Макгонагалл вызвала будущих студентов в свой кабинет после праздника. Гермиона мысленно пересчитала своих сокурсников, и их оказалось вдвое больше, чем ожидалось. Она в замешательстве нахмурила брови. Не успела она указать на это несчастному, стоявшему рядом с ней, как директор школы вновь скомандовала.
— Спасибо всем, кто пришёл. Сейчас мне понадобятся только некоторые из вас, стоящие у входа в зал, — начала МакГонагалл, огибая свой стол в шквале чёрных мантий. Гермиона позволила себе улыбнуться при мысли о том, что профессор Снейп гордился бы театральности директрисы.
Гермиона обвела взглядом комнату и заметила, как МакГонагалл привнесла в кабинет свой собственный вкус. На одном из книжных шкафов висела зачарованная доска для обновления турнирной таблицы по квиддичу. Гриффиндорские цвета не очень тонко подчёркивали обстановку: красные подушки и золотые детали на мебели. Две фотографии в рамках заняли главное место на столе и привлекли внимание Гермионы.
На одной из них были изображены Гермиона, Гарри и Рон на четвёртом курсе. Фотография была сделана после того, как Гарри победил во втором задании, и все они, промокшие насквозь, теснились на причале. Честно говоря, втроём они выглядели ещё хуже. Другая фотография едва не разбила Гермионе сердце.
Мародёры.
Джеймс обнимал Лили за плечи, и они развернулись, чтобы взглянуть друг на друга. Римус был зажат между Сириусом и Марлин, которые целовали его в каждую щёку. Питер, предположительно находился в той части фотографии, которая, как заметила Гермиона, была откинута назад.
Фотографии её учеников. Напоминания. Напоминания обо всех, кого она потеряла и кого продолжала защищать.
Несмотря на то, что МакГонагалл привнесла в помещение свою собственную лепту, в некоторых уголках кабинет директрисы казался святыней её предшественников. С одной стороны стола стояли тарелки с конфетами Дамблдора. Место Фоукса находилось рядом с портретом бывшего директора. Рамка портрета в данный момент была пуста.
Возможно, он посещал один из своих портретов в Министерстве и терроризировал Кингсли загадочными посланиями о том, что всё делается во имя общего блага.
Прикосновения Снейпа были более тонкими. Слева от Гермионы стояли котлы и небольшой шкафчик с запасами зелий.
Если бы гордость Слизерина была более явной, МакГонагалл, несомненно, отказалась бы от неё. У неё была репутация непоколебимого гриффиндорца, которую нужно было поддерживать. Оглядывая комнату, Гермиона заметила, что портрет Снейпа занят. Он смотрел на студентов с таким же презрением, как если бы ему пришлось учить первокурсников пользоваться безоаром. Встретившись с ней взглядом, он коротко кивнул ей. Для него это было очень ласково.
Из задумчивости Гермиону вывел голос МакГонагалл.
— Вы, несомненно, заметили, что количество присутствующих студентов превышает моё предыдущее объявление. Программа является добровольной. Если кто-то из заранее отобранных студентов решит отказаться, будут вызваны заместители, и я бы не хотела ждать, пока вы все пройдёте через весь замок, чтобы начать.
Никто не был шокирован этим заявлением. Минерва МакГонагалл не терпела неторопливой ходьбы, неуклюжести, когда слонялись без дела, медлительности или любого другого вида безделья.
Директриса водрузила очки на кончик носа и уселась в кресло. То ли она не замечала, то ли ей было неинтересно, что в кабинете царит тревожная атмосфера, пока студенты ждали, когда она начнёт читать с листа пергамента.
Гермиона сделала бы ставку на последнее.
— Если я назову ваше имя, пожалуйста, выйдите вперёд. Падма Патил, Майкл Корнер, Ханна Эббот, Эрни Макмиллан, Гермиона Грейнджер, Симус Финнеган, Пэнси Паркинсон и Блейз Забини.
Не успели все занять свои места, как Пэнси заговорила:
— Директриса, я бы хотела отказаться от участия.
Всё движение прекратилось, любопытные подростки ждали, как будет развиваться эта сцена.
МакГонагалл не удивилась:
— Может быть, вы хотите узнать больше о программе, прежде чем принять решение, мисс Паркинсон?
— Нет. В этом нет необходимости. Я бы хотела остаться в Слизерине. Я не чувствую, что буду особенно востребована в другом месте, и у меня всё ещё есть немного гордости за свой факультет, — ответила Пэнси слащавым тоном.
Гермиона почувствовала, что причины были более серьёзными, чем Пэнси хотела раскрыть, но директриса не стала настаивать. В конце концов, программа должна была быть добровольной.
