Words

Волдеморт не ожидал его прибытия, и это стало совершенно ясно в тот момент, когда Гарри постучал в его дверь, и она открылась, представляя его в пижаме. Напротив него оказывается мужчина в свободной серой футболке с короткими рукавами и мягких на вид зеленых штанах. На нем были Картрейна, но даже в них его волосы выглядят взлохмаченными и торчат в разных местах. Он в шоке моргает, широко распахивая глаза. — Гарри? — У меня только что было еще одно занятие с Дамблдором. Могу я войти? Волдеморт снова моргает. Затем он молча отступает в сторону, позволяя Гарри войти. Он закрывает за ними дверь, и в этот момент его гламур спадает, обнажая его обычные высокие скулы и черные волосы, которые были такими же растрепанными и взлохмаченными, как и его гламурные волосы. Гарри пользуется этим моментом, чтобы как следует осмотреть его, и осознает, что никогда не видел его без формальной безупречной одежды. Он выглядит таким… мягким. Мягким, в свободной пижаме, с торчащими вверх волосами, и намного моложе, чем обычно. И Гарри вдруг захотелось подойти и обнять его. Ему хочется обхватить руками талию, уткнуться лицом в мягкую ткань футболки и почувствовать, как руки его родственной души обвивают его в ответ. Ему хочется удержать его и изменить то, что он видел в воспоминаниях, если бы у него была возможность. Однако он быстро отбрасывает эти мысли. Его глупое влечение может подождать. — Надеюсь, я не помешал тебе или что-то в этом роде… — он нервно замолкает. — Ты спал? Шок Волдеморта сменяется тихим весельем. — Нет, уже нет. А вот ты точно не спал, и не бойся, я бы тебя не впустил, если был бы занят… ты выглядишь беспорядочно. А ты выглядишь очень мило. Хорошо, мозг, тшшш. — Да, я и чувствую себя так, — вместо этого говорит он, проводя рукой по волосам. — Дамблдор говорит, что я должен «узнать» тебя, чтобы победить, поэтому он решил показать мне воспоминания о тебе. Он показал мне тот день, когда передал тебе письмо из Хогвартса. Вся радость исчезает с лица Темного Лорда. Выражение его лица становится замкнутым и жестким, глаза нечитаемыми. — Я понимаю. И это все, что требовалось, потому что Гарри был вне себя от разочарования с тех пор, как увидел условия, в которых жил Том, и теперь видеть, как холодная маска безразличия снова проходит по лицу Волдеморта, как будто ему все равно, было слишком много. — Мерлин, ты, черт возьми, ничего этого не заслужил! — восклицает он, а затем его решимость накаляется, и он подходит к нему и обнимает его так крепко, как только может.

***

Гарри Поттер обнимает его. Мальчик-Который-Выжил, Золотой Мальчик Света, тот, кому предсказано убить его… обнимает его. Том не ожидал, что кто-то придет этим вечером, после того, как он разобрался с бумажными отчетами, которые МакГонагалл хотела и передал ей их примерно час назад, прежде чем уйти в свои покои и переодеться, чтобы лечь спать. Ведь уже десять часов вечера. Ему нравится спать. И видеть, как Гарри приходит к нему после занятий с Дамблдором, очень приятно, главным образом потому, что это доказывает, что Гарри достаточно доверяет ему, чтобы делиться с ним информацией, но это также и поражает его. И он, конечно, не знает, что делать с мальчиком, обнимающим его. И разглагольствующим. — Я просто не понимаю, как эта старая ведьма могла говорить все эти вещи о тебе, я имею в виду, даже если ты причинил вред некоторым детям, я уверен, что это была самооборона, и Дамблдор на самом деле сказал мне, что ты явно «злой». Даже несмотря на твой возраст, — реально, серьезно? — и почему он ожидал, что я подумаю то же самое? Том осторожно поднимает руку и медленно похлопывает подростка по спине. Мальчик продолжает разглагольствовать, а Темный Лорд зачарованно наблюдает за ним. — И я знал, что ты вырос в приюте, потому что это мне рассказал твой дневник, но это место выглядело чертовски дерьмово, как ты вообще мог там жить? Плюс матрона говорила о тебе, как о демоне, и ладно, ты оказался не из лучших, но ведь ты тогда был ребенком! — Все было не так уж и плохо, — произносит он, собирая воедино то, что Гарри, должно быть, увидел. — Это было не самое лучшее место, но я уже давно его покинул. — Ты вообще себя слышишь?! — возмущается гриффиндорец. — "Все было не так уж плохо" — ты думал, что Дамблдор поместит тебя в психушку, когда он пришел к тебе! Вздыхая, он снова хлопает