***
Реджина стоит у окна крохотного, аккуратного домика и смотрит куда-то вдаль, туда, где небо уже начинало сереть, предвещая рассвет. Её сердце билось в сладком предвкушении. На ней скромное крестьянское одеяние, её волосы лёгкими волнами спадают до пояса. Она нервно теребит рукав. Вот-вот… совсем скоро… Пронзительный луч утреннего солнца появился из-за линии горизонта, ослепляя женщину. Она прикрыла глаза рукой, всего на несколько секунд отрывая взгляд от вида за окном. Когда же сквозь резь в глазах она вновь взглянула туда, вдаль, увидела на фоне солнца ту, кого ждала всю эту долгую ночь. Белый Рыцарь летел на коне, обгоняя солнце, неся с собой радость этого рассвета, прохладным утренним ветром врываясь в жизнь Реджины. И она не выдержала. Распахнув дверь, девушка ринулась навстречу этому рассвету, навстречу той, в ком нуждалась, как в воздухе. Она видела, как с каждым шагом, разделяющим их, черты лица Рыцаря становились всё отчётливее. Эмма улыбалась. Солнечные лучи путались в светлых волосах. Словно решив, что Аластор скачет слишком медленно, Рыцарь чуть ли не на ходу спрыгнул с него и ринулся к Реджине, смеющейся и плачущей от счастья. Наконец случилось то, чего они обе ждали так долго. Реджина бросилась в объятья Эммы, содрогаясь от слёз счастья в её сильных руках, утыкаясь носом в светлые волосы и прижимая воительницу к себе так крепко, что, казалось, она мечтает слиться с ней воедино. От Рыцаря пахнет битвой и победой… Но это не важно. Важно лишь то, что Эмма, её Эмма, вернулась целой и невредимой и больше никто и никогда её не отнимет. — Я так скучала, — прошептала Реджина. — Я тоже, милая. Я тоже… Отстранившись, Эмма взглянула на девушку. Её глаза всё ещё похожи на звёзды. Но не на ночные звёзды, а на солнце. Да, два маленьких солнца согревают Реджину своей безграничной нежностью. — Ты ранена, — испуганно спросила Реджина, замечая наконец, что чуть ниже колена одежда Рыцаря окровавлена. — Да, ерунда, заживёт за пару недель, — отмахнулась Эмма. — Поедем навстречу рассвету? — С тобой хоть на край земли, мой Рыцарь, — усмехнулась Реджина. — Но сначала может всё же промыть рану? — Не волнуйся, я уже сделала всё, что нужно. Залезай, — Эмма хлопнула Аластора по белоснежному боку. Ехали небыстро, изредка капли росы от ударов копыт долетали до шеи и лица Реджины. Рассвет приближался. Солнце заполняло женщину изнутри. Чудесный мир и абсолютное счастье. Чего ещё можно пожелать? Но что это? Небесное светило больше не согревает ни душу, ни сердце. Оно обжигает её, заставляет чуть ли не гореть. Всего за несколько секунд всё переменилось. С каждым мгновением дышать становилось всё труднее, а в груди нарастала яростная боль, разъедающая изнутри. — Эмма, — прошептала девушка, с трудом сдерживая болезненный стон. — Эмма, что… — Тише… это жар, — Эмма осторожно положила её голову к себе на грудь и успокаивающе провёл рукой по чёрным волосам. — Потерпи, ладно? Всё перед глазами Реджины двоилось и меркло. И она поняла всё. Солнце погасло, райский пейзаж погрузился во тьму, но женщина всё ещё тряслась, как в лихорадке, тяжело и судорожно дыша. — Всё это не по-настоящему, верно? — слабо спросила она, с трудом шевеля сухими губами. — Нет, не по-настоящему, — эхом ответил Рыцарь. — Что со мной? Почему так больно? — Реджина сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Каждое слово отзывалось невыносимой мукой где-то в груди. — Ты права, тебя здесь нет. И меня тоже. Ты в замке короля, борешься за жизнь. И, умоляю тебя, борись дальше. Этот бой принадлежит не мне. Тебе…***