— Очень хорошо. Мисс Паркинсон, вы свободны и возвращаетесь в свою спальню. Трейси Дэвис, выйдите вперёд, пожалуйста, — МакГонагалл взмахнула рукой, призывая всех быстро занять свои места. Пэнси повернулась на каблуках и неторопливо направилась к дверям.
— Теперь, как я уже сказала, каждый из вас проведёт осенний семестр на другом факультете. Поскольку мы все понимаем, что напряжение на факультете будет высоким, мы постарались принять это во внимание при определении ваших мест. Кроме того, если кто-то из членов принимающего вас факультета будет вести себя неподобающим образом, вы можете сообщить об этом непосредственно мне и попросить о выходе из программы.
МакГонагалл достала из своего стола листы пергамента и протянула их каждому студенту в комнате.
— Это правила программы. Как вы могли заметить, что некоторые действия будут выполняться вместе с вашим основным факультетом. Правительство посчитало, что это упростит переход после каникул и даст вам всем передышку.
Гермиона пролистала пергамент.
Студенты заселяются на этажи факультетов, на которые будут распределены.
Студентам рекомендуется воздерживаться от посторонних посещений общих комнат своего основного факультета.
Студенты будут посещать занятия вместе со своим основным факультетом.
Студенты будут зарабатывать и терять баллы за свои основные факультеты, чтобы предотвратить преднамеренный саботаж Кубка факультета.
Выбор цвета мантии зависит от того, насколько студент хочет интегрироваться в принимающий факультет.
Пища должна осуществляться вместе с принимающим факультетом. Исключений нет.
Студенты программы могут участвовать в квиддиче и играть за свой основной факультет.
Любой студент, выбранный в качестве старосты, будет приписан к своему основному факультету.
— В качестве дополнительного стимула, побуждающего вас приложить усилия, Правительство согласилось провести Зимний фестиваль перед каникулами. Проведение фестиваля зависит от положительного опыта, полученного в рамках программы обмена. Если более половины участников откажутся от участия в программе или если в результате этого возрастёт число дисциплинарных нарушений, фестиваль не состоится, — продолжала МакГонагалл, читая пергамент с изложением специфики программы.
Придерживаетесь линии компании, Минерва? Гермиона не могла не заметить, что МакГонагалл, похоже, была встревожена необходимостью проводить этот эксперимент в свой первый год руководства Хогвартсом.
Пусть уж лучше Правительство думает, что глупый карнавал побудит подростков с посттравматическим стрессовым расстройством и затянувшейся травмой вести себя хорошо. Если бы Гермиона подняла глаза от пергамента, она бы увидела, что эта идея не такая уж нелепая, как ей казалось. Остальные присутствующие в комнате, казалось, были в полном восторге от того, что у них есть ещё одно событие и шанс на нормальную жизнь.
— У кого-нибудь есть ещё вопросы?
Гермиона подняла руку.
— Да, мисс Грейнджер? — заявила МакГонагалл, не отрываясь от пергамента. По залу прокатились смешки по поводу предсказуемости происходящего, но Гермиона проигнорировала их.
— Программа рассчитана только на один семестр? Могут ли отдельные лица стать добровольцами и на следующий семестр? — Гермиона старалась сохранять спокойствие в голосе, несмотря на охватившее её волнение. — Если программа окажется успешной, возможно, будет рассмотрен вопрос о предоставлении большему количеству студентов возможности понять наших однокурсников.
Если ей удастся продлить программу на весь год, то она сможет начать свою жизнь после Хогвартса в надежде на то, что проблема с Роном останется далеко позади. Однако она не могла позволить себе слишком многого. Её нынешней компании нельзя было доверять в плане благоразумия. Разлад в «
золотом трио», несомненно, попал бы в «
Ежедневный пророк», и
Скитер наверняка обвинила бы в этом Гермиону. Всё это было вниманием, в котором она не нуждалась.
— Интересное предложение. Я передам эту идею Правительству после оценки пробного периода. Возможно, они рассмотрят её на следующий год, — голос МакГонагалл звучал выразительно, но сердце Гермионы опустилось. У неё был всего один семестр, чтобы найти другое решение, ведь к январю она точно вернётся в Гриффиндор.
— В ближайшее время всем вам будет сообщено о назначении в принимающий факультет. Если кто-то из вас захочет отказаться от участия до этого, пергамент с правилами зачарован. Просто напишите «отказаться», и мне сообщат о вашем выборе. Я верю в каждого из вас, поэтому и выбрала вас для этого проекта. Не разочаровывайте меня, — МакГонагалл отпустила их взмахом руки и строгим взглядом.
