***
— Румпельштильцхен, — негромко окликнула Реджина, быстрым шагом проходя в просторную залу. Тёмный, как всегда, без устали прядущий злато, притворно вздрогнул и обернулся на зов. — Королева! Какой сюрприз! — театрально приложив ладонь к груди, воскликнул он. — Брось, ты ждал меня, — поморщилась Реджина. — Ждал бы — налил бы чаю. — Румпель. — Или чего покрепче? — Румпель! — Реджина прикрыла глаза, стараясь взять себя в руки. — Я по горло сыта твоими играми, — произнесла она уже тише. — То, что ты знал о моём приходе заранее, не понял бы разве что дилетант, — она бросила беглый взгляд на обычно задёрнутое покрывалом, но сейчас начищенное до блеска зеркало. — Дилетант, которым ты была всего пару месяцев назад, — усмехнулся Тёмный. — Совершенствуешься, дорогуша. — Ближе к делу. — Да, — кивнул Румпельштильцхен, растягивая тонкие губы в улыбке сладкого предвкушения, но предвкушения чего? — Расскажи-ка поподробнее про своё путешествие с этой надоедливой блохой, что зовётся феей. Реджина замерла. Именно такой реакции Тёмный и ожидал, поэтому тут же зашёлся своим обыкновенным, нечеловеческим смехом. Королева чувствовала непреодолимый гнев, смешанный с отвращением. Приключение прошлой ночи, светлое чудо, то, что даже в мире полном магии казалось чем-то загадочным, волшебным… И теперь она знает, что всё это — лишь холодный расчёт Тёмного мага, его бесконечная игра, из которой он, как обычно, выйдет победителем. — Откуда?.. — Дорогуша, всё очень просто, — словно на очередном уроке принялся объяснять Румпельштильцхен. — Феи, как и я, прозорливее простых смертных. Заглянув в будущее, они увидели, чем может обернуться тьма в твоём сердце для всего королевства, а потому решили не допустить её распространения самым надёжным способом — истинная любовь. И осуществись ваша встреча — твоё тёмное начало исчезло бы бесследно, все мои чаяния оказались бы тщетны. Но, сосредоточившись на будущем, феи совершенно забыли про настоящее. Настоящее, в котором твой Белый Рыцарь лежит при смерти. А сильнее любви может быть разве что страх эту любовь потерять, и страх этот я вижу теперь в твоих глазах. Поэтому ты и пришла сейчас ко мне, не к феям, не к этим жалким святошам, которые никогда не променяют справедливость на победу, которые из-за своих принципов физически неспособны сделать то, о чём ты собираешься попросить меня. Реджина молчала, с трудом пытаясь переварить полученную информацию. Что-то здесь не вяжется… Никогда раньше Румпельштильцхен не выкладывал своих планов вот так прямо. Никогда не объяснял своих мотивов и резонов, никогда не демонстрировал так явно свою подлую сущность, извращающую во тьму всё самое светлое и невинное, всегда прятал её за усмешками и играми… Но сейчас это не главное. Главное — он действительно способен помочь. По крайней мере, по его собственным словам. — Так ты сможешь остановить войну? — И вернуть тебе любимую? Запросто, — Тёмный щёлкнул пальцами. — Другой вопрос — хочу ли я? — И какова же цена? Румпельштильцхен мягко остановил колесо прялки, поднялся со скамьи и медленно направился к дубовому шкафу. Очевидно, чисто для виду порывшись в старинных фолиантах и склянках, он выудил оттуда крохотный стеклянный пузырёк с прозрачной жидкостью. Пожалуй, если бы не бирка с таинственными символами, напоминающими эльфийский алфавит, но чуть более жёсткими и властными, королева могла бы подумать, что содержимое флакона — не более, чем вода. — Выпей это на моих глазах и считай, что твой Рыцарь спасён. В руке Тёмного неизвестно откуда появился пожелтевший пергамент. Эффектным жестом Румпельштильцхен развернул его, демонстрируя Реджине написанный тонким, витиеватым почерком договор. — Вот, — он протянул ученице обыкновенное гусиное перо. — Подпиши и пей. — Что в нём? — прищурилась Реджина, принимая из рук учителя флакон. — Не яд ли? — Дорогуша, твоя задача не сыпать вопросами, а пить. Вот, — он ткнул