***
— И, Руби, не забудь корицу, — добавила Эмма. Официантка кивнула, бросила быстрый взгляд на Грэма и удалилась. Свон не знала эту девушку настолько хорошо, чтобы судить о чём-то только по её взгляду, но что-то подсказывало ей, что Руби не прочь разнести сплетню о шерифе и новом туристе, сидящих в кафе за одним столиком… А, впрочем, это было и не нужно — в этот час весь Сторибрук умещался в одно небольшое кафе «У Бабушки», и Эмме было всё равно, что подумают о них люди — чем она точно не собиралась сейчас заниматься, так это крутить роман с мужчиной, хоть и приятным, но ничуть её не привлекающим. — Так о чём вы хотели поговорить? — буднично спросила Эмма. — Хотел сделать вам предложение, — с той же интонацией ответил Грэм. Собеседница шутку с намёком на флирт явно не оценила, но от неё Грэм и не ждал наивного хихиканья, которое получил бы от любой другой девушки после таких слов. — Коль скоро вы решили задержаться в этом городе, почему бы не обзавестись здесь постоянной работой? — Например? — Эмма отпила на удивление быстро принесённое какао и тут же почувствовала неприятное жжение языка. — Моим помощником. — Грэм, не хочу разочаровывать, но у меня то ещё прошлое, — хмыкнула Эмма и закатила глаза, видя, как Грэм демонстративно присел ровнее, показывая, что слушает. — Я отсидела год за кражу. И, видите ту машину, — она кивнула на стоящего за окном «жука». — Я угнала её в восемнадцать лет, так я встретила отца Генри. — Оказался владельцем машины? — засмеялся Грэм. — Нет, первым угонщиком. Неважно, — Эмма напротив сохранила спокойное выражение лица. — Я это к чему — стоит Реджине узнать обо всём этом, а она узнает, нам обоим достанется. — Да, — протянул Грэм, старательно отводя взгляд. — Да, наверное, ты права, но по закону шериф сам может выбирать себе помощника, вне зависимости от отношения мэра к нему. Настала очередь Эммы засмеяться — но засмеяться отнюдь не весело. Уж больно наивными прозвучали сейчас слова шерифа. Такое ощущение, будто он не знает, что в этом городе мэр влияет на всё и всех, и никакие писаные и неписаные законы её не остановят. — Эмма, я знаю, что делаю, — твёрдо ответил Грэм, когда она высказала ему свои мысли. — Есть одно… обстоятельство, и прости, о нём тебе знать необязательно. За НЕЁ можешь не переживать, сейчас то, будешь ли ты моим помощником или нет, зависит только от твоего решения. Ну так что? Эмма не знала, что ответить, и сейчас думала даже не о выгодном для неё предложении шерифа… Почему Реджина не может запретить ей работать помощником Грэма? Есть какое-то обстоятельство, и шериф явно не хочет, чтобы о нём кто-либо узнал… Но может Свон восприняла его слова слишком серьёзно, возможно, как триггер, сработали слова «о нём тебе знать необязательно»? В конце концов, она взрослый человек, пора бы научиться не совать свой нос туда, куда не следует, а лучше подумать над самим предложением. Грэм прав. Раз уж её решение остаться твердо настолько, что она начала подыскивать себе полноценное жильё, работа ей не помешает. — Я согласна.***
— Нет, нет и ещё раз нет! — воскликнула она, решительно расхаживая по офису шерифа. — Грэм, я это не надену, — она бросила на стол светло-коричневую униформу. — Эмма, не будь ребёнком. Это классическая форма шерифа, — в глазах Грэма плясали весёлые искорки. — Может мне ещё надеть ковбойские сапоги и шляпу? Сесть на коня вместо машины? А почему нет, устроим стереотипный Дикий Запад! — Эмма… — Нет! — Хорошо, — сдался шериф, поднимая руки в миролюбивом жесте. — Но значок обязателен. Эмма рассмотрела вблизи небольшую золотую звёздочку с надписью «Помощник». Ладно, это не смертельно. Смерив шерифа тяжёлым взглядом исподлобья, она прицепила звезду к поясу своих джинс… Словно все титанические плиты мира одновременно содрогнулись. Где-то вдали послышался грохот, как от внезапного взрыва, а сразу за ним звон разбившейся вазы, упавшей со стола в офисе. Не успела Эмма осознать произошедшее, придумать, что могло стать причиной столь оглушающего звука, когда все находившиеся в помещении телефонные трубки зазвонили разом.***
