Words

Тяжелая тишина повисает в комнате, когда Гарри замолкает. Он закончил свой рассказ, поведав об уроках с Дамблдором, и, подойдя к концу произошедших событий, замолчал, ожидая реакции друзей. Единственное, что он оставляет недосказанным, это часть о принятии Нерушимой Клятвы, поскольку Клятва буквально лишает его возможности говорить об этом. Однако он сказал, что он заключил с Ви соглашение, которое не позволит им причинить друг другу вред, и он рассказал столько, сколько мог — но Клятва была Нерушимой не просто так. Никто из его друзей ничего не говорит. Они просто сидят и смотрят на него с разной степенью беспокойства. Его рука хватает медальон примерно в тот же момент, когда Том мысленно произносит: Я горжусь тобой, милый. Не бойся, они не подумают о тебе плохо. Как это возможно? — отчаянно отвечает он. — Я предал Свет, я держал в секрете личность Картрейна и подружился с Пожирателем Смерти, который пытал родителей Невилла. И я говорю тебе — все будет хорошо. Они твои друзья. И если они чего-то стоят, они поймут. Наконец Фред решает высказаться: — Итак, ты сказал очень много всего… — Очень, очень, — кивает Джордж. — Однако это все еще не объясняет твой сегодняшний сон, — рыжий задумчиво нахмуривает брови. — Ты сказал, что тебе приснился сон о Волди, вот только это был не твой, хм, медальон-парень, и не наш — как бы это странно ни было, – профессор, а какая-то его третья версия? — Это так странно, — снова кивает Джордж. Луна протягивает своим загадочным голосом: — Должно быть, еще страннее жить так. Все глядят на него вопросительными взглядами. Верно. Сон, с которого все это началось. — Как я уже сказал, я не знаю, что именно произошло. Вначале я думал, что не сплю, я… Он мысленно возвращается к сну, все детали которого все еще ясны в его голове. — Я думал, что наступило утро, но я находился один в комнате. Я пошел в ванную, а когда вернулся в спальню, чтобы надеть на себя Тома – ну, медальон – то не смог его найти. Я обыскал всю комнату, пока внезапно он не появился позади меня с медальоном в руках. Он… он был похож на моего Тома, но чувствовался по-другому. А потом он начал издеваться надо мной, смеяться над тем, как я глуп, что я думал, что действительно ему понравлюсь… — Ой, чувак, — морщится Джордж. — А потом он уничтожил медальон на моих глазах. Смял его в кулаке, как будто это была бумага. Хотя я не думаю, что это много значит, — быстро добавляет он. — Это мог быть обычный кошмар… — Это не может быть обычным кошмаром, Гарри, — впервые вмешивается в разговор Невилл. — У тебя из шрама текла кровь. Гарри съеживается. Он открывает рот, чтобы ответить, но голос рядом с ним прерывает его. — Он прав. Магия внутри твоего шрама — вот что напало на тебя. Гарри не реагирует только благодаря месяцам, проведенным в компании Тома. Чего, однако, нельзя сказать о его друзьях. Близнецы визжат, подпрыгивая и обнимая друг друга, Невилл вскакивает со своего места. А Луна просто раскрывает рот. Гарри смотрит на то место, где материализовался Том — на подлокотнике дивана, рядом с ним. Он поднимает руку и машет его друзьям. — Привет. Остальные медленно разворачиваются в его сторону, глядя на медальон широко раскрытыми глазами. Гарри раздраженно качает головой. — Том, почему ты вышел? — А что? Не то чтобы это было запрещено. И ты уже рассказал им обо мне. Я подумал, что так будет практичнее, — пожимает он