крючковатым пальцем в одну из строк договора. — Как видишь, я имею право не распространяться о содержимом. Может внутри обычная вода, — он подошёл чуть ближе. — Может, смертельная отрава. Но помни, что бы это ни было, выпив это, ты спасёшь жизнь Белого Рыцаря. Неужели он не стоит риска? Сомнения исчезли. Однажды Реджина чуть добровольно не сдалась смерти, когда собственное глупое сердце решило, что в этом мире им с Рыцарем больше не свидеться. Одним быстрым движением руки она перечеркнула всё, во что верила, убив короля, загубила свою душу, обрекла всё королевство на вечную скорбь, провела всю эту долгую ночь без сна, захлёбываясь от слёз, боясь тех вестей, что мог принести ей советник… И всё ради неё. Так разве же теперь, после всего, через что она прошла, пузырёк с неизвестным содержимым, будь там хоть что-то в сотню раз хуже, чем жидкая смерть, может остановить её? И что будет с ней, если однажды солнечным утром Мартин принесёт ей весть о том, что Белый Рыцарь погиб на поле боя из-за того, что сейчас, в этот самый момент, она окажется слишком малодушна, чтобы рискнуть всем ради любви? Быстрым взмахом пера Реджина подписала договор и, стараясь не обращать внимания на алчный взгляд Румпельштильцхена, пристально наблюдающего за каждым её действием, она откупорила флакон и одним глотком осушила его… Поначалу королева чувствовала облегчение, ведь у напитка не было ни вкуса, ни запаха. Неужели и правда вода? Неужели Тёмный лишь проверяет силу её чувств? Но внезапно горло словно обожгло изнутри. Странное ощущение… Ей не больно, ей не страшно. Она не бьётся в предсмертной агонии, она не умирает… Перед глазами проносились смутные образы, воспоминания, настолько живые и яркие, что казались более реальными, чем торжествующая улыбка на лице Тёмного. Ей вновь одиннадцать лет. Она впервые видит своего совсем молодого коня — Росенанта. Бросается на шею отца. Скачет верхом, тогда казалось, невероятно быстро, на деле же — совсем вялым галопом. Картинка резко меняется. Не солнечный день. Тёмная звёздная ночь и огни далёких деревень. Лицо Белого Рыцаря и глаза, так похожие на звёзды. Их первая встреча. Из первый разговор. Их первое прощание… Но вскоре эти самые счастливые, самые волшебные воспоминания, всё то, что значило для неё слово «Любовь», словно страница древнего фолианта или неудавшийся черновик поэта, вспыхнули обжигающим пламенем и исчезли, рассыпавшись в прах… Реджина была права. Цена непомерна, и то, что было внутри пузырька и правда в стократ хуже смертельного яда…***
Дверь тронной залы резко распахнулась, заставив всех, здесь находящихся, вздрогнуть от неожиданности. Не обратив внимания на остальных собравшихся, вновь прибывший обратился к королю Морису: — Время поджимает, Ваше Величество, — холодно доложил Белый Рыцарь. — Огры и южане больше не скрываются в пустырях, они на границе королевства… были пару часов назад. Сейчас они, скорее всего, уже на полпути к вашему замку. Морис рухнул, как подкошенный, на трон, тяжело дыша, словно сам только что вернулся с разведки, бессмысленно глядя на Белого Рыцаря, всё ещё сохранявшего ледяное спокойствие. — Значит мы обречены, — прохрипел он. — Отец, — юная принцесса с каштановыми волосами присела рядом с монархом и взяла его за руку. — Не говори так, помни — выход есть всегда. — Боюсь, не в этот раз, Белль, — тихо ответил Морис, задумчиво глядя на лицо дочери, по которому после его слов скатилась хрустальная слеза. — Если бы нашими врагами были люди, мы могли бы сдаться, променять свободу на жизнь, но эти твари на переговоры не пойдут… Но, постой, — король встрепенулся, быстро поднялся с трона, вновь обращаясь к неподвижному и немому, словно статуя, Белому Рыцарю. — Сколько времени понадобится ограм, чтобы добраться до нас? — Около двух часов, — спокойно ответила женщина. — Хорошо. Гастон, — он кивнул темноволосому юноше, — увези мою дочь как можно