Words

В тот день Том возвращается в свои покои, чувствуя себя крайне утомленным. Он снимает верхнюю одежду, туфли и без каких-либо церемоний плюхается на кровать, все еще в рубашке и классических брюках. День был долгим, но ничего особенного не произошло. Не так уж много поводов для беспокойства, за исключением одного разговора, который отказывался покидать его голову. У Гарри есть родственная душа. Он не знает, почему эта конкретная мысль беспокоит его так сильно, но сейчас он лежит в своей постели, как взъерошенная подушка, и чувствует себя крайне некомфортно от мысли, что у Гарри есть родственная душа. В этом нет никакого смысла, за исключением того, что кое-что в этом факте заставляет дрожь пробежать по его коже. Он поднимает правую руку, желая прогнать все свои чары. Магия, словно порыв ветра, пролетает над ним, его чары Картрейна спадают, а затем, с легким покалыванием, исчезает и заклинание «не обращай на меня внимания» на его пальце. Лжец. Лжец, лжец, лжец — его родственная душа, кем бы она ни была, вероятно, ненавидит его до глубины души. Он не солгал, когда сказал Гарри, что родственные души в основном доставляют неудобства — они просто усложняют ситуацию. Он не встретил свою вторую половинку даже спустя пятьдесят пять лет обладания меткой. В течение долгого времени его не волновало, с кем связана его душа, и где он находится. И все же слова все еще насмехаются над ним, все еще смотрят на него с кожи в немом издевательстве. Прошли десятилетия, а ты все еще один, — говорят они. — И когда ты встретишь свою вторую половинку, она тебя возненавидит. Зачем ему тогда ее искать? Он знает, что у него есть вторая половинка. Он знает, что однажды встретит этого человека, так же ясно, как знает свое имя. Но Том потратил долгие годы, пытаясь найти ее, и безрезультатно, и даже сейчас, вернувшись к своему здравому смыслу, он не может не ощутить горечи, когда смотрит на свою метку. Он вспоминает первые десять лет после получения своей метки. Тогда он был взволнован. Он смотрел на свою метку и почувствовал себя счастливым, зная, что для него существует кто-то, и что у него есть шанс найти свою вторую половину. Он провел годы, просматривая книги о родственных душах, пытаясь войти в как можно больше кругов общения и познакомиться с как можно большим количеством новых людей. Он знал, что некоторым людям требуется много времени, чтобы найти свою вторую половинку, но он думал, что если бы его вторая половинка была чем-то похожа на него, она тоже искала бы бессмертия, и у них были бы одни и те же мечты. Он был уверен, что не встретиться с ней в течение первых нескольких десятилетий после получения его метки не будет иметь значения, потому что с его бессмертием он мог бы сделать бессмертной и свою вторую половинку, и тогда у них будет все время в мире, чтобы быть вместе. Но проходили годы, и ничего не происходило. Люди называли его «лжецом», но не во время первой встречи с ним. И по мере того, как он создавал все больше и больше крестражей, а его планы становились все серьезнее, мысль о поиске своей второй половинки ускользнула из его головы. Потому что чем более безумным он становился, чем больше своей души он терял, тем банальнее ему начинала казаться мысль о родственных душах. Он хотел только власти, и жажда ее поглотила его. Но теперь, теперь, когда к нему вернулось здравомыслие, а его цели и жизнь вернулись в правильный порядок, он… Он не мог не осознать, что был дураком, издеваясь над концепцией родственных душ. И все же он не может заставить себя снова начать поиски своей второй половинки. Он не может. Он слишком долго надеялся и слишком долго разочаровывался, поэтому у него нет сил пытаться еще раз. И кроме того… сейчас он не может сосредоточиться на своей второй половинке. Его Пожиратели Смерти все еще находятся в Азкабане, страдая от дементоров. И если он хочет что-то изменить, ему нужно поскорее