***
— Тёмный! Где ты, дьявол, покажись! — Прямо по коридору и налево, незваный гость, — донёсся голос из полумрака замка. Через несколько секунд на входе в огромную залу появился «гость» с мечом в твёрдой руке. — Белый Рыцарь, — тихо пробормотал он, но в этом помещении, как в амфитеатре, его голос был отчётливо слышен. — Вот уж не думал, что ты отыщешь мой замок, да так скоро… Видно был стимул искать, верно? — Верни Реджине память. Ты можешь, я знаю, — уверенно произнесла Эмма, подходя ближе к Румпельштильцхену, который продолжал, как ни в чём не бывало, вращать колесо прялки. — Могу? Возможно, — пожал плечами Тёмный. — Другой вопрос — хочу ли? — Говорят, у тебя на всё своя цена. Назови её, я заплачу. — Что ж, пожалуй, я мог бы помочь тебе, — после недолгого раздумья ответил Тёмный. — Точнее подсказать верный способ спасти любимую, ведь любое заклятье может разрушить поцелуй истинной любви. — То есть мне нужно всего лишь… Поцеловать её, и всё станет, как прежде? — недоверчиво спросил Белый Рыцарь. — Да, но всё отнюдь не так просто, как ты думаешь, — рассмеялся Румпельштильцхен. — Видишь ли, любовь — вещь непредсказуемая. Сильная, да. Поэтому поцелуй сработает только в том случае, если чувство будет взаимным. А так как королева, по её собственным словам, впервые тебя видит, вряд ли чувствует что-то, помимо желания свернуть тебе шею или отблагодарить тебя, как следует, за убийство её злейшего врага… И если истинная любовь — немного не мой профиль, с этим подсобить я могу. За соответствующую цену, разумеется. — Убивать принцессу я не стану, — решительно качнула головой Эмма. — Что ты, об этом и речи не идёт, — отмахнулся Тёмный. — Но королеве о твоей щепетильности знать необязательно, верно? Румпельштильцхен резво поднялся со скамьи и направился к массивному шкафу с таинственным содержимым. — Это, — он указал на невзрачную склянку, на которой, как ни странно, не было даже бирки с древними рунами, — то, что поможет тебе обвести Реджину вокруг пальца. Отдашь как доказательство смерти Белоснежки, она и не заметит подмены. — И что же ты хочешь взамен? — спросил Рыцарь, принимая склянку из бугристых ладоней. — За кровь лани? — усмехнулся Тёмный. — Забирай даром. Но за совет… Вот скажем этот меч, — он спокойно провёл кончиками пальцев по острому клинку, который хоть и был уже опущен, но в ножны всё ещё не убран. — Сколько боёв ты выиграла с ним? — Меч отцовский, — Эмма решительно отдёрнула руку с клинком. — Тем и ценен, дорогуша! — воскликнул Румпельштильцхен. — Но, дабы не оставлять Рыцаря безоружным, я позволю тебе забрать любой из тех клинков, — он указал на дальний угол залы, где и правда висели в ряд на стене самые различные мечи и рапиры искусной работы, но ни один из них не казался Эмме ближе и роднее её собственного. Но выбора нет. Она протянула Тёмному любимый меч с гравировкой лебедя, тот самый который с таким восторгом держала впервые в тринадцать лет, прошедший с ней бесчисленное количество боёв… А сколько крови он пролил, защищая целые королевства и жизни простых людей… — Выбирай. Волшебных свойств у них нет, но зато каждый из них эльфийской работы. Думаю, тебе, как воину, это о чём-то да говорит, — усмехнулся он. Эмма взяла тот, что лучше всего ложился в руку. И правда, клинок великолепен, лёгкий и ничуть не менее острый, чем её прежний, но непривычный и потому неприятно оттягивающий руки. С тоской взглянув на Румпельштильцхена, который, алчно разглядывая её верного соратника, пристроил его во всё тот же дубовый шкаф, Белый Рыцарь крепче сжал в кулаке склянку крови. Отцовский меч блеснул в полумраке, прощально и словно с укором. Эмма прикрыла на мгновение глаза, молча отвечая на его прощание и немой укор. С ним или без него, Белый Рыцарь знал точно, он будет бороться за свою королеву, за её память, за её… Любовь.***
