О Создателе и его Создании

Каждый «сегмент» — лишь грань Его личности; Не отдельное существо, только часть одного.       « 君をずっと視てるよ » — я всегда слежу внимательно за тобой; Но если отдельный «сегмент» равняется отрезку, ветви дерева словно… Корню, что свои собственные ростки отдать способно; То, безусловно, оспорить и нельзя — начавший свою жизнь от Его начала Срез рано или поздно — но собственную почву да обретёт. Это был вопрос времени, с преградой которого столь усердно боролся Доктор. Девиация… Была ли она из разряда вон выходящего? А может девиация — естественный итог каждого живого осознаваемого существа, которыми и «сегменты» — с натяжкой, но в том числе звались? Дотторе наблюдал — с расчётливым интересом да с потешным желанием сложить конечный итог.       « 鏡のようにはなれなくても » — и пусть моим отражением не сможешь стать; Ах. Гипотеза подтверждена — девиация лишь часть цикла. И даже столь жалкое существо, как Срез личности — собственные характерные качества обрести способно. Наблюдать за «сегментами» — всё равно, что глядеть в зеркало, отражение в котором — собственную волю обрело. Или почти равно лично выдуманному миру фантазий и иллюзий, марева которой — вне зависимости от сознания иль подсознания отображаться начали — словно бредовые галлюцинации. Такое необъяснимое чувство в низине сердца тешится — трепет, способный лишь Создатель ощутить… …По отношению к своему созданию.       « これで　これでいいよ » — не важно, не важно, хоть так; Омега Билд — чрезвычайно интересный экземпляр, которому с самого начала было дано чуточку больше, чем остальным. Он был — помощником, самым умелым и дельным; он был инструментом, самым подручным и послушным; он был исследователем, несравненным и талантливым. Почти как сам Доктор! «Сегмент» Омега чуть ли не вровень ему дышал, однако… Созданию — вместе с Создателем — на одной ступени и вовек не оказаться. В том был уверен Дотторе, в своей гордой вседозволенности растворившись; ту же суть вобрал и Омега, самым эгоистичным прозванный.       « それでも君は言うのだろう？ » — но вижу высказаться всё же хочешь; Омега — девиант, никак иначе. Тот самый корень, собственный росток отдавший; та самая шестерёнка, из механизма — выбившаяся. Собственной персоной — интересный результат, которого с таким предвкушением ждал Доктор.       «「違う景色を見てみたい」» — другой пейзаж я увидеть бы не против; …Но давать собственному творению волю — Дотторе не намерен. Может, то и эксперимент, всего лишь исследование, несущее в себе результат, однако… Омега всё ещё оставался только Срезом — неполноценной личностью, не имеющей в своей сути ничего уникального. Всего лишь образ, сотканный из знаний и памяти — и помещенный в оболочку, рукотворную из плоти и крови. Нет!       « でも駄目なんだ — нельзя, не думай даже; Доктор того не позволит;       君が居てこその僕だから » — ведь быть собой ты не должен, ты — это я; Не отпустит собственное творение, в свободный полёт отправиться возжелавшее. Что это за чувство, на дне души — трепещущее, голосовые связки в своих криках рвущее, лишь бы его заметили? Страх Создателя, которого собственное создание превзойти способно? Ревность Творца, который не хочет делить своё творение с кем-либо? Забота родителя, что своё чадо упечь от остального мира безопасности ради стремится? Или…       « Follow the order » Сердце, словно стекло с хрустом бьётся, когда Его создание — всё более живым становится.       « Follow the order » Разум горькой злостью обволакивает, когда Его Срез — подчиняться приказам отказывается.       « Follow the order! » Усмирившееся хладнокровие сменяется бурей чувств, когда Омега — столь очевидно, столь нахально — отвергает Дотторе, но всё ещё подобно ему — самому Доктору.       « 例え憎まれていても » — меня начнёшь ненавидеть вскоре ты; Омега над своим изначальным создателем, над своим бывшим властителем — смеётся презренно, ненавистно. Ему его попытки тошнотворны — жалкие попытки Доктора самое ценное, самое близкое ему и самое схожее с ним создание — подле себя удержать. Как забавно, словно в экстраординарной сказке два схожих друг с другом существа могут в миг поменяться местами — главенство одного над другим сменив. Но если девиация и естественна — было опрометчиво позволять ей развиваться до такого запустения. Доктору — следовало быть чуточку внимательней. А за ошибки свои он поплатится…       « 君が生きているのなら　嗚呼 » — но если это тебе поможет жить; Ах, как они похожи — даже в этот омерзительный миг. Омега поступает ровно так же, как сам Дотторе поступил бы на его месте — в точности, в абсолютном повторении алгоритмов и принципов. Будь Доктор сам созданием — он бы непременно возжелал место своего создателя занять. Так почему же он опустил этот момент, посчитав, что его собственное создание — против него не ополчится? Рваные хрипы вырываются из глотки. И чтобы занять чужое место, его для начала нужно освободить… Устранить того, кто его по праву занимает. Жаркий, раскалённый воздух пустыни вдыхать не так тяжело, как в эту секунду — сделать хоть единый вдох. Заледенелый, застывший кислород Снежной колет горло не так больно, как чуждые руки, лёгшие поверх трахеи. Ни один препарат не туманит разум так сильно, как асфиксия, облачающая мир в непроглядный мрак и тянущая за собою — сквозь грань небытия.       « もう　もうそれだけで充分さ » — и пусть, и пусть, не буду об ином просить. А сердце — ах, — не успокаивается. Оно — последний удар отбивает ритмом от ненависти далёким. Ведь даже у создателя, которого предало его создание, любовь к собственноручно слепленному существу остаётся. Даже если то возжелало против встать — даже если оно на своего творца озлобилось. Увы и ах, жалко и горько — неприятно и тягуче-противно — но необратимо. Запертый зверь, вкусивший вкус свободы, в домашнего питомца отныне не обратится, ровно как и инструмент, уловивший суть, что у него — право на большее имеется. Омега был живым — на него, Доктора, слишком похожим. Потому он и обернулся против него — в конце концов, возможно… …Подмены никто и не заметит?