***
И только на следующий день после завтрака он снова вспоминает о своем сне. Он выходит из Большого зала, когда до него доносятся шаги. Он оборачивается и в шоке моргает, замечая идущего к нему профессора Картрейна. Он не ожидал увидеть Волдеморта так скоро, особенно на следующий день после того, как побывал в его кабинете. Он останавливается посреди коридора, как идиот, Невилл, идущий рядом с ним странно смотрит на него. — Мистер Поттер, — произносит Волдеморт, подходя к ним. — Мне нужно поговорить с вами. — Конечно, сэр, — отвечает он, совершенно сбитый с толку. Он быстро шепчет Невиллу, что встретится с ним в классе, и следует за Картрейном. Он отводит его в ближайший пустой класс. Гарри видит, как за ними закрывается дверь, и с недоверчивым видом поворачивается к Темному Лорду. — Чего ты хочешь от меня? — Ты в порядке? Это заставляет его замереть, мысли становятся еще более озадаченными. — Я… наверное? Зачем ты…? Волдеморт вздыхает и проводит рукой по своим белоснежным волосам. Его бледная кожа блестит в лучах утреннего солнца, и Гарри думает, что несправедливо, что он придал еще и своему гламуру привлекательный вид. — Я проснулся прошлой ночью из-за того, что наша мысленная связь кричала как сумасшедшая, Гарри, — наконец объясняет он. И Гарри моргает. — Подожди, ты это почувствовал? — Да. Я не думал, что ты удивишься — это ты сказал мне, что можешь чувствовать мои эмоции, когда они становятся слишком сильными, — Волдеморт скрещивает руки на груди. — Ну да, — говорит он. — Но я не думал, что этот сон будет каким-то другим. Обычно ты не просыпаешься от моих кошмаров каждый раз, когда они мне снятся. Его брови хмурятся. — Как часто тебе они снятся? Гарри вздыхает. — Большую часть ночей. И я не ожидал, что ты о них узнаешь. Честно говоря, Волдеморт, кажется, почти обеспокоенным Гарри, и это сбивает с толку. В конце концов, он не заботится о нем — какое ему дело до того, что Гарри снятся кошмары? Опять же, возможно, он просто был раздражен тем, что его сон нарушили. Вероятно, так и есть. — Странно, — бормочет Темный Лорд, и что-то невысказанное мелькает в его глазах. — Что тебе снилось? Гарри скрещивает руки на груди. — Я не до конца понял. Просто... кое-что в пророчестве, которое Дамблдор показал мне, сбывается, и ты по-прежнему пытаешься убить меня. Лицо Волдеморта становится бесстрастным. — Я понимаю. — Понимаешь? — У меня нет намерений сражаться с тобой. Я хочу, чтобы мы были союзниками, Гарри. Мне жаль, что я все еще пугаю тебя. Ой. Это внезапно оказывается слишком много. В его глазах искренность – за его словами стоит настоящая правда. Он не знает, что с этим делать. — Я… я не боюсь. Это был всего лишь сон, это не имеет значения, — бормочет он в конце концов. Мужчина фыркает. — Твоя способность оставлять все свои потребности позади — достойна восхищения. Я почувствовал твою паническую атаку, Поттер. Думаешь, я не знаю, как сильно это на тебя влияет? Послушай, я не видел этого сна, но я все равно должен перед тобой извиниться. Извиниться? Гарри не думал, что будет обсуждать это за десять минут до урока Трансфигурации, но это происходило, и он не знал, смеяться ему или нет. — Извиниться? Серьезно? Сейчас? — Не думай, что я не осознаю, что мне следовало сделать это раньше. Ты этого заслуживаешь, и мои слова не изменят прошлого — я это знаю. Но я хотел сказать, что сожалею о прошлом и о том, что я сделал с тобой, — говорит он, глубоко заглядывая в глаза Гарри. — Это было несправедливо — все это — и я хочу оставить это позади. Я хочу, чтобы ты это знал. Я не хочу причинять тебе еще больше вреда. В этот момент звенит звонок, но даже этого отрезка времени Гарри не хватает, чтобы привести в порядок свои мысли. Волдеморт извиняется перед ним. Он не знает, что чувствовать. — Я… — Ты заслуживаешь гораздо большего, чем мои слова, Гарри, но мне очень жаль. Милая Цирцея… — …так я теперь «Гарри»? Звук между фырканьем и вздохом срывается с губ мужчины. — Полагаю, что да. Гарри глубоко вздыхает. — Хорошо. — Хорошо? — Хорошо. Я далек от того, чтобы простить тебя, но… я принимаю твои извинения, — говорит он. Мужчина мгновение смотрит на него. Затем он кивает, один раз и коротко. — Конечно. Скажи мне, если случайно заглянешь в мой разум в будущем, и я скажу тебе, если загляну в твой. Он оцепенело качает головой. — Верно. Волдеморт коротко улыбается ему и уходит, оставляя Гарри в пустом классе. Он сглатывает, а затем качает головой, пытаясь не обращать внимания на то, как ускорилось его сердцебиение. Затем он тоже выходит, направляясь на свое первое занятие.***
Проходят пару дней, пока не наступают выходные, а вместе с ними приходит еще одна записка от Дамблдора через сияющих Колина и его младшего брата Денниса. Гарри забирает записку ветреным субботним утром и быстро отмахивается от маленьких мальчиков, прежде чем прочитать ее.Мой дорогой мальчик, Я хотел бы, чтобы ты пришел на наше следующее занятие сегодня в 19:00. Надеюсь, у тебя была прекрасная неделя. PS: Ты когда-нибудь пробовал малиновое варенье? Оно восхитительно!
