боль за этой маской, но заранее понимая, что это проигрышный вариант, так как от марьяны, как и мэри когда-то, ничего не утаиться и она увидит в нем все то, что не видят другие – его искренность, спрятанную за маской безразличия и то отчаяние от борьбы, которую он испытывает, каждый раз, когда переступает порог готзала и оказывается в очередной раз в эпицентре множества камер и своих коллег. именно здесь его окончательно исколечивают и уничтожают, а после, как камеры выключаются, все они делают вид, что ничего не произошло. саша свыкся ходить с маской лицемерия, потому что именно она спасает его от тех ударов, которые раз за разом наносят те, кто когда-то был дорог ему. это больно, но терпимо. — саш, просто научись не реагировать на все это, как это делаю я, а учись наносить такие же удары в отместку за эту боль, которую они тебе причиняют. вот увидишь, ты от этого будешь получать большее удовольствие, чем от хороших оценок этих лицемеров. — да дело не в этом. с этим я прекрасно справляюсь на протяжении десяти лет и уже адаптировался. — а в чем тогда? — в том, что они после делают вид, что все хорошо и это не меняет их отношение к тебе, а оценки, лишь показатель моей работы, а не их личная неприязнь. я бы мог бы на это забить болт, если после, я случайно не услышал их истинное отношение ко мне и их косые взгляды, доказывающие мне лишний раз то, что здесь, каждый сам за себя. от этого, больно как-то, что ли. не знаю. забей, в общем. саша теряется в своих словах и опускает голову, как ребёнок, которого обделили вкусняшками и поставили в угол в качестве наказания. марьяна протягивает его к себе в объятия, давая ему возможность почувствовать тепло и ту поддержку, в которой он нуждался, и которую никто ему не мог дать, так как каждый здесь, думает тут только о себе, а на чувства остальных, им плевать с высокой колокольни, мол, не сахарные, не растаят. медиум кутается в чужих объятьях, как в спасательном жилете, чувствувая ту поддержку, которую он не ожидал почувствовать от той, от которой он ожидал меньше всего. возможно, проект и в правду по-настоящему сблизил их и он наконец-то нашел свою «родственную душу», с которой не страшны все невзгоды и лицемерные люди, ведь он знает, кто его поддержит, а кто камень в его огород кинет и будет злорадствовать над ним. как оказалось, дружбу, по мимо врагов, можно приобрести даже в этом проекте, где нет искренности, а есть лишь фальш и лицемерие. марьяна стала исключением из правил, став той самой поддержкой и опорой, настоящим другом и человеком, который всегда готов подставить свое хрупкое плечо тем, кто в этом нуждается. она – настоящая, без фальшивых масок и наигранных эмоций. та, которая и поймёт, и звездюлей раздаст, когда надо, и поддержит, если понадобится и просто выслушает. и именно такого человека ему не хватало, потому, саша готов благодарить всю жизнь небеса, за то, что они подослали ему такого человека, который его понимает и не осуждает. марьяна – это лучший человек, которого, к сожалению, все еще недооценивают зрители..• • •
второй готзал проходит в мрачном настроении. не смотря на то, что волшебная таблетка марьяны и их разговор по душам, хоть чуть-чуть помогли ему, но сил не придали, потому говорить и комментировать свои оценки, ему не хватало сил. весь готзал саша держался из-за всех, лишь бы не рухнуть на пол, как тряпичная кукла и не провалиться в сон. температура тела по ощущениям, заметно поднималась по отметке выше тридцати девяти, и уже под конец съёмок, саша держался лишь на добром слове и поддержки димы, который по чужой ауре, понял, что тому тяжело стоять из-за своего состояния, сам когда-то через это проходил. — ну а теперь наш десертик, вишенка на торте. — я не десертик и не вишенка, меня зовут александр шепс. и вот моя оценка, больше говорить я ничего не буду и не хочу. всё. марата его заявление удивило. ранее, саша никогда не позволял себе огрызаться с кем-то, тем более, с ведущим, а лишь подхватывал инициативу и тянул одеяло на себя, комментируя все происходящее и переводя все в шутку или в скандал. сегодняшний день, гораздо сильно отличался от всех тех съёмочных дней, которые