Words

Той ночью Гарри засыпает, как только его голова касается подушки. Он добрался до комнаты, почти не обращая внимания на дорогу, все время сжимая в руках медальон. Он хотел поговорить с Томом, но старший мальчик посоветовал ему подождать, пока они не окажутся в мире снов, поэтому он, не теряя времени, заполз под одеяло и надеялся, что скоро заснет. Так и происходит, поскольку не прошло и секунды, как он оказывается прямо в знакомой туманной гостиной. Придя в себя, Гарри пару раз моргает и медленно садится. Диван прогибается под его весом, и когда Гарри оглядывается, он чувствует, как к нему возвращаются чувства. Он встает, осматривая тускло освещенную комнату и серебристые и зеленые цвета вокруг себя. Он здесь, прямо во сне, но тогда где... — Приятно снова видеть тебя, Гарри. Он оборачивается так быстро, что у него кружится голова. Однако у него нет времени беспокоиться, поскольку он хватает более высокого юношу в свои объятия. — Том! Грудь Тома грохочет от смеха, а затем его руки обхватывают Гарри, притягивая его невероятно близко. Он издает счастливый звук, который вполне может быть всхлипом, и сжимает медальон так крепко, как только может. — Я так скучал по тебе, — бормочет он ему в плечо. Его родственная душа гладит его по спине. — Я знаю. Я тоже скучал по тебе. Но я вернулся, да? Гарри кивает, но остается там, прижимаясь к нему. Отчасти он кажется себе жалким, потому что чувствовал себя таким одиноким после одного дня, проведенного вдали от Тома. А он гордится своей самодостаточностью. Ха. Ну и шутка. Затем Том утыкается лицом в его волосы, и сердце Гарри чуть не вспыхивает. Как он может жить без этого? Это его вторая половинка. Возможно, ее часть, но все же его родственная душа! И его парень. Так что, конечно, он рад его возвращению! — Почему бы нам не перебраться на диван, а? — Том медленно отстраняется. Гарри почти всхлипывает – почти. Однако он признает, что скоро стоять станет некомфортно, поэтому неохотно отступает. Том смеется над его надутыми губами, берет его за руку и радостно тащит на диван. Гарри позволяет себя утащить и задается вопросом, насколько разные Том и Волдеморт. Они во многом похожи, и все же ту свободу и счастье, которые Гарри мог видеть в Томе, он не ожидает от Темного Лорда. Была ли это молодость медальона? Или все дело в мысленном процессе Волдеморта, после того, как он сошел с ума и вновь обрел здравомыслие? Волдеморт всегда ведет себя так царственно, так вежливо, так серьезно, а Том… Том совершенно по-подростковому глуп и весел. Он доказывает это своими следующими действиями – плюхается на диван и радостно тянет Гарри на себя, ухмыляясь, как кот, наевшийся сметаны. Гарри тихо вскрикивает, но не может удержаться от смеха, перестраиваясь на коленях и оседлав чужие бедра. Медальон сияет и снова обнимает его. Ему нравится быть с Томом. Ему это так нравится, очень сильно. И все же, даже если Том обладает той же душой, что и Волдеморт, между ними такого никогда не случится. Ему грустно это осознавать, но когда он смотрит на Тома, он вспоминает свою встречу с Темным Лордом и понимает, что не может себе представить, чтобы с ним можно было разделить что-то подобное. Не то чтобы он против этого, в конце концов, этот человек его родственная душа, и он раздражающе великолепен, но… но Волдеморт ни за что не может хотеть его. Почему так больно думать об этом? — Гарри? — мягко зовет его Том. — Все в порядке? — Ну… я не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо. И я не собираюсь заставлять тебя думать, что ты мне не нравишься