***
В понедельник за завтраком Гарри получает письмо. Это крошечная записка, но Хедвиг выглядит очень гордой, что передала ее. Он почесывает ей шею и, скармливает ей крошечные кусочки бекона, читая записку. Знакомым, изящным и довольно душевным почерком написано:Приходи сегодня ко мне в кабинет в девять вечера, Занятие, о котором мы говорили, начнется. - А. Картейн
Хотя записка короткая и довольно лаконичная, Гарри точно понимает, о чем говорит Волдеморт. Он собирается начать свое первое занятие окклюменции с Барти. — Что там? — интересуется Гермиона со своего места. Он глядит туда, где она сидит (напротив него), и быстро прячет записку в карман. — О, ничего. Гладко, Гарри, так гладко, — комментирует Том. Гарри шикает на него. Гермиона, конечно, ему не верит. Она хмурит брови, глядя на Рона и Невилла, сидящих рядом с ним. — Эм… ладно? Кто тебе это прислал? Невилл тоже смотрит на него с любопытством, но молчит. Рон жует тост, но, услышав повторный вопрос Гермионы, тоже поднимает глаза. Великолепно. Теперь все они глазеют на него. Ага. Лучшая ложь — это та, в которой есть доля правды, — подсказывает Том. Гарри прикусывает щеку. Верно. — Ничего такого, ребята. Это от профессора Картрейна, — внезапно его осеняет идея, совет Тома на этот раз действительно оказывается полезным. — Он разговаривал со мной после занятия. Он сказал, что я уже многое знаю за годы борьбы с Сами-Знаете-Кем, поэтому хочет дать мне дополнительные занятия. Брови Невилла поднимаются, но он, кажется, принимает информацию. Гермиона все еще хмурится. — Дополнительные занятия? — Эм, да, — полулжет Гарри. — Знаете, учитывая возвращение Волдеморта, он считает, что будет лучше, если я научусь чему-нибудь полезному. — Но Гарри, — Рон проглатывает тост. — Разве у тебя уже нет занятий с Дамблдором? Эм-м-м. — Хм, да, но знаете, профессор Картейн предложил мне уроки дуэли и вещи, которые можно использовать во время боя, и я думаю, что это весьма полезно. И вы знаете, что Дамблдор только показывает мне воспоминания на своих занятиях… Гермиона хмурится еще больше. — Ну да, Гарри, но это тоже важно! Я уверена, что профессор Дамблдор знает, что делает. О, да ладно! Гарри рассказал им об встрече с Дамблдором в тот же день, когда поговорил с Невиллом, Луной и близнецам. Разница заключалась в том, что Гермиона и Рон встретились с ним вечером, и Гарри опустил еще больше деталей, чем с другими своими друзьями. Он сказал им, что Дамблдор показал ему Пророчество и воспоминания о победе над Волдемортом, но он не сказал им о своем нежелании сражаться. Они даже не спросили об этом, просто похлопали его по спине и пожелали удачи. — Ну да, очевидно! — быстро бормочет он, а Хедвиг раздраженно ухает. — Я просто думаю, что дополнительные занятия не повредят, понимаешь? Гермиона выпускает небольшой поток воздуха, но потом, к счастью, оставляет это в покое. — Мы просто не хотим, чтобы ты слишком переутомлялся, понимаешь? Гарри вздыхает. — Знаю. Спасибо. Но со мной все будет в порядке. Тогда она, наконец, полностью опускает тему. Невилл вопросительно смотрит на него, и Гарри качает головой: позже. Невилл, будучи хорошим другом, просто кивает, и их завтрак продолжается. Позже, когда они занимают свои места до начала занятия, Гарри поворачивается к Невиллу и рассказывает ему столько правды, сколько может на данный момент. — Помнишь, что я уже некоторое время изучаю окклюменцию? Невилл кивает. — Ну, — говорит Гарри. — У меня все еще очень плохо получается. Профессор Картейн сказал, что поможет мне. Это дополнительные уроки, которые он хочет мне дать. Сегодня вечером будет мое первое занятие. — Почему ты не сказал об этом Гермионе и Рону? — спрашивает Невилл. Он вздыхает. — Потому что… ну, потому что Гермиона взбесилась бы. Ты знаешь, что окклюменция не совсем… законна. — О, верно. Извини, это настолько широко распространено в семьях чистокровных, что я часто забываю, как на это смотрят в учебниках. Бровь Гарри приподнимается. — Большинство чистокровных семей знают окклюменцию? Разве это не предназначено только для