***
Ужин прошел более, чем неловко. Гарри ожидал, что дядя ворвется с криком в его комнату, как только узнает о произошедшем, но Дурсли, как ни странно, проигнорировали его. Гарри был рад. Он не особо хотел спускаться, но был вынужден это сделать, когда тетя Петуния пригрозила, что если он не придет, то не получит никакой еды, так что он встал и поплелся вниз. Но как только он входит на кухню, все трое уставились на него так, как будто у него выросла вторая голова. Гарри бросает на них странный взгляд и садится. Они начинают есть, но межлу ними повисает странное напряжение, и Гарри не уверен, что хочет знать его причину. Наконец, после примерно получаса настороженных взглядов, дядя Вернон кашляет и произносит: — Итак… мальчик. Гарри поднимает брови. — Да, дядя Вернон? — Сегодня твой день рождения, да? — Эм, да?.. — Значит, сегодня ты получил метку. Гарри смотрит на покрасневшего дядю, на тетю, а затем на Дадли, который ест и при этом внимательно следит за ним. Какого черта их так волнуюет его метка? Он стучит пальцами по столу и пожимает плечами. — Ну, да. Получил. Его тетя вздохнула с облегчением. — И слава Богу. Он хмурится. — Зачем вы спрашиваете? — Мы просто хотели знать, не принесешь ли ты еще больший позор нашей семье, чем уже принес, — усмехается она. Гарри открывает было рот, чтобы ответить что-то не менее грубое, когда Дадли удивленно вздыхает (хотя это больше похоже на хрюкание), и в его глупом маленьком мозгу происходящее наконец обретает смысл. — Подожди, у тебя есть метка? Существует кто-то, кто полюбит тебя? Гарри молча смотрит на него. Затем ваза над его головой взрывается. Дурсли в шоке кричат, но Гарри видит перед собой только красный цвет. Как, черт возьми, он осмелился произнести что-то подобное? Он резко встает, чувствуя, как все его тело начинает трястись. Его голос звучит холодно сквозь стиснутые зубы: — Да, Дадли. Такой человек существует. Его магия мощными волнами вьется вокруг него, а воздух казался застывшим. Гарри этого не замечает. Он чувствует, как загудела его метка. Дурсли выглядят напуганными, глядя на него со страхом в глазах. Он продолжает. — На самом деле, я ходил к нему сегодня утром. Он волшебник. Как я. Дадли взвизгивает. Лицо дяди Вернона становится таким багровым, что он кажется похожим на помидор. — Но в отличие от меня, он действительно может использовать свою магию на вас. Тетя Петуния хватает Дадли и придвигает ближе к себе, все они начали трястись от понимания того, что это означает для них. Он еще раз оглядывает их и покидает комнату так быстро, как только может, не теряя при этом угрожающий вид. Он не мог думать, пока не добрался до своей комнаты. Он входит, быстро закрывает верь и прислоняется к ней, пытаясь успокоиться. Он задыхается. Постепенно он возвращается в реальность. Моргана, какого черта он так отреагировал? Он просто… он просто разозлился. Очень сильно разозлился. Ты был прав, — шепчет тихий голос в глубине его сознания. — Он перешел черту. Гарри стряхивает мысль, закрывая лицо руками. Может быть… Моргана, почему он думает о Волдеморте? Хорошо, да, этот человек, вероятно, пришел бы, если бы Гарри написал ему и… ну, не будем врать себе, он бы с радостью зарезал их, но как эта мысль вообще пришла Гарри в голову? Что-то с ним определенно было не так. Хедвиг перелетает к нему на плечо и цапает за ухо. Он издает тихий звук, прежде чем повернуться к ней и нежно погладить ее грудь. Она заставляет его чувствовать себя лучше. — Что бы я без тебя делал, а? Она ухает. Но это звучит тревожно. Как будто она понимает все то дерьмо, с которым он сейчас имеет дело. Он вздыхает и медленно подходит к своей кровати. Хедвиг держится на его плече невозмутимо — как