Однажды и я стану чьим-то счастьем

— Доброе утро, Ваше Величество, — спокойно поприветствовал королеву Белый Рыцарь. За всю эту долгую ночь он успел сполна прочувствовать боль от воспоминания о новом, тёмном образе Реджины, отныне посещающим кошмары, а не самые сладкие сны… Успел усомниться в искренности нежных слов и улыбок, что она дарила ему несколько месяцев тому назад, поэтому к утру чувствовал странное опустошение, смирение, уверенность и веру в то, что будет любить королеву любой, несмотря даже на предупреждение спасённой Белоснежки, прозвучавшее особенно устрашающе в ночной тьме и из уст юной принцессы. — Доброе? Посмотрим. Если поручение выполнено, — нетерпеливо ответила она, подходя вплотную к Белому Рыцарю. Эмма отвела взгляд. Невыносимо почти до боли смотреть в карие глаза той, что когда-то жаждала лишь любви и простого людского счастья, а отныне жаждет лишь мести. Она молча вынула из кармана склянку, подаренную Тёмным, и протянула её Реджине, вновь отворачиваясь, лишь бы не видеть безумной улыбки от осознания свершившегося на её лице. Да, на то, чтобы полюбить эту женщину, ту, что за неимением любви, теперь и человеком едва ли назовёшь, Эмме понадобится время, много времени, возможно, даже месяцы или годы… Поэтому она всё ещё отчаянно надеялась, что у демона, которого она встретила пару дней назад, имелся способ вернуть прежнюю Реджину, ту, кого Белый Рыцарь уже любил искренне и безоговорочно. — Да, — выдохнула Реджина, принимая из руки Эммы кровь падчерицы. – Вот уж порадовала… Мой Рыцарь, — она положила флакон в обитую бархатом, видимо специально для него предназначенную шкатулку. – Ну и чего же ты хочешь за свою услугу? Проси, не стесняйся. Злата? Драгоценностей? Или может… Королева дотронулась до плеча Рыцаря, словно кистью, обвела кончиками пальцев ключицы и шею, медленно доходя до подбородка и мягко приподнимая его. Эмма отстранилась. Она знала, какой просьбы ожидает от неё королева, особенно после вчерашнего их разговора, когда Белый Рыцарь признался в своей к ней любви, но, должно быть, теперь для неё любовь имела совершенно другое значение… И Эмма знала, что никогда не примет то, что предлагала Реджина, как плату за свершённое убийство. И потом, она уже знала точно, чего желает от неё получить. — Ваше Величество, мне нужно от вас нечто другое, — спокойно произнёс Белый Рыцарь, с облегчением и вместе тем сожалением чувствуя, как нежная рука отстраняется от его плеча. — И что же, интересно? — На закате вы последуете за мной. Я хочу показать вам одно сказочное место, живое воспоминание, затерявшееся в тени прошлого. («Наше общее воспоминание, Реджина,» - пронеслось в голове, но так и не слетело с губ) До вечера, Ваше Величество.

***

— Так и будешь таинственно молчать или всё же скажешь, куда мы направляемся? – с лёгким раздражением поинтересовалась королева, когда Белый Рыцарь стремительным шагом вылетел из главных ворот, ведя её за собой. Эмма горько усмехнулась. По сравнению с вечностью совсем недавно, на деле же очень давно кто-то задал ей тот же самый вопрос, одна прекрасная девушка, что когда-то была мечтой, и, Рыцарь знал точно, всё ещё живёт под маской бессердечного монстра. И сегодня пришла пора разбудить её. — Скоро увидишь, не хочу портить сюрприз, — ответила Эмма. Совсем знакомая дорожка, кусты лилий пронеслись перед глазами и наконец они, как и много ночей назад, видят перед собой белоснежного Аластора. Однако сегодня Реджина не задохнулась от восторга, не коснулась с нежным трепетом бока коня… — Проедемся верхом? – она вскинула брови. – Мой вариант был куда лучше. И, кстати, ещё не поздно передумать. — Не стоит, — решительно отказалась Эмма, резво вскакивая верхом. – Руку, Ваше Величество. — На одном коне с тобой? – усмехнулась Реджина. – И да, я с места не сдвинусь, пока ты не скажешь, куда мы отправимся. — До бросьте, при вас магия, при мне нет даже меча, так чего вы боитесь? Королева опустила взгляд. Эмма почти видела, как медленно качаются чаши весов в её сознании, принимая непростое решение, а затем та из них, что была полна любопытством и грузом данного слова, всё же перевешивает, медленно, но неотвратимо. Подав руку Белому Рыцарю, она оседлала