Words

Том не посещал Выручай-комнату уже несколько десятилетий. В последний раз он был в ней, когда искал, где спрятать диадему Ровены Рейвенкло, тогда, когда Дамблдор отказался дать ему должность преподавателя ЗОТИ, и тогда, когда это сделало его таким несчастным и злым, что он проклял эту должность. Теперь, когда он позволил близнецам отвести его в комнату, он не мог не быть очарован формой, которую она приняла. Он использовал ее только для того, что спрятать вещи, и ни для чего другого. Комната, которую он встретил сейчас, больше напоминала гостиную, полную тепла, уюта, удобных на вид кресел и огня, потрескивающего в камине. Он быстрым взглядом окидывает комнату, мгновенно замечая напряжение, витающее в воздухе. Гарри и двое его друзей поднимают головы, как только он прибывает. Наследник Лонгботтом напряжен, в тот время как девчонка Лавгуд кажется беззаботной. Однако от них исходит сила защиты. Это видно в их положении рядом с Гарри и в их магии, которая кружится вокруг него, бессознательно образуя щит. Он никогда раньше не видел такой яростной защиты и преданности. Часть его не может не почувствовать восхищения своими учениками. — Что ж, — заявляет он, когда двери за ним закрываются. — Не знаю, стоит мне злиться или веселиться. Гарри, что неудивительно, вздрагивает. Он поднимается со своего места и делает несколько шагов к нему. — Ви, мне жаль, что мы тебя разбудили. Это была адская ночь, и… Темный Лорд качает головой. — Не волнуйся, я уже не спал. Меня больше беспокоит, почему ты решил, что рассказывать друзьям все мои секреты приемлемо. Мальчик запинается и смотрит на него с недоверием, как будто он сказал что-то не так. — Ви, я не сказал им ничего личного о тебе. Ладно, возможно, мне следовало получить твое разрешение рассказать им о том, что ты в Хогвартсе, но опять же, они не побегут из-за этого к Дамблдору. Я им доверяю. Я рассказал им о том, что сделал я, и с твоей стороны довольно лицемерно предъявлять что-то мне, когда ты даже не удосужился упомянуть, что я твой чертов крестраж . Он чувствует, как у него поднимаются волосы на голове, и чуть было не огрызается, утверждая, что Гарри все еще не имеет права сплетничать со своими друзьями, но тут резко останавливается. Гарри прав. Том скрывал от него нечто жизненно важное, и хотя он делал это потому, что просто считал ненужным об этом говорить, поскольку крестраж не представлял никакой проблемы, он все же понимал гнев Гарри. — Я должен был сказать тебе, — соглашается он. — Я не должен был скрывать это от тебя, я знаю. Но я не думал, что у него достаточно разума, чтобы причинить какой-либо вред. Казалось, он просто существует в тебе, и когда я увидел, что он не причиняет тебе вреда, я подумал, что говорить об этом бессмысленно. Я также… — Ты также? Том кашлянул. — Ну, я не знал, как ты это воспримешь. Я был уверен, что ты на меня разозлишься, и… мне не нравилась сама мысль о том, что это может произойти, особенно когда мы только начали становиться… друзьями. Он отворачивается. Он ощущает, как друзья Гарри смотрят на него так, будто не могут поверить своим глазам, и ненавидит тот факт, что не может просто приказать им уйти. Смущение — последнее, что он хочет сейчас чувствовать. Это было личное, Мерлин. Гарри моргает пару раз. Затем он вскидывает руки вверх. — Вы с Томом оба полные идиоты, ты знаешь это, да? Я не злюсь, что ты сделал меня своим крестражем. Я знаю, что это был несчастный случай и что ты не хотел этого. Я злюсь, потому что вы оба скрыли это от меня. И я бы не перестал с тобой общаться из-за этого, — он покачивает головой. — Да, возможно, я бы злился несколько дней, но ты правда думал, что я снова начну тебя ненавидеть? Том немного теряется. Честно говоря, он думал, что Гарри настолько рассердится, что перестанет с ним разговаривать. Темный Лорд едва понимает, почему Гарри так дружелюбен с ним, несмотря на все, что Том с ним сделал. Но он старается скрыть свое замешательство. — Я раздумывал над таким вариантом. Но