Однажды и я стану чьим-то счастьем

Само это утро словно было началом чего-то волнующего и необычного. Эмма проснулась поздно, и прекрасно понимала, почему — в Нью-Йорке её хрупкий сон всегда нарушался визгом тормозов и гудков на шумных в любое время суток улицах мегаполиса. Здесь же ночь и раннее утро были какими-то настоящими, тихими и расслабленными. После вчерашнего дождливого вечера лёгкий ветер и солнце, пробивающееся сквозь тонкий тюль занавесок, казались чем-то неестественным, но от того не менее приятным. И сейчас Эмма, пожалуй, впервые за всю свою жизнь поймала себя на том, что совсем не хочет вставать, что с удовольствием пролежала бы ещё долгие часы на такой скрипучей и совершенно неудобной, но на данный момент абсолютно её устраивающей постели… Где-то за окном послышался собачий лай. Девушка лениво подумала, что это, вероятно, Арчи, психолог Генри, которого она встретила на Главной улице два дня назад, вывел на прогулку Понго… И сразу за этой мыслью последовала и другая — Генри… Вчера она приняла решение, которое изменит её жизнь. Эмма села на кровати — лёжа, рискуя заснуть, о таких вещах думать нельзя. Да, она приняла решение остаться в этом городке, остаться в жизни своего сына. И если вчера её всё же мучали сомнения по этому поводу, сейчас, при свете дня, они казались ничтожными. Но всё же оставалась одна проблема, проблема по имени Реджина Миллс. Но не успело сонное сознание закончить эту логическую цепь проблем и их решений, в дверь постучали. Эмма уставилась на дверь, словно надеясь, что она откроется самостоятельно. Однако дверь открываться не намеревалась, поэтому, ворча на неизвестных ранних гостей, девушка сделала это за неё, и тут же замерла, увидев того самого «гостя». — Вы знали, что яблоки этого сорта — одни из самых неуязвимых в мире, — с доброжелательной улыбкой начала Реджина Миллс. Эмма с нескрываемым удивлением разглядывала эту во всех смыслах необычную картину — госпожа мэр стояла на пороге с корзиной, полной кроваво-алых яблок. — Им нипочём любой мороз. Помню, я ела их ещё маленькой девочкой. Попробуйте, — женщина протянула одно из яблок Эмме, которая от изумления даже не обратила внимание на то, что стоит перед Реджиной в одной лишь майке и смешных клетчатых пижамных штанах. — Спасибо, — нахмурившись, произнесла девушка, принимая яблоко из её рук. Эмма недоумевала — и это мягко сказано. Мисс Миллс пришла к ней в гостиницу с корзиной яблок, и это после вчерашней сцены, после всех обвинений в сторону Свон… Что-то здесь не так. Ответ последовал почти мгновенно. — Уверена, их вкус скрасит вам дорогу в Бостон, — всё так же доброжелательно улыбаясь, продолжала Реджина. — Вообще-то, я останусь в Сторибруке на какое-то время, — почти на автомате ответила Эмма, всё ещё неспособная толком думать о том, что говорит, в силу раннего часа. — Не думаю, что это необходимо, — с нажимом, но со всё той же приветливой и ледяной улыбкой ответила Реджина. — Генри сейчас и без того тяжело, не стоит смущать его своим присутствием. Эмма проницательно заглянула в её глаза. Теперь она понимала, что цель визита госпожи мэра далека от того, чем она сама пыталась её представить. Сейчас словно вся эта ситуация вдруг сбросила маску, обнажив перед Эммой простой, но коварный план Реджины и прогнившие насквозь яблоки с двойным смыслом… — Со всем уважением, госпожа мэр, то, что вы угрожаете мне уже второй раз за последние двадцать четыре часа, лишь усиливает моё желание остаться, — твёрдо произнесла девушка, неотрывно наблюдая за реакцией незваной гостьи. — Разве яблоки — это угроза? — с убийственным спокойствием пожала плечами Реджина. — Я читаю между строк. Эмма знала, что делает, знала, что, нападая первой, заставит Миллс выложить истинную причину её визита. И она не ошиблась. Реджина поставила корзину яблок на пол и вновь, как и секунду назад, ответила на взгляд Свон. — Убирайтесь из моего города, — тихо, но твёрдо произнесла она тоном, пресекающим любые возражения. — Не то что? — Эмма знала, что играет с огнём, разговаривая с мэром с такой интонацией, однако пути назад уже не было. Реджина приблизилась на шаг. От неё пахнет чем-то терпким, но сейчас Эмма скорее придушила бы женщину, чем признала, что ей нравится запах её духов… — Вы недооцениваете меня, мисс Свон, — вкрадчиво произнесла она, и слова эти прошлись мурашками по спине. И не будь девушка, стоящая в полушаге от Реджины, Эммой Свон, она давно подчинилась бы этому голосу, хозяйка которого уже привыкла к тому трепету, что внушала во всех и каждого… Но только не в неё.

