Words

Реакция Поттера на его слова почти комичная. Глаза мальчика расширяются, становятся как два блюдца, и Лорду Волдеморту приходится подавить смех, подступавший к его горлу. Он наблюдает за выражением лица подростка веселым взглядом. Он знает, что ему не нужно было говорить с такой зловещей интонацией. И все же реакция Поттера того стоила. Мальчик-Который-Выжил скрещивает руки на груди, пытаясь выглядеть беспечным — и с треском проваливается. — Да, я думаю, что да. Он кивает. — Полагаю, у тебя есть вопросы? — Да, несколько, — мальчик глубоко вздыхает Затем он вскидывает руки вверх. — Какого черта ты здесь делаешь?! Ага, — думает Том с улыбкой. — Вот оно. — Как ты только что видел — преподаю. Поттер в шоке уставился на него. Том видит, как один из его глаз дергается. Ладно, ладно, пора стать серьёзным. Он вздыхает, прежде чем отпустить веселье. — Я пришел сюда, чтобы преподавать, и что удивительно, но нет — у меня нет никакого злого гениального плана. Поттер глядит на него. — Ну, на этот раз нет, — уступает он. Подросток кивает. — Ладно, тогда зачем ты вообще пришел? Разве ты не говорил, что собираешься пойти политическим путем? — Да, так и есть. У меня уже есть планы относительно Министерства, и я думаю, что рано или поздно ты о них услышишь. Поттер хмурится. Он выглядит растерянно, его зеленые глаза метаются с места на место. — Но тогда… я имею в виду… тогда почему ты в Хогвартсе? Том вздыхает и решает пожалеть его. — Ты знал, что я всегда хотел эту должность? — Не, я… правда? Он усмехается. Он ерзает на своем месте и проводит рукой по волосам, стараясь не морщиться от того, насколько была другой его новая прическа. — Да. Преподавать ЗОТИ было моей мечтой с тех пор, как я поступил в Хогвартс. Я даже просил предыдущего директора о работе, когда закончил учебу, но он сказал, что я слишком молод и что мне надо прийти позже. Несколько лет спустя я вернулся, чтобы спросить еще раз. Однако на этот раз мне пришлось говорить с Дамблдором, и он довольно быстро выгнал меня. Он не уверен, почему вообще рассказывает мальчику так много о себе — с другой стороны, тот не может использовать это против него. — Итак, поэтому ты просто… решил попробовать еще раз? — Да, — вздыхает он. — Именно так. Неужели в это так трудно поверить? Поттер начинает играть пальцами с чем-то на своей шее. Затем он сужает глаза. — Не совсем. Но я не верю, что ты сделал это только потому, что хотел. У него острый ум. Том оценил это. — У меня было время подумать с тех пор, как я пришел в себя. И я понял, что, хотя политика может приблизить меня к достижению моей цели, все еще существует слишком много предрассудков, которые я не могу развеять. Предрассудки, которым учат в Хогвартсе. Если я действительно хочу искоренить это, лучше начинать отсюда. — А, — подросток еще раз глядит на него. — Так ты пытаешься завербовать учеников. Он выпускает смешок. — Это один из способов выразить это. Но нет, не завербовать. Все, что я хочу, это показать им другую точку зрения. Непредвзятую. Поттер смотрит на него так, будто у него выросла вторая голова. — Ты? Непредвзятую? Он вздыхает примерно в двенадцатый раз за день. Почему подросток такой трудный? О, точно. Гриффиндорец. — Я признаю, что, возможно, я не лучший источник. И все же, кто-нибудь до сегодняшнего дня объяснял тебе, что такое Темная Магия? Послеполуденное солнце светит в комнату, создавая на полу длинные прямоугольники. Мальчик-Который-Выжил передвигается, и свет изменяется вместе с ним. — Ну нет. Не совсем. Как и ожидалось. — Видишь? Я не хочу превращать вас в своих последователей — это слишком даже для меня. Я только хочу, чтобы будущие студенты были менее предвзятыми и более открытыми к законам, которые я собираюсь предпринять. Подросток, кажется, наконец