Ночь стремительно опустилась на Зачарованный Лес, принося уже совсем привычную тревогу его обитателям. Оно и понятно — со смерти короля здесь стало неспокойно. Огры были повержены и теперь словно сама природа объявила людям войну: крестьяне теряли урожай, палящего солнца не было видно за тучами уже очень давно, однако поля всё равно высыхали, обращаясь в подобие глухой пустыни королевства Аграба. Лето закончилось, и жители королевства выдохнули было, ведь с тёплыми деньками угасала обычно и чума, но в этом году осенью Чёрная Смерть разгорелась ещё сильнее, беспощадно унося жизни целых деревень… Но этой ночью не она должна погубить юную принцессу, повинную в том лишь, что осталась живым напоминанием о мёртвом короле, а много лет назад стала причиной горя королевы… Белый Рыцарь медленно вошёл в покои Белоснежки. Она спала. Мирное дитя, в котором, несмотря на все невзгоды, всё ещё тлел огонёк непорочности. Эмма бесшумно подошла ближе, хотела коснуться плеча принцессы, разбудить её… Но на то не было необходимости. Глаза Белоснежки резко распахнулись, отбросив одеяло, она мгновенно нацелила в Белого Рыцаря обыкновенный столовый нож. Во взгляде не осталось и капли сонливости. — Стой, больше ни ша… — принцесса не успела договорить, когда Эмма, перехватив её запястья одной рукой, поспешно зажала её рот другой. Белоснежка отчаянно брыкалась, безуспешно пытаясь освободиться из железной хватки. — Успокойся, я не причиню тебе вреда, слышишь? — прошептала Эмма, с тревогой поглядывая в тёмный коридор, откуда с минуты на минуту мог появиться страж, привлеченный шумом борьбы. Белоснежка замерла, с непониманием глядя на Рыцаря. Лишь сейчас, когда лунный свет упал на него, она смогла разглядеть его лицо. — Кричать больше не будешь? — с облегчением спросила Эмма. Взгляд Белоснежки говорил сам за себя. — Так ты здесь не затем, чтобы меня убить? — спросила принцесса, когда Рыцарь отпустил её. В правой руке она всё ещё, словно невзначай, держала нож. — Хотела бы — уже бы убила, — спокойно возразила женщина. — С ножом против королевы или её людей у тебя нет шансов. — Всё лучше, чем ничего, — пожала плечами принцесса, с подозрением вглядываясь в лицо ночной гостьи. — Постой, я тебя знаю. Ты Белый Рыцарь. Тот, что явился на один из балов, когда отец был ещё… Белоснежка запнулась, опустив взгляд. — Да, вечер был чудесный, — спокойно ответил Рыцарь, и тень печали мелькнула в его холодном взгляде. — Но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Вижу, то, что королева жаждет твоей смерти, не новость для тебя, — она кивнула на нож. — Поэтому я и здесь. Я помогу тебе бежать из замка. Смысл сказанного не сразу дошёл до Белоснежки. — То есть как это — бежать? — хрипло переспросила она. — Я никуда не пойду, здесь мой дом. — Знаю, но дома уже небезопасно. Доверься мне, Белоснежка, если хочешь жить — уходи. — Это королевство моего отца, — твёрдо прошептала принцесса. — Не её. Советник, Мартин, рассказал мне, что Реджина — лишь регент, когда мне исполнится восемнадцать, я смогу на полном праве отнять у неё престол, а она… поплатится за то, что сделала с королевством и моим отцом. — Ты думаешь, она причастна к смерти короля? — холодно спросил рыцарь. — Да! — с жаром ответила Белоснежка. — Слухи об этом ходили уже давно, с той самой ночи, но я не верила… И лишь потом она показала свое истинное лицо. Все, что имеет для неё значение, — власть. Она ни во что не ставит ни семью, ни преданность, ни любовь. Как я раньше не разглядела в ней этого зла? Порой