приступить к своим политическим планам. В данный момент ему нужно многое решить, и он не может просто бросить все это и впасть в хандру по своей второй половинке. Однако ему грустно, что с Гарри происходит то же самое. По крайней мере, гриффиндорец знает, кто его вторая половинка. Но если это кто-то старше и явно Темный, он может понять, почему это беспокоит Гарри. Однако он задается вопросом… кто же родственная душа Гарри? Том не знает почему, но сама мысль об этом расстраивает его. Он ненавидит то, что кто-то совершенно игнорирует Гарри и не заботится о нем должным образом, как подобает хорошей родственной душе. … ладно, откуда это вообще взялось? Он закрывает лицо ладонями и стонет. Он не знает. Почему его вообще это волнует? Том не привык к тому, чтобы расстраиваться при мысли о том, что кто-то еще может страдать. Он не знает, почему для него так важно то, чтобы тот грустный тон в голосе Гарри, который у него был, когда он говорил, что будет лучше, если его родственная душа никогда не узнает, никогда больше не появлялся. Он догадывается, что вот каково это — иметь друга… да, возможно, это так. Ему не нравится мысль о том, что зеленоглазому подростку больно, потому что они друзья, и он заботится о нем именно таким образом. И все же… он надеялся, что Гарри избавлен от всей этой чепухи о родственных душах. Потому что, что бы ни говорило общество, было легче жить без метки. Тогда Гарри не приходилось бы сталкиваться с попытками найти свою вторую половинку или с болью от осознания того, что предназначенная ему вторая половинка ненавидит его. Но кто же был родственной душой Гарри? Кто-то, кого Гарри определенно знает, кто старше его, Темный волшебник и может использовать заклинание Патронуса… Хм… Он — Темный Лорд. Он знает всех Темных волшебников в Англии и каждого из них, с кем Гарри имел какой-либо контакт. Подождите немного… Северус Снейп??? Ладно, нет, это полный бред. Это не может быть Северус Снейп, потому что родственной душой Снейпа была Лили Эванс. Лили Эванс, которая затем ушла от него к Поттеру. Сейчас он вспомнил об этом, потому что его безумному «я» это показалось чрезвычайно забавным. Это также было причиной, по которой он пообещал постараться не причинять вреда матери Гарри – потому что Северус был ценен, и он понимал, что Северус не в силах перестать заботиться о женщине, метку которой он носит. Вспоминая об этом сейчас, он был дураком, раз думал, что Северус не станет шпионом Дамблдора. Первое, что он сделал, когда пришел в себя, — это проверил своих Пожирателей Смерти, и он решил не призывать Северуса, чтобы сказать ему правду. Вместо этого он показался ему в своем змеином обаянии и вел себя так, каким он был, когда вышел из котла, чтобы заставить Северуса поверить, что он все еще не в себе, но на этом все. Том не собирается рассказывать Северусу о своих новых планах. Одной из причин, по которой он пришел преподавать в Хогвартс, было желание посмотреть, как поживает Северус и о чем он думает. И как бы ни прискорбно это ни было, его лучший Мастер Зелий и Окклюментист находился глубоко в фуксиевом кармане мантии Дамблдора. Так что нет, Северус не был родственной душой Гарри, и это было облегчением, хотя и вызывало вопросы — ведь если не Северус, то кто? Что ж, Том садится и, наконец, ослабляет галстук, ведь Гарри, похоже, не особо заботится о родственной душе. В настоящее время он встречается с медальоном и, похоже, не хочет раскрывать правду о своей судьбе, что, вероятно, к лучшему. Он не знает почему, но знание того, что Гарри был с его крестражем, в безопасности от всей драмы родственных душ и с кем-то, кому Том доверял — каким бы раздражающим его медальон ни был временами — заставляет Темного Лорда почувствовать облегчение. Он просто надеется, что метка Гарри не причинит ему много боли. Родственные души действительно были помехой, и те, кто не соглашался, не понимали свою привилегию.

