Words

Гарри обнаруживает, что стоит перед кабинетом Волдеморта, даже не осознавая, как он тут очутился. Портреты осуждающе смотрят на него, но он их игнорирует – если они отправятся к директору, он просто скажет правду, что профессор хотел его видеть. Сейчас у него слишком много всего на уме, чтобы беспокоиться о них, и, прежде чем как следует подумать, он стучит в дверь, прося, чтобы его впустили. Его шрам начинает покалывать еще до того, как приглушенное «Входи» достигает его ушей, и Гарри не хочет задаваться этим вопросом — он просто толкает дверь и входит. Кабинет Волдеморта не похож на кабинет любого другого профессора ЗОТИ и не имеет абсолютно никакого сходства с кабинетом Дамблдора. Здесь нет портретов, только голые каменные стены, и Гарри чувствует спокойствие и благодарность. (Он действительно не хотел повторять свой опыт с Локхартом.) Вокруг нет никаких волшебных существ или странных механизмов; вместо этого Гарри находит вдоль стен книги. Книги, свитки, фолианты, редкие рунические камни, а также крошечные баночки, наполненные ингредиентами, которые он не узнает. И, конечно же, в центре всего этого — тяжелый деревянный стол и сам Темный Лорд. Мужчина отбрысывает свой гламур и теперь стоит лицом к лицу с Гарри во всей своей потрясающей темноволосой красе. Зеленая Авада Кедавра встречаетчя с красным Экспеллиармусом, и Гарри ощущает, как тонкие слои его окклюменционного щита падают. Черт, он так измотан. Встреча полностью его истощила, и, возможно, неправильно чувствовать себя расслабленным в компании Волдеморта, но Гарри ничего не может с этим поделать. Он плетется к стулу напротив мужчины и плюхается на него. (Прекрасные) малиновые глаза Волдеморта сужаются. — Я так понимаю, ваша встреча прошла не очень хорошо? Гриффиндорец фыркает. — Дамблдор ничего не знает… но на этом хорошие новости заканчиваются. Волдеморт поднимает брови в той элегантной манере, которая присуща только ему. Он действительно красивый, холодный и совершенный, острый и манящий, такой, такой манящий, и все же его взгляд кажется гостеприимным, мягким, безопасным… Ладно, ты, Би-Катастрофа, — ругает он себя. — Успокойся. Мерлин, он устал. И вот, особо не думая об этом, он начинает ложиться на предплечья, пока не оказывается на столе половиной тела. В нем что-то согревается от осознания того, что он может сделать это и не подвергнуться проклятию со стороны другого человека. Как бы комично это не было, Гарри чувствует себя в этом кабинете в большей безопасности, чем в предыдущем. — Поттер, — произносит Волдеморт все еще холодным, но более… мягким голосом. — Что он от тебя хотел? Гарри смотрит на стол и замечает на нем крошечные отметины и царапины. — Он собирается меня тренировать. Для битвы с тобой. — …ах. Что ж, на самом деле это неудивительно. — Нет, — вздыхает он. — Это не так. Я был уверен, что он что-то выяснил, поэтому рад, что он этого не сделал, но… Он достиг этой территории – немаркированного, колеблющегося, ненейтрального пространства, которое он одновременно приветствует и от которого убегает. — Ты не можешь сражаться со мной, — заявляет Волдеморт. — Да, но я не могу ему это сказать, не так ли? — Гарри снова садится, нахмурившись. — У меня не должно быть причин не хотеть сражаться с тобой. Так что, я должен себя вести, будто собираюсь это делать. Он хочет тренировать меня в этом году. И я только что провел последний час, постоянно следя за тем, чтобы не смотреть ему в глаза, потому что, если он прочтет мои мысли, я умру. Так что да. Все супер. — Я не заставлял тебя заключать со мной сделку. Гарри вздыхает. — Да, я знаю. Я... я вообще-то рад, что мы сделали это. Это просто... очень много. — Я... полагаю, я поставил тебя в... затруднительное положение из-за нашей сделки. Но, думаю, теперь ты понимаешь, что за человек Дамблдор. Гарри обдумывает эти слова. Затем он кивает. Ему это не нравится, но теперь он не