я рад, что этого не случилось. Мне следовало рассказать тебе раньше, Гарри. Я прошу прощения. Мальчик кивает, и когда он становится менее оборонительным и защищающимся, Том замечает, каким бледным и больным был мальчик. Мерлин, насколько на самом деле плоха ситуация? Кое-что он почувствовал – проснулся весь в поту и ужасе, но все же не думал… Гарри выглядит изнуренным и замерзшим. Том не может понять, почему это беспокоит его так сильно. — Мне нужно проверить крестраж в тебе. Раньше я думал, что он слишком мал, чтобы осуществлять хоть какие-либо действия. По логике вещей, он не должен оказывать никакого влияния на тебя — я никогда не проводил для этого завершающего ритуала. Он шагает вперед, вытаскивая палочку из кармана мантии. Остальные выпрямляются, настороженно глядя на его палочку. Теперь их тревога возросла многократно. Том понимает причины, но все равно не может не почувствовать раздражение. — Мне нужно провести несколько диагностических заклинаний, если, — он впивается взглядом в остальных в комнате. Они напряжены, готовые в любой момент кинуться в бой. Их глаза не отрываются от его палочки. — Они мне позволят. Гарри моргает, как будто только сейчас заметил реакцию друзей. Он поднимает руки, чтобы успокоить их. — Ребята, эй, все в порядке. Он не причинит мне вреда. Да, Том дал Нерушимую Клятву; он не мог тронуть Гарри даже пальцем. Но, даже не учитывая ее, он все равно не собирался причинять ему боль. — Я был вежливым с вами с тех пор, как вы притащили меня сюда ночью. Я позволил вам оставаться здесь, не стер память, что я вполне мог сделать, и не манипулировал вами, заставляя выполнять мои приказы, что я, опять же, мог бы сделать, поэтому я был бы признателен, если бы вы оказали мне такую ​​же любезность. Лавгуд улыбается. — Мы просто переживаем, профессор. В воздухе витает много мозгошмыгов. Близнецы фыркают с одинаковыми упрямыми выражениями лиц. — Хорошо. Но мы следим за тобой. Гриффиндорцы. Не трудно догадаться, почему Рейвенкловцы ему нравятся намного больше. Затем он подходит к Гарри, встречаясь с ним взглядом. — Могу ли я? И Гарри кивает, позволяя мужчине внимательно просмотреть его магическую подпись. Он произносит несколько диагностических заклинаний и начинает глубоко копаться в запутанном беспорядке вокруг шрама Гарри. С детства Том имел тягу к магии. Он овладел своей магией еще до того, как ему исполнилось девять, но не потому, что ему так хотелось. В приюте шла борьба за выживание. Другие дети считали его другим — ненормальным, и ему пришлось научиться использовать магию в своих интересах. Когда он впервые вошел в Волшебный мир, он оказался очарован магией вокруг. Он чувствовал ее так же, как чувствовал соль в воздухе, когда бывал на море. И чем сильнее он становился, чем больше волшебников и ведьм он встречал, тем больше он понимал, что может различать более сильных и слабых магов, просто взглянув на них. Затем, когда он понял разницу между Темной и Светлой Магией, он внезапно осознал, почему его однофакультетники так отличались от учеников других факультетов. Но именно тогда, в возрасте пятнадцати лет, он обнаружил, что окружающие его люди не могут чувствовать чужую магию так же хорошо, как он. А потом были книги за книгами и недели, проведенные за внимательным наблюдением за однокурсниками, чтобы научиться лучше различать их подписи – и по мере того, как он это делал, и его силы росли, он обнаружил, что полностью настроен на магию вокруг себя. Таким образом, наряду с диагностическим заклинанием, которое он наложил на Гарри, он также мог протянуть руку и почувствовать магию Гарри. Он не мог точно выразить это словами. Он никак не мог ее видеть, и особого запаха, вкуса или звука у нее тоже не было. Это было просто… чувство. Всплеск энергии или помехи в воздухе, плавающие вокруг волшебницы или волшебника. Впервые он почувствовал крестраж в Гарри после того, как медальон рассказал ему о его существовании. В тот момент он был настолько маленьким и