или что-то в этом роде. Я… я люблю тебя, Том, люблю. Но я просто… — он изо всех сил пытается сформулировать предложение. — Я просто подумал о твоей основной личности и о том, что… мы с ним, вероятно, никогда не будем вместе, ни в таком смысле, как мы с тобой. И ты мне нравишься – пожалуйста, не думай, что нет – но я просто думаю, что, несмотря на то, что мы родственные души, мы, вероятно, никогда этого не получим и… ну… Он глядит вниз. Том какое-то время изучает его задумчивым взглядом. Гарри чувствует, как у него все сжимается в груди, думая, не причинил ли он ему боль, потому что на самом деле он этого не хотел, но… — Он твоя родственная душа так же, как и я, — произносит медальон. — Так что вполне логично, что он тебе тоже нравится. Он — моя основная личность, так что, конечно, он тебе нужен. В этом нет ничего плохого, Гарри. Я тоже тебя люблю, дорогой, но у меня даже нет собственного тела. Я не могу злиться на тебя за то, что ты хочешь быть со мной полностью, со всеми частями. Это заставляет Гарри моргнуть. — Ты… ты не злишься? Но я… я встречаюсь с тобой прямо сейчас, так что… — Да, и я очень надеюсь, что ты продолжишь, но хотя он и ублюдок, моя основная часть — это все равно я. Ты хочешь быть со мной, поэтому ты также хочешь быть с ним. Я думаю, твое сердце будет хотеть любую часть меня, сколько бы он их ни создал. Брови Гарри хмурятся, когда он задумывается об этом. Какая-то часть его хочет возразить, что то, что его привлекает внешность Тома, не означает, что он купится на все его части, вот только… — Ну… мне действительно понравился дневник… Том кивает. — Неудивительно. Мне не нравится идея делить тебя, но когда дело касается других моих частей… Я не испытываю ревности. Я знаю, что они — это я. Я знаю, что я тебе все еще нравлюсь. При условии, что ты пообещаешь не оставлять меня ради моей основной личности… Его глаза расширяются. — Что? Том, нет, я ни за что так не поступлю! Я... на данный момент я даже не думаю, что есть шанс, что Волдеморт захочет быть со мной, и я... я имею в виду, было бы здорово, если бы мы собрались вместе, но я не думаю, что это сработает... то есть, в данный момент времени. — Ну, он эмоционально отсталый идиот, так что это действительно может занять некоторое время. — Том! Медальон смеется. — Знаю-знаю, но он твоя родственная душа. В конце концов он во всем разберется. Гарри замирает. Он смотрит в беззаботные серые глаза Тома и чувствует, как у него внутри все переворачивается. — Ты… ты думаешь, он поймет, что мы родственные души? Сам? Та же идеальная бровь поднимается вверх. — Почему это тебя беспокоит? Разве ты не хочешь, чтобы он узнал? Я думал, ты хочешь встречаться с ним. Гарри вздыхает, целуя обиженную бровь – он хотел сделать это с тех пор, как увидел её в кабинете Волдеморта. Том моргает, и его щеки заливает легкий румянец. — Даже если я ему и расскажу, мы не станем встречаться, — говорит Гарри. — По крайней мере, сейчас. Я даже не знаю, кто мы. Технически, он мой учитель, но мне так не кажется. Мы больше не враги, но и не друзья. Наверное… знакомые? Я не знаю. Том несильно кашляет. — Ну, не то чтобы вы двое могли превратиться из заклятых врагов в самых близких друзей за одну секунду. — Нет — и я это знаю! Я просто… наверное, мне бы хотелось сблизиться с ним. Думаю, мы могли бы стать друзьями. Даже более того. Это просто не кажется достигаемым. Том откидывается на спинку дивана, его пальцы бессмысленно рисуют круги на бедрах Гарри. — Моя основная личность, как я уже сказал, совершенно неспособна справляться с эмоциями. Нет, вы