Типичный Дамблдор. Гарри довольно быстро разгадывает пароль и старается подавить растущую панику. Он знал, что Дамблдор назначит ему новую встречу, но казалось, что прошло слишком мало времени с предыдущей. Он берет пергамент и пишет Барти о том, что ему следует делать в отношении окклюменции. Барти отвечает, чтобы он в основном избегал смотреть в глаза, и если он не сможет избежать зрительного контакта, ему следует попытаться очистить свой разум или просто сосредоточиться на одной конкретной вещи — цвете чьих-то глаз или дыхании, и попытаться выдвинуть это вперед. И вот в субботу вечером он подходит к горгулье, называет пароль и молится о лучшем. Когда он входит, Дамблдор дарит ему свою знакомую веселую улыбку. — Мой мальчик, присаживайся, пожалуйста. Лимонный леденец? И снова о сладостях. И снова Гарри чувствует, что ему не следует их брать. Он улыбается груди Дамблдора и качает головой. — Добрый вечер, сэр. И нет, спасибо. Он садится на пустой стул и кладет руки на стол, его беспокойство только усиливается, когда он замечает небольшую хмурую гримасу, которая украсила губы Дамблдора после его отказа. Он оказался прав, и от этого ему становится плохо. — Как прошел твой день? — спрашивает директор, и его счастливый тон возращается. — Ах, неплохо, сэр. А ваш? Не смотреть другому человеку в глаза оказывается на удивление трудно, когда он сосредоточен на этом. Гарри часто ловит себя на том, что не смотрит людям в глаза, когда разговаривает с ними, и не по какой-то причине, а скорее потому, что ему так удобнее. Обычно он тратит лишь несколько секунд, глядя в глаза собеседнику, но теперь, когда он сосредоточился на том, чтобы избегать взгляда Дамблдора, это становилось все труднее. Его глаза хотели подняться и встретиться с глазами другого мужчины, словно их притягивала к ним магнитная сила. Очисти свой разум, — напоминает он себе. Это никак не помогает. — Ах, очень хорошо, — радостно отвечает Дамблдор. — Сегодня утром я побывал в Хогсмиде. Сладкое королевство расширило свой ассортимент шоколада. Но теперь, я считаю, нам следует перейти к сегодняшнему занятию. У меня есть еще одно воспоминание, которое я хотел бы показать тебе, мой мальчик. Другое? Он задумывается: Что именно он хочет мне показать? — Что мы будем смотреть сегодня, сэр?— спрашивает он, стараясь сохранять голос ровным. Взмахом палочки Дамблдор перемещает Омут Памяти в пространство между ними. Когда он оказывается на столе, директор вытаскивает небольшую ампулу и выливает ее содержимое внутрь. Гарри наблюдает, как серебристая субстанция плавно кружится внутри, воспоминания танцуют в жидкости Омута Памяти, прежде чем успокоиться. Цвета сливаются друг с другом, после чего поверхность приобретает безупречный серый цвет. — Я мог бы многое рассказать тебе о Лорде Волдеморте, однако, в конце концов, я считаю, что лучше всего показать, — говорит Дамболдор. — Чтобы победить его, важно знать как можно больше о том, кем был и является Лорд Волдеморт. А для этого тебе нужно знать как можно больше о его прошлом. В животе Гарри что-то переворачивается. Действительно? Прошлое Волдеморта? Собирается ли Дамблдор показать ему зарождение Пожирателей Смерти? Или что-то большее? Он просто надеется, что это не будет чем-то слишком личным. Однако у него нет возможности спросить, поскольку Дамблдор встает и указывает на Омут памяти. — После тебя, Гарри. И тогда Мальчик-Который-Выжил затаивает дыхание и ныряет внутрь.***