успокаивается настолько, что его тело расслабляется. Он прислоняется к ближайшему столу, повторяя позу Тома. — Значит, ты хочешь, чтобы они думали так же, как ты. Опять же, он упрощает. — Все гораздо сложнее. Но да, в некотором смысле. Когда я пришел в себя, я понял, что цели, которые у меня были много лет назад, и мои нынешние сильно различаются. Мне не понравилось, что мои новые последователи даже не знали их. Моей целью с самого начала всегда было обеспечение равенства между видами магии. Я не хочу, чтобы Министерство узаконило всю Темную Магию. Я просто хочу, чтобы людей сажали в тюрьму за то, что они делают, а не за то, как они это делают. В глазах Поттера появляется любопытный блеск — тот, который Том замечал несколько раз во время урока. — Ты… ты хочешь равенства? Это твоя главная цель? Его улыбка становится горько-сладкой. — Да. Из всех моих целей эта всегда была самой главной. К тому времени, как я окончил Хогвартс, волшебное сообщество уже начало относиться к темной магии с ужасом. Тогда это казалось логичным. В конце концов, мы все еще восстанавливались после Гриндевальда. — Гриндевальд? Ты имеешь в виду последнего Темного Лорда? — Да. Он не был побежден до 1945 года, и к тому времени мне исполнилось восемнадцать. Я уверен, ты слышал об этой чрезвычайно знаменитой дуэли между ним и Дамблдором, — Том закатывает глаза. Поттер жестом показывает ему продолжать. Так он и делает. — Гриндевальд был безумен. Ну, может, не совсем безумен, но он был безжалостен. Он использовал Темную Магию свободно, бездумно и безразлично. Все, что он хотел, это власти и полного подчинения, и хотя я видел некоторые достоинства в его поведении, он был слишком безжалостным, даже для меня. Объединял свою войну с маггловской, и это были ужасные времена. Ему не нравится думать о том времени. Он впивается ногтями в ладони и старается сохранять выражение лица как можно более пустым. — Все, кто присоединялся к нему, практиковали Темную Магию. И поэтому, когда он наконец потерпел поражение, Министерство ясно высказало одно: Темная магия — это плохо. Это привело к неким мерам предосторожности, и хотя я одобрял многие из них, это также привело к расколу волшебного общества пополам. Я не лгал, когда говорил, что у всех нас разное отношение к магии. И с этим ничего не поделаешь. Рука Поттера снова оказывается возле шеи. Его взгляд задумчивый, когда он смотрит в окно. — Ну, ты не можешь винить их за то, что они опасались Темной Магии, особенно после Гриндельвальда… Я слышал, что магглы так же ненавидели немцев в течение некоторого времени после Второй мировой войны. — Да, — соглашается он. — Они их ненавидели. Это уже прошло. Судя по тому, что я слышал, магглы нашли способ преодолеть свои предрассудки. Волшебники же этого не сделали. Поттер выглядит неуверенно. — Ты имеешь в виду… ты имеешь в виду, что были времена, когда Темная Магия не считалась плохой? Он долго смотрит на мальчика, пытаясь понять, серьезен ли он это спрашивает. Но Поттер смотрит в ответ своими огромными растерянными глазами, и Том проклинает Дамблдора за то, что тот позволяет Бинсу все еще преподавать в этой школе. — Да. Конечно, были. Сам Мерлин был Темным волшебником. Были времена, когда магия использовалась свободно и без какой-либо предвзятости. Я признаю, что дела у Темных волшебников шли не очень хорошо и до Гриндельвальда. Но после него Светлая сторона решила, что если они хотят мира, то должны объявить Темную магию незаконной. В отличие от магглов, это общество не преодолело свою ненависть. Нет, с течением времени ненависть, страх и предрассудки только росли, пока мы не дошли до состояния, когда тьма и зло стали синонимами. Министерство называет все, что им не нравится, Темным. И все, что Темное, попадает под запрет. Именно поэтому вы думаете, что Магия Света — единственный вид, имеющийся в вашем распоряжении, и избегаете всех, кто думает или поступает иначе. Вы запрещаете себе использовать Магию Тьмы только потому, что она немного другая. Подросток бледнеет.