***
Общая комната Гриффиндора гудела от нетерпения, ожидая возвращения Симуса и Гермионы. Как только портретная дверь распахнулась, пятнадцать подростков заговорили одновременно, пытаясь выяснить, где их друзья проведут этот семестр.
— Заткнитесь! — крикнула Джинни, фактически заставив всех замолчать.
— Срабатывает каждый раз… — с нежностью сказал Гарри, подмигнув ей. Джинни наградила Гарри сильным ударом по руке и пристальным взглядом.
— Мы ещё не знаем, куда отправимся, — начала Гермиона. — Скоро должны прийти задания, а потом мы переедем в новые общежития.
Затем Гермиона начала рассказывать о том, что произошло в кабинете МакГонагалл, часто прерываемая Симусом.
Когда толпа разошлась, Гермиона придержала Джинни и Гарри.
— Пообещайте мне, что будете добры к тому, кого сюда отправят, — взмолилась она. Когда Джинни начала соглашаться, Гермиона подняла руку: — Даже если это Слизерин. Пожалуйста.
Гарри неохотно кивнул, а Джинни закатила глаза:
— Ладно. Мы не будем устраивать парад, но я обещаю не спихивать их с лестницы. И ты будешь помогать мне с уроками, когда я захочу, — Джинни игриво погрозила пальцем перед её лицом, чтобы подчеркнуть своё требование.
Гермиона покачала головой:
— Как будто этого и не было в планах.
Трио направилось к месту для отдыха перед камином, где сидели Рон, Дин и Симус.
— Симус говорит, что ты могла отказаться. Почему ты этого не сделала, Гермиона? — Рон повернулся к ней до того, как она успела сесть.
— Эта программа — она важна для МакГонагалл. Я хочу… я просто выполняю свою часть работы, Рональд, — заикалась она.
— Похоже, ты всегда делаешь свою часть работы за всех остальных, — проворчал он, поднимаясь с кресла. Он подошёл к ней и скрестил руки на груди, наклонив голову, давая понять, что ждёт лучшего объяснения.
Напряжение, которое он создал таким простым действием, витало в общем зале. Все ожидали, что Гермиона обрушит на рыжего волшебника свой печально известный гнев. Возможно, она прочтёт лекцию о единстве факультетов или о выполнении своего долга. Прежняя Гермиона Грейнджер, скорее всего, привела бы хорошо организованный аргумент о том, что она — герой войны, а также об ответственности и самопожертвовании, которые с этим связаны.
Той Гермионы Грейнджер больше нет.
Нынешняя Гермиона научилась выбирать сражения. Она усвоила, что основные положения и внятные идеи не могут сравниться с безудержным гневом. Гермиона поняла, что иногда правильным ответом является молчание. Поэтому она промолчала и позволила напряжению угаснуть.
— Может быть, Миона надеется попасть в когтевран на семестр. О библиотеке в общей комнате ходят легенды, — предположил Дин.
— Предоставь это на усмотрение Мионе, пусть она ускользнёт от нас с помощью каких-нибудь книг, — внёс свой вклад Гарри, ухмыльнувшись ей. Гермиона улыбнулась им всем. Улыбку можно было расценить как робкое признание, но на самом деле она была благодарностью этим людям, которые постоянно предлагали ей выход из затруднительных ситуаций.
В то время как большая часть зала перешла к турниру по взрывному снэпу, Дин, к счастью, втянул Рона в игру в волшебные шахматы, что позволило ей ненадолго отвлечься от его пристального взгляда. Гермиона размышляла над тем, что ей следовало ответить Рону.
Как он посмел намекнуть, что она недостаточно сделала для близких ей людей? Она стольким пожертвовала ради них в ущерб своим собственным потребностям.
Никто не держал её, когда ей снились кошмары, наполненные Круцио и окровавленными трупами однокурсников. Никто не пошёл с ней к целителям, которые сказали ей, что слово, вырезанное на её руке — навсегда. Прошёл месяц, прежде чем даже Джинни начала замечать, в какую оболочку превратилась Гермиона. Когда она сказала, что нашла своих родителей, никто не спросил, сколько времени им понадобится, чтобы вернуть память, и как Гермиона справляется с тем, что, возможно, они никогда не вернутся.
Кто держал Джорджа, пока он брил голову и оплакивал потерянного брата?
Это была она.
Когда Гарри боролся с чувством вины на всех похоронах, на которых они присутствовали, потому что он выжил, а они нет, кто убедил его, что их жертвы были не напрасны и уж точно не по его вине? А когда её слов стало недостаточно, и он утопил своё горе в огневиски, кто сидел с ним, пока он изгонял своих демонов, оплакивая всех родителей, которые умирали на его глазах.
Она плакала.