***

— Здравствуйте, — Эмма вошла в маленький, но уютный кабинет доктора Хоппера. После недавнего разговора с Реджиной она всё ещё чувствовала некое опустошение, но сама обстановка этого места могла бы успокоить даже самое взволнованное сознание. Тёплая, почти полностью деревянная, во всех тонах коричневого и тёмно-жёлтого цвета комната, освещаемая бликами огонька в камине даже ранним утром. Дополнял эту картину весёлый Понго, который при виде уже знакомой девушки вскочил на лапы, и хвост его замелькал быстро, как автомобильные дворники. — А, Эмма, добрый день, — приветливо улыбнулся Арчи. — Вас что-нибудь беспокоит? — Вообще-то да, — кивнула Свон. — Присаживайтесь, — доктор кивнул на скромный охровый диван. — Итак, что вас тревожит? Первая консультация бесплатная. — Нет, это кое-что… Не совсем то, о чём вы подумали, — замялась Эмма. — Я к вам по поводу Генри. — Ах да, — Арчи понимающе кивнул. — Вы совсем недавно встретили сына, совершенно нормально, что вас это беспокоит. — Не в этом смысле, — Эмма решительно мотнула головой, твёрдо решая, что коль скоро она всё равно пришла сюда, нужно хотя бы попытаться попросить доктора об одолжении. — Я понимаю, врачебная тайна и всё такое, но, пожалуйста, расскажите, что не так с Генри. Сейчас Свон ожидала любой реакции, думала, что Арчи разозлится, выгонит её из кабинета или по крайней мере даст отказ, но ничего не происходило. Кажется, этот человек просто не умел злиться, есть, должно быть, такие люди, которым это просто не дано. — Эмма, я понимаю ваши чувства, — спокойно ответил доктор. — И я не имею права ничего вам рассказывать, поэтому скажу лишь то, что вы и так знаете: Генри узнал, что не родной сын той, кого всю жизнь считал матерью, поэтому и решил спрятаться в мире сказок. Это случается, просто сказки — его язык, язык общения с этим миром, язык, который понимают не все. — Например, Реджина? — Да, — было видно, что Арчи не в восторге от того, что Эмма упомянула госпожу мэра в столь нелестном контексте, словно сама она, Реджина, стояла сейчас здесь же, незримая. — Да, например. — Но ведь это пройдёт, так? — Эмма вглядывалась в лицо доктора, готовая применить свой радар распознавания лжи, и всё же боясь услышать правду. Но Арчи не отвечал, нервно постукивая пальцами по подлокотнику и напряжённо глядя в пол, словно принимая сложное решение. — Арчи? — окликнула Свон. — Я не должен этого делать, — пробормотал доктор, а затем резко вскочил с дивана и направился к комоду, в котором хранились десятки папок с очевидным содержимым. — Не должен, не должен… Вот, — он протянул слегка трясущейся рукой несколько листов бумаги, подписанные «Генри Миллс». — Это история его болезни. Прочтите её, и всё поймёте. Эмма неуверенно приняла папку. Что-то здесь нечисто. Арчи явно не хочет, да и не обязан отдавать ей этот документ, и всё же делает это… Но почему? Однако любопытство вкупе с волнением взяли своё, поэтому, скомканно попрощавшись с психологом, Эмма отправилась обратно в гостиницу, сжимая в руках столь желанные ответы на свои вопросы…