***

Гарри не нужно было просить медальон, чтобы тот показался в своей физической форме ночью. Когда день наконец заканчивается и Гарри желает всем «спокойной ночи», он забирается в свою кровать, и тут же рядом появляется Том, сворачиваясь калачиком вокруг него. — Знаешь, если бы он знал, он бы этого не сказал, — настаивает медальон. Гарри просто утыкается в его грудь. — Уверен? Он думает о родственных душах как о неприятностях. Он так и сказал. Он чувствует, как Том качает головой. — Нет, Гарри, нет. Слушай, я не могу тебе точно сказать, о чем он думает. Но я провел двадцать четыре года, будучи им, и в то время я хотел встретить свою вторую половинку. Я искал тебя, Гарри. Вероятно, он сказал это только потому, что еще не нашел тебя, и это заставляет его чувствовать горечь — но он бы сто процентов не сказал этого, если бы знал, дорогой. Гарри просто закрывает глаза. — Гарри? — тихо произносит Том. Он качает головой. — Я не хочу об этом говорить. Он надеется, что медальон поймет намек. В конце концов, он это делает. Он вздыхает и крепче сжимает Гарри. — Хорошо. Хорошо. Просто поспи немного, ладно? Утром все станет лучше. Станет ли? Он измотан. Он знает, что Том всего лишь пытается помочь ему, но даже это его утомляет. — Спи, ладно? — гудит медальон. И поэтому Гарри прижимается к объятиям своего парня и заставляет себя заснуть. Несколько часов спустя он просыпается, крича от боли, поскольку его шрам начинает кровоточить.

***

Невилл знает, что с Гарри что-то не так. После занятия ЗОТИ его друг начал вести себя странно, и это заставило его волноваться. Он пытался спросить его, не случилось ли что-то с Картрейном — Гарри выглядел сам не своим после разговора с профессором — но не получил ответа. Гарри только улыбнулся ему и заверил, что с ним все в порядке. Невиллу не обязательно уметь читать мысли, чтобы понять, что это ложь. Поэтому, когда он просыпается посреди ночи от крика Гарри, он лишь наполовину удивляется этому. Он вскакивает на ноги и полуслепой бежит к кровати Гарри. По пути он натыкается на пустую кровать Рона, но оказывается у Гарри достаточно быстро, распахивая занавеску кровати. Гарри лежит, закрыв лицо руками. Он, кажется, не замечает ни присутствия Невилла, ни обеспокоенных взглядов Дина и Симуса. Он почти ожидал, что Рон будет сидеть рядом с Гарри, пока не осознает, что рыжий совершает ночной обход. — Гарри, — сосредотачивается он, ненавидя ту боль, которую, испытывает его друг. — Гарри, приятель, это просто кошмар. Вместо ответа из его трясущегося тела вырывается еще один вой боли. Невилл ненавидит это. Он наклоняется вперед, хватая Гарри за плечи и встряхивая его. — Гарри! Это просто кошмар, с тобой все в порядке. Гарри наконец просыпается, его руки опускаются, обнажая широко раскрытые глаза и потное бледное лицо. — Гарри, — медленно произносит он. — Чувак, ты в порядке? — спрашивает Симус. — Ты нас чертовски напугал. Гарри покачивает головой, пытаясь обхватить пальцами что-то вокруг своей шеи. — Я… извините, ребята. Серьезно? — Мерлин, тебе не за что извиняться, — говорит он. — С тобой все в порядке? Это был очень плохой сон. Другой мальчик несильно смеется. — Да… можно и так сказать… Он сворачивается калачиком, все еще трясясь. Невилл нежно сжимает его плечо, когда кое-что привлекает его внимание. — Мерлин, Гарри, — он уставился на его шрам. — У тебя идет кровь. — Хм? — мальчик моргает. Затем он медленно протягивает руку вверх, нащупывая след крови, стекающей из его шрама. Все четверо смотрят на него, какое-то мгновение