Том наблюдает за ним, давая ему время разобраться в своих мыслях. Он знает, что сказал много — но это все важно. Мальчик проводит рукой по волосам, и Том мельком видит его шрам, прежде чем волосы снова падают вниз. — Это то, что ты пытаешься сделать? Это твои цели? Правда? Он снова кивает. — Да. По крайней мере, мои нынешние. Я видел слишком много выдающихся ведьм и волшебников, брошенных в тюрьму за использование темных заклинаний. Я видел, как все относятся к ведьмам, связанным с Тьмой. С тех пор, как мы отдали приоритет Свету, мы слабеем, и никто не думает, что в этом что-то не так. Я не могу просто спокойно сидеть и позволять этому существовать. — Ты… ты действительно просто хочешь равенства, да? — Поттер моргает. — Это удивительно… мирно с твоей стороны. Ты этого сначала и хотел? До того, как ты сошел с ума? Потому что я искал, не думай, что нет, с лета, но я так и не нашел ничего о твоих целях до Первой Магической войны. Его горечь возвращается довольно быстро. — Что, Поттер, разве ты не слышал? Книги пишут победители. Темный Лорд встает и начинает чистить доску. Поттер молчит, пока он не оборачивается. — Итак, ты преподаешь, потому что хочешь, чтобы мы смогли преодолеть эти предрассудки… и были более открытыми ко всему, что ты планируешь сделать. Он кивает. Поттер снова говорит, его глаза внезапно суживаются. — Все, что ты сказал сегодня, то, чему ты нас учил… откуда мне знать, что ты не лжешь? Если Министерство скрывает от нас все это, то где истинный источник? Тон его обвиняющий, но Том не может не почувствовать восторг. Хорошо, что Поттер не собирается принимать информацию за чистую монету. — Ах, а я боялся, что ты никогда не спросишь, — усмехается он. — Приятно знать, что ты не наивный щенок. Подросток краснеет от этого прозвища, но Том продолжает, прежде чем тот успеет возразить. — Посмотри в свой учебник. Я понял, что мои собственные взгляды могут быть далеко не беспристрастными. Поэтому я беру всю информацию от Невыразимцев. Они зарабатывают на жизнь, изучая магию. Все, что они делают, это изучают магию. Они похожи на ученых, только в волшебном мире. Поттер достает учебник и с удивлением смотрит на него. — Ха… ты прав… это написали они… но я думал, что то, что они делают, является секретом. Том пожимает плечами. — Наполовину да, наполовину нет. Они не раскрывают всего, но их основные исследования доступны для прочтения. Однако не многие волшебники когда-либо читали это… Если тебе нужен по-настоящему беспристрастный источник, то это Невыразимцы. — На самом деле ты… неплохой учитель. Он смеется. — Не говори с таким удивлением. — Вообще-то, я думаю, мне следует так удивляться, — нахальство мальчика возвращается. — В смысле, ты пытался убить всех магглов, типо… месяц назад, так что… Том пристально смотрит на него. Поттер поспешно поднимает руки вверх. — Ладно, ладно, я остановлюсь. Тем не менее, занятие действительно было классным. Ты… ты хорошо объясняешь. Была ли это игра света или он снова покраснел? Это немного смущает Тома, ведь он не видит причины для смущения. Ну, Поттер всегда был для него загадкой. — Спасибо, — он лениво наклоняет голову в бок. Подросток пару секунд выглядит ошарашенным – неужели он думал, что у Тома нет никаких манер? – прежде чем приходит в себя и его рот снова открывается: — Но, эм… у меня есть вопрос. Он поднимает брови. Поттер сглатывает. — Ты сказал, что Темная Магия — это все, что мы контролируем своими эмоциями… значит ли это, что Патронус — это темное заклинание? Ликующая улыбка