Гарри по спине. — Я пережил и худшее. И она не ошибалась, опасаясь меня — я научился контролировать свою магию в шесть лет. Гарри, наконец, отпускает его и делает шаг назад, на его лице отражается разочарование. — Я просто… это несправедливо… Он рухнул на стул рядом со столом Тома и уставился на пол. Том медленно подходит к противоположной стороне стола и садится в свое обычное кресло. — Что именно ты видел? Подросток поднимает взгляд и тут же двигается вперед, наклоняя к нему голову, чтобы Тому было легче получить доступ к его вискам. Тот факт, что он позволяет ему просмотреть свои воспоминания застает Тома врасплох. Ему приходится заставить себя сохранять нейтральное выражение лица, но внутри он чувствует… благоговение. Гарри доверяет ему достаточно, чтобы без вопросов дать просмотреть свои воспоминания, и хотя это шокировало его и в прошлый раз, но видеть, как он просто наклонился вперед без всякой подсказки, было просто ошеломляюще. Он берет палочку и осторожно извлекает воспоминание из разума Гарри, прежде чем бросить его в пространство между ними. Они наблюдают за воспоминаниями и мыслями Дамблдора после того, как он и Гарри покинули Омут памяти. Его гнев нарастает. Кем этот человек себя возомнил, раз показывал Гарри что-то настолько личное о нем?! Это была конфиденциальная информация, и да, возможно, Том стал «плохим парнем», которого нужно победить, но это не означает, что Дамблдор имеет какое-либо право показывать Гарри такие личные вещи! — Он сказал, что хочет показать мне больше воспоминаний о тебе, — внезапно произносит подросток. — Я не могу быть единственным, кого это действительно беспокоит. — Нет, — кисло бормочет он. — Я рад, что ты решил рассказать это мне — есть детали, которые мне хотелось бы, чтобы ты не знал, но, похоже, у Дамблдора другая точка зрения на конфиденциальность информации… Гарри рассмеялся, а затем вздохнул. — Ага. Я не знаю, что еще делать, поэтому просто веду себя так, как будто меня устраивают занятия. — Полагаю, больше ничего сделать и нельзя, — он устало пожимает плечами. Гарри какое-то время молчит, что-то обдумывая. Затем он поднимает глаза, на его лице отражается сомнение. — Можно задать вопрос? — Спрашиваешь разрешения после того, как чуть не выдавил мои внутренности? Да, можно, — невозмутимо говорит он. Гриффиндорец шипит. — Я не выдавливал твои внутренности, ты что, не знаешь, что такое объятия!? Он отмахивается от него. — Что ты хотел спросить? — Эм, ну… — лицо подростка становится серьезным, в его глазах мелькает неуверенность. — То, что сказала матрона и что ты сделал… она говорила правду? Ты воровал у других, но это не так плохо, как она представляла… Ах. Он как бы ожидал этого. Он склоняет голову набок и отвечает. — Знаешь, в детстве я не был полностью невинным. Как ты сказал, в приюте я обворовал многих детей. Мальчик вздыхает от разочарования, и его волосы колышутся вверх и вниз. — Да, но я уверен, что ты делал это не ради удовольствия! И серьезно? Убивал чужих кроликов? — Ты прав: у меня были свои причины. И… — он вспоминает свое детство, длинные темные коридоры, холодные зимы, резкие замечания, которые бросали ему другие дети, и прилив абсолютной власти, когда он, наконец, впервые взял свою магию под контроль. — На самом деле я не собирался убивать его кролика. Гарри моргает, глядя на него. Том вздыхает и принимается объяснять. — Можно сказать, Билли был одним из «привилегированных» детей в приюте. У него еще были родители, но они просто не могли забрать его домой из-за своей бедности. Иногда они приходили к нему в гости и один раз даже подарили ему кролика. Ему очень нравилось тыкать нам этим в лицо — как его родители заботились о нем, как его воспитывали и так далее. Меня он раздражал, но я мало с ним разговаривал. Все знали, что я нахожусь в приюте с самого рождения, но по какой-то причине он решил издеваться надо мной по этому поводу. Все время говорил, что моя мать, должно быть, ходила ко всем, прежде чем родила меня, и что она, должно быть, действительно невзлюбила меня, если она умерла сразу после родов. Обида и гнев, которые он почувствовал в тот момент, давно уже стали далекими воспоминаниями, но даже сейчас они оставляли горький привкус во рту. Тогда он был зол, был в ярости. — Я не хотел убивать его питомца, — продолжает он, вспоминая бедное маленькое