коня прямо перед ним, тут же резко прикрыв ладонью глаза от бивших в лицо лучей закатного солнца. Они помчались по высокой траве, и словно не было тех шести месяцев, что непроходимой стеной встали между ними. На одно ослепительное мгновение Эмме показалось даже, что Реджина смеётся, но очень скоро она поняла, что это всего-навсего злая шутка ветра, свистевшего в ушах… Солнце путалось в тёмных волосах королевы, придавая им яркий золотисто-алый оттенок. И если бы не чёрное атласное платье, Эмма, пожалуй, позволило бы воображению нарисовать ту, прежнюю Реджину… Но сейчас это было невозможно, ведь не было больше ни улыбки, ни смеха, что согревал сильнее сотней ярых молитв… Вчера, проезжая по той же лесной тропе, Белый Рыцарь и не заметил, насколько прекрасен лес в вечернем свете. Листья, местами уже приобретающие красноватые и жёлтые оттенки осени, казались верными стражами какого-нибудь таинственно-молчаливого короля лесных эльфов. Он смотрел на всадниц, кажется, из-за вон той осины своими хитрыми зелёными глазами. Его голову украшает венец из алых листьев с вплетёнными в него, непонятно, как и зачем здесь оказавшимися еловыми веточками. Белый Рыцарь попытался исподтишка взглянуть на лицо королевы. Чувствует ли она его незримое присутствие? Или этот лесной дух живёт только в воображении Эммы, никому более не нужный и никем не замеченный? Совсем скоро они оказались на знакомом холме, почти неузнаваемом при свете дня, но даже сейчас он ничуть не утратил своей таинственности. Эмма вновь взглянула на Реджину. То ли ей это лишь кажется, то ли и правда взгляд королевы уже далеко не такой пустой и неподвижный… Или же это игра света? — Нравится? – спросила Эмма, с улыбкой вспоминая, как когда-то давно Рыцарь, так похожий на неё, задал тот же самый вопрос красавице, так напоминающей королеву, на этом самом холме… В полуметре от места, где был привязан Аластор, Эмма заметила крохотный небесно-голубой цветок – что-то среднее между водяной лилией и наполовину распустившимся тюльпаном. — Агний, — улыбнулся Рыцарь, демонстрируя Реджине сорванный бутон. – Говорят, он растёт в местах, в которых особенно сильно ударяют об землю копыта единорога. Ты когда-нибудь видела единорога вживую? Эмма внимательно всматривалась в лицо королевы – не промелькнёт ли на нём тень воспоминания об одной из волшебных ночных прогулок? — Уже и не припомню, — ответила женщина, забирая из рук Эммы Агний и вращая его меж тонких пальцев. – Бестолковые существа. Не понимаю, отчего их все так боготворят. — Они – воплощение чистоты и невинности, — печально ответила Эмма, наблюдая за тем, как Реджина словно с отвращением роняет на землю беззащитный бутон. – Смотри… Эмма указала на далёкий горизонт, за который медленно опускалось кроваво-красное солнце. Словно прощаясь со всем живым до следующего восхода, оно окрашивало всё: и траву, и крохотные домики близлежащей деревни – в пышущие жаром цвета. Эмма закрыла глаза и поняла внезапно, что тоскует. Всё ещё тоскует по Реджине, пусть она сейчас ближе, чем когда-либо… Она привела сюда королеву за тем, чтобы воскресить её воспоминания… По крайней мере, для себя она оправдала этот поступок именно так. Но теперь она понимала, что на самом деле сделала это, чтобы была причина провести в своём сознании параллель между новой королевой и той, кого любила, смириться и попробовать вновь полюбить её, пусть прежней она, возможно, не станет уже никогда… — Можем проехаться до деревни, — предложила Эмма, словами невольно подтверждая собственные мысли. — Зачем? Да объясни наконец, что мы вообще здесь делаем, — нахмурилась королева. Рыцарь не ответил, поглощённый процессом отвязывания коня. — Тебе придётся изменить свой внешний вид на более… Неприметный, — всё ещё игнорируя её вопрос, продолжила воительница. – Ты ведь сможешь сделать это с помощью магии? Реджина молча взмахнула рукой, и тут же её обволокла тонкая сиреневая дымка. Теперь её почти не отличить от Реджины, с которой прощался Белый Рыцарь шесть месяцев назад. Совпадение ли? Ведь она одета в точно такое же платье из грубой ткани, и на её плечах точно такой же плащ цвета коры дуба. Лишь одного не хватает в этом чудесном образе, одного, но самого