удивительная, замечательная подруга, которой она всегда была, — и они молча садятся на кровать. Именно тогда Гарри осознает события дня полностью. И чем больше он думает о них, тем грустнее и подавленнее он становится. Это было слишком. Все, что произошло… его метка, похищение, обнаружение целого пророчества о нем, разговор с Волдемортом, а теперь и сцена с Дурслями… Это было слишком. Ему казалось, что он обработал это ранее, но теперь он осознал, что это было не так. Он обеспечил себе безопасность. У него была родственная душа. Но при этом все остальное было проебано. В том числе и родственная душа. Гарри думает о нем, и ему хочется плакать. Почему? Почему он? Почему тот, кто так хотел убить его? Почему тот, кто вызывает у него кошмары? Но он больше не такой, — говорит крошечный, полный надежды и наивности голос где-то в глубине его сознания. Да, возможно, он не был таким при встрече. Но откуда Гарри знать, что дальше будет также? Откуда ему знать, что это не иллюзия? И если Волдеморт снова пришел в себя… то откуда Гарри мог знать, что он все это время не притворялся? Просто играл с Гарри, чтобы заставить выполнять его приказы, одновременно с этим планируя убить его? Конечно. Есть Клятва… Но что, если и это было неправдой? Черт... его сейчас стошнит. Что, если Клятва была ложью? А если бы её вообще не было? Тогда Гарри бы просто слепо согласился, не задумываясь? Хорошо. Ладно, может быть, не очень. Возможно, он слишком много думал об этом. Может быть, Клятва была реальной, а Волдеморт не притворялся. Может быть, это и есть его настоящее «я». Возможно, он действительно собирается пойти по пути политика… Но это еще не означает, что он примет Гарри, как только узнает, что они родственные души. Это не означает, что он будет любить его. И эта мысль причинила такую боль, что Гарри начал плакать. Неожиданная волна ненависти к себе только заставила его плакать еще больше. Он сворачивается в клубок и хочет, чтобы все просто остановилось, прекратилось, закончилось, но его разум продолжает кричать, и это чертовски больно, и он не может дышать , и мир начинает вращаться вокруг него. И он один. Один, как всегда, и Моргана, почему он должен думать об этом. Он утыкается лицом в ноги, отказываясь от любых попыток молчать. Из его горла вырываются неконтролируемые и непреодолимые рыдания, и он один, и он не может дышать, и это все слишком, черт возьми, почему никто не может остановить это, пожалуйста, просто остановись, остановись... Дыши. Давай, дыши. Вдохни. Ты можешь сделать это. Дыши. Голос появился из ниоткуда, и все же единственное, что Гарри мог сделать, это прислушаться к нему. Он пытается втянуть воздух в себя, но не может. Все нормально. Ты можешь. Это все в голове. Ты можешь дышать. Он хнычет и пытается снова, но у него не получается. Все это в твоей голове. Все только в твоей голове. Голос повторяет, звуча нежно и спокойно, ровно. И Гарри задыхется, наконец, вдыхая немного воздуха. Хорошо. Хорошо. Хорошая работа. Выдохни. Он выдыхает. Вдох… выдох… вдох… выдох… Он слушает, неуклонно чувствуя, как успокаивается. Вдох. Выдох. Голос говорит ему сосредоточиться на своем дыхании и ни на чем больше, и Гарри так и делает. Медленно стеснение в его груди ослабевает. Слезы прекращаются, и он чувствует, как тревога утихает. Он прислоняется к стене, только сейчас замечая слой пота, покрывающий его тело. Чертова паническая атака. Супер. Слава Моргане, он успокоил себя... Стоп. Но это был не он. Гарри хмурит брови, ища голос. Пытается позвать. Но он исчез так же быстро, как и появился. Может, Гарри просто что-то выдумывал в бреду. Это было бы не в первый раз. Он вздыхает, проводя рукой по лицу. Поттер, ты такой глупый, — думает про себя. Это был