плечами. Действительно. — Ребята, это мой парень. Том. Знаете, тот, который должен быть в медальоне, — он бросает на него взгляд. Невилл сглатывает. — Значит, ты, хм… значит ты младшая версия Сам-Знаешь-Кого? Том улыбается. — Хотя я и моя основная часть — части одной души, я отделился от него за десятилетия до того, как кто-либо из вас родился. Я ничего тебе не сделал, так что не смотри на меня так испуганно. Невилл краснеет и отворачивается. Близнецы смотрят на него, склонив головы. — Ты сказал, что сегодня вечером что-то в шраме Гарри напало на него. — Значит, ты знаешь, что это было. — Да, — кивает медальон, ни один волосок не двигается на его голове. Как всегда, он идеален. — И судя по твоему тону, ты уже давно это знаешь, — продолжает Фред. — Почему же ты тогда ничего не сказал раньше? Луна и Невилл обмениваются настороженными взглядами. Гарри переводит взгляд на свою вторую половинку, неуверенность начинает грызть его изнутри. Лицо Тома ничего не выражает, пока он глядит на близнецов, но именно эта маска больше всего беспокоит Гарри. — Ты знал, что что-то происходит с моими снами, с моей головой, и ничего мне не сказал? — спрашивает он в недоумении. Том вздыхает. — Я не был уверен. Я присматривал за этим, как только заметил, что в твоей магической подписи что-то не так, но не знал, что ситуация так обострится. Я попросил свою основную часть сказать тебе об этом, но он тщеславный придурок, так что… Гарри не знает, что и думать. — Так что ты просто промолчал? Мне было так страшно сегодня вечером. Если это не был обычный кошмар, тогда… — он проводит рукой по волосам. — Том, скажи мне, что происходит. Медальон несколько мгновений молчал. Все его друзья уставились на него, ожидая ответа. Он не хотел, чтобы между Томом и его друзьями так произошло знакомство, но в данный момент он был так зол, так растерян, что ему было все равно. — Том? — снова зовет он. — Послушай, тебе рассказали об объектах, которые я создал, чтобы стать бессмертным, верно? Но мы так и не рассказали тебе, что именно это было. То, чем я являюсь или чем был дневник, называется крестражем. Это невероятно темное заклинание, в ходе которого ты разделяешь свою душу пополам и помещаешь одну из частей внутрь объекта. Он удерживает тебя прикованным к реальному миру, так что даже если твоя основная часть — тело — будет уничтожено, ты все равно сможешь вернуться. Но это не самый приятный процесс. И чтобы у тебя получилось расколоть свою душу… нужно совершить ужасные вещи. Невилл хмурится. — Я кое-что видел об этом в библиотеке моего двоюродного дедушки. В книгах говорилось, что это одно из самых ужасных заклинаний, когда-либо применявшихся. Том кивает. — Это действительно так. Но я был в отчаянии и боялся смерти. Чтобы создать крестраж, ты должен отнять жизнь — убить кого-то, и сделать это так, чтобы твоя душа настолько треснула, что у нее появилась возможность расколоться. Он выглядит раскаявшимся и смотрит на него таким виноватым и извиняющимся взглядом, что Гарри нахмуривается в замешательстве. Фред фыркает. — Значит, ты убил несколько человек, и что с того? Я имею в виду, что мы все знаем, что Волдеморт — убийца. — Это действительно неудивительно, чувак, — говорит Джордж. — Да, и я уже преодолел эту часть твоей личности, когда принял тебя как свою родственную душу, так что… Невилл и Луна кивают. Том пару раз моргает. — Честно говоря, я ожидал большего морального