расцветает на его губах. Это не добрая улыбка, но он не может скрыть веселья в голосе: — Да, темное. Не то чтобы министерство это признает, — посмеивается он. Поттер беспокойно ерзает. Приятно осознавать, что он все еще немного устрашающий. — Что ж, это имеет смысл, — признает мальчик. — Кстати, спасибо, что ответил на все вопросы. Том кивает и продолжает наблюдать за ним. Он знает, что у него сейчас свободное время, и то, что он никуда не спешит, означает, что у него еще остались вопросы, которые он хочет задать. Поэтому Том терпеливо решает подождать, пока Поттер снова осмелеет. Его догадка оказывается верной. — Могу я еще кое-что спросить? Он снова поднимает брови. — Да? Подросток смотрит на него. — Как ты тут оказался? Я имею в виду... внешний вид? И имя? Ты проклял Дамблдора или что-то в этом роде? Он фыркает. Взгляд Поттера такой недоверчивый. Он закатывает глаза. — Довольно просто. Я думаю, он был в отчаянии. У него был либо я, либо кто-то из Министерства. И я уверен, что он нанял бы меня, даже если бы я выглядел так, будто пришел с кладбища. Подросток моргает пару раз. Затем он смеется. — Да ладно, он бы не стал. Том улыбается. — Ты так думаешь? — дразнящие нотки появляются в его словах. После он резко мотает головой и возвращается к прежнему тону: — Но я считаю, что вложил достаточно магии в чары, чтобы никто меня не узнал. Поттер осматривает его с ног до головы. — Ну, да. У тебя те же скулы и, может быть, нос и… — он вдруг краснеет. — Ладно, забудь. Я бы не различил. Значит, Поттер хорошо помнит, как он выглядит, да? Он сохраняет эту информацию на будущее. — И все же, — продолжает подросток. — Твои глаза? Я предполагаю, что именно поэтому ты делаешь вид, что страдаешь альбинизмом, потому что ты не смог их изменить, но… — Но? — Но у людей с альбинизмом нет красных глаз. Это миф. Я читал про это. Ах. — Ну, во-первых, я не думаю, что волшебники это знают. Во-вторых, я сомневаюсь, что у кого-то хватит смелости спросить об этом, поскольку это может показаться слишком деликатной темой. А в-третьих, я всегда могу сказать, что они носят волшебный характер. Его глаза и раньше беспокоили его – они никак не помогали ему с маскировкой, поэтому ему всегда приходилось выбирать ужасно сложные варианты. Оборотное зелье было единственным действенным зельем, чтобы скрыть их, но оно было неприятным и порой ненадежным. И какими бы интересными ни казались ему его новые глаза, иногда ему хотелось просто выколоть их. Поттер открывает рот в тихом «а». Том смотрит на часы. Они разговаривают уже полчаса. Хм. — Ладно, допустим… — подросток внезапно улыбается. — И все же. Имя? Серьезно? Он суживает глаза. — Какие-то проблемы с этим? Глаза Поттера комично расширяются. — О, нет, нет, совсем нет! Знаешь что, может быть, мне стоит уйти… Том качает головой, глядя, как тот отходит от него. Внезапно подросток останавливается. — Ой, подожди! Я почти забыл, — затем он тянется к шее и снял через голову то, к чему прикасался все это время. Достаточно всего одного взгляда на медальон, чтобы равнодушие Тома сменилось холодным ужасом. Поттер держит в руках медальон. Его медальон. Казалось, мир замирает. Том делает шаг вперед, в нем нарастает гнев. — Где, ради Мерлина, ты это взял? — спрашивает он, его голос холоден, как сталь. Глаза Поттера расширяются. — Подожди, нет, стой! Я ничего с ним не сделал, ты же знаешь, что я не могу! Он смотрит вниз и опускает руку. Он тянулся к своей палочке, даже не осознавая этого. Поттер заметно расслабляется. Темный Лорд рычит. — Откуда у тебя мой медальон? — Смотри, я нашел Тома, хм, медальон, в штаб-квартире Ордена. Не могу сказать где она, Фиделиус, извини, но никто из Ордена даже не знал, что он там был. Когда я понял, что Том — медальон один из твоих объектов, то