действительно опытных волшебников? — Ох… нет, извини, я имел в виду немного другое — просто большинство лордов и леди знают окклюменцию, и часто обучают ею наследников, когда они достигают зрелости. Не то чтобы все этим пользовались, я думаю, это просто так принято. Логично, что Гермиона, вероятно, разозлилась бы. — Да, и рассказала бы Дамблдору. — Она бы не стала это делать. — Стала бы. — Откуда тебе знать? Это просто дополнительные занятия от другого профессора – в этом нет ничего плохого. Гарри вздыхает. — Да, ну, она без колебаний отправилась к МакГонагалл сразу же, как только я получил Молнию на третьем курсе. Невилл подпирает подбородок рукой. — И все же… это что-то, что нужно скрывать? Гарри открывает рот. И понимает,что не может ответить. Потому что причиной, по которой он хранит молчание, был Барти. И он не может свалить все это на Невилла — не сейчас. Ебать. — Я просто… я бы предпочел, чтобы Дамблдор не знал об этих уроках. Невилл почесывает подбородок. — Я понимаю. Однако вы трое действительно отдалились друг от друга. — Да, — он переводит взгляд на спины Гермионы и Рона на другом конце класса. — Похоже на то.***
В тот день в девять Гарри стучит в дверь кабинета Волдеморта. Барти написал ему, используя их общий пергамент, сообщив ему инструкции о том, как добраться до места встречи, и посоветовал попытаться вспомнить все, что он делал, пытаясь изучить окклюменцию. Гарри так и сделал, и теперь он стоит в каменном коридоре под мантией-невидимкой, надеясь, что Волдеморт не взбесится, если он откроет дверь, не увидев там никого. Примерно в тот момент, когда раздается призыв войти, Гарри осознает, что никогда не показывал Волдеморту свою мантию-невидимку. Затем Гарри задумывается, стоит ли ему ее показать, и решает, что нет. Даже если они больше не враги, мантия дает ему преимущество, которое он не хочет терять. Поэтому он снимает ее, прячет в карман и входит. Гламур Волдеморта на нем, и он по-прежнему выглядит как профессор Картрейн. Он сидит за столом, как и в прошлый раз, только сейчас, похоже, над чем-то работает. Пергаменты разбросаны по столу мужчины, и Гарри требуется всего секунда, чтобы осознать, что он оценивает домашнюю работу. Видеть Лорда Волдеморта — Темного Лорда, также известного как самого сильнейшого Темного волшебника, которого их общество видело за последние полвека — делающего что-то столь обыденное, как проверка домашнего задания, настолько сюрреалистично, что Гарри застывает на месте. Его родственная душа нахмуривается. — Ты собираешься просто стоять там? Удалось ли тебе потерять мозг с тех пор, как мы в последний раз разговаривали? Гарри яростно качает головой. — Что? Нет. Я… я только… Волдеморт закатывает глаза. — Барти ведь сказал тебе воспользоваться камином, верно? Том смеется над ним. Гарри фыркает, чувствуя раздражение на них обоих. — Да, сказал. Могу я теперь воспользоваться твоим камином? Волдеморт просто делает жест рукой в сторону камина. Гарри замечает на выступе мешочек с летучим порошком и весьма рад, что ему не пришлось его просить. Он берет мешочек и бросает пригоршню порошка в пламя. Цвет меняется за секунду: теплые оранжевые и красные цвета превращаются в яркую зелень. Он смотрит на Волдеморта. — Эм, тогда я пойду, да? В твое поместье, верно? Беловолосый мужчина кивает. — Да. А теперь иди, Барти ждет тебя. И поторопись, я не могу надолго оставлять защитные чары в этой комнате, если только мы не хотим, чтобы Дамблдор их заметил. На этом Гарри останавливается. Он по-совиному моргает. — Защитные чары? Что? Волдеморт вздыхает, проводя рукой по лицу. — Барти может тебе все объяснить. Просто иди, паршивец. Он чувствует, что краснеет. Хорошо, ему следует просто уйти. Он бросает на Волдеморта последний взгляд, прежде чем шагнуть к камину и произнести так ясно, как только мог в удушающем пламени: — Поместье Волдеморта, Литл-Хэнглтон! Пламя вспыхивает. А потом он закручивается, так быстро и сильно, что тошнота подступает к горлу. Через несколько секунд его выплевывает из камина. Гарри обнаруживает, что растягивается