***
Быстро миновал полдень, и погода словно застыла в замешательстве, разрываясь между пасмурным солнцем и вечерним дождём. За это время Эмма успела полностью вернуться в реальность — сон не забылся, но размышления о нём сменились проблемами куда более насущными. За обедом Свон заскочила в кафе «У Бабушки», где ей оказались на удивление рады. Горожане, даже те, которых она и не встречала ни разу, узнавали её в лицо и даже если не здоровались, то глядели с искренним восхищением. Неизвестно как и откуда, но сегодня весь город прознал о вчерашнем «подвиге» Эммы Свон, который пусть и сводился к спиленной яблоне, для них носил особенный, едва ли не сакральный смысл. Девушка захватила сэндвич с какао и быстрым шагом вышла из кафе, всё ещё чувствуя на себе взгляды десятков пар глаз. Однако отобедать наедине с «жуком» ей не дали — стоило ей развернуть сэндвич и открыть кружку с какао, телефон затрещал впервые за последние несколько дней. Эмма невольно подскочила, услышав этот звук, от которого успела уже отвыкнуть… Кому она могла понадобиться, сейчас, когда у неё крыши над головой и той нет? — Добрый день, мисс Свон, — донёсся холодный голос из трубки. — Как вам спалось этой ночью? — Я знаю, что это вы напомнили хозяйке гостинице о том законе, — без лишних предисловий произнесла Эмма. — Разумеется, — всё так же спокойно, — да, это сделала я, и заметьте, мисс Свон, я этого даже не скрываю. И я могу продолжать демонстрировать вам свою власть, если только вы не освободите меня от этой необходимости. Эмма нахмурилась. «Если только вы не избавите меня от этой необходимости» — значить эта фраза могла лишь одно… — Если вы снова пытаетесь заставить меня покинуть город, то… — Нет-нет, что вы, — перебила её мэр голосом, в котором чувствовалась едва ли не искренняя доброжелательность. — Я вижу, что с каждой моей попыткой выдворить вас из города, ваше желание остаться растёт… Зайдите ко мне часам к пяти. Нужно поговорить. Эмма хотела было ответить, сама не зная, чем — согласием, отказом или молчаливым удивлением — но Реджина избавила её от этой необходимости, повесив трубку и оставив Свон в полном недоумении.***
Звонок в дверь. Стук каблуков по ту сторону и скрип отпирающегося замка. Эмма увидела перед собой мэра, встреча, которая по уже устоявшейся традиции должна была закончиться неблагополучно… Однако в этот раз от Реджины не исходят пульсирующие волны гнева, она холодна и спокойна, но почему-то от этого дурное предчувствие лишь усиливается… — Мисс Свон, — кивнула она, отступая на шаг назад. — Я рада, что вы заглянули. Проходите. Эмма вошла в особняк, оглядываясь по сторонам. В тот первый раз, когда она оказалась в этом месте, она была настолько сбита с толку внезапным появлением сына и своими непонятными чувствами к его приёмной матери, что не обратила никакого внимания на интерьер дома, где прошло детство Генри. А он словно был отражением мира своей хозяйки. Чёрно-белые, точно льдом закованные зеркалами стены, мрамор, повсюду мрамор, даже огонь в камине здесь играет ледяными оттенками, и лишь одна деталь странно выделятся в этом мире нуара — огромная стеклянная ваза с кроваво-алыми яблоками. — Я хотела бы начать с извинений, — Реджина присела в кресло, взглядом указав гостье на диван напротив. Эмма удивлённо вскинула брови. Реджина просит прощения? После той своей немой угрозы, что отразилась в её взгляде, когда Свон уходила, оставляя её наедине с уничтоженной яблоней, и проронила решительное «Твой ход»? Она была уверена, что «ход» Реджины будет страшным, с той властью, что была в её руках… Но неужели всё свелось к выселению надоедливого туриста из гостиницы и мирного извинения? — Что? — хрипловато выдавила Эмма. — Я вижу, что с каждым днём ваше желание остаться в этом городе и отнять у меня сына всё растёт… — Давайте проясним ситуацию, — резко перебила мэра Свон, чуть выпрямляясь на диване. — Да, я хочу остаться в этом городе, но в тот раз вы поняли меня неправильно, я здесь не затем, чтобы отнять у вас Генри. Выражение лица Реджины ничуть не изменилось. Она продолжала сидеть в кресле, словно на троне, с расслабленно лежащими на подлокотниках руками — часть интерьера, мраморная статуя, неспособная на эмоции. — Тогда зачем вы здесь? — тихо поинтересовалась женщина. — Я не знаю, — честно ответила Эмма. — Да, меня не было с ним все эти годы, но я родила его и ничего не могу с этим поделать, тем более после того, как увидела его проблемы… — Проблемы? — неужели в ледяном взгляде мелькнул интерес? — Бедный мальчик считает всех, его окружающих, сказочными героями, — с горечью воскликнула Эмма. — Не может отличить вымысел от реальности. Это… Ненормально. — Ты считаешь меня ненормальным? — донёсся знакомый голос из дверного проёма. Эмма резко обернулась, не веря, не желая поверить, что он услышал… — Нет. Нет, Генри! — Эмма сорвалась было с места, попыталась взять сына за руку, но тот вырвался, опрометью бросаясь на выход. Кровь отхлынула от лица Свон, ноги словно вросли в пол. Её сын впервые оттолкнул её. В комнате повисла зловещая тишина. Эмма медленно обернулась к мэру. Реджина сидела всё так же. Руки расслаблено лежат на подлокотниках, она с вежливым интересом наблюдает за