— Пострадавшие есть? — выскочив из машины, первым делом спросил Грэм у невысокого мужчины с каской на голове. — К счастью, нет, шериф, — ответил он, кивая Эмме. — В этой шахте никто не работает уже много лет, но люди перепугались знатно. Было бы неплохо увести их, пока мы… — Жители Сторибрука! — послышался негромкий голос, перекрывающий звуки всеобщего возбуждения. — Пожалуйста, без паники. Это всего лишь заброшенная шахта, профессионалы устранят последствия аварии и установят её причины. Шериф, — подойдя ближе, она обратилась к Грэму. — Оградите территорию, не подпускайте любопытных, и… — она с лёгким удивлением взглянула на Эмму. — Мисс Свон, вам здесь делать точно нечего. — Вообще-то я лицо официальное, — ответила девушка. — Мой помощник, — добавил Грэм. — Из моего бюджета. — Разумеется, — процедила Реджина, и в её глазах блеснула хорошо скрываемая ярость. — Мисс Свон, думаю здесь нам хватит шерифа, — она вновь обернулась к Эмме. — Я узнала об аварии, когда ехала за Генри к Арчи, не могли бы вы забрать моего сына и завести ко мне в офис? Эмма меньше всего ожидала такого приказа. Реджина добровольно доверяет ей забрать своего сына? А, впрочем, мэру, наверное, хочется избавиться от её общества, и как можно скорее, а Генри был единственным предлогом, который мог увести Эмму от самой гущи событий. Но возможность побыть с сыном, не опасаясь при этом его матери, пусть даже всего на четверть часа, упускать было нельзя, и через десять минут Свон уже стучала в кабинет психолога. За дверью послышался лай собаки, и Понго начал, поскуливая, скрести дерево, неспособный впустить гостью внутрь. Дальше Эмма услышала недолгую возню и голос Арчи, оттаскивающего собаку, затем скрип ключа, и доктор с ещё не выветрившейся улыбкой на лице, предстал перед посетительницей. — Эмма! Здравствуйте, — поздоровался он, придерживая Понго за ошейник. — Простите, он сегодня сам не свой. — Здравствуйте, доктор Хоппер, — кивнула Эмма. — Я за Генри. — За Генри? — светлые брови Арчи взлетели чуть ли не до линии волос. — Но, постойте, наш с ним сеанс давно закончился — Реджина забрала его минут двадцать назад. — Забрала? — рассеянно переспросила Эмма. Она поняла всё. Конечно, Реджина не могла доверить «мисс Свон» забрать Генри от психолога, конечно использовала его как повод отправить её куда подальше, чтобы только она не путалась под ногами… И всё же именно факт «использования» Генри стал причиной её негодования. — Я оставила телефон в машине, — спокойно произнесла она, хоть в груди всё клокотало от гнева. — Можете позвонить ей и сказать, что ребёнок уже двадцать минут, как дома. — Конечно, — кивнул Арчи, который, как психолог, несомненно, понимал её чувства в этот момент. Эмма оглядывала уютную комнату, светло-коричневые стены и диван, смотрела на языки пламени в камине, почти не слыша слов Арчи. Лишь по его интонации она поняла, что разговор подходит к концу, и собиралась уже покинуть помещение, когда он вновь окликнул её, передавая трубку. — Реджина, я… — решительно набрав в грудь воздуха, начала Эмма, намереваясь высказать мэру всё, о чём думала, но интонация голоса по ту сторону линии заставила её прерваться на полуслове. — Мисс Свон, — странным, надломленный голос донёсся с того конца. — Генри не дома…***