были уже позади. даже в их совместный выпуск с олегом, шепс не был в таком раздрайве, как сегодня, что еще больше удивляло остальных. на проходке, на улице при температуре минус два и с температурой под тридцать девять, саша ощущал себя в каком-то персональном аду, где все против него. стоя на улице, ожидая старта, ему приходилось лишь молиться на то, чтобы все это быстрее закончилось, нежели, как бывает обычно на этих проходах. — саш, порядок? саша пришёл в себя, как только оказался в такси и по правому боку от него, сидел олег, который, только сейчас начал соображать, что с братом что-то не так. саша же пытался сообразить, как он оказался в такси и когда все закончилось. — а? нет.. то есть, да. все в порядке. олег, уловив в воздухе колебание ауры старшего, которая ничего хорошего не предвещала, он решительно продвигается ближе, чтобы потрогать лоб брата и почувствовать, нет ли температуры и все ли и в правду, в порядке. — ты весь горишь, сань. — спасибо, а то я без тебя этого не понял. — хватит ёрничать. я тебе говорил, что твое тонкое пальто, хрен тебя от мороза спасёт. — с каких это пор, мы ролями поменялись? вроде я отвечаю за роль назойливой «мамочки», которая душит тебя заботой, а не наоборот. — ну раз ты у нас такой не послушный и делаешь все так, как тебе хочется, то мне приходится перехватывать инициативу на себя и душить тебя, как ты выразился, заботой. — ох, спасибо за одолжение. — это не одолжение, а констатация факта. — а не пойти бы тебе нахуй, братец, со своей констатацией факта? — значит всё-таки обиделся за то, что колебался этим выбором, кого бы я пропустил в финал. ты же сам знаешь, что при любых обстоятельствах, я выберу тебя, но все равно, специально, на зло мне, ставишь меня не в удобное положение. тебе в кайф самоутверждается за счёт остальных? — ты по итогу так и нихуя и ничего не понял. — так объясни, обычным смертным, чего я не понял. — давай потом уже выясним отношения? я не в состоянии говорить. — секунду назад, ты был ещё в каком состоя... саш, черт возьми, не спи. последние силы были потрачены на бессмысленный спор, что в итоге, побудило сознание старшего, отключиться от реальности прямо в такси, а олега, знатно напугать. благо конечно, что они уже подъехали, и саша по факту, не такой тяжёлой, так что, дотащить до дома и кровати, он его запросто сможет, если после этого, его спина не пошлёт его к черту. — мы так и не договорили же. сквозь затуманенного состояния, пробурчал старший, как только его тело коснулось мягкой кровати, а сознание, начало возвращаться обратно. — ой, да завали уже, потом еще наговоришься. на том и порешили.• • •
в более-менее нормальное состояние, саша пришел лишь на третий день, когда температура окончательно спала, и он наконец-то смог разлепить глаза. тело, все еще продолжало ломать, но уже не так, как в первый день. все эти три дня, олегу приходилось слушать весь этот болезненный бред, впихивая в старшего все микстуры, которые прописал врач, и только под утро, как только старший успокаивался, мог себе позволить хотя бы пару-тройку часов вздремнуть, и далее, по новой. — ну что, болезненный ты мой, кто хотел продолжить со мной весь тот спор в такси, который ты начал? — ты про какой именно? — ох, всё, старость не в радость, раз не помнишь, о чем шла речь там. — иди к чёрту, олег, со своей старостью. — да успокойся ты, шучу. спи, рано ещё вставать. я потом сам лично в душ отведу, если пожелаешь. — у меня сил на твои извращенные замашки не хватит. — не ищи пошлости там, где её нет. ты сам хрен дойдёшь до ванны, а я как бы свое плечо тебе подставить хочу, а не член, про который ты подумал. — ой, все, заткнись и спи. олег самодовольно улыбнулся, закусывая нижнюю губу и без предупреждения, вцепился в чужие губы, не давая тому сопротивляться, а тот, в целом то и не собирался этого делать, а лишь отвечал взаимностью, прикусывая чужие губы клыками, и чувствую металлический привкус крови на своем языке. — вампир-искуситель, чёртов. проговаривает сквозь поцелуй младший, вызывая лишь улыбку у того самого «вампира» и желание действовать дальше, нарушая все его границы и разрушая их шаблоны.