Когда Рону требовалось постоянное подтверждение того, что произошло, когда они с Гарри остались одни в палатке, она подробно рассказывала ему об этом, находясь под чёртовым действием сыворотки правды. А когда Рон выместил всё своё разочарование, горе и злость на её теле, кто хранил его тайну?
Это опять же была она, чёрт возьми.
Если бы она была сильнее, она бы сказала Рону, чтобы он отвалил, когда тот посмел усомниться в её преданности друзьям. Она бы набросилась на него, тыча пальцем в грудь, чтобы он понял, что с ней нельзя шутить.
Но такова была её реальность. Гермиона жила в ожиданиях и размышлениях.
Иногда ей казалось, что она погребена под всеми упущенными шансами. Все сценарии того, как могла бы сложиться её жизнь, душили её. Нереализованный потенциал душил. В уголках её психики копились распадающиеся версии той Гермионы, которой она была, и той, которой никогда больше не станет.
Они хранились рядом с воспоминаниями о слезах, крови и синяках.
Рука на плече выдернула Гермиону из тёмного ада её мыслей. Все её тело дернулось, и Гермиона внутренне поморщилась, понимая, что реакция была слишком резкой. Джинни просто придвинулась ближе и обняла её за плечи.
— Куда ты делась?
— Просто заблудилась в своих мыслях. Я свернула не туда и оказалась в сомнительном районе.
Джинни усмехнулась такому сравнению, а Гермиона прислонилась головой к плечу рыжеволосой. Её слова были настолько честными, насколько она могла сейчас говорить.
— Хочешь поговорить о том, что живёт в этом сомнительном районе? — спросила Джинни. В её тоне не было никакого давления, только открытое приглашение. На Джинни всегда можно было рассчитывать, что она предложит людям поговорить, не создавая при этом впечатления, что она требует ответов. Именно это и делало её хорошей для Гарри. Она была рядом, когда в ней нуждались, но никогда не было ощущения, что она душит.
— Нет.
— Ты хочешь поговорить о том, какой гад мой брат?
Они перешли на опасную территорию.
— Он просто расстроен. Утром он извинится, и мы все будем жить дальше.
— Может быть, тебе не стоит жить дальше, Гермиона. Может быть, тебе стоит заставить его отвечать за то дерьмо, которое он тебе говорит. Он не может продолжать использовать своё горе и войну как оправдание для того, чтобы быть полным говнюком, — упрекнула Джинни.
Этот разговор был слишком близок к реальной проблеме. Рон выходил из себя, но по сравнению с его прошлыми поступками это было мелочью. Гермиона не могла допустить, чтобы разговор продолжился в том же духе. Особенно, если она хотела избежать полного срыва посреди общей комнаты.
— Ты злишься на меня за то, что я участвую в обмене? — тихо спросила Гермиона, повернувшись к одной из своих лучших подруг. Её глаза молили о поддержке.
— Конечно, нет. Я никогда не могла на тебя злиться. Если только совсем недолго, — заверила её Джинни. — Гарри будет скучать по тебе, но я уверена, что смогу его отвлечь.
Джинни многозначительно приподняла бровь и рассмеялась над выражением отвращения Гермионы.
— Может быть, нам будет полезно провести некоторое время порознь, — предложила Гермиона, прислонившись к Джинни. — После года походов, пресс-тура и, по сути, совместного проживания всё лето… Я с нетерпением жду возможности побыть отдельно от вас всех. Особенно, если ваши методы отвлечения будут включать в себя что-нибудь из того, что я наблюдала этим летом. — Гермиона изобразила дрожь. — Кстати, я сожгла эти подушки. Вы двое отвратительны.
Джинни отпихнула её, притворившись обиженной. Когда две ведьмы смеялись вместе, Гермиона надеялась, что когда-нибудь этот смех не будет казаться таким пустым.
***
Гермиона вошла в свою комнату, готовая провалиться в сон после этого утомительного первого дня. На кровати лежал рулон пергамента, скреплённый гербом Хогвартса. МакГонагалл сказала, что скоро им раздадут задания, и Гермиона вдруг занервничала, думая о том, куда ей пойти. Любое место было лучше, чем общая комната с Роном, но у неё, конечно, были свои предпочтения.
Пока Гермиона размышляла над своим заданием, из общей комнаты послышались крики.
— Чёртов Когтевран! Я? Как же мне выжить целый семестр, отвечая на чёртовы загадки с целой комнатой чёртовых ботаников…
Бедный Симус, подумала Гермиона. Может, я подарю ему книгу загадок, чтобы он не спал в коридорах?
Её руки задрожали, когда она взяла пергамент и сломала печать. Она пролистала правила, которые уже обсуждались, и нашла свою судьбу в самом низу страницы.
Слизерин.
