Однажды в Неверлэнде

Стол, который, может быть, жил уже не первый век, с великим трудом чуть не трещал под невероятным количествам, кажется, самых вкусных блюд на всём белом свете. Жареная курица, сметанная корочка которой была ещё нежной, но уже приятно хрустела на языке, картошка, приправленная пятью перцами, зелёный и сочный, как весенняя трава, брокколи, запечённый лосось, мясо по-французски, горшочки с тушеными кабачками и огромный стеклянный сверкающий от чистоты графин, до краёв наполненный лимонадом – всё это было непередаваемо вкусно, от всего этого исходил потрясающий аромат, круживший голову, так и приглашавший отведать то одно, то другое угощение. Страшно было подумать, сколько времени и стараний потрачено на то, чтобы приготовить такой пир. Перед глазами вставали картины уставшей женщины с красным от стояния за плитой лицом, с уставшими и уже опускавшимися руками. Теперь весь прошедший день, который она провела вот в этих хлопотах, улетучивался на глазах, отправляясь в голодные рты сидящих за столом детей и внуков. Но для бабушки это была лучшая похвала, и никаких «спасибо» было не надо. По тому, с каким аппетитом домашние уплетали её кулинарные творения, было уже прекрасно видно, что её работа удалась на славу. Она сидела довольная, справа от дедушки – безусловного и беспрекословного главы семейства – и лицо её озаряла чудесная, счастливая улыбка. А Венди смотрела на неё, и ей тоже хотелось улыбаться, с ней хотелось говорить. Вот уж бабушке можно поведать любую невзгоду, кажется, от одного её взгляда на душе становилось тепло и спокойно, никакие беды и проблемы не волновали, они просто как-то забывались от её ласковых слов, от тепла рук, приглаживающих волосы. Бабушка – это существо, прямо противоположное и одновременно эквивалентное детству, ведь без неё и этого самого детства не бывает. Как только Венди вышла из душного фургона, в лицо ей ударил свежий и приятный ветер, часто забегающий в Ошен Сайд с побережья океана. Ничто так не бодрило Венди, как холодный ветерок, это было даже лучше, чем ледяная вода, окатывающая лицо с утра. Бабушка с дедушкой уже стояли у дома: обнимали Мэри и Джеймса, трепали по голове своего любимца Майкла, который почти и не помнил их, которого они видели слишком редко, жали руки Джону (по его просьбе, ведь он уже был слишком взрослый для того, чтобы и его голову трепали). – Бабушка, дедушка! – закричала она изо всех сил, которые ей заново подарил свежий воздух. Венди кинулась к семье. Как же давно она не видела своих любимых стариков, как же скучала по ним, по каждой детали их характера, интонации, ужимке и улыбке. Ей часто не хватало дедушкиных историй по вечерам или бабушкиного потрясающего умения свести любой конфликт на нет, превратить его в шутку. Когда она кинулась в объятия к дедушке, даже не заметив его лица, и, когда, наконец, отпрянула, чтобы взглянуть в его глаза, она почти не узнала своего молодого, полного энергии дедушку. Он был совсем старичком, глаза его уже были мутные, в них не было тех огоньков, что прежде горели костром, пожарищем эмоций. Все лицо затянули морщины. Он горбился. Появилась плешь. Да и бабушкины никогда не седеющие волосы теперь были белее снега, сильно поредели. Она как-то осунулась. – Милая, как же мы рады тебя видеть! Ты теперь совсем взрослая, - нежно обняла её бабушка. – Да, бабуль, время летит слишком быстро, – тихо и робко, только бабушке на ушко, ответила Венди. Она старалась передать своему голосу как можно больше уверенности, силы, но ничего не получалось. Она так надеялась, что не изменилось это место, этот дом, что совсем забыла, как измениться могут одни из самых любимых ею людей. – Нечего стоять, проходим в дом, уже самое время ужинать! – скомандовал дедушка, теперь уже он стал капитаном их маленького отряда, а младший мистер Дарлинг лишь покорно подхватил сумки, и все остальные повторили за ним. Венди стояла около входа и не решалась сделать шага, всё смотрела в спины своего шумного семейства, справляясь с комком в горле. У девочки защипало глаза от слёз, её душил беззвучный, невырывающийся плач: она хотела, чтобы так было всегда. Так, и никак иначе. Пусть никогда не растёт Майкл, пусть Джон, считая себя взрослым, остаётся таким же мальчишкой, которому, как и всякому другому мальчику, хочется играть, искать приключения, быть отважным героем или