несущественным, что, если бы Том его не искал, он бы не нашел его. Сегодня вечером у него не было проблем с его поиском. За несколько недель он вырос и превратился в шар тяжелой, свернувшейся кольцами, Темной Магии вокруг шрама Гарри. Но… хотя он вырос, он кажется таким же бездействующим, как и раньше. Он существует, но ничего не делает. Он просто находится там, как будто он полностью привык к чужой магии, и не причиняет Гарри видимого вреда. Он не паразитический или вредный, он просто спокойно находится внутри мальчика. — Твоя магия полностью приняла крестраж как своего, — выдыхает он с недоверием. — Она... что? — Да… он неактивен. Он там, спрятанный в твоем шраме, но он ничего не делает. Брови Гарри поднимаются. — Хорошо, тогда почему он напал на меня, если он «ничего не делает?» И это самое странное. Он покачивает головой, снова просматривая магическую подпись Гарри. — Не имею представления. Никаких признаков его нападений нет. Кажется, твою магию он совершенно не беспокоит. И, учитывая, как долго крестраж находится в голове Гарри… — Он был с тобой с тех пор, как я его создал, — говорит он. — Тогда, когда ты еще был младенцем. Кажется, будто он полностью засел в твоем сознании. И то, что он так долго был бездействующим и неразумным, а затем внезапно напал на тебя, это... — Странно? — заканчивает Гарри. Том кивает. — Я понятия не имею, почему он это сделал и как. Мне он не казался опасным. Гарри фыркает. — Ну, раньше такого и не было. И Темный Лорд вздыхает. — Я знаю. Мне нужно будет повнимательнее взглянуть на нашу связь, а также поговорить с медальоном. Гарри вздрагивает. — Эм-м-м. Да, конечно. Хм. — Ты злишься на него. Потому что он тебе не сказал о крестраже. Близнецы фыркают и бормочут что-то неразборчивое. Гарри кривит губы. — Да, думаю, это немного меня задело, тем более, что мы многократно встречались с того момента, как он узнал. — Но ты не сердишься на меня? — Я ничего не жду от тебя, Ви, — пожимает он плечами. — Я рад, что ты вообще со мной общаешься. … ох. Он полагает, что ему не следует этому удивляться. Он кивает, глядя на друзей Гарри. — Я думаю, нам нужно обсудить кое-какие личные дела, так что, если бы вы могли вернуться в свои комнаты… Друзья Гарри, конечно, протестуют. Близнецы шагают вперед. — Ага, конечно, абсолютно нет, — говорит один из них. — Мы вам не доверяем. Совсем. — Мы не оставим его с вами наедине. Тому хочется что-нибудь бросить в них. — И, как вы знаете, я физически не способен причинить Гарри вред, и у меня нет никакого намерения делать это. Уходите, пока я не продлил ваше задержание. Наследник Лонгботтом, который молчал с тех пор, как вошел Том, впервые заговорил. — Мы знаем, что вы, вероятно, не причините ему вреда, но вы не можете винить нас за осторожность… сэр. Том пристально взглядывает на него, готовый ответить, но тут вмешивается Гарри. — Ребята, все в порядке, — он поднимает руки вверх. — Мы провели много времени наедине вместе, и он никогда не делал ничего, что могло бы причинить мне боль. Я доверяю ему. А мозг Тома Марволо Реддла просто… на какое-то время замолкает. Он смотрит на парня перед собой, думая о серьезности, с которой он произнес эти слова, видит твердую уверенность на его лице и решимость в его ярких зеленых глазах. И Том понятия не имеет, что с этим делать. Он замечает, как остальные сердито уходят, как близнецы бормочут что-то о том, что дают им только час, но он их почти не слышит. Он смотрит на Гарри и не может усвоить то, что парень только что сказал. Он… что… Что? — Ты действительно назначил им отработку? Это очень мелочно, знаешь, да? Не так ли, Ви?... Ви? Темный Лорд моргает и быстро приходит в себя. Он открывает рот, чтобы сказать, что близнецы это заслужили или что-то в этом роде, но его предательский рот произносит что-то гораздо более уязвимое, и он чувствует себя дураком сразу после того, как слова срываются с его губ. — Ты доверяешь мне? И Гарри хмурится, как будто не может понять замешательства Тома. Затем его