может рассматривать Дамблдора как доброго директора, которым он считал этого человека последние четыре года. — Он хотел от тебя что-нибудь еще? — спрашивает Темный Лорд. Вот оно. Если он заговорит сейчас — что он и собирается сделать, то... Ладно, он уже решил, не так ли? — Он показал мне пророчество. — Понятно, если он хочет тренировать тебя против меня… — Оно отличалось от того, что мы слышали. Волдеморт останавливается, недоверчиво. — Оно… что? Гарри кивает. А затем он начинает объяснять, что произошло в кабинете Дамблдора. Он рассказывает ему о воспоминании – о странности проведения собеседования в «Кабаньей Голове» и о том, как исполнилось пророчество. В итоге его ожидает неудача, когда он понимает, что не может вспомнить точную формулировку пророчества, как бы ни старался. Волдеморт, который до этого момента сидел молча, похоже, не волновался. — Может, будет лучше, если ты покажешь мне свои воспоминания? Гарри хмурится. — Я, хм, я не знаю, как это сделать. У Темного Лорда такое лицо, как будто он этого и ожидал. Он вытаскивает палочку и замирает, выглядя почти нерешительным. — Что? Мужчина вздыхает. — Я могу вытащить твое воспоминание, если хочешь. Но я не уверен, хочешь ли ты, чтобы я копался в твоих мыслях. Гарри моргает. Верно. Он не подумал об этом. — Эм… — Я могу научить тебя этому, если хочешь. Будет проще, если это сделаю я, но я пойму, если ты не захочешь, чтобы моя палочка была рядом с твоей головой. Подросток глядит на стол. Ладно… он… его первым инстинктом было сказать «конечно, я не против», но мысль об этом заставила его остановиться. На самом ли деле он не против? Он не то, чтобы ожидает, что Волдеморт что-то с ним сделает, но опять же, они говорят о его палочке возле головы Гарри. Он… Палочка лежит между ними, тонкая и бледная. До него доходит, сколько времени прошло с тех пор, как он видел ее в последний раз. Волдеморт никогда не использовал ее на уроках. Гарри не был рядом с ней с тех пор, как они дали Нерушимую Клятву. Теперь она лежит прямо перед ним, тисовое дерево, блестящее и полированное. Она напоминает Гарри о пере Феникса, хранившегося внутри, и он задается вопросом, знает ли об этом Волдеморт. — Что бы ты — гипотетически — сделал бы, если бы воспользовался своей палочкой? — в конце концов спрашивает он. Темный Лорд крутит палочку в руках. — Я бы хотел, чтобы ты как можно яснее подумал об увиденном. А потом я бы поднес кончик палочки прямо к твоему виску… и вытащил бы воспоминание. Вот и все. Гарри закусывает губу. — Какое заклинание ты собираешься использовать? — О, это не тот вопрос, на который можно ответить устно. Что касается разума, то это строго Темная магия – ты уже забыл мой урок? — он изгибает бровь. Гарри начинает бормотать: — Что, нет, я имею в виду… — Она больше зависит от чувств, чем от чего-либо еще. По сути, я доберусь до твоего разума и вытащу воспоминание или мысль, которая находится на передней части твоего сознания – и все. Обещаю, что не буду копать глубоко и не буду пытаться контролировать тебя или читать твои мысли. Я просто возьму нужное воспоминание. На мгновение его ошеломляет то, как терпеливо звучит голос Волдеморта. Он чувствует, как его пальцы дергаются на коленях, когда он снова задается вопросом, как он сюда попал – как он оказался в положении, когда Волдеморт кажется более безопасным вариантом? Но… может ли он доверять Темному Лорду? Может ли он доверять кому-либо? Он хочет. Даже если это его пугает, он хочет попробовать. Поэтому он кивает. — Хорошо, давай сделаем это. Мужчина моргает, как будто и не ожидал, что Гарри согласится. Но вскоре выражение его лица снова становится нейтральным, и он поднимает палочку. — Подумай о пророчестве – постарайся визуализировать его как можно подробнее и не думать ни о чем другом. Просто постарайся сосредоточиться именно на этом моменте, понятно? Гарри сглатывает. Затем он кивает и закрывает