я даже жалею, что не погибла тогда, когда моя лошадь понесла, и эта ведьма спасла мне жизнь. — Спасла тебе жизнь? — переспросил рыцарь. За то время, что они с королевой были знакомы, она и словом не обмолвилась об обстоятельствах, при которых король взял её в жены, всегда поспешно переводила разговор в другое русло, стоило им затронуть эту тему, и лишь в их прощальный вечер она рассказала о том, что до помолвки с королём был обручена с конюхом. — Именно так она и стала мне мачехой, — кивнула принцесса. — Но тогда она казалась мне совсем другой, воплощением добра, а теперь оказалось, что всё это время она лишь поджидала удобного момента, чтобы взять власть в свои руки. И теперь я гадаю, уж не она ли колдовством заставила моего коня понести, чтобы затем предстать героиней перед моим отцом? — Довольно, — прошипел Белый Рыцарь с плохо скрываемой яростью. Белоснежка вздрогнула и с непониманием взглянула в его глаза. Словно сама тьма тенью пронеслась в этих обычно ясных звёздах. — Ты не знаешь её, не знаешь, какой дорогой ценой она заплатила за замужество, которого сама не желала. Эмма с ужасом поймала себя на мысли, что с огромным удовольствием вцепилась бы сейчас в шею принцессы. Она бы не успела и вскрикнуть, когда твёрдая рука воина, отнявшего уже далеко не одну жизнь, но ни разу не причинившего вреда женщине или ребёнку, заставила бы её замолчать навек, не позволить осквернять имя королевы. И всё же Белый Рыцарь не мог не признать, что Белоснежке удалось посеять сомнение в её душе. Она сказала, королева ни во что не ставит любовь… Так что если тот хрупкий и невинный ангел был с самого начала воплощением тьмы, которую Эмма не разглядела, ослеплённая любовью? — Нам пора. Пойдём, — отрывисто произнесла она, приоткрывая дверь, чтобы выпустить принцессу первой. Белоснежка медлила. И Эмма понимала, почему. Ведь сама хорошо помнила тот день, когда после смерти её матери тихие монахини пришли за её телом, а после увели её осиротевшую дочь из дома, переставшего быть родным без нежного взгляда Алфгеды. И пусть принцессе Белоснежке далеко не четыре года от роду, сейчас она выглядит так же растерянно и печально, покидая дорогую сердцу колыбель безоблачного детства… Всего пару минут спустя Белоснежка сидела верхом на одном из королевских скакунов, готовая уже помчаться как можно дальше от места, где ей желают смерти. Но в последний момент она вновь взглянула во всё такие же холодные глаза Белого Рыцаря. — Можно один вопрос? Эмма быстро кивнула, словно желая без слов поторопить принцессу. — Ты спасаешь мне жизнь, значит королеве ты враг, — произнесла Белоснежка. — Но ведь ты знаменитый Белый Рыцарь. Так почему бы тебе не помочь мне свергнуть её и заставить расплатиться за всё? Эмма молчала, ведь привыкла отвечать либо правду, либо ничего, а правда в этом случае могла бы оказаться чересчур болезненной для них обеих. — Постой, — прошептала принцесса. — Ты что… Любишь её? После всех страданий, что она принесла моему народу? Молчание Рыцаря было куда красноречивее слов. Белоснежка в ужасе прикрыла рот ладонью, в то время, как глаза выражали чувства, от ужаса далёкие: непонимание, боль и… жалость. — Господи, — она качала головой, словно пытаясь стереть из памяти это ужасное открытие. — За всю свою жизнь я любила лишь родителей, а потому не сведуща в любви, но зато знаю точно, что добром это не кончится, Белый Рыцарь. Ты благородный воин, что, уверена, никогда не уступал своим слабостям… Но однажды перед тобой встанет выбор: пожертвовать своей любовью и поступить, как должно, или променять сотни невинных жизней на эту любовь. И прошу, Белый Рыцарь, умоляю, заклинаю, не прогадай с выбором…