благородным разбойником, пусть бабушка с дедушкой не стареют ещё сильнее, пусть мама с папой всегда чувствуют себя детьми, когда рядом старики. Пусть она, Венди Дарлинг, никогда-никогда не вырастет. Ужин был закончен лишь в тот момент, когда тарелки опустели. Оставить на них хоть кусочек – считалось негласным неуважением к труду старшей миссис Дарлинг, хотя никто за столом не обращал внимания на свои больные животы, желая попробовать ещё немного из почти королевской стряпни. Уничтожив последние крохи на своей тарелке, Джеймс откинулся на спинку стула. Майкл, внимательно следивший за отцом, сделал так же. – Ох, – выдохнул Джеймс. – Оооох, – тужась и надувая щёки, чтобы казаться себе больше, выдохнул Майкл. Он совершенно не чувствовал себя объевшимся. Предложи ему сейчас ещё порцию пудинга – и он бы с радостью согласился, но, поскольку все за столом выглядели так, будто в жизни в рот больше не возьмут ни кусочка, он как-то не решался попросить добавки. -И насколько вы к нам приехали? – спросил дедушка и потянулся за трубкой. Но, поймав на себе взгляд Хелен, тут же отдёрнул руку и сделал вид, что чешет голову, а ничего другого делать и не планировал. – Пару недель, – ответил Джеймс. – И всего-то? – Хелен своими прозрачно-голубыми стариковскими глазами с укором посмотрела на сына. Они не видели детей несколько лет, а скучали каждый день, и вот теперь у них есть всего две недели, чтобы наверстать все упущенные годы. Джеймс смутился под взглядом этих искренних и почти жалобных оленьих глаз. -Так получилось, Хелен, - вкрадчиво ответила миссис Дарлинг. – У Венди через месяц начинается учёба в новом колледже, а нам нужно ехать от вас до самого Уинтер-Гардена. -Милая моя, не переживай, я всё понимаю, не стоит успокаивать нас, стариков. Вечно мы ноем, что нам не хватает внимания, а дело-то лишь в том, что мы прожили так много, что нам уже нечем себя занять, - рассмеялась Хелен, как делала всегда, стараясь закончить любой бессмысленный разговор, начатый ей же. Сколько горя было в этом смехе или в том взгляде, который она подарила тут же Венди, подняв на неё свои лучистые глаза, кивая ей, будто ожидая одобрения своих слов! Девочка не отрывал от бабушки глаз. «Давай же, любимая бабушка, только лишь скажи, что хочешь, чтобы мы остались подольше, и я останусь хоть ещё на двадцать лет», - подумала Венди, но сама лишь закусила губу. Нет, бабушка такого никогда не скажет. После сытного ужина все разошлись по комнатам в ожидании того, когда еда уляжется, и освободится ещё немного места для чая, который только что поставили завариваться, и для самого пышного и сладкого яблочного пирога во всём мире. Дедушка обещал показать Майклу чердак, полный «самых лучших игрушек, которые дети только могут увидеть», и теперь оба они карабкались по скрипящей лестницы наверх: дедушка медленно, а Майкл, прыгая, как молоденькая козочка. Отец и Джон решили проверить, насколько крепок ещё этот дом, и теперь обходили все комнаты. А Венди, после того, как помогла бабушке и маме убраться после ужина, налила себе кружку чая и ушла на веранду. Теперь на улице было ещё свежее, чем днём. Всё небо, приобретшее почти чёрный цвет, было усыпано мириадами крошечных серебряных звёзд, на деле, огромных планет, свет которых проникал сюда через многие световые годы. И каждая из них была уникальна, неповторима; одна раскалена до бела, другая красная от жара, третья холодная, занесённая вечными снегами и покрытая льдами. Ни одна не повторяется. Венди, согревая ноги пледом, а горло - чаем, думала о том, что там, среди парочки из миллионов звёзд, обязательно должен быть какой-то другой мир. Может, именно в нём, всё совсем не так, как здесь. И пусть там ходят кверху ногами, и пусть гравитация там слабая, и кислорода слишком мало, а всё ж таки, там может быть в сотню раз лучше, в тысячи интереснее. В стекло лампы, стоящей на перилах веранды, бились мотыльки и светлячки. Где-то рядом стрекотал сверчок, а оттуда, с полей, ещё доносилось сонное мычание коров. Дом бабушки и дедушки оживился, он дышал, казалось даже, смеялся вместе с Майклом, звонкий голосок которого раздавался с чердака и вылетал в открытое окно. Таким Венди и помнила это место: необычайно спокойное и приятное даже в самые тёмные ночи. Он как самая настоящая крепость, защищал от всех невзгод и не давал утихнуть жизни. - Прячешься от всех? - донеслось