возмущения, но... ладно. Что ж, — он прочищает горло, избегая их взглядов. — Ритуал, который следует за этим, более ужасен, чем вы можете себе представить. Мальчик-Который-Выжил покачивает головой. — И? Слушай, я знаю, что ты далеко не самый этичный человек. Какое это имеет отношение к моему шраму? — Гарри… — вздыхает он. — В ту ночь, когда умерли твои родители, он действительно не планировал создавать еще один крестраж. Но когда он вошел в твой дом, когда убил твоих родителей, его душа надломилась. А когда он наложил на тебя заклинание, и оно отскочило… — он подходит ближе, поднеся руку ко лбу Гарри. Гарри чувствует, как большой палец нежно ласкает его шрам, как раз в тот момент, когда слова начинают врезаться в его разум. — Каким-то образом, по какому-то безумному совпадению, его душа раскололась, и та часть, которая вышла из него, прицепилась к тебе. Когда говорю это, я правда имею это в виду, Гарри, – он не знал. Пока я не рассказал ему об этом месяц назад. Он не хотел этого делать, мой дорогой. Гарри уставился на своего парня и ощутил онемение. Он почувствовал, как его ноги двинулись сами по себе, отступая от своей родственной души. — Я крестраж. В моей голове есть частичка его души. Вот что вызывает мои кошмары — внутри меня сидит кусочек Волдеморта, который пытается меня убить. И ты не подумал мне об этом сказать?! Тому хватило приличия выглядеть виноватым. — Дорогой, мне правда очень жаль. Я следил за ним, я проверял, не стал ли он опасным – клянусь, до сегодняшнего вечера все было в порядке! Гарри хочется рвать волосы на своей голове и одновременно смеяться. Он чувствует себя невероятно расстроенным, как и его друзья. Они внезапно появляются рядом, встают вокруг него: Невилл обхватывает его за плечо, близнецы встают между ним и медальоном, Луна — с другой стороны от него. — Тебе придется кое-что объяснить, если ты хочешь приблизиться к нему, — твердо говорит Джордж. Том вздрагивает. Он смотрит на рыжеволосых парней, а затем на Гарри глазами, полными печали. — Гарри, я правда не знал, что тебе будет так больно. Поверь мне, он действительно не хотел превращать тебя в крестраж. Гарри качает головой. — Это… проблема не в этом. Том. Ты лгал мне месяцами. По сути, с тех пор, как я встретил тебя. Я не злюсь, потому что я крестраж — это странно, и думаю, я буду обдумывать это довольно долго, но я тебе верю. Я не могу себе представить, чтобы Волдеморт намеренно превратил меня в свой крестраж, ведь сколько раз он пытался меня убить... но ты, врущий мне обо всем этом? Когда ты узнал об крестраже? Я доверял тебе, Том. Ты единственный человек, который знал все и… Его глаза горят. Он моргает пару раз, пытаясь сдержать слезы. — Мне просто нужно время, ладно, Том? Я не могу... Мне нужно время прямо сейчас. Мне также нужно поговорить с твоей основной частью, и... — он качает головой, видя удрученное выражение лица своей второй половинки. — Это не расставание, ясно? Мне просто нужно со всем разобраться. Том ничего не говорит. Близнецы стоят между ними высокой стеной, свирепые и защищающие. Гарри, честно говоря, чувствует себя немного неловко, зная, что его друзья наблюдают за происходящим, но он не собирается просто так упускать это из виду. Ему больно. Он чувствует себя… почти преданным. В конце концов Том кивает, прочищая горло. — Конечно. Я не осознавал, что это причинит тебе боль. Мне жаль. Гарри сглатывает. Затем Луна