дальше, если отбудете сейчас, огры вас не настигнут. — Нет, отец, я тебя не брошу! — воскликнула девушка, когда Гастон мягко, но настойчиво повлёк её к выходу. — Огры уже отняли у меня жену, я не позволю им отнять ещё и дочь, — голос короля дрожал. Он поцеловал напоследок изо всех сил вырывающуюся из рук жениха дочь в лоб. — Прощай, Белль… — Не рановато ли? Все резко обернулись на незнакомый голос, кажется, даже Белый Рыцарь подался вперёд, чтобы лучше его увидеть. Это был человек невысокого роста, вальяжно восседающий на королевском троне так, словно это его законное место. Кожа человека была бугристой и странного грязно-золотого цвета, а жутковатые карие глаза смотрели проницательно и с усмешкой. — Но как… — король растерянно перевёл взгляд на закрытые с момента прибытия Белого Рыцаря ворота. — Тебя здесь не было. — Сама прозорливость, — засмеялся Румпельштильцхен. — Магия, дорогуша. — Так ты волшебник? — вскинул брови Морис. — Но кто ты, друг или враг? — Зависит от обстоятельств и предложенной цены, — уклончиво ответил Тёмный. — Но конкретно вам беспокоиться не о чем, за моё здесь появление уже заплатили… Королева одного из соседних государств, как же её… — Румпельштильцхен нахмурился, словно пытаясь вспомнить имя, выскользнувшее из головы. — Ах да, быть может, кто-нибудь из вас слышал о ней… Реджина. Вполне предсказуемая реакция не заставила себя ждать. — Дьявол, что ты с ней сделал, отвечай, ну! — выкрикнул Белый Рыцарь, вжимая холодную сталь в шею Тёмного. Впервые этот ледяной воин потерял самообладание, пусть его рука и осталась тверда, как прежде. Впервые в его глазах мелькнул страх. — О ничего особенного, — отмахнулся Румпельштильцхен. — Королева жива и здравствует, если это то, о чём ты беспокоишься. Главное — она заплатила мне за то, чтобы я спас твою жизнь. А ты, — он указал крючковатым пальцем на короля Мориса. — Ты заплатишь мне за победу над ограми. — И ты одержишь эту победу вот так, в одиночку? — с сомнением спросил Белый Рыцарь. — Как я люблю, когда меня недооценивают! — усмехнулся Тёмный. — Белый Рыцарь, — Морис воззвал к Эмме, всё ещё принимающей меч к горлу Румпельштильцхена. — Отпусти его, он может помочь. Воительница нехотя подчинилась. Она знала точно, что Тёмный не соврал, и с Реджиной и правда всё хорошо, ведь какой ему интерес в том, чтобы убедить её в обратном? Но всё же она заплатила ему… Так чем же? Что-то подсказывало Белому Рыцарю, что не златом и драгоценными каменьями, а чем-то куда более ценным… Но какая плата может быть ценнее жизни? — Седлай коня, Белый Рыцарь, и поспеши к своей возлюбленной, — немного нараспев произнёс Румпельштильцхен. — Но война ещё не окончена, — Эмма взглянула Мориса. Если бы не цепи долга, приковывающие её к этому месту, она бы уже давно послушалась хитрого демона, вскочила бы на Аластора и мчалась бы к Реджине так быстро, что ветер свистел бы в ушах, будоража кровь чувством свободы… — Если Его Величество даст мне то, что нужно, за этим дело не станет, — вставил Тёмный. — Ступай, — кивнул Морис. — Ты сделала для блага нашего королевства больше, чем кто-либо другой. И поэтому, Белый Рыцарь, я пред тобой в вечном долгу, который, надеюсь, оплачу хоть частично, отпустив тебя за несколько минут до окончания войны. Я желаю тебе счастья, друг мой, а на наш счёт не беспокойся, демон поможет нам, — король крепко пожал руку женщины и проследил сквозь окно за тем, как она, оседлав коня, стремительно помчалась вперёд, к родным землям…***