двое еще не достаточно близки, но я уверен, что вы доберетесь до цели. Он идиот, но в конце концов он все поймет. Гарри смотрит на него. На своего партнера, бойфренда – вторую половинку, и чистую уверенность в серо-стальных глазах, любовь и поддержку и... — Я не заслуживаю тебя. Горький смех срывается с губ собеседника. — Гарри, дорогой… учитывая то, что я сделал, это я тебя не заслуживаю. Гарри, конечно, знает о вещах, которые тот совершил. Он знает, что Том как минимум открыл Тайную комнату и убил Миртл, прежде чем попал в медальон – он знает, что Том начал воплощать в жизнь свои планы Темного Лорда еще до того, как покинул Хогвартс. Итак, он знает это. Но… — Когда ты думаешь о плохих поступках, которые ты совершал… ты сожалеешь о них? — просто спрашивает он. Том отворачивается. — И да, и нет. — Хм? — Я имею в виду... сожалею ли я о том, что расколол себя на части и причинил боль большому количеству людей в процессе, теряя при этом рассудок? Да. Сожалею ли я о том, что познакомился со своими последователями и стал Темным Лордом? Нет. Абсолютно нет. Гарри кивает. — Итак… у тебя есть мораль, и ты не сумасшедший и не бессердечный монстр. Я, конечно, не в восторге от Темного Лорда, но ты сделал это, потому что хотел изменить мир к лучшему, не так ли? Том хмурится. — Да. Я был так зол на то, насколько все было несправедливо – как все относились к Темной магии или магическим существам – и я хотел это изменить. Гарри снова качает головой. — Значит, у тебя нет причин считать себя плохим человеком. Я знаю, что ты не святой. Но ты не монстр, Том. — Опять же – я не заслуживаю тебя, – грустно смеется он. Гарри фыркает, хотя его глаза тоже увлажняются. — Ага. Слава Мерлину, Судьба так не считает, да? Губы Тома растягиваются в теплой, нежной улыбке. Он медленно протягивает руку и осторожно проводит большим пальцем по шраму Гарри – и по его метке. — Да, — шепчет он, сближая их лбы. — Слава Мерлину. Они сидят так какое-то время, гриффиндорец устал и рад был отдохнуть. Комната снов вокруг них остается покрытой темными оттенками, размытыми по краям и нереальной, но невероятно мягкой. — Итак… что именно ты рассказал о нас Волдеморту? — интересуется он через некоторое время. Руки Тома на секунду сжимаются на его бедрах, а затем он усмехается. — О, ничего. — Ой, да ладно. — Я не сказал ему ничего такого, что этому ублюдку не нужно было бы знать. Гарри фыркает. — Спасибо, это действительно проясняет ситуацию. Том просто улыбается ему. Гарри не нужно знать его долго, чтобы понять, что он не получит от него ответа. Он вздыхает. Ну, он полагает, что Том мало что мог рассказать Волдеморту, чтобы тот слишком сильно волновался. — Кажется, ты ему не очень нравишься. И он тебе тоже, — произносит Гарри. Медальон фыркает. — О, он раздражает. — Он сказал о тебе тоже самое. — Неудивительно. Гарри издает небольшой смешок. — Хотя ты, по сути, он и есть. Том кивает. — Точно. Он заставляет меня думать обо всех мелочах, которые я ненавижу в себе, и все же он такой дерзкий. Он меня бесит. Гарри вздыхает. — Что ж, хорошо, что это помогло тебе вернуться ко мне. Улыбка. — Да. Хорошо. Они ухмыляются друг другу. Затем они целуются, и в этот момент для них это так же естественно, как дыхание. Затем Гарри сворачивается калачиком на коленях у другого мальчика и удовлетворенно вздыхает. — Я очень рад, что ты вернулся, Том. — Я тоже, дорогой, — тихо говорит медальон. — Я тоже. А теперь спи, ты устал. Это правда. И поэтому он утыкается носом в теплые объятия своей второй половинки и позволяет убаюкать себя.