на дорогом коврике на полу в поместье. Над ним слышится смешок. — Есть ли способ магического перемещения, в котором ты не совсем ужасен? Он стонет и встает на четвереньки. Первое, что он видит, были туфли. Затем ноги и туловище и, наконец, лицо. — Привет, Барти, — прокашливается он, садясь по удобнее. — Я тоже рад тебя видеть. Пожиратель Смерти сияет. Он протягивает руку, и Гарри с радостью принимает ее, поднимаясь на ноги. Казалось, камин выплюнул его в той же комнате, где Гарри встретил Волдеморта много месяцев назад. Она похожа на офис, но Гарри замечает в правой части комнаты большой диван. Раньше он не видел его здесь, но теперь понимает, что он, должно быть, был там все время. Именно тогда, когда он наконец оказывается в этой комнате, так далеко от Хогвартса, он осознает противоправность своих действий. Он находится за много миль от замка. Ебена мать. Слова Волдеморта начинают обретать больше смысла. — Волдеморт сказал, что он охраняет камин — я немного не понимаю, что это значит. Барти, который выглядит таким же лохматым и веселым, как и раньше, проводит рукой по волосам. — Ну, я не могу попасть в Хогвартс, поэтому нам пришлось привести тебя сюда, и, ну, ты знаешь, что защитные барьеры вокруг Хогвартса не позволяют никому аппарировать внутрь или наружу. Но каминая сеть открыта для перемещений — конечно, она также связана с барьерами и тщательно охраняется. Темный Лорд установил в своем кабинете чары, чтобы его камин исчез из поля зрения защиты. Гарри очень мало знает о охранных чарах, но, насколько он понимает, это магические стены, предназначенные для защиты здания или определенного объема пространства. Он также знает, что это примеры невероятно продвинутой рунической магии, которую могут освоить немногие люди. — Ты хочешь сказать, что ему удалось обмануть защиту Хогвартса? — ошеломленно произносит Гарри. — Но… он даже не выглядел так, будто делал что-то важное, когда я вошел! Барти усмехается, ведя его к дивану. — Ну, для нашего Лорда такое волшебство почти незаметно. Он Темный Лорд не просто так. Плюс он лишь на время скрывает этот участок каминной сети, не меняя полностью структуру защиты. Должно быть, это сделано для того, чтобы мы могли доставлять тебя сюда. Если мы хотим, чтобы ты правильно обучился окклюменции, это должно происходить через уроки один на один. Гарри кивает в конце речи Барти, чтобы показать, что он понял. Это имеет смысл, но вопрос с охраной все еще сбивает его с толку. Они садятся на диван, Гарри с радостью отмечает его мягкость. — Но, Барти… если Дамблдор заметит, что кто-то блокирует защиту в школе, он сразу поймет, что это Волдеморт. Разве это не подвергает его большой опасности? — спрашивает он. Брюнет хмыкает. — Может быть. Всегда есть риск – даже без защиты нашего Лорда можно будет найти, если он позволит своему гламуру ускользнуть — однако, я думаю, он считает, что риск того, что твой разум останется незащищенным, выше. Гарри закусывает губу. Что ж, это правда. Насколько он это понимает, ему нужно обучиться окклюменции КАК МОЖНО СКОРЕЕ. Если Дамблдор узнает что-нибудь о связи Гарри с Волдемортом, это разрушит большую часть планов Темного Лорда. Логично, что Волдеморт предложил ему помощь в изучении этого предмета. Но теперь, когда он увидел, на какие меры пришлось пойти этому человеку, чтобы гарантировать, что Гарри сможет этому научиться… Тяжесть ситуации откладывается у него в желудке. Одно неверное движение, одна мелочь, которую он не сможет удержать от Дамблдора, и Гарри вполне может оказаться в Азкабане. Ебать. — Эй, расслабься, — Барти нервно хлопает его по спине. — Старик не узнает. Ты действительно думаешь, что наш Лорд пошел бы на такой риск, если бы не думал, что сможет это осуществить? Хорошо. Возможно нет. — Он не мой Лорд, — бормочет Гарри. Барти моргает. Затем он заливается смехом. — Нет, я полагаю, что нет. И все же, Гарри, скажи мне одну вещь: на какой ты стороне? Вопрос смущает его. — Ну, я… я думаю, я нейтрален. А что? Барти смотрит на него. — Ты уверен в этом? Он открывает рот, но в итоге