Хлопнув дверцей «жука», Эмма опрометью кинулась к Реджине и Грэму, стоящим неподалёку. Мэр невидяще смотрела в одну точку, шериф дышал тяжело, словно после долгого бега. — Есть какие-то догадки? — сходу крикнула Свон. Она знала точно, оба поняли, о чём она говорит. — Никаких, — ответил Грэм. — До этого он сбегал лишь дважды, и оба раза за вами, - он обернулся к мэру. — Реджина, он найдётся, обещаю. Но Реджина лишь махнула рукой, показывая, что не желает говорить с шерифом, впервые неспособная сказать ни слова. Грэм понял всё, отошёл к рабочим, очевидно, чтобы просто быть как можно дальше от женщины, от которой пульсирующими волнами исходило отчаяние. Эмма приблизилась. Она не знала, что делать, всего за несколько минут в её голове пронеслось несколько идей, и будь это кто-то другой, пусть даже почти ей незнакомый, та же Мэри Маргарет, к примеру, она обняла бы её или хотя бы коснулась плеча в успокаивающем жесте. Но ведь это Реджина. И её реакция на попытку успокоить может быть непредсказуемой. Свон может поступить, как шериф, и просто отойти в сторону, но в отличие от него, её это отчаяние не оттолкнуло… — Реджина, — тихо произнесла она, впервые за всё время обращаясь к госпоже мэру по имени, и при этом понятия не имея о том, что собирается сказать дальше. Реджина подняла взгляд на девушку, и что-то внутри Свон сжалось при виде этих живых и страдающих тёмных глаз на совершенно спокойном бледном лице. Нет, говорить точно не нужно. Разве смогут хоть какие-то слова утешить Реджину в эти страшные минуты? Неспособная выносить и дальше этот взгляд Эмма отвела на мгновение свой в сторону, но этого мгновения вполне хватило на то, чтобы заметить на земле нечто необычное… — Смотрите, — прошептала она, поднимая ЭТО с земли на территории, обтянутой лентой. — Это… — Шоколадный батончик, — глухо произнесла Реджина, и взгляды обеих женщин устремились к заваленному булыжниками входу в шахту. — Генри. Что-то внутри неё оборвалось и словно разбилось вдребезги. Отбросив шоколад в сторону, Эмма, не задумываясь, проскользнула под полосатой лентой и ринулась к шахте. — Эмма! — донёсся крик Грэма издалека. — Эмма, стой, туда нельзя! Но Эмме было неважно. От одной мысли, что Генри может быть где-то там, под землёй, в шахте, которая в любой момент могла продолжать обваливаться, всё внутри холодело, и ей было сейчас неважно, что будет с ней, сейчас главное — вытащить его, невредимого, но… Что если уже слишком поздно? Нет, что за глупость! Поздно быть не может. Это же Генри, ему десять лет, завал не может стать местом погребения десятилетнего мальчишки, это же просто бред. Сейчас она проберётся внутрь, найдёт Генри, и они вместе выйдут из этого мрачного места, а потом… Неважно, что будет потом, пусть Реджина продолжит свои попытки выгнать её из города всеми известными ей способами, пусть они продолжат враждовать, лишь бы было за что, а точнее, за кого… Но череду этих беспорядочных, панических мыслей прервал оглушительный грохот, исходивший откуда-то спереди. Огромная каменная глыба упала с потолка чуть левее Эммы, она успела отпрыгнуть в другом направлении, но тут же упала на землю, чувствуя, как по плечу бежит тонкая и горячая струйка крови. Поначалу девушке показалось, что она ослепла, но слепота эта была очень странной — вместо обычной черноты она видела густой и непроглядный серый туман, и лишь когда на его фоне появился знакомый мужской силуэт, до неё дошло, что это всего лишь облако пыли, поднятое ударом булыжника оземь. Она чувствовала, как Грэм поднимает её с земли и, перекинув её руку через своё свою шею, тащит из-под завала. Несколько секунд сладкого бездумья, и осознание того, что Генри всё ещё где-то там, в постепенно рушащейся шахте, заставила её предпринять отчаянную попытку ринуться обратно, но Грэм держал крепко, а сквозь облако пыли был уже виден силуэт Реджины, женщины, которую она подвела… — Позовите врача, скорее, — крикнул он группе рабочих, усаживая Эмму на