создание. — Я был так зол на то, что он говорил, что мне захотелось как-то причинить ему боль. А на следующий день его кролика нашли свисающим с крыши на скакалке Билли. Мириады эмоций отражаются на лице Гарри. В конце концов все останавливается на смеси ужаса и неверия. — Значит, твоя случайная магия просто убила его? — Да. Я не хотел этого, но меня поглотили гнев и боль, и… моя магия отреагировала. Билли был уверен, что это сделал я, но матроны никак не могли это доказать, поэтому официального наказания я не получил. Конечно, они все поверили, что это сделал я. Они были уверены, что мной овладел демон, — сухо усмехается он. Гарри морщится. — Эх. Да, многие взрослые считали меня демоном, когда я был маленьким… а дети в пещере? — Ох, — он тихо засмеялся. — Эти двое. Они раньше были друзьями Билли и хотели «наказать меня», поэтому отвели меня в одну пещеру, пока мы были на экскурсии. Они хотели меня напугать и столкнуть в воду, но я опрокинул на них стол. Я просто издал несколько звуков, и это их достаточно напугало, они в слезах побежали к матронам – я не понимаю, как можно было так глупо пытаться разыграть меня. Но они выставили меня антихристом, и миссис Коул привела меня в церковь, чтобы изгнать из меня нечистую силу сразу после того, как мы вернулись в Лондон… Вспоминая об этом, ему понравилось выражение ужаса, распространившееся на их лицах, когда они убегали, плача только из-за пары страшных звуков и брызг в воде. Миссис Коул разозлилась — настолько разозлилась, что немедленно притащила их обратно в Лондон, а затем заперла его в «карцерном шкафу» до следующего утра без ужина, а когда она наконец вытащила его, она без колебаний отвела его к священнику. Это было не очень приятно, но то, как другие дети избегали его, было в то время довольно забавным… Он был настолько поглощен своими воспоминаниями, что не заметил выражения ужаса на лице гриффиндорца. — Она сделала что? Том моргает, отрываясь от своих мыслей. — Хм? Да, на следующее утро она отвела меня в местную церковь. — Но… чтобы попытаться изгнать из тебя демона? — истерически бормочет Гарри. — Это… это не может не быть чертовски травмирующим! Сколько тебе было лет? …ладно, он этого не ожидал. — Гарри, — пытается он успокоить мальчика. — Все было не так уж и плохо — они просто привязали меня к полу и говорили что-то надо мной — я не особо прислушивался. — Сколько тебе было лет? Он вздыхает. — Не знаю, кажется, девять? Гарри уставился на него, и Том заметил, что один из его глаз медленно дергается. — Ты собираешься подойти и снова обнять меня?.. — спрашивает он, одновременно смущенный и немного удивленный. Гриффиндорец качает головой, его щеки краснеют. — Что… нет, я… будь ты проклят, ты, глупый Темный Лорд, я просто… ты не заслужил ничего из этого! И я не могу поверить, что они сделали это с тобой – и что Дамблдора это вообще не волновало! Я имею в виду, что я по одному воспоминанию могу сказать, что это место было ужасным… Он затихает, все еще красный, но задумчиво нахмуривший брови. Честно говоря, он не уверен, что заставило Гарри так сильно отреагировать. В конце концов, все было не так уж и плохо — и, что ж, он должен признать, что немного тронут тем, насколько сильно Гарри это заботит, но он не думает, что в этом есть особая необходимость. В конце концов, у других детей детство было гораздо хуже. Но, возможно, все дело именно в этом: Гарри мог проецировать свои собственные чувства, связанные с его детством, проведенным с родственниками. Да, возможно, так оно и есть — в конце концов, несмотря на все, что Том с ним сделал, подросток никак не мог так сильно о нем заботиться. — Все в порядке, — говорит он. — Я знаю, что ты, наверное, думаешь о своем детстве, но меня мое больше не трогает — и оно было не таким уж плохим. Эти вещи происходили только тогда. Я знаю, что ты, вероятно, увидел себя в этом воспоминании и отреагировал на это резко только потому, что оно напомнило тебе о твоих родственниках, но… — Ладно, пошел ты на хуй. Рот Тома закрывается. Он наблюдает, как подросток взрывается. Он прислоняется к столу обеими ладонями, глядя на Тома изумрудными глазами, сияющими яростью. — Правда? Ты думаешь, меня это волнует только из-за моих родственников? Это я проецирую, что ли? Серьезно? Иди к черту, засранец! Да, ладно, возможно, именно потому, что у меня было дерьмовое