Приют Вула представляет собой ужасное здание. Стены выкрашены в желтый цвет, краска облупилась и в некоторых местах осыпалась. Приют окружен высокими стенами, выкрашенными в тот же желтый цвет — бледный уродливый оттенок, который напоминает Гарри носки, которые он получил от дяди Вернона на одно Рождество. Здание было трехэтажным, окна длинными и узкими, зарешеченными полусломанными деревянными ставнями. Это вызывает холодное недружелюбное чувство, и Гарри не может подавить дрожь, охватившую его, когда они проходят через железные ворота и направляются внутрь. Они следуют за молодым рыжеволосым Дамблдором, одетым в ужасно привлекательную фиолетовую мантию, и Гарри с отвращением слушает, что миссис Коул — местная надзирательница — рассказывает о юном Томе Марволо Реддле. Она говорит о том, каким странным он был, каким дьявольским он казался. Как он, по-видимому, «терроризировал» некоторых детей и насколько он отличался от остальных. Гарри захотелось блевать. Неважно, станет ли Том позже Волдемортом — это было очень несправедливо. Это слишком напоминает ему родственников и то, как они называют его «уродом» — между ними не было никакой разницы. Тому, если Гарри правильно понимает ситуацию, было всего одиннадцать. Он был всего лишь волшебным ребенком, попавшим в этот приют, пытающимся выжить — как мог Гарри винить его за это? Особенно когда он помнил, как сильно над ним издевались в школе и что никто из учителей ему никогда не верил. Поэтому он слушает с бесстрастным лицом и ничего не говорит. Он следует за ними, когда миссис Коул ведет Дамблдора-младшего в комнату Тома. Комната находилась в таком же состоянии, как и остальная часть здания. Темная, холодная и старая. Краска уже отслаивалась от белых стен, обнажая нижний серый слой. В комнате стояла одна крошечная кровать и рядом с ней шаткий деревянный стол. В углу стоял старый шкаф, дерево которого почти побелело от времени. А на кровати, прямо глядя на юного Дамблдора, сидел сам Том Реддл. Первой мыслью, которая пришла Гарри в голову, было: он такой худой. Тонкий, костлявый и маленький. Он сидел на своей и без того маленькой кровати, похожий на нежный цветок – красивый, который легко сломать пополам. Гарри не мог видеть большую часть его кожи, кроме костлявых локтей, тонких предплечий и острой челюсти, но даже этого достаточно, чтобы Гарри понял, насколько тощим был мальчик. Худой, бледный и смотрящий на Дамблдора расчетливым и настороженным взглядом. Он был так похож на самого Гарри, и это не вызывало у него ничего, кроме беспокойства. Он слышит, как молодой Том — Мерлин, он был так молод — спрашивает Дамблдора, собирается ли он забрать его в психиатрическую лечебницу. Это вызвает еще одну волну сочувствия, пробежавшую по его спине — он даже не может сосчитать, сколько раз тетя Петунья угрожала отправить его в приют, когда он делал что-то странное. Она рассказывала ему все о том, насколько ужасны эти места, как там обращаются с «ненормальными уродами». Позже Гарри узнал, что, хотя приюты поначалу были не лучшими, в нынешнем времени их не стоит бояться, ведь условия стали гораздо более гуманными. Однако в 1938 году… Для любого ребенка поверить, что его отправят в такое место… это звучало для Гарри больше, чем следовало бы, и все, что он мог чувствовать, — это печаль по детству, с которым Тому пришлось столкнуться. Он слушает, как младший Дамблдор спокойно объясняет, что он волшебник и приглашает Тома в Хогвартс. — Волшебник? Серьезно? — говорит Том высоким и недоверчивым голосом. — Да, на самом деле, я — один из них. — Тогда докажите это, — приказывает он, сузив глаза. Дамблдор взмахивает палочкой, и шкаф загорается. Гарри с ужасом наблюдает, как Том бежит к нему, явно боясь потерять все свои вещи. Затем юный Дамблдор останавливает огонь и начинает говорить Тому, что ему не следует воровать у других детей, вытаскивая коробку с украденными безделушками. Вор в одиннадцать, да? — Гарри задается этим вопросом, все еще довольно шокированный, что Дамблдор просто поджег вещи Тома, как будто это было пустяком. Почему меня это не удивляет? Гарри слушает, как Тома ругают и заставляют пообещать вернуть вещи их владельцам. Затем, после того как Дамблдор объяснил, чему его будут учить в Хогвартсе, взгляд Тома обращается к его рукам. — Это... то, что я могу сделать — это волшебство? — спрашивет он, не отрывая глаз от палочки. Лицо юного Дамблдора