землю. Однако врача поблизости не оказалось, лишь доктор Хоппер, но даже он смог оказать девушке первую помощь. Эмма смутно чувствовала, как на рану осторожно льют что-то едкое, как серная кислота, но боли не было; куда ярче и отчётливее было другое — чья-то рука сжимает её ладонь, и рука эта явно женская… — Эмма! Эмма, вы меня слышите? — взволнованно спросил психолог. — Да, — глухо ответила Эмма. — Арчи, Генри где-то там. — Что? Эмма, что вы сказали? — переспросил Арчи, но на лбу его выступила испарина — доктор явно надеялся, что ослышался. — Генри в шахте, — почти спокойно ответила Реджина вместо неё и отошла, исчезнув из поля зрения Свон. Одновременно Эмма почувствовала, как женская рука отпускает её собственную руку. Девушка встала и, всё ещё пошатываясь, последовала за ней, оставляя остальных, включая шерифа и доктора, стоять окаменевшими от ужаса молчаливыми изваяниями. — Он погиб. Если бы губы Реджины не шевелились в этот момент, Эмма и не подумала бы, что эти слова принадлежат ей. Особенно жутко звучали они при свете дня, жутко и попросту безумно… — Нет, — твёрдо ответила Эмма, вставая напротив женщины. Она верила, что это не так, и сейчас особенно важным казалось передать эту веру Реджине. — Выжить он не мог, — едва слышно произнесла женщина. — Половина шахты рухнула. Он мёртв, мисс Свон. — Нет! — выкрикнула Эмма, пытаясь хоть чем-то заполнить эту тихую боль. Издалека доносился собачий лай, но даже он, звук радости и жизни, напоминал сейчас больше вой безысходности… Эмма наблюдала за тем, как Понго наскакивает по очереди на всех собравшихся, словно даже его собачья душа болела сейчас за мальчика, погребённого под завалом… Но лишь спустя пару минут бездумного созерцания Свон осознала, что в действиях пса есть некая осознанность, а главное цель. Он утыкается мордой в руку хозяина, тянет куда-то Грэма за штанину, а затем, отчаявшись донести без слов свою мысль до других, оглушённых ужасом людей, направляется к Эмме, и она следует за ним, возможно просто для того, чтобы сделать хоть что-то… Но Понго будто бы знает, куда идёт. То и дело оглядываясь на Свон, он то бежал по какому-то своему маршруту, то прикладывал нос к земле, стараясь учуять что-то, лишь ему доступное… И наконец он остановился. Остановился, чтобы тут же приняться лапами раскидывать рыхлую землю вперемешку с сухой травой, пока ржавый метал не блеснул под его лапами… Впервые за последние несколько минут сознание Эммы словно пробудилось по-настоящему. Люк. Понго нашёл люк, и теперь пытается его откопать, должна здесь быть какая-то цель, людям недоступная, но вполне понятная тому, кого называют обычно неразумным. Эмма слышала, как медленно подтягиваются люди, много людей, и среди них Грэм, Арчи и... — Здесь решётка, — крикнула Эмма. — Нужно как-то её открыть, и тогда мы… — Эмма? — донёсся тихий голос из темноты. Повисла гробовая тишина. Ещё бы — каждый думал, что ему послышалось… Но ведь не мог этот тихий голос послышаться сразу всем? — Генри? — выдохнула Реджина. — Мам? Что вы там?.. Эмма чувствовала, как почти болезненное облегчение сжимает её сердце. Генри жив. Генри совсем рядом, он уцелел каким-то чудом в месте, которое почти стало его могилой. — Генри, стой на месте, мы сейчас, — Эмма обернулась к остальным собравшимся, но сейчас ни один из них для неё не существовал. Лишь Реджина, в чьих глазах Эмма впервые видела отражение собственных чувств. — Нужно кого-то туда спустить, — деловито произнёс Грэм после того, как он и Эмма общими усилиями подняли тяжёлую решётку. — Эмма, возьми рацию, я скажу, когда нужно будет поднять трос… — Спускайте меня, — интонацией, пресекающей любые возражения, приказала Реджина. — Нет, меня, — перебила Свон, чувствуя облегчения ещё и от обычных ноток, которые вновь появились