детство, я понимаю, на что это похоже, и вижу знаки, когда они есть – но это не значит, что я вижу свои проблемы в твоей ситуации. Он снова поднимает руки, несколько пораженный реакцией подростка. — Я не хотел тебя обидеть – я просто указал на то, что, ну, ты можешь видеть больше, чем есть, благодаря своему опыту – у тебя нет причин заботиться обо мне на таком уровне. Для него это звучит совершенно логично. Поттер проецирует это на себя, вот и все. Но каким-то образом это заставляет гриффиндорца посмотреть на него так, будто у него две головы. — Нет причин? Милая Моргана, никто никогда не говорил с тобой о твоем детстве? — он в недоумении проводит рукой по волосам. — Ты не имеешь право говорить мне, что у тебя никогда не было друга, который бы указал на то, что изгонять демона из ребенка — это неправильно. Темный Лорд ерзает на своем месте и начинает теребить подол своей рубашки под столом. — Ну, я ни с кем об этом не говорил, так что… нет. Ты первый. — …ох, — Гарри медленно садится обратно, выражение его лица становится обеспокоенным. — Ну, в таком случае я говорю то, что следовало сказать десятилетия назад — ты этого не заслужил. А если серьезно — ты говоришь об этом так, как будто ничего не произошло. И я ненавижу это. Я говорю это не потому, что «проецирую на себя» , я просто вижу, насколько это хреново, и уверен, что ты заслуживаешь лучшего. — Но почему? Откуда такая забота? Я не тот, о ком тебе следует заботиться, Гарри. Том никогда не любил признаваться в том, что чего-то не знает. Он ненавидел быть сбитым с толку, но именно такой он сейчас. Он не понимает, почему Гарри заботится о нем, особенно учитывая то, что он сделал с ним в прошлом. — Почему? Ты спрашиваешь меня, почему я забочусь о тебе? — брови подростка ползут вверх. — Я действительно не знаю. Я просто забочусь. Как я делаю это со всеми своими друзьями. Я бы разозлился, если бы узнал, что это случилось с кем-либо. И да, я в каком-то смысле забочусь о тебе, поэтому меня это злит еще больше. И снова его слова не имеют особого смысла. — Да, но твои друзья не Темные Лорды, — подчеркивает он. — Они так же не убивали твоих родителей. Зачем давать мне свою заботу? Я не сделал ничего, чтобы заслужить ее, Гарри. Возможно, быть настолько честным в этом было ошибкой. Лицо Гарри сменяет несколько выражений: шок, боль, а затем разочарование. Он вздыхает, но когда отвечает, его глаза не полны ненависти, и Том не знает, что и думать. — Я все это знаю — я в курсе. И я не забываю — вероятно, никогда не забуду. Но послушай, ты уже не тот человек. И я... почему-то я забочусь о тебе, ясно? Я тоже это не очень понимаю. И дело не в том, что ты все еще плохой человек — я имею в виду, ты извинился передо мной. Это многое значит. Том садится обратно. Он не уверен, что может ответить — это все еще кажется слишком иррациональным, но он понимает, что должен радоваться тому, как Гарри воспринял это, а не пытаться усугубить ситуацию. — А если серьезно, — вдруг засмеялся подросток. — Ты понятия не имеешь, как принимать помощь и как вести себя с друзьями, не так ли? Для Темного Лорда у тебя действительно нет никаких социальных навыков, — он хихикает. — Я был префектом школы и старостой факультета! — яростно говорит он. — У меня много социальных навыков, иначе я не смог бы очаровывать всех так, как я это делаю. Все дети в Хогвартсе приходили ко мне за советом, и мне также удалось заключить для Боргина множество полезных сделок. К тому же, у меня есть целая армия чистокровных, которые следуют моему примеру – конечно, у меня есть навыки общения, паршивец. Гриффиндорец покачивает головой, приходя в себя. — Ну да, но это ситуации, когда ты в основном надеваешь маску, чтобы получить то, что хочешь. Это не значит, что ты заводишь друзей. — У меня нет друзей. — Да, — его голос звучит почти грустно.