***

Следующий час она провела за изучением истории болезни, где ровный почерк Арчи во всех красках и с подробным анализом описал внутренний мир Генри. И всё же, изучая документ, Эмма не могла не признать, что разочарована сухостью этого текста, который должен был в полной мере передавать всё то отчаяние, что она испытывала при мысли, что у мальчика, и более того, её сына, не всё в порядке с головой. Взгляд на мир: все окружающие — герои сказок. Психолог — сверчок Джиммини. Состояние пациента: агрессии не проявляет. Симптомы психиатрических заболеваний: отсутствуют Детские болезни/страхи/расстройства/и др.: (по словам матери) не до конца поборол ночные кошмары. Не боится темноты, однако проблемы со сном присутствуют. Лунатизмом не страдает. Наследственность: - Итак, информации про наследственность нет, и причина этому ясна… Но неужели, появись она в жизни Генри чуть раньше, Арчи смог бы поставить диагноз? Хотя вряд ли, ведь и про родителей Эммы не было известно ничего, ни хорошего, ни плохого. Может, это что-то вроде семейного проклятия, хоть в проклятия Эмма и не верила, — расставаться со своими детьми по собственной воле или против неё? Стук в дверь вновь, как и этим утром, прервал её размышления. Эмма нахмурилась — теперь она ТОЧНО не ждала никаких гостей, разве что госпожа мэр вновь вернулась с дружелюбными речами и яблоками, таящими угрозу. Но открыв дверь, Свон тут же обнаружила, что в этот раз её покой нарушила вовсе не Реджина… — Грэм? Здравствуйте, что вы здесь?.. — День добрый, мисс Свон, — улыбнулся шериф, который пусть и выглядел, как и в первую встречу, вполне доброжелательно, явился теперь явно не за чашкой чая… — Ко мне поступила жалоба… Вы встречались сегодня с мистером Арчибальдом Хоппером? Эмма невольно усмехнулась — уж очень нелепо и совершенно неподходяще звучало полное имя доктора. Усмешка эта точно не укрылась от Грэма, однако тот, видимо, воспринял её по-своему. — Да, я виделась с ним, буквально час назад, — спокойно ответила Свон. — А что такое, с ним всё хорошо? — С ним — да, — кивнул шериф, проницательно глядя на девушку. — Если не учитывать тот факт, что его обокрали. На несколько мгновений повисла тишина. — Обокрали? — вскинула брови Эмма. — Кто, когда? — Он утверждает, что вы, — просто ответил Грэм. — Сказал, что вы вломились в его офис, стали угрожать, и вытребовали у него таким образом историю болезни Генри. — Я ничего не требовала, — твёрдо ответила Эмма, для которой эта ситуация казалась совершенно абсурдной. Да, Арчи не очень-то стремился отдавать ей эти бумаги, и всё же точно отдал их добровольно, без каких-либо угроз… — Боюсь, мисс Свон, я вынужден настаивать на обыске вашего номера, — даже сейчас шериф выглядел так, словно ведёт самый банальный дружеский разговор, а не обвиняет собеседницу в краже, которую та не совершала. И словно по его взгляду, полному сочувствия, Эмма поняла, что он и сам осознаёт факт её невиновности, но какая-то невидимая рука управляет им, словно марионеткой, заставляя делать то, что, он знает точно, противоречит всем писаным и неписаным правилам. — Речь об этих бумагах, так? — Свон, сдавшись, указала на листы, разбросанные по кровати. — Да, спасибо за сотрудничество, — улыбнулся Грэм, всё так же на удивление мирно. — Боюсь, мне придётся вас арестовать. Опять, — браслеты наручников щёлкнули на её запястьях.

