Усмиритель душ (экстры|бонусные главы)

      Кто-то применил колдовство в маленьком городке на юге, что привлекло внимание ОСР, и Чу Шучжи с Го Чанчэном отправились в командировку, где провели почти месяц. Наконец они уладили дело и вернулись на Яркий проспект, 4.       Го Чанчэн оставался таким же бесполезным. Все в офисе считали, что они с Ми, новым членом команды, были очень похожи.       Ах да, точно, Ми был годовалым псом-самоедом. Природа наделила его потрясающе хорошим аппетитом и потрясающе низким интеллектом. Этот пёс потерялся и был доставлен в близлежащий полицейский участок. Месяц спустя участок практически разорился, а хозяин так и не нашёлся. В конце концов собаку отдали Чжао Юньланю. Он притащил Ми в отдел, на Яркий проспект, 4. Да Цин был счастлив, ему не хотелось пересекаться со стариком Ли, гораздо лучше было гоняться за собакой.       Ми вёл счастливую жизнь в перерывах между кормёжками и сном в любом месте и в любое время. До отъезда в командировку Чу Шучжи месяц бился, чтобы обучить Ми командам «сидеть» и «дай лапу». Но когда тот вернулся в офис, Ми уже всё забыл и ничего не умел, кроме как таращиться и быть милашкой.       Если судить по необучаемости, Го Чанчэн и Ми лет 800 назад определённо были родственниками.       К счастью, у Го Чанчэна было оружие.       Преисподняя почти разрушилась во время падения Печати, новый порядок был установлен Шэнь Вэем буквально с нуля. Он нечасто там бывал и ничего не контролировал, однако новые управляющие не могли не считаться с ним, как ни крути. Его величие стало ещё более ощутимым, чем раньше. Так что собрать несколько рассеянных душ и улучшить шокер Го Чанчэна ничего ему не стоило.       Когда этот хлюпик боялся и паниковал, рассеянные души обращались смертоносным оружием и защищали его, и эта идея сама по себе была великолепной.       Засев в офисе, Чу Шучжи занялся изучением фондового рынка. Го Чанчэн работал с бланками на возмещение расходов. Ему нужна была подпись Чжао Юньланя, но кабинет был закрыт — его сегодня не было на месте.       Го Чанчэн обратился к Чжу Хун с безобидным вопросом:       — Шеф Чжао сегодня не здесь?       Чжу Хун даже не взглянула на него:       — Официально — поехал осматривать новый офис, а также он переезжает в новую квартиру. Что за хрень, что сегодня с интернетом? Надеюсь, в новом помещении скорость будет получше.       Да Цин гонялся за Ми, кот совсем уморил бедного огромного пса. Остановившись, Да Цин спросил:       — А неофициальная версия какая?       Чжу Хун ответила странно ревнивым тоном:       — Наверное, после бурной ночи с кровати встать не может.       Го Чанчэн был так шокирован, что промахнулся мимо стула и грохнулся на пол.       Чжу Хун:       — Что? Твой начальник — гей, чему тут удивляться? Да что за лажа с интернетом! Просто невыносимо.       Чу Шучжи:       — Виснет по-чёрному.       Линь Цзин притворился мёртвым, потому что интернет лагал из-за его онлайн-игры. Но вскоре Чжу Хун раскрыла этот грязный секрет.       В наказание Линь Цзину обрубили подключение. Тогда он решил поиграть в видеоигру «Растение против зомби».       … и его размазал по стенке Чу Шучжи.       Линь Цзин закрыл голову руками:       — Куда катятся человеческие права!       Чу Шучжи:       — Вижу, тебе скучно. Чанчэн, дай ему дописать свой отчёт.       Го Чанчэн посмотрел на Линь Цзина, со слезами на глазах делающего селфи:       — Ничего, я сам закончу.       Линь Цзин, лёжа на столе, покосился на Чанчэна, а потом принялся основательно разглядывать его.       Го Чанчэн печатал, как всегда медленно, но аккуратно. Привстав, Линь Цзин потянулся через стол и вырвал волос с его головы.       — Ай! — Го Чанчэн в замешательстве посмотрел на него.       Линь Цзин:       — Хмм, мне надо провести эксперимент.       — Если его поджечь, будет пахнуть горелым протеином, — ответил Чу Шучжи. — Волосы — часть оболочки, новой для каждой реинкарнации. В них нет ничего особенного, тупица.       Линь Цзин:       — Откуда ты знаешь? Ты уже пробовал?       Чу Шучжи:       — …       — Не понимаю, — Линь Цзин продолжал играть с волосом. — Этот милый мальчик оказался… Малыш Го, ты чувствуешь себя особенным? Чем-то отличающимся от обычных людей?       Неизвестно почему, но никто не говорил о Лампе Хранителя в присутствии Го Чанчэна. Поэтому он не особо понял, в чём дело:       — Ммм… я более неуклюжий?       — Но… — Линь Цзин замолчал. Го Чанчэн был фитилём лампы, Куньлунь это подтвердил. Го Чанчэн прошёл через сотни перерождений, сохраняя своё первоначальное стремление. Накопленная им добродетель была сравнима с Нюйвой — богиней, залатавшей небеса. Однако он не обрёл ни дополнительной удачи, ни благодати, остался незаметным и невинным. Линь Цзин оборвал разговор, не желая рассказывать об этом Чанчэну. Стоящий перед ним парень в критический момент зажёг Лампу Хранителя и в каком-то смысле остановил войну. Несомненно, он был выдающимся человеком.       Он не обладал третьим глазом, но видел самую суть.       Нёс в себе великую добродетель, но в безвестности.       — Но что? — спросил Го Чанчэн.       — О, да просто задумался, тот знак, Декрет Хранителя, откуда взялось это название? — Линь Цзин замялся. — Что будешь делать сегодня после работы?       Го Чанчэн:       — Надо отвезти кое-что бабушке Ли. А потом займусь плакатами и брошюрами для программы обучения волонтёров Южного Тибета, скоро начнутся летние курсы.       Линь Цзин провёл пальцем по своим чёткам:       — Малая Колесница сосредоточена на самосовершенствовании, а Большая Колесница — на всех разумных существах. Малыш Го, поведай мне, почему ты занимаешься благотворительностью?       Го Чанчэн:       — Без особой причины, мне… мне больше нечем заняться.       Неожиданно в разговор вступила Чжу Хун:       — Тогда как ты решаешь, что делать, а что — нет?       Го Чанчэн напоминал гуся, вытащенного из пруда, его шея окаменела, он не понимал, с чего вдруг все с интересом уставились на него. Как будто бы он собирался умереть от рака, и они ждали его последних слов.       Он начал заикаться:       — Просто… просто… Я не причиняю вреда. И помогаю по мере своих сил. По сути, мне ведь ничего не добиться, — его голос становился тише и тише, превратившись в бормотание.       — Мне это кое-что напоминает, — сказал Чу Шучжи. — Я видел надпись на фреске в одной гробнице, неизвестно какой давности. Там говорилось: «Человеческое сердце полно жадности, тревоги и жестокости, злобы и горя. Оно жаждет испробовать всё возможное и совершить всё запретное. Величайший человек — тот, кто не творит зла, несёт бремя утешения и спасения живых душ, никто не сравнится с ним».       — … несёт бремя утешения и спасения живых душ, никто не сравнится с ним, — последняя половина фразы прозвучала из уст отца Чжао Юньланя, то есть, на самом деле кубка Шэнь-нуна. — У меня есть вопрос.       Чжао Юньлань сидел на подоконнике, опираясь на стекло и скрестив ноги, и смотрел в окно. Университет города Дракона располагался прямо напротив. Близились экзамены, и Шэнь Вэя окружали студенты. Чжао Юньлань глядел на него, в его глазах пряталась улыбка. Он беспечно спросил:       — Какой?       — Почему та деревяшка, оставленная Куньлунем, зовётся Декретом Хранителя?       Чжао Юньлань перевёл взгляд на него:       — В каком смысле?       Кубок Шэнь-нуна задумался на секунду и осторожно заговорил:       — Я слышал, есть два типа людей, не боящихся смерти. Одни преисполнены одержимости и не ведают сожалений. Другие же знают, что находится за гранью мира. Все эти пять тысяч лет Лампа Хранителя продолжала гореть, а теперь Малое Колесо реинкарнации разрушено и создано Большое Колесо реинкарнации с помощью души Короля Призраков, связанной вдобавок с великой добродетелью фитиля лампы. Неужели это всего лишь интрига вас, древних богов?       Чжао Юньлань улыбнулся, и на его щеках показались ямочки:       — Будь мы так круты, разве поумирали бы один за другим? Шэнь-нун отправил тебя присматривать за Палачом Душ, а ты за пять тысяч лет научился только верить в теории заговора? Когда Шэнь Вэй решил стереть мою память, он тем самым выполнил договорённость с Шэнь-нуном, — Чжао Юньлань налил себе чая. — Клятва была исполнена, обязательства исчезли, вот почему я пробудился.       Кубок:       — Значит, это совпадение?       Чжао Юньлань:       — Не совсем так.       Кубок совсем растерялся.       Чжао Юньлань посмотрел на него, не как сын на отца, а так, словно видел сквозь тело саму душу кубка для лекарств.       В это мгновение Чжао Юньлань был старшим.       — Время покажет, — сказал он. — Может, через тысячелетие-другое ты поймёшь. Я не могу тебе объяснить, ты должен сам испытать озарение.       Кубок продолжал:       — А что, если это всё плохо кончится?       — Мы вымрем и появятся новые боги, которые учтут наш опыт, наша гибель не будет напрасной, — Чжао Юньлань заслышал знакомые шаги, к ним приближался Шэнь Вэй. Он встал, забрал наброшенное на спинку стула пальто, обернулся и добавил: — И ты как раз и есть один из новых богов.       Кубок застыл на месте. Вошёл Шэнь Вэй и кивнул кубку, вроде бы и вежливо, но с некоторой холодностью. Но стоило ему перевести взгляд на Чжао Юньланя, как лёд мгновенно растаял:       — Мы можем идти?       — Да, — ответил Чжао Юньлань и обратился к кубку: — Поезжай осторожно, не дай моему отцу ничего заметить. Позаботься о нём хорошенько.       Поднявшись, кубок с уважением промолвил:       — Мне это в радость. Спасибо, Куньлунь. Вообще-то я пришёл попрощаться. Всё устроилось, и мне больше нет нужды занимать это человеческое тело.       Чжао Юньлань удивился:       — Когда ты уходишь?       — Сегодня, — отозвался кубок. — Я верну твоего отца домой целым и невредимым.       — Хорошо, — Чжао Юньлань поколебался. — Береги себя, ты знаешь, где меня найти.       Они с Шэнь Вэем спустились вниз. Кубок стоял у окна, наблюдая, как они неторопливо идут в сторону уютного жилого комплекса. Он вспомнил, как Чжао Юньлань рассказывал ему, что они с Шэнь Вэем переезжают.       На газонах и балконах — всюду расцветали цветы, и кубок вдруг осознал, что уже пришла весна.