до Венди сзади. Девочка вздрогнула, но этот голос нельзя было спутать ни с каким другим, и боятся его было нечего. Дедушка медленно, по-хозяйски, прошёлся по старым скрипучим доскам. "Вот бы никогда он их не менял!" - подумала девочка. - Просто стараюсь впитать как можно больше воздуха Дюнов, мне его катастофически не хватало - улыбнулась Венди. Рука дедушки мягко легка на её волосы, начала их приглаживать. И Венди в ту же секунду вернулась в тот возраст, когда всё вокруг казалось удивительным, всё могло поразить, и любая вещь могла стать игрушкой или даже целым приключением. - Ох, Венди, это место тоже по тебе скучало, - заверил её мистер Дарлинг, садясь в кресло-качалку. Даже в тусклом свете лампы и при небогатом освещении фонарей, в его выцветших, некогда шоколадных, глазах, Венди читала бесконечную грусть и усталость, но вместе с тем непреодолимое желание встать и бежать, двигаться, радоваться, жить... - Принцесса, сегодня за ужином ты была не очень-то разговорчива. Нет, так дело не пойдёт, я помню тебя совсем другой девочкой, такой весёлой, неугомонной, - дедушка смотрел на Венди пристально, улыбаясь лишь кончиками губ. - Я больше не она, - грустно заметила Венди. Ей не хотелось этого говорить, но как ещё объяснить дедушке, почему весь задор и вся радость ускользнули из её жизни, как шёлковая ленточка из рук? - И какой дурак только внушил Вам эту глупость, а, юная леди? Отвечайте сейчас же! Ваш отец-дуралей? Ну, что ж, он сам ещё ребёнок, да при том такой, кто любит командировать и воображать себе. Венди рассмеялась. Так искренне. И смех её звучал так же радостно в этот момент, как смех маленького Майкла наверху, периодически нарушавший тишину улицы, врываясь в бескрайнюю ночь. - Но мне уже почти 18, дедушка. Время не идёт назад, - грустно заметила девочка. - Вспомни, милая моя, одну такую простую вещь: детство - это не возраст. Это умение и желание мечтать и верить. И оно у тебя прямо здесь, - дедушка постучал пальцем по своей голове, а потом по груди. В его глазах теперь вспыхнуло что-то новое, что-то необъяснимое. Оно придавала сил, как никакие другие поощрения в мире. - Помнишь свой старый дом? - вдруг спросил он. - Конечно же, - Венди обрадовалась. От волнения даже пальцы немного похолодели. Это место было самым потрясающим из всего, что только она могла вспомнить. Настоящий собственный дом на дереве, чудо из чудес. Она сама обставляла его, сама красила, сама придумала. А дедушка помог построить. Сколько сил, сколько упорства было потрачено на этот дом, и всё не зря. Большую часть своего времени, Венди проводила именно там, и её воображение само возводило всё новые и новые занятия, так что ей никогда не было скучно. Он всегда пах лесом, счастьем и волшебством. -Ну так беги скорее на задний двор, он ждал тебя всё это долгое время, милая. И позови Джона и Майкла. Думаю, эти двое не захотят пропустить такое, - дедушка подмигнул, доставая трубку, и набивая её табаком. -Спасибо, дедушка, - Венди кинулась на деда и крепко-крепко его обняла. На секунду он показался ей всё таким же сильным, каким был и много лет назад, когда они играли в индейцев и мастерили самодельные томагавки, а потом до позднего вечера пропадали в поле, воткнув за уши перья и раскрасив лица. Девочка кинулась в дом, вверх по лестнице, за братьями. - Джераааальд, опять ты куришь? - донеслось до довольного раскачивающегося в кресле дедушки из дома. - Ничего подобного, дорогая, - ответил он жене, разгоняя рукой струйку дыма, потянувшеюся от трубки. - Быстрее, ребята, вы должны на это посмотреть, - Венди поторапливала мальчиков, глаза которых горели интересном и любопытством. - Что там, Венди, что там, что там? - всё время повторял Майкл, одной рукой держа за руку сестру, а другой крепко схватившись за лапу плюшевого медведя. -Сейчас увидишь, - заговорческим шепотом отвечала Венди. Они шли по пшеничному полю прямо к густому непроходимом лесу, и пусть им освещали лишь луна, звёзды да керосиновая лампа в руках Венди -Венди, а ты уверена, что нам можно отходить так далеко от дома в это время? - поинтересовался Джон. -Ох, милый, перестань быть таким занудой, тем более, дедушка разрешил, честное слово, - улыбнулась девочка. - Да и мы уже почти пришли. Она остановилась недалеко от деревьев, и Майкл с Джоном также сразу замерли на месте. По ногам ребятам дул лёгкий