Мальчик в манеже

Как обычно, на выходных я несколько часов проторчал в спортзале. У меня там был тренер Леонид, просто Лёня, который, несмотря на то, что брал за занятие дешевле, чем конкуренты, но работу выполнял на совесть, давал дельные советы, как держать себя в форме и как преодолеть «плато» в бодибилдинге без последствий. Он был опытным, поговаривают, бывшим мастером спорта на пенсии. И в этот раз он ждал меня уже у тренажёров. Тогда во мне засела мысль, что этот мужчина подозрительно похож на отца. Они примерно ровесники, у него серебристые короткие волосы, которые, полагаю, раньше были цвета блонд, интенсивно-синие глаза. Вылитый славянин! А ещё мы как-то быстро поладили, и он относился ко мне деликатно, интересовался личной жизнью, хотя за мужчинами я такого не замечал. — Здоров, Марик! — совсем не типично для своего «благородного» возраста сказал Лёня и до боли в суставах сжал мою ладонь. Я поморщился. — Не прогуливал бы занятия — не заболело бы! — Прости, Лёня, были дела. — Дела любовные? — с ехидцей усмехнулся он. — Подготовка к экзаменам. — А. — он махнул рукой. Да, Лёня был в курсе, что у меня есть девушка. Подробностей, особенно по мужской части, я избегал. — Ладно, хватит языком чесать, сейчас я семь потом с тебя сгоню. — сказал Лёня, не убирая с лица улыбку. — Будешь знать, как у меня прогуливать. Смешной дяденька, разведён, есть взрослый сын, который в этом году закончит университет. Дочь недавно закончила третий класс. Сходств с моим биологическим отцом не так уж мало. Из него так и прёт энергия, совсем не так, как у моих учителей в школе того же возраста, но затюканных и измученных. Мама не знала о Лёне, даже лично никогда не видела. Я отработал в тот день по полной программе, ни разу не заставил тренера повысить на меня голос. А сам думал, как бы попросить его сфотографироваться. Как бы невзначай я попросил его сделать селфи на память. — Ну, я не возражаю. Только если выложишь на свою страницу, укажи, что я такой-то, такой-то, жду парней, которые хотят стать Апполонами к лету. Я это устрою. — Конечно, Лёня, расхвалю тебя так, что отбоя не будет. — смеясь, пообещал я. Вернувшись домой, я показал маме фотографию. Она хмуро пояснила, что в последний раз, когда они с отцом встречались, он вовсе был лысым… Меня больше напугало не то, что Лёня — не мой отец, а то, что я облысею. — Не облысеешь. — сказала мама. — Почему ты в этом так уверена? — Бог этого не допустит. — Ладно. — Я ведь уже говорила тебе, чтоб ты забыл то, что произошло давным-давно. — Ну мам, неужели ты готова смириться с тем, что он с тобой сделал? Он должен отвечать за свои поступки, ты сама мне не раз говорила! — Тебе 18, даже если тебе удастся найти его, алименты теперь не вытрясешь. — и она тихо добавила. — Да и не очень-то нужно. — Все должны отвечать по заслугам. — я ударил кулаком по столу, тарелка с куриным бульоном рядом со мной подпрыгнула. Руке было больно. — Ты ещё ребёнок, Марк. Доживёшь до моих лет и, возможно, ума прибавится. — сказала мама, показав, что возвращаться к этой теме больше не намерена. Я был зол на маму, на её глупость, сделанную в далеко не детском возрасте, на отца, имени которого не хотел знать, на Васечку, который ставит его в пример, а ещё умеет играть на гитаре. Всё смешалось в одну кучу, и голова превратилась в мусорный ящик. Я набрал девушке. Всё ещё не решался заговорить с ней об этом, всё-таки, признаю, мы не так давно знакомы и близки. Я написал, что хочу её сейчас так сильно, что волком выть готов. Так мне казалось. Я уточнил, когда мама уходит на очередную подработку, где её ни во что не ставят, и назначил время. Девушка была рада. Всё должно было случиться уже завтра, в субботу, когда в шесть утра маме нужно уходить. Я приготовил будильник, поставил на 6:50. Мама в последний раз заглянула в мою комнату, а я накрылся с головой одеялом, оставив отверстия для дыхания. Она предположила, что я отсыпаюсь за пятидневку, и тихо ушла. Через час зашла ко мне девушка, и я находился в боевой готовности снизу. Она выглядела по-особенному, но