осторожно снимает медальон с его шеи и молча подходит Тому, передавая его. Гарри не протестует, как бы ему не было больно. Том с непроницаемым выражением лица сжимает свой медальон, маска медленно сползает с его лица. Невилл прочищает горло. — Ну, эм, нам нужно придумать, что делать с твоим шрамом. Если это причинит тебе боль снова, она может стать более серьезной. Может быть, Сами-Знаете-Кто знает, что нужно делать? Они медленно разворачиваются со своих мест к нему, достигая своего рода полукруга. Том молчит на заднем плане. Гарри фыркает. — Да, но я не позволю ему приблизиться к моему шраму. Если он подойдет слишком близко, он может случайно увидеть мою метку, а я действительно не готов к этому разговору. Невилл вздрагивает. — Да, я понимаю тебя. Но именно его крестраж в тебе, и, как ни странно это говорить, он может быть нашим лучшим выбором. Вы связаны через разум, и к этому нельзя относиться легкомысленно. — Даже если он твоя родственная душа, — добавляет Фред. — Наша связь — на самом деле, теперь это имеет большой смысл, — говорит Гарри. — В прошлый раз, когда мне приснился подобный кошмар, он почувствовал это и захотел поговорить со мной на следующий день. Луна хмурится. — Но если он почувствовал кошмар в прошлый раз, не значит ли это, что он обязательно почувствует его сегодня вечером? Наступает молчание. — Ох, — выдыхает Невилл. — Вот дерьмо, — говорит Гарри. Они смотрят друг на друга широко раскрытыми глазами. Затем близнецы переглядываются и кивают друг другу. — Хорошо, в таком случае мы его приведем. Гарри раскрывает рот. — Что? Подождите, зачем? Я имею в виду, сейчас два часа ночи… — Все будет хорошо, Гарри, — успокаивает Джордж. — Если он почувствовал твой последний кошмар, который был слабее, чем этот, он обязательно узнает и об этом. Вероятно, он захочет поговорить с тобой, и так получается, что мы тоже хотим поговорить с ним. Фред злобно ухмыляется: — Может быть, он и Темный Лорд, но мы без колебаний надерем ему задницу за весь этот устроенный им беспорядок. Он превратил тебя в свой крестраж, так что ему стоит кое-что объяснить. — Но, ребята, я... он не может прийти сюда! — жалобно произносит он, расстроенный и слегка паникующий. — Я имею в виду, что в тот момент, когда я заговорю о своем шраме, он захочет взглянуть на него, и как вы думаете, сколько времени ему понадобится, чтобы заметить мою метку? Я… я не готов к тому, чтобы он узнал. Я не могу дать ему понять, что он моя вторая половинка, я… Невилл сочувственно сжимает его плечо. — Я знаю, но он точно знает об этом крестраже больше, чем мы. Фред кивает. — И если ты не хочешь, чтобы он увидел твою метку, тебе не нужно позволять ему приближаться к тебе так близко. Если он попытается, мы его сдержим. Он глядит на них и не может поверить своим глазам. — Никто из вас не обеспокоен тем фактом, что он, ну, Волдеморт? Вы собираетесь просто пойти и поговорить с ним? Разве никто из вас не испытывает хотя бы немного страха? Невилл морщится. — Мне немного страшно. Но я верю, что он не причинит нам вреда. Луна кивает. — Если и причинит, то мы здесь, в Хогвартсе. Мы могли бы пригрозить ему, что замок расскажет о нем Дамблдору, если он не сделает то, что мы ему говорим. Близнецы одновременно ухмыляются ему. — Мы как-то закидали его снежками, — произносит Джордж. — И мы без колебаний сделаем это снова, — добавляет Фред. Гарри смотрит на них с удивлением. Он