молча. Затем Дин испуганно тараторит: — Нам нужно немедленно отвести тебя к мадам Помфри. Невилл кивает, готовый помочь Гарри встать, но мальчик отчаянно качает головой. По какой-то причине он выглядит почти испуганным, крепко сжимая медальон. — Нет, только не в лазарет. Я не могу. Симус и Дин, кажется, были готовы возразить, но Невилл заставляет их заткнуться. Он доверяет Гарри, и, честно говоря, страх, который он замечает в его глазах, пугает его. И, глядя на шрам и выглядывающую из него метку, он может понять, почему Гарри не хочет идти. Если Дамблдор узнает о его второй половинке… — Хорошо, — произносит он, делая шаг назад. — Я пойду посмотрю, есть ли у Фреда и Джорджа какие-нибудь лекарства, успокаивающие боль — обычно у них есть вещи, которые могут помочь. Вы двое, оставайтесь здесь с ним, хорошо? Его соседи по комнате кивают, Симус мягко похлопывает Гарри по спине. — Я скоро вернусь, ладно? — говорит он Гарри. Подросток слабо улыбается ему, выглядя полуошеломленным. Мерлин, — думает он, а затем выходит из комнаты и бежит по лестнице на верхний этаж. Ему не надо слишком усердно убеждать близнецов пойти с ним: как только они просыпаются и узнают, что произошло, они моментально вылезают из своих постелей. — Встретимся с Гарри в гостиной, ладно? — говорит один из них. — Там уютнее и просторнее. Огонь тоже может помочь. Невилл только кивает и возвращается к Гарри. Ему не нравится происходящее. Но он не понимает, что вообще случилось. В конце концов, Гарри уже очень-очень давно не снились кошмары, и как один из них может быть настолько жестоким, что его шрам начал кровоточить? Он волнуется. Он очень, очень обеспокоен и ненавидит то, что не мог ничего сделать, чтобы предотвратить это. Вероятно, это связано с «Тем-Кого-Нельзя-Называть», и Невиллу это нравится еще меньше. Ведь что еще могло случиться? Гарри получил шрам от него, и этот мужчина был его родственной душой. У Невилла возникает ощущение, что это был не просто кошмар, и эта мысль заставляет его бежать остаток пути, спотыкаясь так, что он чуть не падает с лестницы. Симус и Дин нервно нависают над Гарри, который даже не сдвинулся со своего прежнего места и все еще сжимал медальон пальцами. Ему придется спросить об этом Гарри чуть позже, но сейчас это было не важно. — Эй, — он подходит нему. — Давай спустимся в гостиную, хорошо? Фред и Джордж принесут то, что поможет. Гарри смотрит на него. Затем он кивает. Хорошо. Невилл помогает ему подняться, обхватив рукой талию для поддержки. Они направляются к двери. Гарри выглядит невероятно маленьким и слабым. Симус и Дин нервно слоняются вокруг. — Эм, мы можем пойти с…? Но он только качает головой. — Нет, ребята, идите спать. Мы с этим разберемся. Не то чтобы ему не нравятся эти двое, но у него есть ощущение, что все вот-вот перейдет на личный уровень. Их друзья понимают это и забираются обратно в свои постели. — Но если станет хуже, отведи его в лазарет, ладно? — повторяет Дин. Невилл кивает и ведет Гарри в гостиную. Было около трех часов ночи, а это означало, что поблизости не было никого, кто мог бы их увидеть. Фред и Джордж уже спустились вниз, на одном из столов лежала куча флаконов. Они усаживают Гарри возле камина, заворачивая его в одеяло. — Вот, — говорит один из близнецов, сунув ему в руку пузырек. — Это успокаивающий напиток. Тебе станет лучше. Гарри выпивает его без протестов. Когда он откладывает флакон, Невилл рад заметить, как краска вернулась к его лицу. — Спасибо, — говорит их друг, покачивая головой. — Мне очень жаль, что я вас