забрал его. Он суживает глаза. — Ты просто нашел его? Этот медальон должен находиться вдали от того места, где мог находиться Орден. Он должен быть в пещере, но его не было в пещере уже много лет, не так ли? Он призвал к себе свои крестражи всего через день после того, как пришел в себя. Они все вернулись. Все, кроме Нагайны, которая жаловалась на головную боль, но вообще не двигалась, эта ленивая змея, и… медальона. С тех пор он искал его только для того, чтобы в итоге обнаружить, что Поттер случайно наткнулся на него? Подросток почесал затылок. — Я… наверное, да? Я не знал, что он твой. Мне просто показалось, что он красивый, поэтому я взял его, и следующее, что я помню, это то, что Том разговаривает со мной! Том. Его глаза сужаются еще больше. — Значит, ты и мой медальон близки, да? Мальчик краснеет. — ...да, наверное? Это был вопрос? — Я имею в виду, — собирается наконец Поттер. — Мы разговариваем с лета, так что… я думаю, да. Мы друзья. Друзья. Том моргает. Затем еще раз. Из всего, что он ожидал услышать от Поттера, это было совершенно не то. — Ты и мой медальон… друзья, — повторяет он. Поттер сглатывает. — Ну, да. Он довольно милый. Не пытается меня убить, как другие твои версии, так что это дополнительный бонус… Хорошо, все понятно. Том спит. Он определенно спит. — Ты… и мой медальон… друзья? — повторяет он снова. Подросток, кажется, наконец замечает его потрясение. Его веки на секунду дрогают от удивления, прежде чем он хмурится. — Да. Друзья. Что тебя удивляет? То, что ты потерял способность заводить друзей, не означает, что он тоже ее потерял. Том качает головой. — Я просто удивился. Я не думал, что такое может… случиться. Мои объекты не совсем… дружелюбны. Поттер удивляет его еще больше, рассмеявшись. — Да. Я знаю. Я встречал твой дневник. Но Том хороший. Тот факт, что подросток легко и просто называет один из его крестражей «Томом», заставляет Темного Лорда чесаться от нетерпения. Ему нужно срочно поговорить с медальоном. Очень, очень срочно. — Так он был у тебя все это время… — решает он поднять новую тему. — И ты все равно решил мне его отдать? Мальчик вдруг становится застенчивым. — Я… ну да. То есть, он твой, верно? Я просто подумал, что будет справедливо сообщить тебе, что он у меня и что он в безопасности… и если ты хочешь его вернуть, то, знаешь, забирай его, и ты, вероятно, так и сделаешь, поскольку это твой объект, и он буквально содержит часть твоей души, и почему бы тебе не захотеть ее вернуть? Я имею в виду, что довольно глупо думать, что ты не захочешь… — Поттер, — прерывает он. — Ты бормочешь. — Ой... Том вздыхает. Ему определенно нужно поговорить с медальоном. Он протягивает руку. — Просто отдай его мне, Поттер. Если я не найду его полезным, то верну тебе. Его глаза расширяются. — Подожди, правда? Том закатывает глаза. Поттер медленно моргает, как глупая сова, прежде одуматься и быстро сунуть медальон в ждущую руку. — Я, эм, да, хорошо. Делай что хочешь. О, мне пора идти. Пока! — несвязанно бормочет подросток, практически выбегая из комнаты. Том снова вздыхает, одновременно раздраженный и немного удивленный. Он видит, как дверь с тихим стуком закрывается. Он остается один. Наедине… со своим крестражем. Он переводит взгляд на него сверху вниз, чувствуя, как из него просачиваются тяжелые всплески Темной Магии, зовя его, как давно потерянного друга. Волдеморт накладывает магию на дверь, чтобы она оставалась запертой, не поднимая глаз от крестража. Его длинные пальцы обхватывают медальон, и через секунду он швыряет его на пол. — Выходи, — шипит он на змееном языке. — Ты должен многое мне объяснить. Магия вокруг медальона скрывается внутри. В следующую секунду она снова вспыхивает — и на месте медальона оказывается более молодая версия его самого.