глаза. Он вспоминает то воспоминание, которое ему показали. Он думает о темном пабе, о лестнице, ведущей в комнату, и о грубом голосе Трелони, о строчках, льющихся из ее рта. — Готов? — голос Волдеморта звучит тихо, как нежная, ох какая нежная волна звуков. — Да, — выдыхает он, снова сосредоточившись на пророчестве, только на нем, на строчках, на одежде Дамблдора, и — о боже, перестань думать о приятном голосе Волдеморта, перестань, перестань, перестань… Трелони. Только Трелони и ее снобистские заявления о бабушке, и это… Холодный кончик палочки внезапно щекочет его висок, всего лишь малейшее прикосновение… а затем что-то вырывается у него из головы. Вылетая наружу, оно щекочет изнутри, словно крошечная нить, соединенная с его разумом и медленно вытягивавшаяся сквозь кожу. Гарри вздрагивает, когда палочка исчезает, и щекотка внезапно пропадает вместе с ней, оставляя покалывающим участок кожи. — Вот и все, — мурлыкает мужчина. — Готово. Он моргает и видит, как Волдеморт держит палочку, а на ее кончике… серебряную мерцающую нить. Они пристально смотрят на воспоминания… а затем их глаза встречаются, кармин и изумруд. Тишина окружает их, когда мир вокруг них останавливается – только они вдвоем и их взгляды, держащие друг друга, пока между ними мерцает нить. Гарри чувствует, как сильно бьется его сердце. Воспоминание… Глаза Волдеморта, Цирцея, почему они должны быть такими прекрасными? Если подумать, глаза Тома не такие красивые. Они приятного стального серого оттенка, и какими бы красивыми они ни были, в красных есть что-то такое яркое и живое, что-то глубокое и тяжелое, и Гарри хочется потеряться в них, когда он глядит в них, настолько очарованный и пораженный, что он знает, что сделает все, что попросит мужчина, если только сможет дольше смотреть на них. Он... Волдеморт опускает палочку, отводя взгляд от Гарри, и момент проходит. Гарри поднимает руку, чтобы потереть висок, изо всех сил стараясь не краснеть – и с треском проваливается. Мерлин, он просто смотрел в глаза Волдеморту и все время фантазировал о них? Глупый, глупый, глупый мозг! Сейчас не время пускать на него слюни! Ты все время смотрел ему в глаза! Боже мой, а что, если бы Волдеморт использовал легилименцию? Что, если он все это слышал? О, нет, нет, нет... Блять, блять, блять – тупой би-мозг! К счастью, Темный Лорд не делает ничего, что указывало бы на то, что он заметил беспорядок в голове Гарри, и просто подбрасывает воспоминания в воздух так же, как в июле. Воспоминания проигрываются, начиная с того момента, когда они с Дамблдором поднялись по лестнице в «Кабаньей голове», и заканчивая тем, что Трелони перестала говорить. Гарри больше наблюдает за тем, как Волдеморт смотрит за ними, а не за самим воспоминанием, но это дает ему время, черт возьми, успокоиться. Хорошо. Что бы ни произошло между ними, скорее всего, это было всего лишь воображением Гарри. Они только что смотрели друг на друга. Ну и что? Волдеморт, скорее всего, совершенно не обратил внимания на это – так что да, Гарри просто снова паникует без всякой причины. Этим он успокаивается и поглубже устраивается в кресле, ожидая, пока Волдеморт закончит просмотр воспоминаний. После завершения изображение исчезает в воздухе, и Темный Лорд хмурится. — Это… довольно странно. — Странно? Ну, если ты так это описываешь… Мужчина бросает на него короткий взгляд. — Это определенно не то же самое, что мы слышали… но мне интересно, какое из них настоящее. Гарри вздрагивает. — Эм… может быть, есть два пророчества? Бровь снова поднимается. — Каждое пророчество, сказанное в Великобритании, поступает в Отдел Тайн. Ты бы наверняка заметил, если бы о нас было два пророчества. Они бы находились рядом. Хорошо, логично. Он отворачивается, борясь с румянцем. — Ну, тогда оно фальшивое. Ты действительно думаешь, что Дамблдор подделал его? Я не понимаю, зачем… — Просто, — обрывает его Волдеморт. — Таким