лицо проясняется, и легкая нерешительная улыбка трогает его губы. — Ну… да, доверяю. О. О, Мерлин. Хорошо, Реддл, сейчас у тебя есть более важные дела, сосредоточься! До его внимания также доходит, что он все еще находится в чарах Картрейна, и он убирает их, чувствуя себя лучше, когда слой магии рассеивается с его кожи. Глаза Гарри немного расширяются, и он по какой-то причине краснеет, но у Тома нет времени поразмыслить об этом, так как мальчик снова вступает в разговор. — Однако задержание Фреда и Джорджа — это по-прежнему довольно несправедливо. О, это снова. Он закатывает глаза. — Знаешь, они должны были это предвидеть. Приятно, конечно, что они тебя защищают, но я не терплю неуважения. Гарри скрещивает руки на груди. — Ты не будешь их задерживать. — Я их профессор. — И ты все равно не даешь им отработку. Том глядит на него. Гарри упрямо пялится в ответ. Они некоторое время смотрят друг на друга, брови Гарри подняты вверх. Наконец Том вздыхает. — Хорошо. Гриффиндорец ухмыляется. — Спасибо! Темный Лорд закатывает глаза, но ощущает облегчение, видя улыбку мальчика. Гарри все еще выглядит полумертвым, и Том замечает на его переносице и футболке следы засохшей крови, несомненно, вытекшей из шрама. — Вернемся к делу: мне нужно поговорить с медальоном. Гарри морщится. Затем он медленно подходит к столу, берет крестраж и протягивает его ему. Том забирает крестраж у мальчика и проводит пальцами по медальону. Затем он тянется к нему своей магии и слегка подталкивает ею крестраж. Вскоре рядом с ними материализуется его надоедливая частица. В то время как Том был в своей учительской мантии, которую он в спешке накинул на плечи, когда близнецы пришли его беспокоить, на медальоне была та же одежда, которая была на нем в прошлый раз, когда они встретились – простая черная классическая рубашка и черные классические брюки. — Я не виноват в этом, просто чтобы ты знал, — медальон поджимает губы. Гарри качает головой. — Конечно, нет, ты не мог знать, что такое произойдет. Но Том не зря был Темным Лордом. Он сузил глаза. — Тот факт, что эта мысль пришла тебе в голову, означает, что ты чувствуешь вину за что-то. У тебя более хорошая связь с крестражами, чем у меня. Так в чем дело? Его медальон вздыхает. — Я думал о том, что могло случиться. И… ну, как ты сказал, крестраж в шраме Гарри недостаточно силен и разумен, чтобы делать что-то самостоятельно. — Думаешь, к этому причастен кто-то еще? — Том чувствует, как начинает нарастать его гнев. — Я не почувствовал ничьей магической подписи, кроме Гарри. Глаза гриффиндорца за очками расширяются. Однако медальон качает головой. — Нет, я так не думаю. Я размышлял об этом, и… ну… — И? — Гарри, — внезапно обращается он к подростку. — Ты знаешь, что для поддержания своей физической формы я беру у тебя энергию, да? И Гарри кивает, этот факт был ему известен уже несколько месяцев. Том не знает, почему он шокирован – возможно, потому, что если бы он был на месте медальона, он бы оставил этот факт при себе. Еще одно доказательство того, почему медальон был гораздо лучшей версией его самого. — Ну, я достаточно силен, чтобы открыть с тобой связь и начать забирать твою энергию, но крестраж — нет. Однако я провел с тобой всю ночь в своей физической форме. Крестражу не нужно было открывать с тобой связь – я уже сделал это за него. Ах. Конечно. Том тихо вздыхает, раздраженный тем, что не смог понять это раньше. Гарри хмурится. — Итак… это значит, что из-за того, что ты был рядом со мной, крестраж очнулся? Вот как он попал ко мне в голову? Глаза медальона безмерно полны печали. — Мне очень жаль, Гарри. Я не знал, что такое может произойти. Я правда не знал. Но подросток лишь качает головой. — Нет, Том, ты действительно не мог знать об этом. Это не твоя вина. … — Неужели все гриффиндорцы такие тупо всепрощающие? — спрашивает он в явном замешательстве. Его крестраж (тот, что был в медальоне) пристально глядит на него. — Это называется функциональными любовными отношениями. Я