***

— Подожди, так ты хочешь сказать, что Дамблдор не разговаривал с тобой все лето, а теперь вдруг захотел тебя тренировать? Гарри опускается в мягкое кресло в гостиной Гриффиндора и кивает Джорджу. — Да. Он просто сбросил это на меня и сказал, что у меня нет другого выбора, кроме как сразиться с Волдемортом. Его встреча с Дамблдором — и следующая, которую он провел в кабинете Волдеморта — произошли накануне, но у него не было времени поговорить об этом с друзьями до позднего вечера. Теперь, когда прошла первая половина субботы, и Фред и Джордж позволили ему затащить их обратно в (из-за хорошей погоды) почти пустую гостиную, они сели поговорить. Невилл пошел с ними, как и Луна, которая проскользнула в башню Гриффиндора, совершенно не обращая внимания на Полную Даму. Было немного странно, так как она обычно злилась на проходящих в гостиную людей, не являющихся гриффиндорцами, и Гарри чувствовал, что они, возможно, нарушают какое-то правило, но никто ничего не сказал, и им всем понравилась Луна. В тот день Гермиона пошла в библиотеку сразу после завтрака, сказав, что ей нужно заниматься, и Рон пошел с ней, хотя и с меньшим энтузиазмом. Честно говоря, Гарри не чувствовал, что ему хочется с ними обсуждать эту тему, поэтому он был даже рад. — Но… я имею в виду, это хорошо, что он хочет обучать тебя, но он не может ожидать, что ты будешь сражаться с ним, верно? Это безумие, — Невилл ерзает на своем месте. Гарри выдыхает. — Да… он, по сути, сказал мне, что я должен. Друзья глядят на него как на сумасшедшего. — Гарри, — медленно произносит Фред. — Тебе нет и семнадцати. Он не может заставить тебя сражаться на войне. И Гарри знает, поэтому все, что он мог выдать, это горький смех. — Да, Фред, я знаю. Тогда они замолкают, его друзья выглядят настолько обезумевшими, что Гарри чувствует себя виноватым за то, что навязал им это таким образом. Том, надежно устроившийся в кармане, гудит теплом – скорее всего, пытаясь его успокоить. Гарри пытается разрядить напряжение. — Но на самом деле я не могу ничего с этим поделать. Однажды мы с Волдемортом убьем друг друга, и я не могу этого изменить – я не могу пойти против пророчества. — И ты действительно не можешь сказать нам, о чем в нем говорится? – спрашивает Невилл. Гарри прикусывает щеку. Конечно, это была ложь – которую он выдумал, чтобы убедиться, что ему не придется рассказывать им фальшивое пророчество (потому что оно должно быть тем, что он им скажет) — и это заставляет его чувствовать себя виноватым. Если он не скажет им, что это фальшивка, они согласятся с Дамблдором. И если бы он рассказал им настоящее, ему пришлось бы объяснять, где он его услышал, а потом и весь этот беспорядок с Волдемортом, лето и… о да, он стал их новым учителем ЗОТИ. Это беспорядок, от которого он счастлив просто ускользнуть. — Нет. Извини. Дамблдор запретил мне рассказывать об этом кому-либо. Все, что я могу сделать, это снова повторить: во мне есть некоторая сила, чтобы победить его, и что нам с Волдемортом придется убить друг друга. Во рту у него остается горький привкус. Он не часто думает об этом аспекте своего будущего, но, тем не менее, это причиняет ему боль. Возможно, в будущем, одному из них придется… Что будет больнее? Его жизнь так внезапно оборвется из-за того, кого он любил? Или убийство Волдеморта уничтожит его еще больше? Пара третьекурсников проходит мимо них в сторону своих комнат, и Гарри радуется заранее установленным заглушающим чарам. Вокруг никого нет, но даже в этом случае лучше быть осторожным. Затем Луна встает и плюхается на место с правой стороны от Гарри, прежде чем прислониться к нему. — Пророчества непостоянны. Обычно они заканчиваются иначе, чем мы их интерпретируем. Дамблдор не должен заставлять тебя сражаться, если ты этого не хочешь. Он позволяет себе расслабиться. — Ага. Я знаю. Хотя я не могу сказать ему «нет». Луна издает небольшой звук. — Нет. Но ты ведь знаешь, что можешь поговорить с нами, да, Гарри? Ты можешь рассказать нам что угодно. И снова Гарри кажется, будто она видит его насквозь. Точно так же, как тогда в поезде, где она поняла, что у него есть метка, прежде чем он успел ей сказать об обратном — он уверен, что она так же знает правду сейчас. Он сглатывает. — Я знаю. Он не может. Он не может, потому что даже эти кусочки правды заставляют его сердце биться как сумасшедшее и… — Луна права, — Фред почесывает подбородок. — Мы всегда здесь ради тебя, что бы ни случилось. — Спасибо. Вам всем. Я расскажу вам всё, — обещает он. — Но не сейчас. Мне жаль. Его друзья смотрят на него с разным уровнем понимания. Фред и Джордж выглядят немного грустными, но оба кивают, показывая, что они не злятся. Невилл протягивает руку и сжимает его плечо. — Конечно, Гарри. Мы дадим тебе столько времени, сколько нужно. Гарри смотрит на него и на остальных, на его друзей, людей, которых он даже не знал, которые пару месяцев назад стали такими потрясающими, и чувствует, что улыбается. — Спасибо, ребята. Вы лучшие.