тяжелый день, да. Но при этом нормальный. Все дела наладились. Он заключил сделку с Волдемортом. Он не собирался сражаться с ним. Он обеспечил свою безопасность. Он может выйти из дома, не опасаясь, что Темный Лорд убьет его. Его родственная душа не собирается его убивать. Он получил письмо от Невилла. Он повторяет про себя эти факты снова и снова, пока полностью не успокоивается. Кроме того, он не должен ненавидеть себя за свои чувства к Волдеморту. В конце концов, этот человек его родственная душа, и, как гласят все старые легенды: нельзя ненавидеть свою родственную душу. Глубоко внутри человека запрограммировано любить свою вторую половинку. Не важно какую. Так что да, это был пиздец, потому что его родственная душа была Темнейшим волшебником этого века, но при этом…это была не вина Гарри. Ему не нужно винить себя за это. Он не предает своих родителей, потому что чувствует что-то. Что касается его чувств, ну, он должен их признать. Он что-то чувствует к Лорду Волдеморту. Что, Мерлин, безумие по сравнению с тем, что он чувствовал перед встречей. Сначала метка его беспокоила, но теперь, признав свои чувства, он ощутил освобождение. У него есть чувства к Волдеморту. Раскрытые, новые, нерешительные, неопределенные чувства, мало чем отличавшиеся от тех, которые он испытывал на втором курсе. Но при этом он понял одну вещь. В прошлый раз он позволил себе влюбиться в Тома, но это только обернулось против него. Он не уверен, не повторится ли то же самое снова. Потому что, хотя Волдеморт не может убить его, ни пытать… есть много других способов, которыми он может разрушить жизнь Гарри. Так что Гарри может сделать только одну вещь, если не хочет в конце концов сойти с ума. Он должен оттолкнуть его. Он принял чувства, но ему придется остановить их на этом пути. Оставайся бесстрастным по отношению к Волдеморту и ничего не выдавай. Не думай о своих чувствах и не позволяй им расти. Он не может позволить своим чувствам к родственной душе зайти еще дальше. Нет, пока он не убедится, что Волдеморту можно доверять. Гарри глубоко вздыхает и осторожно касается шрама. Это был долгий день.***
Том Марволо Реддл медлит. Он должен написать письмо клану Вампиров с предложением союза, и все же последние полчаса он смотрит на стену перед собой, так глубоко погрузившись в свои мысли, что даже не замечает заката. Он замечает чернильное пятно, которое ему удалось оставить на письме, и тут же избавляется от него. Не то, чтобы он мог продолжать в своем нынешнем состоянии. Лорд Волдеморт никогда не позволял своим мыслям блуждать. Это была глупая трата времени. И все же сегодня он не мог сосредоточиться. Потому что все его мысли постоянно возвращались к одному. Гарри Поттер. Как и в предыдущие годы, он думал только о мальчике. Но в отличие от своего прошлого «я», которое постоянно планировало смерть мальчика, нынешний Том не мог перестать удивляться странностям мальчика. Сегодня он осознал одну вещь: Гарри Поттер был загадкой. Импульсивный, молодой, упрямый, нахальный, безответственный, смелый и самый привлекательный человек, которого он когда-либо встречал. Он снова и снова прокручивает их разговор в голове, потому что ему кажется, что он может найти гораздо больше. Что больше всего его удивило и, скорее всего, было причиной того, что он так сосредоточился на Мальчике-Который-Выжил, так это то, что он оказался совсем не таким, каким ожидал Том. Мальчик был своенравным, и все же Том обнаруживает, что чувство юмора мальчика не слишком отличается от его. Он верит тому, что сказал ему Дамблдор, но также готов выслушивать идеи Тома. Он задумался, прежде чем произнести Клятву. Он указывал на те вещи, которые не замечал даже сам Том. И он готов сотрудничать. Из