так и не увидел, что в ней поменялось. Быть может, оттенок помады чуть ярче сделала. Ну, с богом! Мы не стали перекусывать, я уволок её на кровать. Получилось грубо, я ведь упоминал уже, что у меня рука тяжёлая? Девушку это не напугало, наоборот, она начала меня целовать так соблазнительно, как люблю это в ней. На моей богатырской кровати, которая занимала половину каморки, которая называлась комнатой, любимая выглядела совсем малышкой. Она распустила мои волосы, которые я бережно собираю ежедневно в хвост, накрутила большую прядь на свой кулачок. Интересно, как ей пришла в голову такая идея? Против моей воли, чему я всё равно был рад, мой лоб соприкоснулся с её. Я просунул руку в её трусики, удивившись, какой гладкой была поверхность. У мамы было по-другому… — Ай! — крикнула девушка, и я убрал руку так быстро, как если бы прикоснулся к включённом у утюгу. — Росомаха. — сказала она, указав на мои ногти. Давненько я не подстригал их. — Виноват. — извинился я. Она сделала ещё один оборот волос, что аукнулось болью, вокруг кулака и села на меня сверху. До этого я выпил Виагру. Да уж, почти восемнадцать годиков, уже можно. Хватил лишко таблеток, чтоб уж наверняка, но растворил в стакане с водой. И в этот раз у меня стоял, как кол, целый сеанс. Действо мы совершали в позе наездницы. Мне открылся удивительный вид на девушку, но мне было тяжело, хотя практически вся работа лежала на ней. Наверное, моё лицо выглядело не таким сексуальным, как мне казалось, так как она то смотрела то на меня, то в сторону настенных часов, которые подошли бы мальчику — они выглядели в виде стильного щита Капитана Америки. Наверно, таким было лицо моей мамы, когда отец катался на ней. Я не заметил, как долго мы занимались этим. Но казалось, прошло секунд тридцать. Это как пробовать пирожное, залежавшееся на прилавке кондитерской — безвкусно, хоть и выглядит эффектно. Девушка произнесла нечто среднее между кашлем и сдавленным хрипом. Я же всё это время был нем, как рыба. Она слезла с меня и отправилась в ванную. Я лежал, скрывая под одеялом всё ещё коченеющий орган. Сделал вид, что возникли проблемы со снятием испачканного презерватива. Потом девушка вернулась и легла ко мне. Я взял её за руку, перед этим вытерев о простыню ладонь. Она без особого энтузиазма обняла своей рукой мою. Обычно подобное я чувствовал, когда в начальной школе нас строила в столовую учительница — мальчик с девочкой, — и мы были вынуждены держаться за руки, иначе нас запугают, или мы отстанем от толпы. — Как ты себя чувствуешь? — осведомился я, поборов неловкую тишину между нами. — Нормально. — ответила она. — Я тоже. Конечно, меня распирало рассказать, что это не тот «первый раз», который я представлял, только начав встречаться с ней. Если уточнить, то с точки зрения физиологии всё прошло хорошо, и я почувствовал примерно ту же эйфорию, может, чуть острее, чем при мастурбации, но мне кажется, что в занятиях любовью подразумевается не то, что в начале происходит, а что в конце. Мне было намного приятнее, когда она невзначай касалась рукой, клала на моё плечо голову, и её пшеничные волосы щекотали мне щёки. Все эти мимолётные мелочи. Больше её певческого голоса я любил только тишину. — Мы хорошие собеседники, но в постели дисгармония складывается. — заключила она, и была права. Я неуверенно ответил, что, наверно, ещё не готов. Она сказала, что не чувствует со мной связи, я во время этого был на своей волне. Я ответил, что и в этом она права. Она сказала, что мы поспешили, решившись встречаться. Мой ответ на это вы и так поняли. К тому же, вспомнил, что не отсыпался за пятидневку, и измождённый организм с радостью отправил меня в сон. Больше эту дрянь для стояка принимать не буду, так я решил. Проснулся уже после полудня и обнаружил, что в постели больше никого нет. Проверил, закрыла ли она входную дверь, когда уходила. Да, закрыла. *** Мне подарили щенка-качалку. От него нужно отталкиваться ногами, чтобы он раскачивался из стороны в сторону. Взлёты и падения волновали моё тело, и я начинал