образом он будет контролировать всю ситуацию. Подумай, чем отличаются строки, Поттер: как ты думаешь, что я бы с тобой сделал, если бы ты принес именно это пророчество? Гарри бледнеет. — Вообще-то, я надеюсь, что ты бы все равно заключил со мной сделку. — Не в этом суть, Поттер, — короткий взгляд. — Ты понимаешь, о чем я говорю, не так ли? Но у него будет сила, о которой Темный Лорд не знает, и один из них должен умереть от руки другого, но ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой.... Это маленькое умное изменение. Ничего, что касается наших душ, просто что-то, что меня наверняка разозлит, что-то, что даже заставит меня ревновать. И следующее предложение — это буквальное приглашение для нас пойти и убить друг друга. Неприятно, не правда ли? Гарри морщится. Ему это не нравится. Он приходит к выводу, что, если он будет считать Департамент тайн надежным источником, то пророчество Дамблдора окажется подделкой. Но даже несмотря на все, что он знает об этом человеке сейчас, даже несмотря на все вопиющие факты о нем, он… — Ты хочешь сказать, что Дамблдор намеренно изменил пророчество, чтобы превратить нас в ещё больших врагов, и показал мне его? Чтобы еще больше подтолкнуть меня к борьбе с тобой? Слушай, да, это кажется правдоподобным, но… не слишком ли это для Дамблдора? Я имею в виду… он директор этой школы. Он бы не… — его голос затихает. Волдеморт вздыхает. — Поттер… Я действительно не вижу другого объяснения. Пророчество было сказано на собеседовании в «Кабаньей голове». В пабе, широко известном своим типом людей, которые его посещают. И так уж случилось, что один из моих Пожирателей Смерти услышал его. Не говори мне, что ты не находишь это невероятно подозрительным. — Но зачем ему это делать? — он ощущает себя капризным ребенком. — Зачем ему намеренно сталкивать нас друг с другом? Он должен был быть хорошим парнем. Волдеморт снова вздыхает. — Потому что он такой. И таким был всегда – делал все ради «Высшего Блага». Я не говорю, что нельзя делать плохие вещи ради хороших результатов, на самом деле, иногда это единственный выбор, который у нас есть, однако… Дамблдор всегда заходил слишком далеко. — Но какая польза от того, что мы будем сражаться? — Подумай о том времени, Поттер. Война была в самом разгаре, а моя сила увеличивалась. У меня становилось все больше и больше последователей, и Министерство постепенно начало склоняться на мою сторону. В тот момент, когда появилось пророчество… возможно, мы не можем винить Дамблдора за его использование. Если бы я узнал настоящую версию, я, конечно, мог бы неправильно ее истолковать, но что бы произошло, если бы я этого не сделал? Похитил бы невинного ребенка? Превратил бы тебя в мое оружие? Убил бы тебя? Но с учетом того, как все сложилось, если бы я услышал эту новую версию, я бы наверняка попытался убить тебя… что могло бы меня выманить. И если пророчество являлось бы правдой, то ты был бы единственным, кто был способен уничтожить меня, так что… — он замолкает, внезапно нахмурившись. Гарри замечает, как хмурятся его брови, и тоже мрачнеет. — Так? Волдеморт стучит пальцами по столу. — Это… ну, он явно хотел заставить меня пойти за тобой, но чтобы это сработало, Дамблдор должен быть уверен, что я не выживу, иначе он разрушит свой единственный шанс победить меня. Но тогда ты еще даже не родился. Это... он должно быть увидел настоящую версию, не хотевшую, чтобы мы были врагами, поэтому он исказил ее, но... Во рту Гарри пересыхает. Волдеморт снова погружается в свои мысли и начинает бормотать так тихо, что Гарри не может расшифровать его слова, но он уже сделал свои собственные выводы. (Плюс, какой бы поразительной ни была привычка Волдеморта бормотать, Гарри находит это довольно милым.) — Ты думаешь, он превратил нас во врагов, чтобы использовать меня как оружие. Темный Лорд молчит. Затем он кивает, в его глазах смешались серьезность