так разбудил. Ребята, вам не о чем беспокоиться, я… — Гарри, — прерывает его один из близнецов. — Ты тупица, — говорит второй. — И из твоего шрама все еще идет кровь, — добавляет Невилл. Гарри поднимает руку. Она тут же окрашивается красной кровью, и он моргает. — Ой. О да, это не очень хорошо. — Да, — соглашаются близнецы в унисон. Один из них — может быть, Фред? — подходит ближе, вытаскивая палочку. — Подними голову вверх, пожалуйста. Гарри так и делает, настороженно наблюдая, как Фред взмахивает палочкой и произносит: — Эписки. Гарри вздрагивает, но его шрам становится менее красным, а рана затягивается. Невилл не может винить его за кислое лицо — он знает, что Эписки обжигает. Он садится рядом с ним. — Гарри, о чем был твой кошмар? В другой момент я бы не стал спрашивать, но это кажется ненормальным. — Да, — подтверждает другой близнец. — Мы очень волнуемся за тебя, чувак. — Ты выглядишь так, будто увидел саму Смерть. Мальчик-Который-Выжил подтягивает колени к груди. Одна из его рук снова хватает медальон, и он открывает рот, но внезапно замирает, его глаза теряют фокус, как будто он кого-то слушает. А затем он снова смотрит на них обеспокоенным взглядом. — Я… это было ненормально, ты прав. Но это сложно, и я… Я не думаю, что смогу объяснить это, не рассказав сначала вам всего остального. Я еще о многом вам не рассказал. Ох. Невилл знал это уже довольно давно, но предоставлял Гарри нужное время и пространство. Он сжимает его плечо. — Эй, все в порядке. У каждого есть секреты. — Да, ну, эти не совсем легкие, и я не думаю, что справедливо больше скрывать их от вас. Близнецы переглядываются. — Знаешь, возможно, это может подождать до утра. Если это что-то большое, возможно, будет лучше, если ты немного поспишь и… Гарри прерывает их. — Я не думаю, что смогу снова заснуть прямо сейчас. — О. Хорошо. Гарри расслабляется и неуверенно поднимается на ноги. — Я расскажу вам все. Но я не могу сделать это здесь, здесь слишком открыто. Судя по обеспокоенному выражению лиц близнецов, они ощущают себя так же неуверенно, как и Невилл. — Ты уверен, что не хочешь пойти к мадам Помфри? Она могла бы помочь, — пытается он еще раз. Но Гарри лишь поворачивается и смотрит на него. — Нет. Это не то, что она могла бы исправить, и если Дамблдор узнает о хоть о чем-то, что я собираюсь вам рассказать, я думаю, он может сразу отправить меня в Азкабан. Так что нет. Но мне кажется, я знаю место, где нас никто не побеспокоит. Пойдемте. Он машет им рукой и направляется к выходу. Невилл смотрит ему вслед, а затем на близнецов. — Я единственный, кто сходит с ума или…? — Нет. — Нет, приятель. Хорошо. Он следует за своим другом, когда неожиданно чувствует стук палочки по голове, и ощущение чего-то влажного и грязного проскальзывает по коже, как будто кто-то разбил яйцо об его голову. — Эй, что ты… — он оборачивается и никого не видит. Потом он понимает, что не видит своих рук. Или любую часть себя. — Мы только что сделали тебя невидимым, — произносит голос близнеца слева от него. — Вы… откуда вы вообще знаете это заклинание? — спрашивает он, удивленно глядя туда, где должны быть его руки. Другой близнец усмехается. — Ты думал, что мы не знаем этого заклинания? И ладно, это справедливо. И вот, когда звук шагов удаляется от него, он поспешно следует за ними. Он просто надеется, что, что бы Гарри не собирается им сказать, в конечном итоге с ними все будет в порядке. Они тихо покидают гостиную, догоняя Гарри в нескольких коридорах. Гриффиндорца легко заметить без плаща-невидимки, тем