серьезно не знает, кто из них более безумен. — Ладно… я думаю, вы можете привести его сюда, но… если он что-то сделает, это не моя вина. Близнецы машут руками. — О, пожалуйста, с нами все будет в порядке. Они подходят к двери с улыбками до ушей. — Мы скоро вернемся, — говорит Фред. — Невилл, Луна, — Джордж указывает на них. — Присмотрите за ожерельем. А потом они исчезают, двери захлопываются за ними. Том недовольно сморщивается. — Ожерелье? Ожерелье?! И Гарри, вопреки самому себе, не может сдержать хихиканья. — Ну, медальон — это, по сути, ожерелье, Том. Крестраж пристально смотрит на него. Гарри снимает очки и протирает их о рубашку. Он все еще злится на Тома за то, что тот скрывал правду от него, но ему трудно оставаться в таком состоянии долго. Том вздыхает, расстроенный, и кладет свой медальон на стол рядом с ними. Он подходит к Гарри гораздо ближе, чем раньше, выражение его лица замкнутое. — Оставишь меня у себя или вернешь ему — мне все равно. Но в тот момент, когда ты решишь, что хочешь поговорить, я буду ждать. И, не дав Гарри возможности ответить, он исчезает в медальоне. Гарри вздыхает, его плечи опускаются. Он падает на диван, закрывая лицо руками. Его друзья садятся рядом с ним, крошечные нежные руки Луны ласкают его спину. — Со временем станет лучше. Он тебя очень любит, я это вижу. — Я знаю, — бормочет он. — Я тоже его люблю. Мне просто хотелось бы, чтобы он мне сразу все рассказал. — Послушай, Гарри, — начинает Невилл осторожным тоном. — Иногда и ты хранишь секреты. Ты сам скрывал все от нас до сегодняшнего дня. Они не влияют на нашу жизнь так сильно, как его секрет влияет на твою, но… в некотором смысле они очень похожи. Ох. О, Мерлин. Он выпрямляется. — Нев, мне очень жаль. Я хотел рассказать тебе раньше, но я просто… Я боялся, что ты не захочешь оставаться моим другом. Но мне следовало давно сказать тебе об этом. Мне жаль. Но парень качает головой. — Нет, все в порядке, Гарри. Это были твои секреты, которые нужно было хранить, и я рад, что ты рассказал нам об этом сейчас. Но… ну, скажем так, я не совсем рад тому, что ты общаешься с Краучем с лета, понимаешь? И Гарри чувствует, как все вокруг него рушится. — Нев, я… — Это твое дело. И я его не знаю. Ты сказал, что Волдеморт изменился и перестал творить ужасающие вещи. И я знаю, что, когда Крауч притворялся Грюмом, он мне нравился как учитель. Он был очень добр ко мне. Но я понятия не имею, потому ли это, что он изменился, или из-за чего-то еще. И даже если он изменился, я все равно навещаю родителей каждый месяц, и каждый раз они не узнают меня из-за того, что Крауч с ними сделал. Так что… возможно, мне тоже понадобится время. Гарри открывает рот. Потом он понимает, что ему нечего сказать, и закрывает его. Вместо этого он кивает. — Хорошо. Я понимаю. Невилл пожимает плечами. — Но, эй, я не оставлю тебя прямо сейчас. Сам-Знаешь-Кто меня пугает, но я не позволю тебе остаться с ним наедине, ясно? Гарри ощущает, как у него пересыхает в горле. — Нев… спасибо. Мне очень жаль. Я не хотел так поступать с тобой, я не подумал как следует и… Его друг протягивает руку, чтобы остановить его. — Как я уже сказал, мне понадобится время, чтобы обдумать это, ладно? Давай прямо сейчас сосредоточимся на твоей второй половинке. Это заставляет его замолчать. Гарри снова переводит взгляд на свои руки и прикрывает глаза. Он просто хочет, чтобы эта ночь наконец закончилась.