мрачнеет. — Что ты можешь сделать? — Многое, — выдыхает Том. Румянец волнения пробегает по его шее и впалым щекам, глаза сияют. — Я могу заставить вещи двигаться, не прикасаясь к ним. Я могу заставить животных делать то, что я хочу, не тренируя их. Я могу сделать так, чтобы с людьми, которые меня раздражают, случались плохие вещи. Я могу причинить им боль, если захочу. Юный Дамблдор уже давно не улыбается, но в этот момент его лицо становится совершенно холодным и пустым. Старший Дамблдор смотрит на него, грустно нахмурившись. Гарри приходится признать, что Том выглядит немного сумасшедшим, но, опять же, Гарри также понимает необходимость защитить себя. Если бы Гарри удалось контролировать свою «причудливость» до Хогвартса, он наверняка использовал бы ее, чтобы защитить себя от Дурслей и их наказаний. — Я знал, что я другой, — почтительно произносит Том, глядя теперь на свои руки, и все его тело трясется от волнения. — Я знал, что я особенный, я знал, что со мной все в порядке. С ним не было ничего плохого, особенно в том, что он использовал магию, и Гарри хотелось взять его за плечи и втряхнуть в него эту информацию. Однако Дамблдор, похоже, не разделяет чувств Гарри, поскольку смотрит на Тома настороженным взглядом. — Ты прав. Ты волшебник, Том. Том поднимает глаза. Широкая улыбка рассекает его лицо, радостная и неконтролируемая. Он выглядит почти безумным из-за того, насколько она была широка, но Гарри находит это милым. Это самое счастливое событие, которое он когда-либо видел, и это заставляет его сердце потеплеть. Том был милым в детстве. — Тогда мой отец, должно быть, был волшебником — его звали Том Реддл, как и меня — вы его знаете? Это не могла быть моя мать, в конце концов, она бы не умерла, если бы была ведьмой… Дамблдор выглядит неуверенно. — К сожалению, я никогда не слышал имени Реддл, однако я знаю, что можно проверить родословные волшебников. Тома это, кажется, успокаивает, и его взгляд перемещается на руки Дамблдора. — Где я могу это получить? — интересуется он, указывая на палочку. Затем Дамблдор рассказывает ему о Косом переулке и о том, как получить школьные принадлежности. Том слушает, сначала раскачиваясь взад и вперед на цыпочках, но через мгновение останавливается. Даже в этом возрасте он уже ведет себя элегантно, его лицо превращается в вежливую маску. Однако интересно наблюдать, как он иногда выходит из этой позы, поправляя свою челку. Гарри знает, что, возможно, никогда не увидит, как нынешний Том Марволо Реддл показывает свои настоящие эмоции, поскольку у него не было никаких промахов. Однако ему хочется, чтобы они дошли до того момента, когда отказ от этого фасада не был бы ошибкой перед Гарри. Разговор заканчивается тем, что Дамблдор вручает мальчику мешочек с несколькими галеонами для покупок и билетом на поезд, а затем старший волшебник поворачивается и направляется к выходу. — Я могу разговаривать со змеями, — внезапно произносит Том. — Я узнал об этом в одной из поездок за город, — они находят меня, они шепчут мне. Это нормально для волшебников? Младший Дамблдор замирает на пороге с совершенно пустым лицом. Том смотрит на него выжидающими глазами, широко раскрытыми и сосредоточенными на Дамблдоре, ловя каждое его слово. — Это необычно, — говорит наконец Дамблдор. — Но не неслыханно. Затем он уходит, его привлекательная мантия цвета павлиньего пера развевается за ним. Последним взглядом Гарри на свою юную вторую половинку было то, как он смотрит на свои руки, задумчиво нахмурив брови. Затем, когда он в последний раз поднимает взгляд на дверь, Гарри кажется, что его и глаза Тома встречаются — зеленые на серых – прежде чем дверь захлопывается, и Гарри вырвается из воспоминаний.***
