***
— Пацан умён, подчистил историю поиска, — пробормотала Эмма, полчаса спустя, изучая компьютер того, кого волей-неволей начала называть сыном. По крайней мере, про себя. — Ну ничего, мы будем умнее. С этими словами женщина вставила в компьютер флешку, чувствуя, как Реджина, до этого равнодушно наблюдающая за её действиями, с интересом подходит ближе. — Надо же, — вскинула брови Эмма. — Он делал запрос на сайте «Кто твоя мама», а цены здесь… У него что, есть кредитка? — Ему десять, — фыркнула брюнетка. — Где-то он её достал, — задумчиво протянула Свон. — Ага. Платёж поступил от… «Мэри Маргарет Бланшар», — Эмма развернулась к мэру. — Вы знаете, кто такая Мэри Маргарет Бланшар? Ответ был уже не нужен. По взгляду, который скользнул по строкам с этим именем Свон поняла точно — Реджина ЗНАЕТ, кто такая Мэри Маргарет Бланшар, и при том явно не испытывает к ней ничего, помимо неприязни, а то и ненависти…***
За всё то время, пока Эмма вместе с Реджиной и шерифом ехали в машине мэра в неизвестном направлении, никто не произнёс ни слова, а потому в голове Свон начали рождаться самые невероятные мысли по поводу той, к кому они, очевидно, направлялись. Кто бы это мог быть? Предположения были самые вариативные — от излишне щедрой бабушки до какого-нибудь наркоторговца, у которого было чересчур много денег для ведения его скромного хозяйства. Однако стоило им прибыть на место, Эмма почувствовала толику разочарования — они оказались внутри на вид самой обыкновенной начальной школы, где наркоторговлей и не пахло, хотя излишне пёстрые стены, украшенные неумелыми рисунками ребят, больше напоминали галлюцинацию. — Где мой сын? — с самого порога требовательно спросила Реджина у женщины на вид достаточно милой и доброжелательной с коротко стриженными чёрными волосами и словно вечно улыбающимися зелёными глазами. — Добрый день, мисс Миллс, я думала, он заболел и остался дома, — растерянно ответила та, которую по всей видимости и звали Мэри Маргарет. — Было бы так, меня бы здесь не было, — в голосе чувствовалась паника, пока что хорошо скрываемая раздражением. — Это вы дали ему кредитку, чтобы он нашёл её? — она махнула рукой в сторону Эммы. — Простите, а вы кто? — вскинула брови учительница, впервые обращая внимание на блондинку. — Я его… — Та женщина, что отдала Генри на усыновление, — перебила её госпожа мэр. — Вы ничего об этом не знали, не так ли? — спросила Эмма. — Не знала, — Мэри Маргарет задумчиво достала из сумки кошелёк и заглянула внутрь. Судя по её взгляду, в нём явно чего-то не хватало… — Бедняжка, — вздохнула она. Эмма удивлённо вскинула брови. Впервые человек, недосчитавшийся кредитной карточки, проявлял жалость к воришке. — Наверное мне не стоило давать ему ту книгу… — И вы про то же. О какой книге речь? — внезапно подала голос Реджина. Эмма резко обернулась на неё, готовая поклясться, что во взгляде мэра только что появился не просто интерес, но и что-то помимо него. Неужели волнение? — Обычные сказки, — пожала плечами Мэри Маргарет. — Он у вас очень творческий, но при том, как вам известно… Замкнутый и попросту одинокий. А сказки, они помогают жить, дарят надежду на то, что в итоге всё сложится хорошо. Это нужно ему. — Что ему точно нужно — так это доза реальности, — холодно произнесла Реджина. — А эти ваши сказки — пустая трата времени, — и она развернулась, мерно стуча каблуками в направлении выхода, по пути то ли случайно, то ли намеренно снеся со стола стопку учебников. — Приятной дороги в Бостон, мисс Свон. Эмма растерянно оглядела класс, не зная теперь, что делать и куда идти после того, как ей столь чётко дали понять, что её услуги больше не требуются. И, дабы чем-то занять свои руки, она присела рядом с Мэри Маргарет, помогая собрать книги с пола. — Да, ну и мамаша у него… — пробормотала Свон, складывая три тома в аккуратную стопку. — Как она вообще стала мэром? — Никто не смел ей противостоять, — вздохнула учительница. — Мисс Миллс занимает эту должность сколько я себя помню. — А Генри? Вы его учитель, так? — Да, — кивнула Мэри Маргарет. — Славный малыш. Но когда он узнал, что приёмный… Это стало для него сильным ударом. Поэтому я и отдала ему книгу, но я понятия не имела, к каким последствиям это приведёт. У него с матерью всегда были не самые близкие отношения, а теперь из-за меня он считает её злом во плоти… — Вы лишь хотели помочь, — попыталась успокоить её Эмма. Она вообще не любила, да и не умела этого делать — кого-либо успокаивать. В её обычной, нормальной жизни этот навык не пригождался никогда, до этого момента она считала его совершенно ненужным… Но со вчерашнего дня её жизнь вышла из-под определения «нормальная», превратившись в какое-то безумие, так что, видимо, придётся обзавестись некоторыми навыками этого «нового» мира. — Я вижу, вы хорошо знаете Генри, нет ли у вас каких-нибудь предположений, где он мог бы быть? — Возможно, стоит проверить его секретное место, — после недолгого молчания печально улыбнулась Мэри Маргарет. — Его замок.***