Уильям осторожно приоткрыл огромные тяжёлые ворота и заглянул в тронный зал, не решаясь войти без разрешения. Король принимал посла, который, очевидно, привёз ему из дальных земель не самые лучшие вести. Меж бровей Леопольда залегла тревожная морщинка, он нервно постукивал пальцами по подлокотнику трона, принимая какое-то непростое решение, когда скрип двери отвлёк его от раздумий. — Ваше Величество?.. — Проходи, Уильям, мы уже закончили, — король махнул рукой слуге. — А вы, — он обратился к послу, — передайте королю Морису, что я пришлю ему ещё пять отрядов, и на большее пусть не рассчитывает. Совсем недавно туда уже отправился лучший воин нашего королевства — Белый Рыцарь. Мои люди не пушечное мясо. Прощайте. Посол лишь молча поклонился Его Величеству и лёгким, грациозным шагом удалился. — Уильям, — устало обратился Леопольд. — Что такое, есть новости? — Королева в бреду. У неё сильный жар, она не приходит в себя, — доложил юноша. Король тяжело вздохнул, прикрывая глаза и почёсывая лоб. — Как всё это не вовремя. День рождения моей дочери, огры, ещё и… а лекарь знает, что за недуг у моей жены? — Нет, — качнул головой Уильям. — Ни что за недуг, ни как его лечить. Он заваривает травы, пытается насильно напоить её, но какой там… — Ясно, — выдохнул король. — Что ж, продолжай держать меня в курсе всех изменений и, разумеется, ни слова моей дочери, — Леопольд махнул рукой, молча приказывая слуге оставить его, но тот отчего-то медлил. — Иди, свободен, — немного раздраженно приказал Его Величество. — Есть ещё кое-что… — медленно проговорил Уильям. — В бреду Королева говорила… — Говорила? — нахмурился Леопольд. — Одно и то же имя. Эмма, — ответил юноша. — Она звала кого-то по имени Эмма. — Эмма? Но она не знает никакой Эммы, — пробормотал Леопольд себе под нос. — Хорошо. Ступай, Уильям и… дай знать, если лекарь узнает что-то важное, тут же мне сообщить. Дождавшись, пока слуга, кивнув, покинул помещение, король зажмурил глаза и, почесывая лоб, задумчиво произнёс: — Эмма…***
— Ну ты как? — спросил Белый Рыцарь, приобнимая Реджину за талию. Они находились на палубе большого корабля где-то в море, настолько далеко от суши, что в округе на несколько миль нельзя было увидеть ни кусочка земли. — Мутит временами, а так ничего, — ответила Реджина. — Это пройдёт, — успокоил её Рыцарь. — Но куда мы плывём? — поинтересовалась девушка. — А разве мы куда-то плывём? — вскинула брови Эмма, и лишь сейчас Реджина поняла, что корабль и правда стоит на месте, слегка покачиваясь на мелких рябящих волнах. — Тогда зачем мы здесь? — нахмурилась Реджина. — Не знаю. Помни, всё это происходит в ТВОЕЙ голове. Подсознательно королева не забывала об этом, но здесь, на корабле рядом с Белым Рыцарем ей настолько хорошо и спокойно, что эти мысли уходили на второй план. — Потанцевать не хочешь? — неожиданно предложила Эмма. — Но… танцуют обычно под музыку, — улыбаясь, возразила Реджина. — А разве её тут нет? Закрой глаза и вслушайся. Реджина послушно прикрыла глаза, и действительно: она услышала, как волны ритмично разбиваются о судно, образуя волшебное подобие мелодии, мелодии даже более волшебной, чем песни скрипки придворного музыканта или деревенской свирели. Они закружились в медленном танце, выполняя фигуры, им обеим хорошо знакомые, но при этом их нельзя было найти ни в одном из известных человечеству танцев. Вела Эмма, задача Реджины же заключалась в том, чтобы