ветерок. От волнения они и думать забыли о том, что августовские ночи холоднее июльских, что лето идёт на спад, им было тепло, и стоявшей вокруг тьмы они не замечали. Луна освещала всё вокруг, убивая любую ночную тайну, не давая сомнениям и загадкам проникнуть в сознание детей. -Нам прямо туда, - Венди указала рукой на огромную пихту, стоявшую поодаль. -Дерево? Зачем оно нам, Венди? - Джон в мгновение утратил какой-либо интерес. -Да нет же, Джон, Майкл, смотрите не на дерево, а на его ствол. Вот там, в гуще листы, прямо над нашими головами, разве вы не видите? -Я вижу, я вижу! - вдруг взволнованно закричал Майкл. Он запрыгал, радостно дёргая Венди за руку. - Это дом на дереве, так ведь, Венди, это дом? -Правильно, Майкл, - обрадовалась девочка и погладила брата по голове, от чего он тут же стал ещё веселее. -Кто добежит последний, тот самая последняя треска! - воскликнула Венди, и все трое, переполненные возбуждением кинулись к пихте. -Тут почти ничего не изменилось, - вздохнула Венди, смотря в окно домика. Перед ней раскинулась деревушкам Дюнс, а чуть дальше за ней - город. -Сколько лет этому месту, Венди? - спросил Джон, в глазах которого горел живой неподдельный интерес. -Венди, это ты её построила? - восхищению Майкла, который уже исследовал каждый угол, не было передела. -Что вы, конечно же нет! - всплеснула Венди руками. Начиналось то самое время, которое она любила больше всего - время сказок, время историй, леденящих кровь, пробуждая в ней и в братьях все лучшие детские чувства, всё необъятное воображение. - Как бы я по-вашему забралась так высоко? Да и посмотрите, этому домику не меньше сотни лет. Джон и Майкл дружно огляделись ещё раз и согласились: так оно и есть, слишком он старо выглядит, а их сестра ещё совсем маленькая, она не могла жить тогда, когда строили этот дом. -А кто же его тогда сделал? - тихо, будто боясь не получить ответа, спросил Майкл. -Его построил поистине волшебный мальчик. Самый необычный из всех мальчишек, которых вы когда-либо встретите. Он никогда не вырастет. А ещё он умеет летать. Венди уселась поудобнее, и Джон с Майклом тоже решили присесть. В центр они поставили лампу, чтобы это больше напомнило посиделки вечером в лесу или костёр в летнем лагере. -Пфф, не возможно, - фыркнул Джон.Он слегка откинулся назад и отвёл взгляд. Всё ещё хотел казаться взрослее своих лет, делая вид, что даже теперь, найдя мечту всех мальчишек всех времён и народов, дом на самом высоком дереве, ему скучно. -Возможно! - от досады на брата, Майкл даже стукнул его по руке медведем.-Расскажи, Венди! Расскажи, как он летает? -Ну, - Венди улыбнулась, - Присядь рядом, Майкл. Летать может каждый мальчик. Для этого нужно всего лишь верить, что ты можешь летать. В глазах Майкла, отражавших блеск лампы, теперь ещё появились какие-то собственные, нематериальной природы, огоньки. Он рывком вскочил на ноги, уже готовый отправится в небеса, открыв в себе новую способность, доселе казавшейся невероятной. -Погоди-погоди, Майкл, и всё-таки, кроме веры, ещё нужна волшебная пыльца, - засмеялась Венди, аккуратно усаживая брата к себе на колени. -Что за пыльца? - заинтересованно спросил Джон. -Пыльца фей, конечно же! - сказала Венди так, будто это было очевидно. Но, заметив на лицах мальчиков то недоумение, которого и ожидала, она продолжила, -Она похожа на обыкновенную пыль. И ты никогда не узнаешь в ней силы, если просто взглянешь на неё. Но, если поверишь в силу пыльцы, она тут же осветится магией и станет чем-то особенным. Она находится в цветках, которые растут на самых высоких ветвях деревьев, где они могут быть ближе к звёздам. Цветы распускаются только ночью и впитывают в себя звёздное сияние. Вот откуда волшебная пыльца берёт магию. А хранительницами пыльцы являются феи. -Откуда ты всё это знаешь, Венди? - спросил Джон. Венди искренне радовалась, что теперь-то он вёл себя как мальчишка, никого из себя не изображая и не строя. Может, именно сказка поможет ему задержаться в детстве подольше, не упустить его? -У меня есть самая настоящая книга тайн. Когда-нибудь она будем вашей, - подмигнула она брату. -А как зовут этого мальчика? - завороженно спросил Майкл, и Джон тут же закивал, соглашаясь с вопросом: кто он, этот волшебный мальчишка? -Его зовут Питер Пэн! - раздался неожиданный резкий голос за спинами ребят, и в окне появилось смеющееся лицо.