seven sins.

Музыка в наушниках заглушает все, совершенно все, что происходит вокруг Чонвона. Даже появление двух неизвестных, что сейчас поднимались на второй этаж, в поисках юноши. Он лишь сидел и делал домашнее задание, когда чья-то рука грубо схватила за плечо и скинула со стула, схватила точеные бледные запястья и сжала до хруста. — Можешь звонить боссу, сейчас привезем подарочек. Первое, о чем подумал школьник: «Тяжело быть сыном конгрессмена» и только потом страх внезапно подкатил к горлу тяжелым комом и заставил сжаться и забыть о наличии дара речи. Все, что оставалось, это молчать и не дергаться, лишние проблемы ему не нужны. Чонвона накрепко привязывали к батарее, пока на другом конце трубки слышался довольный гортанный смех. Он — всего лишь игрушка в руках лживых и ненасытных лицемеров, в том числе и отца. — Какой послушный мальчик, — один из мужчин провёл указательным пальцем по линии челюсти и вздернул юношеский подбородок. Чонвону хотелось плюнуть в наглую морду, но ужас сковал его словно чугунные цепи. Он со всей присущей ему моральной силой пытался не думать о худшем и уж точно не заплакать. Мужчина хотел сделать что-то ещё, но тень, появившаяся сзади и так ловко повернувшая шею до слышимого щелчка, не позволила. Второй спохватился поздно: достал телефон, когда из груди уже струями стекала кровь, и, если бы не темная одежда, Чонвон прекрасно видел, насколько быстро погибает его мучитель. Шатен ощущал теплую жидкость, стекающую по лицу: попало и на него. Накатила внезапная тошнота от запаха и вида, но школьник сдерживал себя, и не смотрел на тела, лежащие в неестественных позах. Он смотрел только на одного. На его лице читались сразу две противоречивые эмоции: смятение и облегчение. Тот, кто избавился от них, протирал нож тряпкой и не обращал внимания на привязанную жертву до какого-то момента. Эмоции, появившиеся то ли от зашкаливающего страха, то ли от облегчения, шквалом обрушились на школьника, и слезы полились градом, смешиваясь с чужой кровью и стекая на белую толстовку. — Эй, маленький, тише, — неизвестный снимает маску и приседает на корточки, — сильно испугался, да? Прости, я немного задержался. За тканью скрывалась копна пепельных взъерошенных волос и лицо, выглядящее на каких-то пару лет старше. Невероятно красивое лицо с тату в виде креста под правым глазом. Чонвон ожидал увидеть кого угодно, но не его. Парень принялся развязывать верёвку и растирать затекшие бледные запястья, сосредоточившись теперь уже на все ещё плачущем Чонвоне, заглядывая в глаза и неловко улыбаясь. — Я от твоего отца, не волнуйся, — большим пальцем одной из рук продолжает легко разминать чужую ладошку, а во второй уже телефон и звонок, гудки которого особенно тяжело слышать. — Алло, господин Ян? Да, с вашим сыном все в порядке, — Парень переводит взгляд на все ещё испуганного и быстро моргающего школьника, — Нет, он не ранен, вы же знаете, я хорошо выполняю свою работу. Ага, до свидания. Он сбрасывает и убирает гаджет в карман брюк, возвращаясь к тому, с чего начал. — Не против, если я посижу тут с тобой, пока твои родители не вернутся? Все, на что у Чонвона хватило сил, это слабо мотнуть головой и попытаться предотвратить новый поток слез. Шатен опустил голову и посмотрел на запачканную толстовку. — Пошли до ванной, переоденешься, примешь душ и заварим тебе чай. Меня, кстати, Хисын зовут. Он зачесал волосы назад и улыбнулся. И Чонвон подумал о том, что зря на это посмотрел. Школьник едва ли передвигал ноги, тремор которых можно было заметить даже в движении, поэтому Хисыну пришлось сгрести его в охапку и практически нести на себе. Кожа покрывалась мурашками от близкого контакта с чужим разгоряченным телом и выпирающими мышцами. «Наверное, он много занимается» Внезапно захотелось положить ладонь и прощупать каждый сантиметр, но даже если бы совесть позволила Чонвону это сделать, сил уже явно не оставалось. И даже на то, чтобы снять с себя одежду. Шатен провозился с ней около семи минут и уже начал испытывать терпение своего телохранителя, потому как тот, оперевшись на дверной косяк и смотря издалека, сейчас стоял совсем близко. Ян вздрогнул, ощутив прикосновение к своему локтю. Он даже не заметил, как сзади подошли. — Тебе помочь? — Хисын, оказавшись выше его ростом, смотрел на него, слегка наклонив голову вниз, придерживал в случае чего. Чонвон, честно