в голосе мэра. — Он мой сын. — Знаю, — просто ответила Эмма, понимая, что сейчас не время устраивать очередную разборку с мисс Миллс. — Сколько лет вы просидели в офисе, я поспортивнее. Реджина не ответила, но подошла чуть ближе, и Свон на несколько мгновений замерла, словно окаменев от взгляда женщины. Никогда прежде она не была так близко… Никогда прежде Эмма не чувствовала её дыхание на своих губах, но странное ощущение, словно всё это происходило уже раньше, не отпускало её… Но когда? И с ними ли? И на секунду, всего на мгновение, мысль о том, как странно выглядит Реджина в чёрном брючном костюме, как непривычно видеть её короткие волосы, и как, даже спустя много лет её глаза не потеряли своей красоты и таинственности, мелькнула в сознании Эммы… Но чувства эти, что, казалось длились века, сжались сейчас до нескольких секунд, и вскоре исчезли бесследно. Эмма должна вернуть Генри. Это, и не странный трепет сердца, не воспоминания того, чего точно не было, только ЭТО сейчас действительно важно. — Верни его мне…***
— Стоп, — скомандовала Свон в рацию, стоило ногам коснуться неровной поверхности. Где-то совсем рядом она услышала чьё-то движение. — Генри? — Эмма, я здесь, — прошептал мальчик, тут же сощурившись от света фонаря, направленного на него. — Генри! Бог мой, о чём ты только думал? — Я рад, что ты здесь. Гроб Белоснежки, он должен быть где-то рядом! — воскликнул мальчик. — Пойдём, найдём его, и ты мне поверишь, все поверят! — Так всё это ради того, чтобы мы поверили? — после недолгого молчания глухо произнесла Эмма. — Генри… мы думали, ты погиб. — Я в порядке, идём! — отмахнулся мальчик, кивая на узкий проход. — Генри, мы не можем идти на поиски гроба Белоснежки. — Почему? — воскликнул Генри. — Потому что мы в шахте, которая вот-вот обвалится! — выкрикнула Свон, и голос её эхом отдался от каменных стен. — Генри, нам нужно уходить и быстро, иначе мы оба можем погибнуть. — Но гроб… — Представь, что мы пережили, пока ты был здесь! Представь, что пережила Реджина, думая, что ты мёртв! Генри, пожалуйста, давай выбираться отсюда и как можно скорее…***
Через несколько секунд под всеобщие радостные возгласы они вновь появились под светом закатного солнца. Реджина бросилась к сыну, уже неспособная сдержать своих эмоций. Она обнимала мальчика, но тот, как всегда, на её объятья не отвечал… Но едва ли сейчас, когда сын вновь рядом, целый и невредимый, это вновь разобьёт ей сердце. — Подожди меня в машине, — после пары минут тихого счастья произнесла Реджина, и впервые за это время обернулась к Эмме. Улыбка тотчас погасла, и словно не было тех мгновений, что они провели наедине, полностью обнажив свои эмоции друг для друга… — Мисс Свон, я думаю… Эмма подалась вперёд, непонятно на что рассчитывая, но Реджина напротив решительнее, чем когда-либо отступила назад, вновь излучая лишь спокойствие и холод, ставшие за этот день столь непривычными для них обеих. — Завтра я не смогу забрать Генри от автобусной остановки, у меня совещание, — сказала она, глядя чуть выше плеча девушки. — Заберите его вы. Погуляйте в парке, купите ему мороженого, только недолго. Хорошего вечера. И не дождавшись ответа, Миллс удалилась стремительной походкой к своей машине, где её уже ждал Генри, с любопытством наблюдающий за происходящим. Эмма не знала, что чувствует. Слишком много всего свалилось на неё за этот день. Она стала помощником шерифа, сама едва не погибла под завалом и каким-то чудом вытащила оттуда сына… Но главное даже не это. Реджина трижды за этот день доверила ей Генри, позволила даже забрать его завтра с остановки, что до этого дня казалось попросту абсурдом…Всё это что-то да значит, верно? Может сейчас Эмма просто слишком счастлива, чтобы мыслить здраво? Или всё же лёд начал трещать?..