и печаль. — Настоящее пророчество гласит, что мы убьем друг друга, поэтому единственный, кто может это сделать, — это ты, что бы ни случилось. Если бы настоящее пророчество стало известно, я мог бы попытаться склонить тебя на свою сторону — чего он логически не хотел. Но если я попытаюсь тебя убить, зачем тебе хотеть присоединиться ко мне? Не важно, означает ли это отправку Темного Лорда на охоту за младенцем, или превращение ребенка в оружие, если он выиграет войну. Горечь в его голосе отражается в груди Гарри. — Итак… он устроил всё так, чтобы ты услышал эти строчки, пошел за мной и заставил мою семью скрываться, и… что бы произошло, если бы ты нас не нашел? Если бы ты все еще преследовал меня, даже сейчас… Мерлин, я бы вырос с тобой, постоянно пытающимся меня убить — даже больше, чем сейчас — это… Я бы хотел сразиться с тобой. Кивок. — Учитывая, насколько твои родители были ориентированы на порядок Света, ты бы поклонялся земле, по которой ходит Дамблдор. Да… — И все же, — Гарри наклоняет голову. — Собеседование проходило в довольно уединенном месте. Если бы этот твой Пожиратель Смерти не решил последовать за ними и подслушать разговор, до тебя бы это вообще не дошло. Черноволосый мужчина кивает. — Возможно. И опять же, разве ты не знаешь, что владелец «Кабаньей головы» — младший брат Дамблдора? — Серьезно? — К сожалению, да. Это делает произошедшее еще более подозрительным, согласен? Идеальное место для преступления, даже если со стороны это выглядит как частное собеседование. — Что ж, — Гарри со вздохом качает головой. — Тогда хорошо, что твой Пожиратель Смерти услышал только начало. Забавно, что Дамблдору вообще не пришлось его менять – его версия до тебя так и не дошла. Полагаю, нам следует поблагодарить твоего последователя. На лице мужчины отражается смесь недоумения и веселья. — Разве… Дамблдор не рассказал тебе, кем был этот Пожиратель Смерти? Если подумать… вообще-то нет. Он фыркает. — Ну, он ни черта мне не говорит, так что перестань смотреть на меня так, будто это моя вина. — Нет, конечно, нет. Полагаю, мне не следовало ожидать, что этот человек на самом деле предоставит тебе информацию… Да, да, я уже это понял... — Кто этот последователь? — Ваш Мастер Зелий. … Хорошо. Гарри знает, что Снейп — Пожиратель Смерти, но… — Какого черта? Волдеморт пристально смотрит на него. — Язык, Поттер. — Или что, назначишь мне отработку? — он закатывает глаза. — То, что ты преподаешь в этой школе, не означает, что ты имеешь надо мной реальную власть. Яркий свет усиливается, но Гарри замечает, как дергаются губы мужчины. — Мелкое отродье. — Если ты ждешь моего уважения, тебе не следовало пытаться убить меня несколько раз, просто сказав… Еще один блеск. Гарри вдруг очень радуется, что они дали Нерушимую Клятву. — О, ну, эм, я заметил кого-то в пабе, выглядевшего довольно знакомым… — быстро вмешается Гарри, пытаясь изменить ситуацию. — О Боже, это был Снейп, да? Значит, он был на твоей стороне еще тогда… Яркость остается, но немного уменьшается. — Да. Северус пришёл ко мне ещё до окончания школы. В тот день он принес мне пророчество, и даже если я услышал только этот отрывок, оно меня настолько заинтересовало, что я немедленно начал поиски. Конечно, как только он понял, что пророчество говорит о тебе, он начал умолять меня спасти твою мать. С другой стороны, это совершенно новая информация. — Подожди… мою маму? — Да. Насколько я знаю, он был с ней в довольно близких отношениях в детстве. Он умолял меня пощадить ее. Только ее, к твоему сведению. Гарри… Гарри достаточно новой информации, внезапно раскрытой ему Волдемортом, потому что никто больше не посчитал важным рассказать ему об этом. Его зубы лязгают, когда он плотно сжимает их. — Однако Снейп меня ненавидит. И он ненавидел моего отца. — Я мало что знаю о его чувствах, Поттер. Но я думаю, что она могла ему нравиться, что объясняет его