Захлопнув дверь жука, Эмма направилась к маленькой деревянной полуразрушенной детской площадке, по очертаниям и правда напоминающей замок. Мэри Маргарет не ошиблась. Знакомая одинокая фигурка сидела между двумя башенками, задумчиво глядя на горизонт. — Привет, пацан, — Свон уселась рядом с сыном, но тот даже не взглянул на неё. — Держи, ты забыл вчера у меня в машине, — с этими словами она протянула ему книгу сказок. — Спасибо, — односложно ответил Генри, забирая книгу. Ещё несколько минут просидели в молчании, разбавляемом криками чаек. — Я думал, когда привезу тебя, всё изменится, — наконец заговорил Генри. — Думал, ты сразишься со злом и победишь. Эмма вздохнула, ловя себя на том, что боится сказать что-то не то, дабы не повредить хрупкую детскую психику. — Послушай, — осторожно начала она. — Я не герой сказки. Я реальный человек, и никакой не Спаситель. Но Генри, казалось, ничуть не смутили её слова. — То, что ты не веришь, нормально, — пожал плечами мальчик. — С героями всегда так — нужно время, чтобы они узнали, на что способны. Останься в городе на неделю, — неожиданно он перевёл на неё взгляд, впервые за всё это время. — Одна неделя — всё, о чём я прошу. Ты должна поверить, без тебя все жители Сторибрука обречены — моя мама и так отняла у них память, не хватало, чтобы отняла вообще всё. — Твоя мама? — Злая Королева, — объяснил Генри. — Это из-за неё Белоснежка с Принцем бросили тебя, они пытались спасти тебя от её заклятья! — Генри, — Эмма серьёзно взглянула на сына, положив руки ему на плечи. — Твоя мама не злая. Да, она очень сложный человек, и ты воспринимаешь её своеобразную любовь, как зло, но поверь, она старается. — Нет! — выкрикнул Генри, резко вырываясь из её рук. — Она не любит меня! Моя жизнь ужасна! — Знаешь, что такое ужасная жизнь?! — вспылила Эмма в ответ. — Всё своё детство я мечтала об одном — о родителях. Мне было три, меня удочерили, думала, вот оно — счастье, но какой там! Через несколько месяцев у этих людей появился свой ребёнок, я стала не нужна, и меня просто отдали обратно, я жила в вечной круговерти детдомов и новых семей, а ты… — сознание понемногу начинало остывать, словно выговорив душевную боль, на смену ярости пришло спокойствие и лёгкое смущение. — Прости. И всё же твоя жизнь не плоха, у тебя есть мама, и, что бы ты ни говорил, она любит тебя! И лишь произнеся эти слова, Эмма поняла, что по-настоящему завидует сыну. Пусть его приёмная мать, насколько они успели с ней познакомиться, была не самым приятным человеком, она у Генри ЕСТЬ. И сейчас, Свон знала точно, она отдала бы всё, что угодно, чтобы в детстве, да и когда оно закончилось, в её жизни был хоть кто-то, пусть вспыльчивый и порой жестокий, но тот, кому небезразлично её существование… И сейчас особенно глупыми казались страдания Генри, но, разумеется, ему она этого не скажет никогда… — Идём домой, — отдышавшись после своей минутной вспышки, произнесла Эмма. — Но ты ведь останешься в Сторибруке? — настойчиво спросил Генри, обречённо вздыхая. — Всего на неделю, пожалуйста. Эмма не ответила, и оправданием ей послужил никак не желавший заводиться жук. Когда же он наконец тронулся, Свон мельком взглянула на Генри и снова перевела взгляд на дорогу. Пусть внешне девушка и выглядела совершенно спокойно, внутри она принимала тяжёлое решение, от которого будет зависеть её судьба: вновь бросить сына или всё же… Попытаться впервые за всю свою жизнь стать матерью?***