более, учитывая то, что он разговаривает с Луной, которая, казалось, пришла буквально из ниоткуда. — Ребята, — шипит он на них. — Вы действительно очень не незаметны. Гарри выглядит шокированным. Луна улыбаться именно тому месту, где он стоит. — Привет, Нев. — Жутко, — шепчет Фред. — Что ты вообще здесь делаешь? — недоверчиво спрашивает он у пустоты, поскольку близнецы тоже сделали их невидимыми. — Нарглы сказали мне, что что-то не так, и я пришла. Невилл не успевает ответить, как звук шагов прорезает коридор. Они быстро прижимаются к стене, когда в коридоре появляется профессор МакГонагалл. Они стоят молча, затаив дыхание, пока она проходит мимо них, и расслабляется только тогда, когда она уходит. — Гарри, пусть будет хорошо, — произносит Джордж (?). Гарри отвечает: — Так и будет. Обещаю. И они идут дальше. Гарри отводит их на седьмой этаж, конкретно к гобелену, на котором нарисованы тролли, обучающиеся балету. Невилл понятия не имеет, почему они сюда пришли, тем более что здесь ничего нет. Гарри, однако, говорит им немного подождать. — Я слышал, здесь есть секретная комната. Просто подождите немного, ладно? — Гарри, мы учимся в этой школе семь лет... — И мы здесь ничего не нашли. — Что ты имеешь в виду, говоря, что здесь есть секретная комната? Но Гарри никак не отвечает. Потому что сразу после того, как близнецы заканчивают говорить, прямо на стене рядом с ними появляется дверь. Невилл с трепетом смотрит на огромную черную богато украшенную дверь перед ним. Здесь, в Хогвартсе, он видел довольно странные вещи, но это, вероятно, дополняет их. — Вау, — бормочет он. Луна хихикает рядом с ним. — На самом деле я тоже об этом не знала. Затем дверь открывается, и внезапно рядом с ней материализуется Гарри, держа ее открытой для них. Бледное и трезвое выражение его лица возвращает их обратно. — Ладно, — говорит он. — Нам не следует тратить слишком много времени. Они проскальзывают внутрь, Невилл шепчет короткий фините инкантатем, и вскоре становится видимым. Остальные проделывают то же самое: они впятером стоят посреди большой, уютной комнаты. В большом камине, окруженном красными креслами и диванами, радостно горит огонь. Когда они присаживаются, Невилл ощущает, что погружается в самые мягкие подушки, которые он когда-либо чувствовал. Близнецы с удивлением оглядываются. — Почему мы не смогли найти это место? Гарри пожимает плечами. — Его нет на карте. Оно выглядит так, как вам захочется. Все, что вам нужно, находится здесь. Словно в доказательство своей правоты, рядом с ним внезапно появляется одеяло, и он, не теряя времени, прижимается к нему. Никто ничего не произносит. Они просто ждут, пока их друг не расскажет им, что, черт возьми, происходит. И вот тогда Гарри говорит. — Эм, ладно, итак… кошмар, который мне приснился сегодня, был ненормальным. Это было похоже на Волдеморта, но и не совсем на него, и я не знаю, что это значит. Но мне нужно все объяснить, чтобы это имело смысл, так что… — он почесывает затылок. — Думаю, мне следует начать с самого начала, да? Луна наклоняется вперед. — Ничего страшного. Они поймут. Гарри глядит на нее нервно и неуверенно. Но, видя призывные взгляды, которые бросают на него близнецы, он смягчается, глубоко вздыхает и откидывает волосы со шрама – и метки. — Волдеморт — моя родственная душа, — говорит он то, о чем Невилл уже знает. — И этим летом я заключил с ним сделку. И когда он начинает рассказывает, объясняя свою сделку с этим человеком и все, что произошло после, Невилл чувствует, как у него застывает кровь.