главного – её радостной, светлой улыбки. — Хорошо, — кивнула Эмма, подавая королеве руку с тем, чтобы помочь вновь оседлать Аластора, и невольно отводя при этом взгляд. Вихрем пронёсшись словно в футе над высокой травой, они вновь оказались у совсем знакомой таверны… — Чудесный конь, с… — начал было мальчишка-конюх, почти не изменившийся за полгода. – Это вы! Вернулись! Королева недоумевающе наблюдала за тем, как совершенно незнакомый ребёнок лет восьми обнимает Белого Рыцаря, который был и сам порядком озадачен столь тёплым приёмом. — Я вас сразу узнал, — лепетал мальчонка, переводя восторженный взгляд с Эммы на её спутницу и обратно. – Это ведь вы дали мне мой первый в жизни серебрянник. Я сохранил его, — юный конюх запустил руку под потрёпанную рубашку и вынул оттуда монетку, привязанную в бечёвке на тонкой детской шее. – Позвольте же, я позабочусь о вашем коне, миледи! — Держи, пострел, — улыбнулась Эмма, немного смущённая таким обращением. – Пригляди за ним, как следует, и получишь ещё один такой же, — пообещала она, отдавая мальчонке поводья. Его глаза, как всегда похожие на блюдца, расширились от восторга ещё сильнее. — И куда же мы теперь? В этот жалкий кабачок? – нахмурилась Реджина, едва конюх удалился от них вместе с Аластором. — Нет, — после недолгого раздумия ответил Белый Рыцарь. По его первоначальному плану именно здесь они и должны были закончить свой путь, но лишь теперь он вспомнил о болтливой Анне-Марии, которая, увидев знакомое лицо «Кэтрин», стала бы сыпать вопросами, вводя королеву в заблуждение. Поэтому теперь Эмма намерена была достать из рукава главный козырь… Молча потянув Реджину за руку, она направилась вниз по каменной тропинке меж аккуратных домишек, провожающих путников пустыми глазницами тёмных окон. Она слушала. Чувствовала, как земля дрожит всё сильнее от далёкого топота ног, а воздух сотрясается от пока что совсем нечётко слышимого пения и звуков знакомой дудочки. Площадь, ярко освещённая огнями, ярко настолько, что казалось, будто ночь, совсем недавно опустившаяся на Зачарованный Лес, чудесным образом миновала это место, предстала перед их глазами. Кажется, всё здесь осталось прежним. Фокусник всё так же дурачит зевак, которые наблюдают за его «магией», как в первый раз. Те же девушки и женщины, ставшие за шесть месяцев, кто старше, а кто прекраснее, кружат в парах с крепкими юношами. Тот же мальчишка-дудочник выводит свои складные мелодии… Лишь одного элемента странно не достаёт в этой картине. Старушки-цветочницы в дряхлых одеждах. С нею пропали с площади голубые незабудки, оставив после себя лишь светлую печаль и мягкий аромат давно прошедшей весны… — Потанцуем? – предложила Эмма, протягивая руку королеве. Может быть, она лишь убеждает себя в этом… А может и правда Реджина вкладывает свою руку в её так быстро и нетерпеливо, словно всё это время только ждала этого вопроса? Деревенские огни заполняли пустоту во взгляде Реджины, когда она принялась куда более грациозно, чем здешние девушки, двигаться в такт музыки, зачаровывая Белого Рыцаря, успокаивая его душу, что непрестанно болела последнее время… «Леди Зелёные Рукава» тронула сердце с первых же нот. Словно и не было тех шести месяцев. Словно перед Эммой всё та же Реджина, чьей улыбкой в этом самом месте когда-то любовался Белый Рыцарь, уверенный, что никогда не смог бы наглядеться на неё… Но как быстро эта улыбка угасла, сменившись слезами, полными горечи разлуки, что в какой-то момент сломала их обеих, оставив зияющую дыру в однажды и навсегда связанных сердцах. Но что это? Среди весёлого пения всё отчётливее слышаться одобрительные крики злорадства. По началу ни Рыцарь, ни королева не слышали их – они сливались с весёлым хохотом и чудесной музыкой, но в какой-то момент особенно громкий свист привлёк их внимание. Реджина замерла, вглядываясь в одну точку куда-то над плечом Эммы. Даже яркие огни уже не могли согреть её ледяного взгляда. Вся она словно окаменела, а когда Рыцарь обернулся, чтобы увидеть, то, что видит она, перед ним предстал деревянный помост, а на нём… На наскоро скрученной из осиновых ветвей виселице болталось бесформенное, уродливое чучело. И лишь спустя несколько секунд Эмма увидела