грациозно подчиняться движениям её рук, с закрытыми глазами вслушиваясь в шум моря. Но с каждым мгновением танцевать становилось всё сложнее. Палуба качалась, уходила из-под ног. Реджина резко открыла глаза и поняла, что всё остаётся прежним, море всё ещё тихое, закатное небо сине-фиолетового цвета, оно не затянуто тучами, корабль не кренится, разбитый штормовыми волнами… — Эмма… — прошептала она, цепляясь за это имя, как за последнюю соломинку. — Эмма, я… — Я знаю, — быстро сказала Эмма. Через несколько мгновений ноги Реджины подкосились, и она упала бы, если бы сильные руки не подхватили её, мягко опуская её голову на колени Рыцаря. — Когда это закончится? — слабо спросила Реджина. — Если тебе больно, значит ты всё ещё борешься, — произнёс Рыцарь, целуя её в пылающий висок. — Борешься за жизнь. — Но я не хочу бороться. И жить не хочу, — тихо возразила девушка. Дышать становилось всё труднее, словно сама смерть костлявыми пальцами давит на её грудь и мутит сознание. — Ты должна. Если не ради себя, то ради меня… Возможно, Белый Рыцарь хотел сказать что-то ещё, но что, Реджина услышать не успела. Дивное видение, корабль, колыхающийся на лёгких волнах, пронзительные и печальные зелёные глаза — всё исчезло в мгновение ока, и королева вновь с головой погрузилась в алое марево жара и боли, медленно вытягивающее из неё остатки жизни…***
Бал в честь дня рождения принцессы Белоснежки… Торжественные речи уже давно отзвучали, подарки были вручены. Король станцевал первый вальс с дочерью и теперь сидел, задумчиво наблюдая за тем, как принцессу приглашает на танец заикающийся от восхищения юноша-аристократ, а та соглашается, кажется, чисто из вежливости. — Ваше Величество, — от раздумий короля отвлёк всё тот же юный слуга, что докладывал ему о состоянии королевы несколько часов назад. — Уильям, — выдохнул Леопольд. — Постой, не здесь, — приказал он, замечая, как недалеко сидящий пожилой герцог с любопытством поглядывает на происходящее. — Она умирает, — почти обыденно доложил Уильям, едва они с королём покинули бальную залу. — Умирает? — переспросил Леопольд. — Да. Последние несколько часов лежала, как мёртвая, но лекарь слышал биение сердца. — Сколько ей осталось? — спокойно спросил король. — Мы не беспокоили вас так долго, как только могли, но, боюсь, счёт идёт на минуты. Лекарь попросил привести вас, Ваше Величество, — Уильям сделал лёгкий поклон. — Хорошо, — после недолгих раздумий вздохнул король. — Идём же. Они миновали множество длинных коридоров, до которых уже не доносился ни весёлый смех, ни музыка. Холодные пустые рыцарские доспехи сияли в неярком свете луны. С каким удовольствием король Леопольд вернулся бы сейчас на весёлый пир, в сотый раз обнял бы дочь и танцевал бы, как когда-то много лет назад будучи юным принцем, до самого утра. Но то время прошло. Сейчас он король, его государство, как и все остальные, под угрозой нападения огров, его вторая жена умирает от неизвестной болезни, а он, могущественный король, не может ничего с этим поделать… Спустя несколько минут они вошли в полумрак покоев королевы, разбавляемый лишь тусклым сиянием свеч, роняющих восковые слёзы на блюдца. По гробовой тишине, негромким всхлипам Матильды и скорбному лицу лекаря Леопольд понял без слов, что опоздал… — Ваше Величество, — заговорил врачеватель. — Ваша жена скончалась. Мне жаль, — он поклонился, на несколько мгновений задержавшись в самой низкой точке. Король приблизился к постели и взглянул на покойную. Длинные