переменами в лице Свон. — Как долго он слушал? — хрипло переспросила девушка. — Мисс Свон… — Как долго он слушал?! — выкрикнула она, приближаясь к Реджине и, в отличие от неё, совершенно не сдерживая свои эмоции. — Достаточно долго, — спокойно ответила мэр. — Как видите, достаточно, чтобы услышать всё, что вы сказали на его счёт. — И вы знали, что он здесь, — голос дрогнул. — Знала ли я, что по четвергам в пять часов мой сын спускается, чтобы вместе поужинать и отправиться к психологу? —торжествующая улыбка мелькнула на её губах. — Я его мать. Эмма чувствовала, как гнев дрожью пробегает по её телу. Вот он — тот самый «ход» Реджины. Ничто: ни арест, ни потеря крова — ничто не стало для Свон ударом столь сильным, как то, что произошло полминуты назад. И будь на месте Реджины кто-то другой, она давно бы вцепилась в его шею, стерла бы с лица эту надменную улыбку, но она не могла — что-то необъяснимое связывало ей руки, не позволяло гневу выйти за пределы её сознания… — У вас нет сердца, — тихо прошептала она. Странно, но сейчас не ярость и не боль звучала в её голосе. — Как вы дошли до такого? Реджина не ответила. Лишь встала с кресла и подошла почти вплотную к сопернице. Эмма не знала, куда деться. Она ненавидит этот взгляд, она ненавидит этот мелодично-ледяной голос, она ненавидит эту женщину, но всё же не может отвести от неё глаз, когда с губ срывается насмешливое: — Твой ход.***
— Эмма! Эмма, простите, я не хотел… — Знаю, — проигнорировав психолога и его робкий лепет, Свон прошла мимо него к светло-коричневому дивану, на котором сидела знакомая подрагивающая от слёз фигурка… — Генри, — она присела прямо перед ним, глядя в красные заплаканные глаза мальчика. — Генри, прости меня. — Я не хочу с тобой говорить, — прошептал он. — Я осталась в этом городе только по одной причине, — Эмма настойчиво сжала его руки в своих, и он их, как ни странно, их даже не отдёрнул. — Ты. Я хотела узнать тебя поближе. — Ты считаешь меня ненормальным. — Нет! — с жаром воскликнула Эмма. — Нет, Генри, безумны все эти рассказы о заклятьях и сказках, но это не значит, что их не существует. Генри изумлённо приподнял голову. — Но ты сказала маме… — То, что она хотела услышать, — Эмма улыбнулась, видя, как проясняется лицо сына. — Ведь если это… Если всё это правда, Злая Королева не должна узнать о том, что я верю в её заклятье. Разве не это ключ к успеху нашей операции? — К Операции «Кобра»? — широко улыбнулся Генри, рукавом утирая остатки слёз. — Да, именно её, — Эмма почувствовала, как руки мальчика крепко обнимают её за шею, и немного неловко обняла его в ответ. Она не знала, правильно ли поступила, поддерживая веру Генри… Но сейчас это не так уж и важно. Главное — он простил её, Реджина не смогла разрушить ту особенную связь, что возникла между ними за те несколько дней, что они знакомы. — Я пойду домой, — Генри решительно отстранился от Эммы. — Ты права, мама не должна об этом узнать. Я спрячу книгу там, где она её не найдёт. До встречи, Арчи! Генри радостно выскочил из кабинета и всего через полминуты Эмма увидела через окно, как он, радостный, как никогда, несётся домой. — Эмма, вы поступили верно, — после недолгого молчания заговорил психолог. — Мир его детских фантазий очень хрупок, и нам не стоит его рушить… — Да, — кивнула Эмма. — Да, наверное. — Эмма? — Арчи пытливо взглянул в её глаза. — Эмма, вас что-то беспокоит? — Помимо Генри? — хмыкнула Свон. — Честно, да. — Присядьте, — Арчи указал на то место, откуда только что встал Генри. — Что вас тревожит? — Странный сон, — выдохнула Эмма. Этот человек — профессионал, быть может, он поможет ей разобраться в том, казалось бы, незначительном, но беспокоящем её с самого утра… — Сны — штука очень полезная, — серьёзно кивнул Арчи. — Очень часто во снах нам даются ответы на те вопросы, решение которых недоступно даже нашему разуму. Что именно вы видели? Эмма нервно постучала пальцами по подлокотнику. Никогда раньше она не была на приёме у психолога, и теперь перспектива выкладывать перед ним свои переживания казалась не самой приятной… Однако пути назад уже нет. — Сон был очень ярким, такие обычно мне не снятся, — нерешительно начала она. Арчи кивнул, давая понять, что внимательно слушает. — Это было что-то похожее на Средневековье, точно не скажу, век пятнадцатый… И там была Реджина. Я помню её вели на казнь, а ещё был рассвет и очень много людей… — А где были вы? — Что? — Я имею ввиду, откуда вы наблюдали за происходящим? — пояснил психолог. — Возможно вы видели всё сверху, или были одной из тех людей?.. — Я была палачом, — быстро выпалила Эмма. — В таком случае здесь всё ясно, — подытожил Арчи. — Реджина для вас как кость в горле, вы бы хотели её устранить. Не убить конечно, но сны всегда гиперболизируют наши тревоги и желания. Ваш сон лишь показал ваше к ней отношение — желание избавиться от неё раз и навсегда. Но чем он закончился? Эмма не могла ответить. Её сон показал её к Реджине отношение, и она могла допустить, что идея эта не лишена здравого смысла… Но как в таком случае объяснить то, что произошло в самом конце сна? Как объяснить то, что Эмма выстрелила не в Реджину, но в тех, кто стрелял в неё?.. — Ничем. Я проснулась.