***

Том Марволо Реддл не любит, когда его будят посреди ночи. Но когда жгучая боль и ужас вырывают его из мира грез, гнева мало. В тот момент, когда он сориентировался, он с полной уверенностью понимает, что чувства исходят не от него самого, а от Гарри, и все его раздражение быстро превращается в беспокойство. Он пытается проверить мысленную связь, которую они разделяют, но толку от этого мало. Том никогда не настаивал на исследовании их связки, никогда настолько, чтобы Гарри мог его почувствовать, и поэтому все, что он получал, — это самые сильные эмоции и чувства. В этот раз он не получил ничего, кроме шока, страха и боли. А затем замешательства, прежде чем все постепенно стало спокойнее. Это, конечно, не сказало Тому абсолютно ничего существенного. Ему нужно поговорить с мальчиком как можно скорее, но, учитывая тот факт, что все остальные в данный момент спят, ему придется подождать до утра. У него не было настроения снова пытаться заснуть, поэтому он начал просматривать работы. Его одновременно удивило и не удивило то, что спустя некоторое время кто-то постучал в его дверь. Хотя, честно говоря, близнецы Уизли были не тем, кого он ожидал увидеть, когда пошел открывать дверь. Он некоторое время глядит на них, а они смотрят на него, на их одинаковых лицах написана решимость. А затем, когда он открывает рот, чтобы спросить, какого черта они тут делают, они прерывают его и начинают бормотать. Как будто прорывается плотина: оба говорят так быстро, что у него нет возможности вставить хоть слово. — Мы знаем все. Знаем абсолютно всё. — Сегодня вечером Гарри приснился очень плохой кошмар. — У него даже потекла кровь из шрама. — Мы знаем, что вы это почувствовали, так что не пытайтесь это скрыть. — И это потому, что ваша глупая часть души напала на него. — Итак, вы идете с нами, потому что ваш медальон разозлил нас, и они с Гарри поссорились. — И вы знаете об этом больше, чем все мы. — А ещё, если вы на нас нападете, мы всё расскажем Дамблдору. — Мы знаем, что вы очень крутой, но Гарри важен для нас. — И мы надерем вам задницу, если придется, ради него. — Все поняли? Лицо Темного Лорда остается бесстрастным на протяжении всей их речи. Только его брови медленно поднимаются наверх. Он должен признать, что был весьма впечатлен. С таким неуважением к нему уже давно никто не обращался. Затем он медленно оглядывает их обоих с ног до головы. Они стоят перед ним в одних пижамах и тапочках, без палочек. Они просто безумны, не так ли? Поскольку он продолжает молчать, гриффиндорская храбрость начинает покидать их. Проходит минута молчания, во время которой он просто смотрит на них со скучающим и неудовлетворенным выражением лица, просто чтобы заставить их немного напрячься. Затем, когда ему кажется, что они снова начнут болтать, он наконец открывает рот. — Должен сказать, я впечатлен, — произносит он легким голосом. — Я знал, что вы, гриффиндорцы, глупы, но я не думал, что вы настолько глупы, чтобы прийти сюда, безоружные, и предъявить мне все претензии прямо в лицо. Он с удовольствием наблюдает за тем, как краска медленно спадает с их лиц. Хорошо. Он склоняет голову. — Вы правы, я не причиню вам вреда, но не думайте, что у меня нет способов сделать вашу жизнь абсолютно несчастной, если я захочу. А еще, как ваш учитель, я просто не могу позволить вам двоим бродить по коридорам после комендантского часа без месячного задержания, — добавляет он, радуясь их обиженным взглядам — Мне искренне жаль. К их чести, хоть это они воспринимают без нареканий. — Слушай, нам очень жаль, что мы вторгаемся, но Гарри… Он поднимает руку. Близнецы замолкают, две пары глаз уставились на него с чем-то близким к отчаянию. Ладно. Том расправляет плечи, выражение его лица становится серьезным. — Я намеревался поговорить с ним утром, но полагаю, что мы могли бы решить этот вопрос сегодня вечером. Я пойду с вами, но только потому, что сегодня наши цели совпадают. Полагаю, никто из нас не хочет, чтобы Гарри было больно. Облегчение на их лицах настолько ощутимо, что Том задумывается, умеют ли вообще гриффиндорцы просто скрывать выражения своих лиц. Затем он делает еще один шаг ближе, и его голос звучит с шипением. — Но знайте, что если вы когда-нибудь снова проявите ко мне такое неуважение, я причиню боль людям, которых вы любите, и заставлю вас забыть, что это сделал я, так что вы даже не сможете отомстить. Они синхронно делают шаг назад. — Так точно, сэр! Том улыбается. Он с радостью отмечает, что это заставляет их сделать еще один шаг назад. — Что ж, — он машет рукой, быстро сменяя ночную одежду на повседневную. — Ведите.