— Я знаю. — Но это не значит, что у меня нет социальных навыков, — снова настаивает он, ему не нравится выражение лица мальчика. — Мне не нужны друзья, чтобы знать, как вести себя с другими – я не думаю, что дружба вообще необходима. Гарри ничего не отвечает на его слова, а просто глядит на него своими зелеными глазами. Он выглядит растерянным, явно не соглашаясь, но ничего не говоря, потому что то, как он на него смотрит… — Я был бы признателен, если бы ты перестал меня жалеть, — произносит он, чувствуя, как у него поднимаются волосы на голове. — Что? Я нет, я просто… это так одиноко. Не иметь друзей. Он пожимает плечами. — Мне не нужны люди. Кроме того, у меня есть Нагайна, и если мне так сильно понадобится с кем-то поговорить, я могу просто пойти к ней. — Ты хочешь сказать, что просишь совета у змеи? Знаешь что, даже не отвечай на это. Я слишком устал, чтобы заниматься этим сегодня вечером. Он наклоняется вперед с притворным беспокойством. — Ой, тебе уже пора спать? Мальчик Поттер фыркает. — Это ты в пижаме! Он опирается челюстью на руку, нежно обхватывая пальцами подбородок. — Так? Он с удовольствием наблюдает, как подросток что-то раздраженно бормочет себе под нос и встает, собираясь уйти. — Итак, я позволю тебе, как старику, уложить свое тело на кровать. — Ой? Как мило с твоей стороны, но знаешь, ничего страшного, если ты тоже хочешь спать… — Замолчи. — Так ты разговариваешь со своими профессорами? Нос Гарри дергается. — Нет, только с Темными Лордами. Что ты вообще мне сделаешь? Назначишь наказание? В его голове мелькает образ того, как мальчик убирает весь мусор в шкафах в классе ЗОТИ, и он издает тихий смешок. — Да, я мог бы это сделать. Все, что он получает, это закатывание чужих глаза. — Да, да, мы оба знаем, что на самом деле ты это не сделаешь. Том окидывает его невозмутимым взглядом. — Лучше уходи, прежде чем я накажу тебя, засранец. Гарри ухмыляется ему и высовывает язык, лишь доказывая его точку зрения. Том медленно поднимает палочку вверх, с удовольствием наблюдая, как мальчик быстро поскакал к двери. — Ладно, ладно, я ухожу! — вскрикивает он. Темный Лорд мычит, тоже вставая и направляясь к двери, ведущей в его личные покои. Он готов лечь спать, несмотря на свои предыдущие слова. — Волдеморт? — внезапно произносит Гарри. Он оборачивается и обнаруживает, что гриффиндорец смотрит на него нерешительным взглядом. Свет из окон падает на его лицо, скулы и заставляет загорелую кожу сиять. — Да, Гарри? — Я сожалею о твоем детстве и о том, что Дамблдор просто выставил его на всеобщее обозрение. Он вздыхает. — Это было давно. — И все же, — пожимает плечами подросток. — Я не думаю, что ты когда-нибудь забудешь эти вещи. Я, эм… я, по крайней мере, не думаю, что сам когда-нибудь это сделаю. Вспышка гнева пронзает его. Не на Гарри, нет — а на его родственников, которых он должен был убить еще в ту ночь. Возможно, он наконец осознает, почему Гарри так разозлился из-за его прошлого. Но сейчас было не время и не место. И никогда не будет им. Это был Гарри, и каким-то образом, видя, как подростку больно, у него все сжималось внутри. — Со временем становится лучше, — тихо произносит он, думая о давно утихших кошмарах. — В конце концов все налаживается. Гарри смотрит на него, затем на землю. Затем он усмехается. — Ну, моя способность доверять Дамблдору определенно не… Из его горла вырывается испуганный смешок. Он проводит пальцами по волосам, посмеиваясь. — Я не могу сказать, что считаю это чем-то плохим. Губы подростка дергаются. Затем он качает головой. — Спокойной ночи, Ви. Я скажу тебе, когда Дамблдор покажет мне еще одно воспоминание. А затем он выскальзывает через дверь в коридор, не давая ему возможности ответить. Темный Лорд остается стоять в пижаме, глядя на дверь широко раскрытыми глазами и горящими щеками. Он серьезно только что назвал меня «Ви»? Хорошо. Это не покинет его мозг в ближайшее время. Однако прямо сейчас ему серьезно нужно лечь спать. Гарри сбил его с толку, заставив почувствовать, что вещи, о которых он не подозревал, возможны — сближение с другими людьми в плане дружбы никогда не было для него желательным, и, возможно, он был прав, когда сказал, что у Тома нет социальных навыков — но все это помогло запутать его мозг в большой нечеткий беспорядок. Он не ненавидит мальчика и уже давно осознает этот факт, но… быть дружелюбным по отношению к нему – нет, осознавать, что он ведет себя дружелюбно, возможно, даже в какой-то момент заботится о другом — удивительно. Он понятия не имеет, что делать. Но это проблема для его будущего «я». А сейчас ему нужно поспать. Впереди его ждет пара напряженных недель – в конце концов, если он действительно хочет, чтобы его план сработал и вошел в мир политики, ему нужно проделать кое-какую работу — и он был уверен, что она окупится. Он действительно больше не может ждать.