уверен, что эта комната предоставит тебе словарь, если ты попросишь об этом. Гарри только пожимает плечами. Том серьезно задумывается, во что превратилась его жизнь. — Подожди, — внезапно произносит Гарри. — Но если ты, забирая у меня энергию, тем самым позволяешь ему нападать на меня, как мы можем быть уверены, что это сейчас безопасно? — он указывает на физическую форму медальона. — Не волнуйся. Сейчас я высасываю энергию из своей основной части. Том пристально смотрит на него. Медальон пожимает плечами. Том поворачивается к Гарри. — Думаю, будет безопаснее, если я оставлю медальон при себе. Если мы правы, крестраж внутри тебя не может причинять тебе вред, если только связь не открыта, но пока мы не знаем наверняка. — И я думаю, мы правы, — говорит медальон, поморщившись. — Вспомни, в прошлый раз, когда тебе снился кошмар, я также был в своей физической форме. Гарри отворачивается. — Мерлин… ладно, да, это имеет смысл. Но тогда… пока ты остаешься в медальоне, со мной все будет в порядке, верно? И Том действительно ненавидит предавать этот полный надежды взгляд: — Мы не можем знать наверняка. Я проведу несколько тестов и посмотрю, как крестражи взаимодействуют друг с другом и со мной. Я не могу с чистой совестью оставить медальон тебе, без уверенности, что с тобой все будет в порядке. Подросток чешет шею. — Ох… конечно, я понимаю. Итак... ты думаешь, я в безопасности? На данный момент? — Думаю, что да. Но я не уверен. Я проверю тебя через несколько дней и узнаю, не активен ли крестраж. Предполагаю, мы справимся с этим сами, но если нет, было бы неплохо, если бы тебя осмотрел окклюмент. Ему нужно найти как можно больше информации о крестражах. Будучи юношей, он поступил очень глупо, полагаясь исключительно на одну книгу, которую нашел в библиотеке Хогвартса, и еще глупее был факт того, что он даже не попытался найти дополнительную информацию. Он просто никогда не думал, что превратит другого человека в крестраж. — Ты имеешь в виду Барти? — спрашивает подросток. — Ну нет, — качает он головой. — Барти — отличный окклюмент, но не тот тип, который нам нужен. Я хочу отвести тебя к гоблину-целителю разума. Гарри смотрит на него так, будто у него выросла вторая голова. — У гоблинов есть целители разума? Том ошеломлен. — Конечно есть, это целое общество, зависящее в основном от самих себя, с небольшой торговлей с другими странами. Неужели ты думаешь, что вся их раса занимается только деньгами? — Мы… ну, я имею в виду… это все, что я о них когда-либо слышал? Мне жаль. Гарри выглядит так, словно хотел провалиться сквозь землю, но Том не злится на него. — Глупая школьная система, — бормочет он, пощипывая переносицу. — Глупый Дамблдор с дурацкими несуществующими уроками культуры. Во имя Морганы, как же после этого студенты не станут сумасшедшими фанатиками, Мерлин… Его крестраж фыркает. — Но разве ты сам не был им? Том пристально смотрит на него. — Я реально засуну тебя в старый шкаф и никогда больше не достану. Гарри, однако, хихикает. — Хотя, вообще-то он прав. И Том, к сожалению, знает это. — Ладно, ладно, — он хмурится. — Я делал вещи, которыми не горжусь, и мое безумие превратило мой страх перед волшебниками в фанатизм. Но вряд ли я снова вернусь к этому. Гарри улыбается ему с такой теплотой, что Тому кажется, будто что-то странное взрывается в его груди. Он никогда не чувствовал такой нежности, направленной на него, и от этого его щеки теплеют. Он не понимает почему. — Я знаю, Ви, — говорит гриффиндорец. — Иначе я бы с тобой не разговаривал. И Том никогда не был так рад тому, что поглотил свои крестражи, как в этот момент. Медальон с ухмылкой смотрит на него, как будто что-то знает. Том нахмуривается в замешательстве. — Итак, э-э, гоблины…? — спрашивает Гарри. Точно. — Да, гоблины. Посмотрим, как ты будешь себя чувствовать без медальона где-то неделю, и если мы не обнаружим ничего серьезного и крестраж внутри тебя останется таким, каким он должен быть, то нам, вероятно, не придется