Стул скрипит под ним, когда он садится. Гарри наблюдает, как Дамблдор присаживается в свое кресло, чувствуя себя онемевшим. Видеть Тома таким молодым было поразительно. Это открыло многие вещи в перспективе, но также подняло много вопросов. Это объясняет, почему он так ценит свою магию и, возможно, даже его ненависть к магглам. Прошлую ненависть. И надежду. Но это также приводит его в замешательство. Дневник Тома сказал ему, что он полукровка. Что же тогда случилось с его родителями, что он оказался в приюте? — Я вижу, ты глубоко задумался, мой мальчик, — произносит Дамблдор. Правда? — Сэр, как он оказался в приюте? Его родители умерли? Директор медленно кивает. — Да. Согласно моим исследованиям, его отцом был маггл по имени Том Реддл. Его мать, Меропа Гонт, напоила его приворотным зельем, чтобы он был с ней, но еще до рождения их ребенка Том Реддл-Старший вырвался из принуждения и бросил ее. 31 декабря 1926 года Меропа пришла в приют Вул, чтобы родить ребенка, и умерла всего через несколько часов. Гарри уставился на Омут памяти, вспоминая увиденное. — Миссис Коул сказала, что его мать пришла родить его… но если она была ведьмой, почему она не спасла себя? Он согласен с Томом из воспоминаний, что если она была ведьмой, то нет причин не исцелить себя. Дамблдор отвечает: — Я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем настоящую правду, но к тому времени, когда родилась Меропа, семья Гонтов была очень тесно связана между собой. Они обладали очень ограниченным использованием магии, за исключением парселтанга, унаследованного ими из-за их слизеринского происхождения. Я считаю, что Меропа не была способна на такие сложные магические заклинания, или что, увидев, как ее магия отгоняет Тома Реддла-Старшего, она решила не использовать ее. Что ж, это было удручающе. — Сэр, как вы все это узнали? Дамблдор одаривает его своей обычной загадочной улыбкой. — У меня свои источники. Спасибо, это все объясняет. — Теперь, как ты мог заметить, — продолжает Дамблдор, выражение его лица снова становится прежним. — Юный Том вызывал немало беспокойства еще в детстве. … что? Гарри собирался посмотреть мужчине в глаза, чтобы увидеть, серьезно ли он это говорит, но за секунду до этого сумел сдержаться. Он делает растерянное лицо. — Эм, что вы имеете в виду, сэр? — Что, Гарри, разве ты не заметил, что говорила о нем миссис Коул? Раньше он причинял боль многим другим детям, а также воровал у них. Я сам тогда еще не знал, что он был чем-то большим, чем просто еще один ребенок-волшебник, но я уже был обеспокоен. Гарри подавляет дрожь, пробежавшую по его спине. Не было никакой уверенности, что Том совершал то, в чем его обвинила миссис Коул — и хотя это может быть правдой, это все равно не меняет того факта, что Том был ребенком, и матрона вполне могла преувеличить ситуацию. Помогал и ее рассказ о «ребенке-демоне» — и хотя он воровал у других детей, Том все еще был ребенком. Одиннадцатилетним ребенком. Пытающийся выжить в том старом приюте. Гарри не почувствовал ни капли сочувствия к словам Дамблдора. Однако он понимает, что лучше не озвучивать свои мысли, поэтому молча кивает. Дамблдор переплетает пальцы на столе. — Я продолжал наблюдать за ним в Хогвартсе, но он всегда был хорошим учеником. Отличные оценки, отличная харизма… он смог провести каждого учителя. — Кроме вас, сэр, — произносит он, подавляя желчь, подступавшую к горлу. — Да. К сожалению, в 1942 году, когда открылась Тайная комната, мне, как ты уже знаешь, не удалось доказать его вину. Гарри ничего не говорит, просто снова кивает. Затем Дамблдор машет рукой, левитируя Омут памяти на место. — Помни, откуда взялся Том Марволо Реддл, Гарри. Думаю, на сегодня хватит. В следующий раз я покажу тебе больше. Гарри встает, чтобы уйти. — Доброй ночи, сэр. Мужчина остается на своем месте, улыбаясь как добрый дедушка. Гарри бросает последний взгляд на стол и стоящую на нем миску с желтыми конфетами и уходит. Он выходит из офиса и проходит мимо горгульи. Он останавливается только в нескольких коридорах от кабинета и накидывает на себя мантию-невидимку. Визит к Волдеморту кажется вполне уместным.