***

Гарри выбегает из класса так быстро, что его сердце колотится как сумасшедшее. Это слишком для него. Слишком много. Однако он ожидал, что Волдеморт будет более чопорным, так что это был… успех? Ну… если бы можно назвать пустоту в его голове успехом. Впервые более чем за месяц Гарри остался совершенно один. Ему это не нравится. Забудьте об этом, он отдал Тома минуту назад, и ему уже хочется развернуться и забрать его обратно. Чертов ад… Гарри вздыхает и плетется к Гриффиндорской башне, его мысли путаются в голове. Разговор прошел на удивление хорошо. Он не ожидал, что Волдеморт просто… ответит ему. Но мужчина спокойно говорил, и разум Гарри кружился от всей новой информации, которую он получил. Ему придется прочитать об этом — о войне с Гриндельвальдом, о законах против Темной Магии, об этом таинственном учебнике «Невыразимцев»... Ему нужно найти объективный источник. Настоящий источник, который не лжет и не скрывает информацию. Возможно, таким источником действительно являются Невыразимцы. Конечно, тот факт, что эту книгу рекомендует Волдеморт, также делает ее не совсем надежной. Но он никогда не слышал об участии Невыразимцев ни в одной из войн – за исключением Невыразимца Гринграсс в этой. Нет, теория магии интересная, но что ему действительно нужно, так это книги по истории. Ему нужно получить беспристрастную книгу по истории, без какой-либо критики или фаворитизма. За исключением… за исключением того, что он просмотрел все книги по истории во «Флориш и Блоттс», когда ходил по Аллеи с Невиллом, и ничего не нашел. Он просмотрел все книги, пытаясь найти что-нибудь об амбициях и целях Темной стороны, но не нашел ничего, кроме магловской и волшебной ненависти. Он также просмотрел библиотеку Блэков, но все эти книги были сильно предвзяты в пользу Темной стороны, и единственная информация, которую они предоставили, заключалась в том, что Темные были лучше и что Светлые волшебники пытались отобрать у них их магию. Так что да – он не нашел нужную информацию не на одной из сторон. Он сомневается, что библиотека Хогвартса сможет чем-то ему помочь, но он и ее потом проверит. Но может ли он ей доверять? Гарри входит в гостиную, даже не замечая этого, слишком глубоко погрузившись в свои мысли. Он останавливается только тогда, когда кто-то встает перед ним. — Гарри! — звенит тоненький голосок. Он моргает. Затем видит перед собой сияющее лицо некоего Колина Криви и заставляет себя улыбнуться. — Привет, Колин… Внезапно ему в руки суют пергамент. — Директор Дамблдор сказал передать это тебе! Он сказал, что это важно! Директор…. Ой. Он смотрит на пергамент, и все внутри у него сводит. Это короткая записка, написанная уже знакомым ему почерком. Гарри, Буду рад видеть тебя в своем офисе в пятницу вечером в восемь часов. Я думаю, есть вопросы, которые нам нужно обсудить относительно твоего будущего. Я буду с нетерпением ждать встречи с тобой. PS: Ты уже пробовал эклеры с карамелью? Они очень вкусные! Гарри застывает как вкопанный. Колин нетерпеливо смотрит на него большими глазами, вероятно, надеясь узнать, что же ему написал Дамблдор. Однако Гарри не может даже открыть рот. Он перечитывает записку снова и снова, леденящий ужас нарастает у него в животе. Дамблдор хочет поговорить с ним. О его будущем. Черт, черт, черт. — Гарри? — зовет его Колин. Он откладывает записку и заставляет себя снова улыбнуться. — Спасибо, что передал записку, Колин. — О, без проблем! Что там... куда ты идешь, Гарри? — Извини, мне нужно забрать кое-что из своей комнаты, — врет он, махая рукой четверокурснику. — Еще раз спасибо за записку. Мальчик с мышиными волосами мгновение кажется разочарованным. Затем выражение его лица проясняется, и он кивает, помахав Гарри на прощание и возвращаясь к своему младшему и еще более миниатюрному брату. Мальчик-Который-Выжил выдыхает с облегчением и быстро бежит в свою комнату. Ебать. Черт, черт, черт. Директор хочет поговорить с ним, и это может означать только одно. Дамблдор знает.