ненависть к тебе и твоему отцу, не так ли? Верно. Волдеморт не был сплетником. Но Сириусу или Люпину, возможно, есть что ему рассказать. Темный Лорд снова стучит пальцами по столу. — Просто чтобы ты знал: тогда я дал твоей матери шанс. Не то чтобы ту версию меня это волновало, но Снейп принес мне пророчество, поэтому я хотел исполнить его желание. Я не пытаюсь сказать, что это оправдывает мои действия, но я просил ее… — Три раза отойти в сторону, да, я знаю, — горько бормочет Гарри. — Откуда… откуда ты это знаешь? Гарри издает небольшой горький смешок. Волдеморт выглядит потрясенным, почти нервным, и у него действительно не было другого способа отреагировать на это. — Моя мама умоляет тебя пощадить меня — это то, что я слышу, когда дементоры приближаются ко мне. Волдеморт выглядит так, будто он его ударил. Между ними воцаряется тяжелая, неловкая тишина, и Гарри чувствует, как у него перехватывает горло. Что бы они ни сделали, какие сделки бы не заключили, корень их проблем и их последствия уже кружились между ними, темные, тяжелые и удушающие. Возможно, пришло время как-то преодолеть это — но что они могут сделать? Что дадут извинения? С их новообретенным союзом (если можно было это так назвать), как они могут говорить о своем прошлом, если они не примирились с ним и не признали его? — Поттер… — Не надо. Волдеморт моргает. — Я не хочу это слышать. Не раньше, чем ты действительно будешь так думать. Красные глаза снова встречаются с зелеными, молчаливыми и тяжелыми. Темный Лорд долго смотрит на него, напряжение между ними достаточно сильное, почти ощутимое. Затем мужчина кивает. Гарри отворачивается, жест Волдеморта сказал больше, чем любые слова, которые он мог произнести. Он смотрит на стол и на палочку, все еще незаметно лежащую на нем. — Дамблдор сказал, что хочет обучать меня — я думаю, он собирается показать мне больше воспоминаний, — произносит Гарри через мгновение. — Я ничего не могу сделать, кроме как просмотреть их, и я это сделаю, но рано или поздно он поймет, что я избегаю его взгляда. Мне нужно лучше изучить окклюменцию, но я не могу добиться прогресса. Волдеморт, кажется, рад смене темы. Он выпрямляется на стуле – серьезно, как этому человеку удалось сделать еще более прямую позу, чем была до этого, непостижимо для Гарри – и его глаза засияли. — Ты прав, это нужно, если ты хочешь выжить. И я думаю, что могу тебе помочь. — Подожди, правда? — Да. Я опытен как в легилименции, так и в окклюменции, но, опять же, я сомневаюсь, что ты хочешь, чтобы я стал твоим учителем. Ты не захочешь, чтобы я был у тебя в голове, — тихо добавляет он. Гарри молчит. Волдеморт продолжает. — Но я знаю того, кто может обучать тебя. — Кто? — Барти, — улыбается Темный Лорд. — Он практикует искусства разума с тех пор, как присоединился ко мне прошлым летом, и теперь он стал одним из лучших окклюментов, которые у меня когда-либо были. Выбор, конечно, за тобой, но если тебя это устраивает, он наверняка будет рад помочь. Гарри чувствует, как его глаза расширяются. — Барти? Серьезно? Ты… ты сделаешь это для меня? Это здорово! Спасибо тебе. Он переписывался с Пожирателем Смерти со времени своего пребывания в Гриммо, и пару раз он просил у него совета относительно окклюменции. Барти всегда давал ему хороший и твердый ответ. И… ну, учитывая всех людей, которые были в его жизни, возможно, знать Барти не так уж и плохо. Волдеморт машет рукой. — О, не думай, что я делаю это по доброте душевной. Если Дамблдор узнает правду, мои планы рухнут, и я искренне хочу этого избежать. Гарри услышал его, но не расстроился. Это… ну, это был типичный ответ этого человека, и каким-то образом он заставил Гарри улыбнуться. — Все равно спасибо, — потом он еще кое-что вспоминает. — Собственно, почему ты хотел меня видеть? Темный Лорд кивает и внезапно вытаскивает очень знакомый медальон. Том. Гарри наблюдает, как он с тихим лязгом приземляется