***

Позже в тот же день Гарри решает проводить Луну обратно в башню Рейвенкло. Их компания разошлась где-то через час после разговора. Луна, кажется, была рада пойти и одна, но Гарри нужно поговорить с ней, и вот они сейчас идут по оживленным коридорам Хогвартса, не обращая внимания на взгляды, которые они получают. Было ли это из-за самого Гарри или из-за того, что он тусуется с Луной, он не знает и не хочет знать. — Ты должен сказать им, — внезапно произносит Луна. Гарри вздыхает. — Ты все знаешь, не так ли? — Только то, что мне говорят нарглы, — легкомысленно поет она. Гарри стонет. — Как много ты знаешь? — Как я уже сказала – только то, что мне говорят. И обычно они говорят мне только то, что необходимо. Он прикусывает щеку. — Гарри, — они оба останавливаются в укромном уголке коридора. — Я знаю о твоей сделке — и о нашем новом учителе ЗОТИ. Я не осуждаю тебя. Он смотрит на нее, желая, чтобы она… нет, желая, чтобы она сломала эту загадку, показала, что лжет, и, наконец, закричала ему в лицо. Но она не делает ни того, ни другого. Она просто стоит перед ним, играя пальцами со своими волосами, совершенно открытая и невозмутимая. — Я… Луна… как ты можешь не...? Она пожимает плечами. — Я знаю, что ты хороший человек, Гарри. И я знаю, что судьба не была к тебе благосклонна. Никто не может винить тебя за нежелание сражаться с ним. Он отворачивается. — Ну… я не думаю, что другие почувствуют то же самое. Я, в общем-то, сбегаю. Как трус. Я не хочу становиться Темным, не хочу, но я все еще разговариваю с ним так, как будто все в порядке и… — И ты делаешь это, потому что ваши души связаны. Вокруг тебя полно мозгошмыгов, Гарри. Ты сильно волнуешься. Да ни хрена. — Я… тебе действительно все равно? Она чешет подбородок. — Хм… меня это волнует. Что касается тебя, — она улыбается. — Ты выглядишь счастливее. И я знаю, что ты никому не причинишь вреда. Ты хороший друг, Гарри. И он… он, кажется, тоже меняется к лучшему. — Луна… — он ощущает, как его грудь наполняется теплом. — Ты действительно хороший человек, ты знаешь это? Она наклоняет голову. — Спасибо, Гарри. Но я думаю, что и другие тебя не осудят. Скрывать это от них — значит только усложнять себе жизнь. Он съеживается. — Я знаю, но… вы, по сути, единственные люди, которые у меня сейчас есть. Я не хочу вас потерять. Она подходит ближе, ее теплая рука ложится ему на плечо. — Ты никому не причиняешь вреда. И не планируешь этого делать. Ты просто заключил сделку со своей второй половинкой. Они не будут осуждать тебя. И Невилл заслуживает знать. По крайней мере, о нашем предыдущем учителе ЗОТИ. Он моргает, глядя на нее. — Откуда ты вообще это знаешь? — Я же говорила тебе, — нежно вздыхает она. — Нарглы рассказывают мне все, что нужно знать. Знаешь ли ты, что Барти Крауч-младший был одним из Пожирателей Смерти, доведших родителей Невилла до сумасшествия? Гарри вздрагивает. — Я… — Он заслуживает знать правду, Гарри. Возможно, ему понадобится некоторое время, чтобы принять это, но он твой друг. Он поймет. Просто несправедливо скрывать это от него. Гарри смотрит вниз. На самом деле он об этом не думал – вообще. Он знает, что Пожиратели Смерти причинили вред родителям Невилла, но не думал, что в этом замешан Барти. Он знал об этом – из воспоминаний в Омуте памяти на четвертом курсе – но так легко забыл… Мерлин, что он за друг? Какой человек пишет письма человеку, который пытал родителей его друга до такой степени, пока не свел их с ума, отправив в больницу Святого Мунго? — Гарри, — мягко говорит его подруга-блондинка. — Во всяком случае, я знаю, что ты не будешь рядом с кем-то, кто, несомненно, жесток. Крауч, похоже, тоже изменился – во всяком