Обжигающе-ледяные ночи

      Темный кабинет освещался лишь небольшой настольной лампой, но и ту загораживали черные волосы хозяина. Этот самый достопочтенный врач действительно игнорировал звонок, чуть ли не скуля смотря на яркий экран смартфона, но так и не выполняя прихоти человека в тени помещения. Стол был давно опустошён грубыми движениями, от чего все важные, и не очень документы оказались на полу в полном беспорядке. Руки мужчины были скреплены наручниками из грубого куска ледяного металла, безжалостно царапая запястья при любом неосторожном движении. Сам он сидел на коленях, опираясь на уже ноющие плечи, касаясь разгоряченной грудью о прохладный стол. Его дыхание давно сбилось, лицо покрывал лихорадочный румянец, хоть он и не хотел этого признавать, но ему доставляла удовольствие такая сладкая пытка. Действие афродизиака было в самом разгаре, а дьявол стоящий позади усиливал его мучения тем, что поставил вибратор под нужным углом к самой точке и включил его на минимальную мощность, заставляя врача ёрзать и извиваться, вступая в схватку со своей гордостью.       — Ну же, скажите же это, Дост-кун…- Тихий хриплый голос с явным акцентом так и искушал поддаться, но даже в таком положении мужчина не мог так быстро отбросить все свои принципы, и настойчиво вибрирующий телефон помогал ему хоть немного сосредоточиться на чем-то другом. Человек это заметил, хмыкнул, что-то неразборчиво пробурчав себе под нос, и подошёл к телефону под испепеляющий взгляд аметистовых глаз, но этот взгляд тут же снова покрылся похотливой дымкой, а от возбуждения зрачки заполнили почти всю радужку. Гаджет покрутили красивые тонкие бледные пальцы и поднесли к лицу врача.       — Читай.       — Алина…- Слабый низкий голос выполнил просьбу, с огромным трудом сдержав рвущийся стон.       — Раз ты её звонки игнорируешь так же, как и мои, мне кажется она должна узнать о твоём наказании за это…- Темные глаза распахнулись и предательский звук возбуждения всё-таки не удержался.       — Не смей!       — Тогда скажи чего ты хочешь.- Этот человек всегда знал как получить то, о чем только пожелает, в то время как врач хоть и почти сдался, но научился уже наслаждаться таким наказанием, что сладкая дрожь проходила по телу, поднимая дыбом даже самые маленькие волоски. Возмущенный вздох и за секунду до того, как палец коснулся экрана телефона, срывающийся голос остановил парня.       — Умоляю… Прошу… Позволь мне кончить…- Тут же телефон был отложен и вместе с тихим смешком вибрация возросла до максимума, заставляя врача до хруста выгнуться в пояснице и громко простонать, лаская слух наблюдателя, а тот в свою очередь умело менял скорости, доставляя ему максимум удовольствия.       Благодаря лекарству разрядку мужчина получил далеко не сразу, а извивался почти двадцать минут под непрерывной стимуляцией. Как только белёсая жидкость выплеснулась на темный стол из дуба, человек из тени обошёл его вокруг, явно наслаждаясь видом, после чего медленно вытащил вибратор, кидая куда-то на пол, и небрежно снял наручники, слыша недовольный стон и наблюдая как стекает тонкая струйка темной крови из нового пореза, но не обратив на это внимание возвращается к лицу врача, приподнимая его пальцами за подбородок и заглядывая в глаза. Беспомощный вид такого серьезного человека вызвал у него искреннюю, в какой-то мере даже ласковую, улыбку.       — Дорогой и многоуважаемый Фёдор…- Обычно акцент резал ему слух, и только с этим парнем он им наслаждался всецело, в очередной раз попадаясь в эту ловушку и теряя бдительность, за что тут же получил звенящий удар по щеке и не сразу понимая произошедшее. Сначала кожу обожгло, потом почувствовалось какое-то тепло, а после боль прошибла его полностью, и он уже наблюдал как на столе образуется небольшая лужица с металлическим запахом.- Думаю, теперь с тебя хватит. В следующий раз я придумаю что-нибудь серьёзнее… Ладно, Федя, тебя заждались, собирайся.       Дважды повторять не пришлось и обеспокоенный звонком врач начал быстро и нервно собирать бумаги, стараясь одновременно вытереть стол ненужными листами и натягивая на себя одежду. Уже через пару минут, под пристальным взглядом карих глаз из угла, кабинет был в полном порядке, лишь сам мужчина выглядел растрёпанным. Наконец-то его заветный телефон оказался в руках и он набрал несчастной Алине, что до сих пор стояла в коридоре, проклиная себя за то, что решила стать помощницей этого, по ее мнению, некультурного и угрюмого человека, и лишь получив долгожданный звонок все её обиды развеялись и со светящимися глазами она быстро ответила своим тонким и нежным голосом.       — Господин Фёдор, я могу сейчас прийти к вам и передать документы на нового пациента? — Осматривая тем временем себя в зеркало, Достоевский покрывал последними ругательствами всю эту нелепую ситуацию, что произошла на его столе, и еле остановил кровь в ране на щеке, но не найдя пластыря, просто решил прижечь порез спиртом, шипя от боли.       — Да, конечно, жду тебя.- Отбросив телефон он немного взъерошил волосы, и теперь даже сам не мог поверить в то, что сейчас происходило, лишь рана служила стойким напоминанием.- Чертов Дазай, ты же знаешь что я работаю с людьми!       — Я тебя предупреждал, мог спокойно выполнять уговор и все было бы прекрасно.- Осаму быстро преодолел расстояние и обнял мужчину со спины, целуя в раненую щёку, — Но ты молодец, в очередной раз всё выдержал.- Каждый раз Фёдор таял в руках парня, прекрасно осознавая, что тот безжалостно играет на его чувствах, но даже желания сопротивляться не было, возможно, он был мазохистом, раз наслаждался даже болью, которую Дазай приносит ему. Когда парень отстранился, он по обыкновению просто забрал свои вещи и ушёл, не сказав ни слова, оставляя после себя лишь горько-сладкий осадок на душе и целый спектр остаточных ощущений в теле.       Ноги Достоевского немного подрагивали от пережитого оргазма, афродизиак всё еще действовал, хоть и совсем слабо, от чего мужчина сделался очень чувствительным, ощущая каждую складку одежды и слыша неразборчивые звуки из коридора.       Стол более менее был приведён в порядок, он протёр поверхность ещё раз влажной салфеткой и завязал мусорный пакет, чтобы ни дай бог какая-нибудь любопытная медсестра или уборщица не заглянула туда, иначе у него бы наверняка были бы огромные проблемы и с репутацией, и с работой.       Стоило только всё закончить и облокотиться спиной о стол, расслабленно прикрывая глаза, послышался короткий стук в дверь и кабинет озарился ярким светом во главе с девушкой. Она была весьма не плоха собой, большие карие глаза с пушистыми и длинными ресницами, пухлые губы, невысокая, но со всеми нужными формами, да такими, что любой бы нормальный парень захотел бы утянуть её в постель, а медицинский халат еле-еле сходился на её пышной груди, но была одна проблема: ей нравился Фёдор, как бы она это не скрывала, он же всё видел и усиленно игнорировал, отдавая всего себя Дазаю и прочим пациентам.       — Чем вы тут таким занимались, этот пациент действительно с серьёзным случаем, а вы…- От праведного гнева она густо покраснела и тяжело дышала, стараясь подбирать слова, но ледяной взгляд глаз напротив быстро потушил весь её напал, оставляя лишь стыд, от которого она быстро сжалась и дрожащими руками протянула документы.- Вот… Он в 5 палате, я, пожалуй, пойду…- Врач спокойно взял бумаги, но Алина провела взглядом по мужским запястьям и лицу и, увидя свежие раны, тут же замерла, неуверенно показывая пальцем.- А… Это… Что с вами случилось?       Вновь в голове Достоевского пронёсся поток ругательств, но теперь он мог только одёрнуть рукава и чуть повернуть голову, скрывая щеку в тени. Наручники стало обычным увлечением, поэтому он уже давно перестал обращать внимание на их последствия, не пытаясь даже просто останавливать кровь или промывать порезы, он и представить не мог, что с его любовью к длинным рукавам эти следы заметят.       — Всё нормально, не лезь в мою жизнь, по-хорошему прошу тебя .- В очередной раз от этого бесчувственного стального тона внутренности девушки сжались, слёзы подступили к горлу, заставляя её быстро кивнуть и вылететь из кабинета.       Фёдор устало вздохнул, чувствуя слабую жалость к Алине, с которой он так жестоко обходился, но всё это быстро угасло, его чувства к Дазаю были слишком сильны, чтобы задумываться о помощнице в таком плане. Он сел за стол с глухим стоном и начал просматривать документы.       «Николай Гоголь, 18 лет; диагноз: нервная анорексия»       Такие пациенты попадали к Федору чаще всего, и почти всех он вылечил, чем очень даже гордился. Просмотрев все данные до конца, мужчина заполнил другие документы и неспеша направился к палате.