Со скоростью выпущенной из лука стрелы Аластор нёсся по свежей траве. После нескольких часов пути под палящим солнцем прохладный лес казался раем на земле. Капли дождевой воды после ночного ливня теперь падали с листьев деревьев, освежая лицо Эммы. Война окончена. Весь этот ужас позади. А сколько их теперь, таких же баловней судьбы, тех, кто сейчас с такой же радостной улыбкой на губах летит во весь опор к родным, любимым людям. Свирепые лица огров и их соратников ещё долго будут являться воинам в кошмарных снах… Но то будут лишь бестелесные духи, неспособные причинить никакого вреда тем, кого бережёт любовь… Горло Белого Рыцаря пересохло от бешеной погони за ветром, но останавливаться нельзя, нельзя упустить ни минуты того времени, что щедрая судьба подарила Эмме, тех часов или лет, что она сможет разделить с Реджиной. Мысль о королеве заставила сердце Рыцаря забиться в разы чаще, так, словно она не ехала верхом, а бежала, лишь затем, чтобы в конце пути упасть замертво к ногам любимой. Она увидит её. Совсем недавно это казалось чем-то невозможным, несбыточной, но светлой мечтой. Она помнила тот вечер, когда улетала на крыльях ночи от той, кого любила больше жизни, уверенная, что отныне увидит её разве что во сне, не подозревая, что, пусть спустя долгие месяцы, но вернётся с кроваво-алым закатом за плечами, вновь увидит нежный взгляд карих глаз, что в последнюю их встречу блестели от слёз… Эмма думала, что столь долгая разлука притупит чувства, а то и вовсе погасит их навек… Но этого не случилось. Даже наоборот, то странное и неопределённое, что родилось в её душе несколько месяцев назад теперь превратилось в горячую и светлую, неугасающую ни на миг любовь. Но чувствует ли Реджина к ней что-то хоть вполовину такое же сильное и вечное? Сердце подсказывало Эмме, что это так. Рука невольно сжала белоснежный платок в нагрудном кармане. Платок с буквой «Р», каким-то чудом оказавшийся в её руке после битвы с самой смертью. С тех пор она всегда носила его как можно ближе к сердцу, даже засыпала по ночам, с нежностью прижимая его к груди… Больше всего на свете ей хочется сейчас, чтобы и сама Реджина оказалась рядом, на бешено несущемся по лесу Аласторе. Эмма отвезла бы её в долину света, целовала бы её лицо и руки, прижимала бы к себе, словно желая слиться с ней воедино… Но все эти мечты совсем близко. Осталось потерпеть всего несколько минут, уже не шесть полных тревог месяцев, а сущий пустяк. Мимо промелькнула такая знакомая поляна на невысоком холме, ставшая при свете дня чуть менее таинственной, но воспоминания оживили волшебство в этом самом обыкновенном месте. Вот высокие деревья сменились просторным полем, вдалеке виднеется высокий, тонкий шпиль королевского замка… В нескольких сотнях футов от него Эмма чуть ли не на ходу спрыгнула с Аластора и понеслась к замку, всё ещё не веря в реальность происходящего. До щемящей боли в груди знакомые коридоры пролетели мимо, и вот Белый Рыцарь здесь… На фоне света закатного солнца, бьющего в окно, Эмма различила такой близкий и родной силуэт. Сделала неуверенный шаг вперёд, словно боясь, что чудное видение развеется, если хоть на мгновение оторвать от него взгляд… Она не замечает гостью. Чёрные волосы мягкой волной спускаются до пояса. Неужели это она? Неужели не иллюзия, не плод больного любовью сознания или тоскующего сердца Белого Рыцаря? — Реджина, — робко окликнул он, и это имя отозвалось почти болезненной радостью где-то в груди. Королева медленно обернулась на зов, и Эмма, не помня себя от счастья, прижала её к себе, обвила руками хрупкие плечи, вдыхая сладостный аромат её волос. Но Реджина не ответила на эти объятья, по её щекам не побежали дорожки слёз… И лишь отстранившись, Эмма увидела то, что за пеленой счастья не заметила с самого начала… Пустоту в её глазах. Бесконечную пустоту и манящую, доселе несуществующую тьму. И нет на ней больше ни потрёпаного наряда крестьянки, ни белоснежного атласного одеяния. Она в чёрном, словно в трауре, отразившемся во взгляде и на бледном лице. — Реджина, — Эмма отчаянно пыталась найти в её взгляде хоть что-то, хотя бы одну самую жалкую искорки счастья, гнева или боли. — Что случилось? Королева отстранилась, и словно бы закат из мягкого и согревающего превратился в некое подобие кровавого погребального костра… — Кто вы?