снова закрывает его. — Я… честно говоря, на данный момент я даже не знаю. — Как я и думал. Послушай, причина, по которой я спрашиваю тебя, заключается в том, что как только я начну обучать тебя окклюменции, я загляну в твою голову и найду что-то, что ты, возможно, не захочешь, чтобы я увидел. Так что будет лучше, если ты будешь честен и со мной, и с самим собой. Гарри сглатывает. Верно. Верно. Он знает, что может повлечь за собой обучение Барти, но… честно говоря, он еще не готов принять решение. — Я не на стороне Дамблдора – это точно. Но я не могу присоединиться к Волдеморту и Тьме, не учитывая все те ужасные вещи, которые вы совершили, — вместо этого произносит он. Барти вздрагивает, и, к удивлению Гарри, выражение его лица становится сожалеющим. — Я тоже этим не горжусь. Но это произошло, и все, что мы можем сделать сейчас, это надеяться, что мы сможем искупить свою вину и сделать что-то хорошее. Он моргает. Этого он определенно не ожидал. — Я… ты хочешь сделать что-то хорошее? — спрашивает он недоверчиво. — Неужели в это так трудно поверить? Мы присоединились к нашему Лорду не потому, что хотели причинять вред или убивать других – мы присоединились, потому что его идеалы и его цели соответствовали нашим. По пути это каким-то образом изменилось, и мы отклонились от наших первоначальных задач и в итоге принесли больше вреда, чем пользы, но теперь, когда мы снова здесь, теперь, когда он вернулся к тому, каким был раньше… Я надеюсь, что мы сможем сделать то, что мы хотели с самого начала. Гарри хмурится. — Но каковы ваши цели? Барти вздыхает. — Я уверен, что ты скоро об этом узнаешь. Проще говоря, мы хотим равенства между всеми видами Магии. Мы также хотим, чтобы общество вернулось к своим волшебным традициям. Гарри моргает. Хорошо. Ух ты. Это звучит… на удивление не злобно со стороны Темной стороны. — Вот и все? Вы просто хотите равенства? И сохранить волшебную культуру? Барти кивает. — Это не так просто, но вкратце, да. Есть еще много всего, что связано с этим, но наша цель не в том, чтобы искоренить магглорожденных или проповедовать чистоту крови. Мы просто верим, что общение с магглами может подвергнуть нас опасности, и хотим предотвратить это, больше привязываясь к своим традициям. И, что ж, есть еще кое-что, но Темный Лорд планирует действовать политическим путем, и я уверен, что ты скоро узнаешь больше. По его мнению, это логично. — Гарри, — продолжает Барти. — Причина, по которой я говорю тебе это, заключается в том, что на данный момент, несмотря на все твое участие в планах Темного Лорда и наших уроках окклюменции, ты не совсем нейтрален. Если ты действительно не хочешь сотрудничать с нами и оставаться максимально нейтральным, возможно, лучше уйти сейчас, прежде чем начнутся наши занятия. Он отворачивается. Он знает это. Он знает, что это все далеко не нейтрально, и всего несколько дней назад он столкнулся с подобной ситуацией. Он знает, что не нейтральный, но не хочет полностью переходить на Темную сторону, не может. Он снова смотрит на Барти и кивает ему. — Я знаю. Я не могу полностью быть на стороне Волдеморта, но можно сказать, что я больше склоняюсь к Тьме. Я благодарен за то, что вы для меня делаете, и я готов идти вперед. Пожиратель Смерти некоторое время молча смотрит на него. Затем улыбка расползается по его щекам. — Хорошо, Гарри. Рад это слышать. Но прежде чем мы начнем, нужно сделать еще одну вещь; скорее всего, я найду в твоей голове то, что ты, возможно, не хочешь, чтобы я нашел. Извини, но это неизбежно. Есть ли у тебя какой-нибудь секрет или информация, с которой было бы лучше поделиться со мной сейчас, вместо того, чтобы я узнал об этом из твоих воспоминаний? Том решает заговорить в этот момент. Может быть одна крошечная деталь, Гарри. Мальчик-Который-Выжил вздыхает. Он боялся этого. Но очень мило со стороны Барти дать ему такую возможность. И, что ж, в любом случае есть высокий шанс, что он узнает. — Да, кое-что есть, — говорит он наконец, протягивая руку, чтобы обнажить свою метку. — Волдеморт — моя родственная душа.