странно-знакомый, хоть и безобразно искажённый до неузнаваемости образ… — Сжечь королеву! — Убийца короля! — Пусть корчится в муках! — Сжечь королеву, говорите? – весело воскликнул стоящий на помосте мужчина, держащий в руках факел, который тут же быстро пронёсся прямо под ногами чучела, чудом не опалив подолы его платья. – Как вам такое, Ваше Величество? – рассмеялся мужчина под одобрительные крики толпы. Эмма быстро обернулась к Реджине, рассчитывая увидеть в её взгляде обиду и боль, непонимание, гнев… Но не увидела ничего. Взгляд оставался ледяным и неподвижным и направлен был всё туда же. — Реджина, — Рыцарь мягко коснулся её руки, надеясь как можно скорее увести её отсюда, но та резко отдёрнула руку, так не похожая на саму себя несколько секунд назад. – Они того не стоят. Пойдём, я отвезу тебя обратно, пожалуйста. Но Реджина словно не слышала её. Решительно пробиваясь сквозь толпу к помосту, спустя мгновение она оказалась лицом к лицу с поджигателем. — В чём дело, красотка? – спросил он, обнажая в усмешке желтоватые зубы. – Хочешь поджечь королеву сама, так я могу и уступить, — толпа закричала и засвистела ещё громче. — Может и хотела бы, — с ледяным спокойствием ответила Реджина. – Да только вот беда – это пугало на королеву ничуть не похоже. Усмешка медленно сползла с лица мужчины. Музыка смолкла. Все, включая Эмму, замерли, словно в ожидании чего-то страшного и неотвратимого. — Ты что же это, знакома с королевой? Небось одна из её девок, ну-ка отвечай! – крестьянин словно с угрозой приблизился к Реджине на несколько шагов, но та не отступила, не попятилась в страхе. Резкий взмах властной руки – и крестьянский наряд сменился чёрным, как сама смерть, платьем королевы. В глазах человека с факелом отразился мимолётный ужас, он попытался было развернуться, сбежать, но не успел он сделать и шагу, когда ещё одно движение руки заставило его взгляд погаснуть навек, а самого его – упасть в неестественном, изломанном положении в грязь перед помостом. Словно сильнейшее цунами обрушилось на безмолвную толпу. Отовсюду начали доноситься крики, уже ничего общего не имевшие с весёлым воскресным празднеством… Но смертью одного крестьянина дело не ограничилось. Пламя факела, выпавшего из руки мертвеца, стремительно распространялось по сухой траве, разносимое ветром. Всего несколько мгновений, и оно охватило крохотные домишки, пробежалось смертоносными искрами по соломенным крышам. Эмма успела увидеть, как Реджина исчезает в облачке фиолетового дыма, увидела торжествующую улыбку на её губах и словно весь мир обратился в сплошной пылающий ад. Совсем неподалёку молодая светловолосая женщина, только что выбежавшая из пылающего дома, надрывно закричала, увидев, как обваливается крыша, блокируя выход такому же молодому мужчине, как две капли воды похожему на годовалого ребёнка, которого она всё ещё прижимала к груди. Эмма устремилась к ней, хотела увести, но девушка обессиленно упала на колени, сорвавшимся от крика голосом всё ещё повторяя имя «Джейкоб». Едва ли не таща на себе еле живую, сотрясающуюся от рыданий женщину и плачущего ребёнка, который, не умея даже понимать людскую речь, понял уже, что дома и отца больше нет, Эмма покинула пылающую деревню, чтобы затем вернуться вновь, попытаться вытащить ещё хоть одну невинную жертву из земной Преисподней. В груде пылающих досок сложно было угадать некогда аккуратную и полную весёлых пьяниц таверну. Неподалёку в траве лежала обуглившаяся бечёвка с болтающейся на ней серебряной монетой… Стараясь дышать как можно реже, Белый Рыцарь вбежал внутрь, почти сразу обнаружив знакомый силуэт рыжеволосой девушки. Эмма смогла вытащить её; огонь не успел добраться до её тела… В отличие от дыма, уже отравившего её лёгкие. Обычно такие живые и быстрые зелёные глаза Анны-Марии смотрели теперь на ясные звёзды, уже не способные оценить их красоту или даже просто их увидеть… И лишь теперь в памяти Белого Рыцаря вспыхнула страшная фраза, сказанная Белоснежкой прошлой ночью… «Однажды перед тобой встанет выбор: пожертвовать своей любовью и поступить, как должно, или променять сотни невинных жизней на эту любовь. И прошу, Белый Рыцарь, умоляю, заклинаю, не прогадай с выбором…»