перед ним на стол, когда Волдеморт бесцеремонно роняет его. — Вот. Ты можешь забрать его. Гриффиндорец моргает. — Я... правда? — Да, Поттер, он раздражает. — Разве он не ты? — фыркает он. Волдеморт прищуривается: — Не теряй его и не показывай Дамблдору, и все будет в порядке. Гарри смотрит вниз, на крошечный медальон прямо перед ним, находящийся так близко, что он может просто протянуть руку и взять его, и он может, потому что Волдеморт возвращает его. Он не впитал его в себя, он ничего не сделал, он отдает его Гарри. Он возвращает Тома. Радость расцветает в его груди, теплая и безмерная. Он поднимает глаза, едва веря в это. — И все же, почему? Я имею в виду, разве с тобой он не был бы в большей безопасности? Он мысленно проклинает себя за этот вопрос, потому что, несмотря ни на что, он хочет вернуть Тома. Тишина почти задушила его, и всего лишь день отсутствия медальона сделал его таким несчастным. Но, тем не менее, даже если бы он надеялся и желал вернуть Тома, он не мог рассматривать это как наиболее логичное действие, которое, как он был уверен, предпримет Волдеморт. Мужчина отвечает, выражение его лица замкнутое. — Да, но, как я уже сказал, он раздражает. И ты дал клятву не причинять ему вреда. Фактически, ты единственный человек на всей планете, который не может причинить ему вреда. И если вы двое по какой-то причине хотите быть вместе, то я не против. Это… это так мило, черт возьми. Он осторожно – нерешительно – тянется за медальоном. Он ложится в его руки знакомой теплой тяжестью, и душа Гарри и его магия поют. — Что он сказал тебе? — спрашивает он с любопытством. Волдеморт морщится. — Вещи, которые я хотел бы не знать. — Что? — Тебе лучше перестать спрашивать, Поттер. — Ну, он, вероятно, расскажет мне, если я спрошу, так что… — Клянусь Морганой, если ты сейчас же не покинешь мой кабинет… Они легко подшучивают друг над другом, тяжесть, возникшая до этого, наконец рассеивается. Гарри быстро встает, берет Тома и смеется, когда Волдеморт смотрит на него. — Конечно, конечно. Я ухожу. Волдеморт хмыкает. Раздосадованно. Он подходит к двери, улыбаясь, счастливый, оглядываясь назад. — Ну, если бы я знал, что тебе так важен твой сон… — Поттер… — Да, да, — кивает он, сдерживая смех рукой. Затем, наконец, он немного успокоивается, думая, что будь Клятва или не будь, получить проклятие — это не то, чем он хотел бы рисковать. — Кстати, спасибо. Знаешь, за уроки, медальон и разговор. Закатывание глаз. — Просто иди, Поттер. Я найду тебя, если у меня появится что-то важное. Что ж, было совершенно ясно, что это освобождение. Гарри тянется к дверной ручке, полностью готовый уйти, когда голос Волдеморта снова звучит в комнате. — Поттер? — Да? — он переводит взгляд на него. — …Спокойной ночи. Ой. Ой. Гарри встает как вкопанный. Он… он действительно этого не ожидал. Он отводит взгляд, его щеки горят. — Ох, эм, я… да, спокойной ночи! А затем он уходит, быстро закрывая за собой дверь, прежде чем успевает все обдумать. Он вваливается в коридор, сердце его колотится как сумасшедшее. "Эм, я… да, спокойной ночи"? Серьезно, Поттер? Серьезно??? Ох, Мерлин, это неловко. Он надевает плащ-невидимку, все время проклиная себя. Слушайте, это не его вина, ясно? Волдеморт просто никогда не был с ним так мил! Вновь обретенная тревога почти заставляет его забыть о теплой тяжести на ладони – пока она не загудела, посылая теплые импульсы по его коже, как будто она смеется. Ох, Цирцея. Он натягивает медальон через голову так быстро и эффективно, как только может под плащом, позволяя ему скользить под мантией и по коже, и вся его тревога отступает. Он закрывает глаза и пытается изо всех сил, наполовину опасаясь, что это не сработает. Том? И все же ответ приходит, покалывающий, теплый, веселый и мелодичный, как всегда, и Гарри чувствует себя таким счастливым, что почти плачет. Да, Гарри, — говорит его партнер. — Я здесь.