***

— Вы ведь понимаете, что меня подставили? — в который раз спрашивала Эмма уже в участке. Она много раз, порой даже вживую, наблюдала за тем, как представители закона вот так фотографируют преступников для досье, но никогда раньше она не становилась непосредственно главным участником этого процесса. — Другим боком, будьте добры, — проигнорировав её вопрос, попросил Грэм. — И кто же, интересно, это, по-вашему, сделал? В силу очевидности ответа, давать его Эмма не собиралась, а, впрочем, ей этого бы и не позволили. Она не успела и рта открыть, когда знакомый взъерошенный мальчишка вихрем вбежал в офис шерифа. — Эмма! Эмма, ты гений! — Генри чуть ли не с благоговением взглянул на девушку искрящимися от радости глазами. — Генри? Что ты здесь?.. Что происходит? — ещё больше сбило её с толку появление на пороге уже знакомой Мэри Маргарет. — Ты собирала инфу! Для нашей операции, для операции «Кобра», — не обращая внимания на её озадаченность, продолжал мальчишка. — «Кобра»? — Да, так я назвал нашу с тобой миссию по спасению Сторибрука, — растолковал Генри, оглядываясь на учительницу. — Вы уже знакомы с Мэри Маргарет? — деловито поинтересовался он. — Да, — растерянно кивнула Эмма. — Да, мы уже… Пересекались. Но для чего вы здесь? — Внесу за вас залог, — улыбнулась женщина так, словно слова эти не значили для неё ничего особенно важного. — Внесёте залог? — казалось, сильнее удивиться она уже не способна. — Но… Почему? — Я вам верю, — просто ответила Мэри Маргарет. — В таком случае, шериф, — победоносно улыбаясь, Эмма протянула не менее растерянному Грэму запястья. — Будьте добры, снимите наручники. Появилось одно неотложное дело.

***

Реджина Миллс была такой же, как всегда: холодной, сдержанной, но сегодня во взгляде её появилось плохо скрываемое торжество. Родная мать её сына — проблема номер один последних нескольких дней — была наконец устранена. Узнав о том, что Эмма — всего лишь мошенница, пытавшаяся узнать информацию о нём самыми нечестными путями, мальчик, разумеется, перестанет её боготворить, не поверит больше ни единому её слову, ну а сама мисс Свон… Что ж, потеряв доверие Генри, в городе долго она не пробудет. Именно эти мысли стали причиной совсем нечасто появляющейся на непроницаемом лице мэра искренней улыбки, полной торжества. Ей нравилось побеждать, всегда нравилось, пусть столь редко выпадал шанс с кем-либо сразиться, и, наверное, после исчезновения Эммы Свон из её жизни, она ещё очень долго не сможет бороться по-настоящему… Однако едва ли это служило поводом для печали, скорее наоборот… Резкие, неприятные и громкие до звона в ушах звуки разорвали тишину. Звук доносится с улицы. Ринувшись к окну, Реджина сразу заметила знакомую фигурку той, о ком только что подумала, с визжащей бензопилой в руках, бензопилой, направленной на беззащитные и тонкие ветви любимой яблони мэра… Эмма видела, что достигла эффекта, на который рассчитывала. Мгновения спустя к ней уже летела госпожа мэр, но теперь на её лице не было и тени фальшивой улыбки, которой она обыкновенно одаривала её при встрече. — Что это вы тут творите?! — выкрикнула женщина, направляя в гостью пылающий гневом взгляд. — Яблоки собираю, — с непоколебимым спокойствием ответила Эмма. — Да вы с ума сошли, — прошипела Реджина, уже в дюймах от лица Свон. — Да нет, скорее вы, если считаете, что меня можно напугать парой наручников, — Эмма видела, как эту обычно сдержанную женщину с фальшивой улыбкой буквально трясёт от гнева, отражающегося языками яростного пламени в её потемневших глазах. — Ты, сестрёнка, даже не представляешь, на что я способна. С этими словами Свон решительно отбросила уже ненужную бензопилу и, последний раз удовлетворённо окинув взглядом сотворённый хаос, удалилась, бросив напоследок через плечо: «Твой ход». Всё внутри ликовало при одном лишь воспоминании об этой маленькой победе и яростном взгляде Реджины, выведенной на эмоции, наверное, впервые за последние годы… Эмма знала, что госпожа мэр будет мстить, воспользуется своим «ходом». И всё же разве может она причинить ей хоть какой-то вред, помимо банального ареста? Ответ пришёл очень скоро, пожалуй, даже скорее, чем Эмма готова была его получить…