говоря, думал согласиться, но как-то неловко. В итоге, спустя ещё пять минут безуспешной борьбы, Хисын легким движением приподнял его за плечи, усадил на край ванной и стянул грязную одежду. — Ладно, думаю, дальше сам разберёшься. Ли скрылся за дверью, а шатен не мог перестать о мускулистой, обтянутой футболкой груди. Тренировки дают о себе знать. Стоило бы сосредоточиться на дрожи в кистях и ещё раз прокрутить в голове нечто, вроде «Ян Чонвон, очнись, тебя только что чуть не похитили», но если честно, парень знал, что когда-то это должно было случиться, так что морально как-никак, а был готов. Пусть и на десятую долю процента. Борьба за власть ещё ни разу не приводила ни к чему хорошему. Он прекрасно осознавал, в какой семье родился, и мог предугадать возможные варианты событий. Но то, что его спасёт пепельноволосый молодой красавчик, стало неожиданностью. Выходит, он знаком с отцом? Давно работает? Почему ни разу не сталкивались? Голова болела от множества вопросов, поэтому юноша решил полностью окунуться в прохладную воду. Хватило пятнадцати минут, чтобы прийти в себя, переодеться и выйти на кухню. Хотя, может все дело было в заинтересованности парнем, который сейчас нарезал фрукты и так забавно стоял на их уютной светлой кухне в своей униформе спецназа. — Звонил господин Ян, сказал, что раз я с тобой, — Хисын поворачивается и облизывает палец, с которого стекал сок от нарезанного персика, — то сегодня он задержится, чтобы закончить все свои дела. Черт с этими делами, отцом, который почти никогда не интересовался его личной жизнью. И черт с этими сраными персиками. С ними особенно, потому что смотреть на то, как Ли слизывает жидкость с пальцев, было больно. Больно где-то в области живота, низ которого тянуло. — Понятно, — Чонвон сел с другой стороны стола и занялся разглядыванием чужого тела. Ну а что, Хисын снова отвернулся, можно и воспользоваться шансом. Ему чертовски шла черная футболка, поверх которой к телу плотно прилегала портупея с прикрепленной сбоку кобурой. Из нее торчал пистолет. В голову сразу врезаются воспоминания. Как и ожидалось, забыть такое будет непросто. Школьник опускает взгляд и чувствует, как зеки нещадно начинают гореть: он пялится на довольно объемную задницу и, клянется, что если бы не свободные штаны карго, открывался бы такой же потрясающий вид на подкачанные бедра и икры. — Ты когда кино смотришь, платишь за него? — старший даже не обернулся, продолжая нарезать салат, — Так вот щас и с тебя деньги сдеру. А то посмотрите какой. Правда думал, что я ничего не вижу? Ты ещё более наивный, чем я думал. Кажется, краснеют даже кончики пальцев, не то что ушей. Неловко — мягко сказано. Чонвон периодически забывает, что его новоиспеченный знакомый слишком хорошо подготовлен, и не Чонвону с ним тягаться. — Да я… — шатен отводит взгляд и решает быстро сменить тему, — А сколько тебе лет? Не слишком ли ты молод для такого рода деятельности. Хисын со стуком кладет нож, щурится и ухмыляется. — Не слишком ли у тебя длинный язык? Могу предложить сделать покороче. Чонвон сглотнул и выдавил из себя подобие улыбки. — Прости, мне правда интере… — Мне двадцать, — старший усмехается краешком губы и ставит тарелку с салатом на стол, — Не сильно большая разница, да? Насколько я помню, тебе в этом году восемнадцать. Просто кому-то повезло родиться в семье конгрессмена, а кто-то всю жизнь дрался банально за кусок хлеба. Это то, что я умею делать лучше всего. И рад, что смог найти работу, на которой меня оценят по достоинству. Ян как-то грустно улыбнулся и уткнулся в стол. — Да, прости, — парень почесал затылок, — что-то с везением я перегнул, но все же, по крайней мере, ты наверняка себе ни в чем не отказывал. Вкусно? Обычный салат казался невероятно аппетитным и сытным. По причине того, что он затратил много сил и энергии на то, что было, или же потому что автором этого блюда является широко улыбающийся Ли Хисын, сидящий напротив? Шатен должен признать, что когда старший не хмурит брови, то похож на олененка. — Да, — на чужих щеках появляются довольные ямочки, — очень вкусно, спасибо. Хоть для других от Хисына несёт кровью за километр, для младшего он сейчас самый заботливый и яркий человек за последнее время. Они сидели в тишине какое-то время, пока Ли наблюдал, как быстро исчезают овощи за пухленькими щечками подопечного. — Может, фильм посмотрим?