всего, что он понял за те несколько мгновений, которые они провели, сражаясь друг с другом, он сделал вывод, что Поттер будет просто еще одним невыносимым гриффиндорцем, как и говорил Северус. Но мальчик, с которым он разговаривал этим утром, был совсем не таким. Он был гриффиндорцем, да. Но у него так же был и слизеринский способ мышления, и Том не мог не попытаться разгадать часть головоломки, которую представлял собой Гарри Поттер. Мальчик непредсказуем. Давит, пока не получит всю информацию, которую хочет, но также спокойно выбалтывает вещи, не думая о последствиях. Как будто Поттеру все равно, умрет ли он. Том завидует этому. Он так и не смог преодолеть свой страх смерти, а Поттеру, действовавшему так безрассудно.. было безразлично. И вдобавок ко всему этому, мальчик даже не подозревает о своем потенциале. Он понятия не имеет, насколько силен. Еще одна вещь, которая заставляет его мысли возвращаться к этому мальчику — магия, которую он почувствовал от Поттера во время ритуала. Она была намного выше среднего. Все, что он слышал от Северуса, было то, насколько бесполезным был мальчик. И он видел оценки Поттера – они всегда оставались средними, мальчик не преуспевал ни в чем, кроме Защиты От Темных Искусств. И все же его магия гудит от силы, которую Том за всю свою жизнь видел лишь в нескольких людях. Гарри Поттер просто сбивает его с толку. Как и воспитание мальчика. Никогда еще он не злился так сильно, как в тот момент, когда услышал слова Поттера о них. И все же это не имеет никакого смысла. Как может волшебник такого могущества и такого социального положения жить с маглами? Магглами, ненавидящими магию? Но ему не пришлось слишком долго думать над ответом. Дамблдору всегда нравилось отдавать влиятельных детей в жестокие семьи. Это только заставляет Тома еще больше ненавидеть старика. И это также заставляет его с чувством ужаса осознать, что они с Поттером не такие разные, как он думал. Они действительно похожи… он не уверен, хорошая это новость или плохая. Он перечитывает пророчество еще раз, его глаза застревают на конкретной крошечной строчке, которая не дает ему покоя с того момента, как он ее услышал. Но их сущности неразрывно связаны... Он все еще не уверен, что это значит. Хотя их ментальная связь, по словам Поттера, может иметь некий смысл. Но он отбрасывает каждую новую теорию так же быстро, как и выдвигает ее. Никакая из них не имеет значения. Поттер не был его крестражем, потому что это невозможно, и он также не был его родственной душой. Потому что это было бы просто абсурдно. Хотя… Он смотрит вниз на свою руку и мягко убирает скрывающее заклинание. Он не думал о своей метке ни разу за последние 50 лет. Он отбросил все мысли о ней, отбросил всю тоску и решил, что она не принесет ничего, кроме неприятностей. Он убедил себя, что метка слишком бесполезна для него, чтобы заботиться о ней. Кто он такой, Темный Лорд, чтобы заботиться о таких тривиальных вещах, как родственные души? Но по мере того, как он снова поглощал свои крестражи и его душа становилась все более и более цельной, он начал думать об этом. Думать, кто бы это мог быть. Существует ли возможность встретиться? Он смотрит на слово и фыркает. Если это Поттер, то у судьбы, должно быть, отличное чувство юмора. Просто неряшливым, корявым и самым ужасным почерком, который Том когда-либо видел, на его правом указательном пальце написано одно-единственное слово. ЛЖЕЦ И правда, он должен признать, что Поттер действительно сказал ему это. Даже с таким ужасным почерком… Но нет. Это абсурдно. Это бессмысленно. Он проводит пальцем по метке, и та радостно гудит. Глупая штучка. Он встает и выходит из кабинета. Он должен лечь спать. Это был долгий день.