случае, я чувствую, что он заботился о нас, студентах, в прошлом году. Ситуация сложная – но это не делает тебя ужасным человеком. Невилл поймет. — Он? — усмехается Гарри. — Я правда так не думаю, Луна. Она смотрит на него своими большими голубыми глазами. Затем вздыхает. — Будет еще больнее, если ты будешь держать это в секрете от него. У него возникает ощущение, будто она выбила воздух из его легких. Он уставляется на нее широко раскрытыми от шока глазами, когда осознание проносится через него. Он… Он действительно ужасный друг, не так ли? — Я… — его горло сжимается. — Он возненавидит меня. Она обнимает его. — Нет. Он не станет. Ему просто понадобятся объяснения. Вот и все. Она отпускает его, и он чувствует, что ему стало холоднее. — Понимаю. Я просто боюсь. — Я знаю, Гарри. Но ты не одинок, ясно? Мы рядом с тобой. Она... но это... — Ты слишком добра. Луна сияет. — Я стараюсь быть такой. Подумай об этом, Гарри, ладно? Скоро увидимся. Он кивает и едва успевает сказать «пока», прежде чем она уходит. Он не знает, готов ли он — будет ли он когда-нибудь готов — но она права. Он в долгу перед ними. По крайней мере, перед Невиллом. И он хочет им сказать — правда! — это просто… даже если они его не осудят, он все равно чувствует, как трясется все его тело. Если он потеряет их… если он потеряет своих друзей, у него действительно никого не останется. Никто, кроме Волдеморта и Барти. Мерлин… почему хоть раз все не могло быть проще? Он вздыхает, оборачивается и идет обратно в гостиную Гриффиндора, грустный, но каким-то образом успокоенный. Луна знает правду, и она все еще с ним. Значит, он не совсем один, да? — Поттер! — вдруг зовет его кто-то. Он моргает, останавливаясь. Вскоре к нему подходит очень сердитый Малфой с глазами, полными раздражения. — Я искал тебя целый день! Ты мог бы хотя бы прийти на обед, идиот. Гарри моргает. — Я… что? Малфой фыркает и протягивает руку, чтобы поправить свои идеально уложенные волосы. — Как красноречиво, я искренне восхищаюсь твоим словарным запасом. Гарри усмехается и скрещивает руки на груди. — Что ты хочешь? Слизеринец снова делает свое раздраженное лицо, прежде чем оглядеться. Они находились в одном из боковых коридоров, и хотя вокруг были студенты, и некоторые из них смотрели на них, их было немного. Малфою кажется, что этого достаточно, так как он лезет в свою мантию и вытаскивает небольшой сверток. — Держи. Это те книги, которые ты просил. Просто увеличь их, когда будешь в своей комнате. Не теряй их и не используй в общественных местах, придурок. Они семейная реликвия, и если кто-нибудь увидит тебя с ними, у меня будут проблемы. Гарри берет сверток, его глаза округляются. — Ты... спасибо! Я не ожидал, что ты достанешь их так быстро. Нос Малфоя вздергивается. — Ха. Думаешь, два дня — это слишком мало для доставки пары книг? Что ты думаешь обо мне? Из его груди вырывается испуганный смех. Малфой становится еще раздраженнее. — Прости, прости, — смеется он. — Я просто рад, что ты доставил их мне так быстро, так что спасибо, Драко. Он произносит его имя, чтобы показаться дерзким, и точно не ожидает, что бледное лицо Малфоя зальется румянцем. — Всегда пожалуйста. И не зови меня так! Гарри хихикает. — Ты можешь звать меня Гарри, если хочешь, знаешь ли… — Как будто я когда-либо захочу, Поттер. Назови меня так еще раз, и я прокляну тебя. — Хорошо, Драко. Блондин издает звук, очень похожий на писк – а затем топает прочь, разбрасываясь оскорблениями на весь коридор. Гарри смотрит, как он уходит, и подавляет смех, вырывавшийся изо рта. В конце концов, он забыл добавить в свое уравнение еще одного человека. Каким-то образом Драко Малфой оказался на его стороне.