тереться о его плюшевую бурую спинку. В детстве я сходил с ума по щенкам, хотел завести своего, но мама отмахивалась, что он жрёт в сутки больше, чем мы оба да и гулять с ним надо и в дождь, и в снег. Но зато в игрушечных она никогда не отказывала. Я играл с ними, имитировал собачий лай, кого-то даже поженил. Я вернулся с садика, и мама велела сидеть в комнате и не высовываться, ведь придут её коллеги с работы, праздновать что-то. Возможно, тогда было восьмое марта. Я вытащить хотел одного щенка из корзины для игрушек, но опрокинул всю корзину. Ну не дурак, а? И я увидел, как один щенок упал на другого. Похоже было, что они обнимались, но мой детский мозг нашёл этот вид весьма и весьма соблазнительным. Я взобрался на спинку своей кровати, точно где чресла соприкасались с возвышением, и тёрся, несколько агрессивно, представляя себя щенком. Я даже не снял штаны. Ума не хватило тогда сделать это. И в тот момент, когда я приближался к своему счастливому исходу, вошла мама со своими двумя подругами с работы. Я так поглощён был своими ощущениями, понятия о которых не имел вплоть до пятого класса, где славные ребята с не до конца сломанными голосами делились. Подруги мамы начали смеяться тихо и гадко. Мама просто тихо увела их, закрыв за собой дверь. В этот момент я понял, что делаю что-то нехорошее. Мы не разговаривали об этом с мамой. Ни разу за столько раз, сколько она ловила меня за этим. Она просто отвинтила все спинки мебели в квартире. Внизу меня был зуд. Я попытался провернуть это с одеялом, сложив его несколько раз, но оно оставалось слишком мягким. Потом появился он… Щенок, который на тот момент был с меня ростом. При переезде он потерялся или был отдан родственникам — мама никогда просто так вещи не выбрасывала, она сначала предлагала всем своим знакомым. Это была качалка. Стоило только оттолкнуться ногой, чтобы раскачаться. Взлёты и падения странным образом на меня действовали. Я держался что есть силы за деревянные ручки, приделанные к его голове. А промежность натирало. Я становился спереди к собаке и наклонял её за ручки к её морде. Помогало немного, но мои детские культи быстро уставали. Я садился тогда на собаку и работал интенсивнее нижней частью. Мама и её подруги думали, что мне просто очень нравится эта игрушка, до одурения. Со временем я стал забывать детство, воспринималось это как пройденный этап. Думал, что забуду эти шалости навсегда. Я слышал о том, что нельзя доверять своим воспоминаниям, мозг любит всё извращать. И я сознательно воспользовался этим недостатком. Представлял, то был не я, то не со мной было. И знаете, это очень скоро дало свои плоды, сознание успокоилось. Мягкие щенки были завёрнуты в чёрные полиэтиленовые мешки и были отправлены далеко и надолго. И щенок-качалка тоже. Я ревел, как резанный, чтобы мама отправила его куда угодно, да хоть на свалку, в этот же день, без всяких «но». Дважды просить об этом её не пришлось. Так это был не плод моего воспалённой детской фантазии? Я упорно верил, что это было, настолько реалистично, на что не способны мои ночные сновидения. Я бы ни за что не подумал, что это мама, но не мог отрицать, что такое происходило. Как бы это была она и одновременно другая женщина. Не знаю даже, как объяснить. У меня не было отца. Не было никого вокруг похожего на это определение. Мама даже не пыталась знакомиться с мужчинами, ходить на свидания. Когда на улице к ней подходил случайный мужчина сам, пока мы с ней гуляли, мама не интересовалась этим парнем, как я. Она отмахивалась, что я главный мужчина в её жизни, и если идти на свидание, то со мной. До всего этого я думал, что она боится из-за прошлого, но не думал, что всё будет настолько плохо. Она пошла на это ради меня. Это так гадко. Лучше бы я дальше жил в неведении. Меня не сильно колышило отсутствие папаши. У каждого второго в моём классе отец либо отсутствует, либо есть, но уж лучше бы вовсе не было. Поэтому, быть может, у меня отвращение к институту брака и семьи, и я не хочу в дальнейшем иметь детей, хоть иногда я нахожу их забавными.