Как и прошлым вечером, Эмма притормозила у живой изгороди, высаживая из машины Генри, обречённо рассматривающего асфальт под ногами. Как и прошлым вечером, мальчик уклонился от объятий Реджины и убежал в дом, не сказав ни одной из матерей ни слова. Свон видела взгляд Реджины в этот момент. И если бы не её манера поведения, если бы не слова, сказанные Эмме и Мэри Маргарет, наверное, ей бы даже стало… Жаль её. Но Реджина Миллс на жалость не рассчитывала. Натянув на лицо всё такую же ледяную улыбку, она обратилась к гостье. — Спасибо, мисс Свон, — кивнула она. — Благодаря вам он снова дома. Всего хорошего. Эмма не знала, что на неё нашло. Но отчего-то не хотелось оставлять эту женщину наедине с болью, которую она, несомненно, испытывала, хоть и пыталась скрыть за холодно-дружелюбной улыбкой. — Знаете, — крикнула она ей в спину, заставляя застыть на пороге. — Вчера был мой день рождения. Задувая свечу, я загадала, чтобы в этот вечер я не была одна, и тут Генри позвонил в мою дверь. Удивительно, правда? Реджина медленно обернулась к девушке. На лице не осталось и тени прежней улыбки. — Как это понимать, мисс Свон? — ледяным тоном спросила она. Всё внутри Эммы словно застыло под этим взглядом, и лишь теперь она поняла, какую непростительную ошибку совершила, произнеся эти слова. — То есть вы считаете, что, приехав в этот город, вы автоматически становитесь полноценной матерью моего сына с правом участия в его жизни? Вы это хотели сказать? — Мисс Миллс… — Довольно! — выкрикнула Реджина. Эмма невольно вздрогнула, чувствуя, как по спине пробегается холодок, а в сердце не остаётся и капли жалости к мэру. — Вы в курсе, что значит тайное усыновление? Это то, чего вы просили. Вы приняли решение десять лет назад, вы не должны были даже знать его имени. — Постойте, я не… — Я ночами не спала, пока вас где-то носило, думаете можно вот так просто ворваться в нашу жизнь перевернув её с ног на голову?! — выкрикнула Реджина, и карие глаза всего пару минут назад полные боли из-за сына, теперь пылали яростью. — Убирайтесь из этого города. Не рушьте то, что я строила годами, и я вас не потревожу. Эмма невольно отступила под напором брюнетки. Всего минуту назад она приняла тяжёлое для себя решение — остаться в Сторибруке и в жизни сына, но, как ни странно, слова Реджины не отняли у неё желание поступить так, даже наоборот вселили уверенность, что это и есть единственно-верное решение. — Вы любите его? — неожиданно для самой себя крикнула Свон женщине. — Прошу прощения? — только что обжигающая ярость сменилась обыкновенной ледяной интонацией. — Генри. Вы любите его? — Разумеется, люблю. Прощайте, мисс Свон. Эмма задумчиво наблюдала за тем, как закрывается за брюнеткой дверь особняка. Она почти слышала, как мерно стучат каблуки Реджины, вторя ударам её сердца, бешено стучащего после вспышки гнева. Эмма знала, что Миллс имела право злиться на неё. Она десять лет растила Генри, а всё, что его родная мать пережила ради него — девять месяцев беременности за решёткой, а затем несколько часов мучительных схваток и долгие недели немых убеждений самой себя в том, что она поступила правильно, отдав сына… И всё же поступок, некогда казавшийся логичным, теперь предстал для неё в ином свете. Как сложилась бы их жизнь, оставь она Генри у себя? Может ещё не поздно, вопреки словам мисс Миллс, вернуться в его жизнь и стать её частью? Но что при этом почувствует сама Реджина? Странно, всего пару дней назад Эмму не волновал ни сын, ни чувства постороннего человека… Быть может и правда её жизнь меняется сильнее, чем она предполагала? Несколько минут в дороге, и жук затормозил у небольшой, но уютной на вид гостиницы. Смеркается. Сутки назад примерно в это время Эмма задула свечу, загадав то самое желание — не быть одной в этот вечер — и ещё одно… Но это, второе желание — неужели сбылось и оно? Девушка рассматривала капли дождя, бегущие по стеклу машины, сухие и сморщенные осенние листья, приклеивающиеся на капот, на затянутое сине-серыми тучами осеннее небо и думала… Второе желание было скорее чем-то наболевшим, чем-то, что когда-то уже было у неё, а может и не было, и она лишь внушала себе эту веру долгие месяцы. Да, скорее всего, так оно и есть. По-настоящему этого не было у неё никогда. Возможно, это желание сбудется однажды, а может уже сбылось… Эмма вновь вспомнила, как яростно смотрели на неё потемневшие от гнева карие глаза, как захлопнулась дверь, отрезая Свон от этой женщины и её сына, и снова вспомнила то странное и непонятное, что ворочалось в её душе, стоило ей впервые увидеть Реджину Миллс… Но нет, всё это — лишь бред, навеянный пасмурным октябрьским вечером, не более того. Эмма Свон остаётся в этом городе, и при том остаётся исключительно ради сына. Через пару минут бодрая старушка выдала ей ключи от номера в гостинице, как билет в новую жизнь. А где-то неподалёку, на Главной улице, городские часы впервые за долгие десятилетия скрипнули, сдвинув минутную стрелку вперёд, а маленький мальчик с искренней верой в чудо широко улыбнулся старой часовой башне. Он оказался прав — этот город и правда совсем скоро ждут большие перемены…