чёрные волосы, разметавшиеся по подушке, резко контрастировали с мертвенно-бледным лицом. Её руки были аккуратно и точно не ею самой сложены на животе. Как и полагалось, король склонился и поцеловал её в остывающий лоб, а затем вновь взглянул на прекрасное лицо, которое не смогла изуродовать даже сама смерть. Леопольд никогда не любил по-настоящему свою вторую жену. Он был благодарен ей за спасение дочери, но не более того. Поэтому слеза, скатившаяся по его щеке и затерявшаяся где-то в редкой бороде, была скорее формальностью, а не искренним чувством. Куда важнее сейчас было решить, как назавтра сообщить Белоснежке весть о том, что, пока она, улыбаясь, принимала подарки и поздравления, её мачеха отчаянно боролась за жизнь и в итоге… проиграла.***
— Где это мы? — спросила Реджина, оглядываясь по сторонам. Они стояли на песчаном берегу моря. Солнце прямо перед ними медленно садилось за горизонт, освещая водную гладь и образуя что-то похожее на сияющую солнечную дорожку, рябящую маленькими волнами, а небо приобретало красивый сине-фиолетовый окрас. — В месте, где ты примешь окончательное решение, — ответил Белый Рыцарь. — Какое решение? — Ты можешь остаться. А можешь уйти со мной, — туманно ответила Эмма. — Это будет наша последняя прогулка. Готова? Рыцарь привычным жестом подал руку королеве, и она, не колеблясь ни минуты, ответила тем же. Вместе они шагнули навстречу закату по рябящей солнечной дорожке. Морская вода разнесла прохладу от кончиков пальцев ног по всему телу. Уходил жар, боль и слабость, с каждым шагом становилось немного легче и радостнее. Но что-то всё же омрачало эти мгновения исцеления и счастья. Глаза Белого Рыцаря. Они всё так же печально смотрели на спутницу, и Реджине казалось, что она видит три закатных солнца — одно большое и радостное на линии горизонта и два неземных и навевающих тоску в его взгляде. — Эмма, — миг полного блаженства прервала внезапно возникшая из ниоткуда тревожная мысль. — Если ты здесь, значит… Постой, так ты… Реджина остановилась прямо посередине сверкающего пути. — Ты погибла. Там, на войне, — глухо закончила королева. — Нет, — Белый Рыцарь спокойно качнул головой. — На самом деле меня здесь нет. Я жива и думаю о тебе каждый раз, идя в бой. И хочу, чтобы жила ты. — Лучше смерть, чем такая жизнь, — прошептала Реджина. — Каждое утро просыпаться с мыслью, что я тебя, возможно, больше не увижу — это хуже любой самой страшной пытки. — Увидишь, — уверенно возразил Рыцарь, осторожно приподнимая её подбородок кончиками пальцев. Реджина смотрела, как зачарованная, в зелёные глаза, в которые, она знала точно, вовек не смогла бы наглядеться. — Откуда ты знаешь? — тихо спросила она. — Сердце не обманет, — светло улыбнулась Эмма. — Мы ещё встретимся, обещаю. С этими словами она впервые робко и нежно коснулась губами губ Реджины, которой сейчас это действие совершенно не казалось чем-то неестественным или неправильным. Она прикрыла глаза. Крохотная слезинка звонко упала на морскую гладь, смешавшись с водой, и вместе с ней утонули последние лучи закатного солнца. Королеву окружила кромешная тьма. В груди что-то отозвалось отдалённой, фантомной болью. И лишь теперь она поняла, что впервые за последние несколько часов чувствует собственное тело, чувствует, как сердце вновь начинает биться, разнося по холодеющему телу кровь и жизнь. Словно издалека она слышала чей-то шёпот и совсем знакомые судорожные всхлипы, всё ещё ощущая на своих губах поцелуй Белого Рыцаря…