никуда идти, но если тебе снова станет больно, то тут нам понадобится гоблин. Они используют другой вид магии, отличный от нашего, и намного лучше разбираются в некоторых аспектах магии разума. Гарри кивает. — Хорошо… так что мы просто ждем и надеемся, что крестраж не причинит мне вреда? Том вздыхает. Он ненавидит это так же сильно, как и Гарри, а может быть, даже больше. Мысль о том, что один из его крестражей, созданный на пике его безумия, вселился в Гарри и оказался достаточно сильным, чтобы причинять ему боль, была, честно говоря, ужасающей. — Я сделаю все возможное, чтобы узнать как можно больше о крестражах, обещаю. Гарри, я не буду согласен с тем, чтобы оставить его внутри тебя, пока не буду на сто процентов уверен, что это безопасно. Обещание — это максимум, что он может дать Гарри в данный момент, и это глубоко его расстраивает. Он ненавидит чувствовать себя таким бессильным. Будь это кто-нибудь другой, будь это кто-либо другой, кроме Гарри, он бы тут же попробовал провести ритуал реабсорбции, но… но риск причинения вреда хозяину слишком высок. А поскольку это Гарри, он не может позволить себе пойти на такой риск. Просто не может. — Мне жаль, что сейчас я не могу сделать ничего большего, — добавляет он. Но Гарри моргает, глядя на него огромными глазами, а затем широко улыбается. Это единственное предупреждение для Тома, прежде чем подросток внезапно сжимает его в объятиях. — Спасибо, Ви, правда, я очень рад тебя видеть. Том застывает в шоке, прежде чем медленно вернуть объятие. Это не удивило его так сильно, как в прошлый раз, но он все еще не был к этому готов. Ему хватает одного взгляда на веселье, написанное на лице медальона, чтобы взять себя в руки. Он выравнивает выражение своего лица и крепко сжимает подростка, прежде чем медленно отстраниться. — Думаю, нам пора возвращаться, — он разглаживает свою мантию. — Уже совсем поздно. Гарри краснеет до кончиков ушей и кивает. — Да, точно. Медальон вздыхает, глядя на них обоих, и проводит рукой по волосам. — Ну, пожалуй, мне пора идти. Я буду здесь, когда ты снова захочешь поговорить, Гарри, — а затем он исчезает. Комната внезапно оказывается слишком тихой для них. Без медальона обстановка кажется слишком интимной, хотя ничего особенного, кроме объятий, не произошло. Том убирает крестраж в карман. — Мне придется подержать его у себя какое-то время, так что, возможно, я верну его не сразу. — Да, да, я понимаю. Возможно, будет даже лучше, если мы какое-то время не будем видеться. Я не понимаю, как он мог скрыть от меня такое. Он знал, что крестраж влияет на меня, и все равно… Подросток внезапно обрывает себя, выглядя совершенно ошеломленным. — Гарри? — зовет его Темный Лорд. Гарри моргает, глядя на него. — О, да, ничего. Конечно. Подросток берет одеяло и начинает его складывать. Он выглядит нервным, и Том не понимает, что произошло за последние пару секунд, что заставило его так себя чувствовать. Он делает шаг ближе, наблюдая, как пламя отбрасывает тень на лицо Гарри. Следующие его слова прозвучали на парселтанге, тихое шипение кажется ему более уместным и нежным. — Все в порядке? Подросток оглядывается на него. На его лице читается удивление. Затем он снова смотрит на свое одеяло, закусив зубами нижнюю губу. — Ви, я могу тебя кое о чём спросить? — шипит он в ответ на парселтанге. — Да? — У тебя есть родственная душа? О. Что ж, это было неожиданно. Том раньше ни с кем не говорил о своей родственной душе. Ни разу. Когда он перешел на пятый курс, люди, конечно, начали спрашивать о его метке, но обычно он просто отмахивался от них. А после того, как его популярность возросла, и он начал набирать силу и влияние, никто не осмелился поднять тему его метки. — Да, — медленно отвечает он. — Но я еще не встретил ее. Гарри кивает, тон его голоса становится горьким. — И поэтому ты думаешь о ней как о неприятности? Похоже, здесь возникло недопонимание. — Я сказал это, потому что не хотел, чтобы ты беспокоился о моей родственной душе. Я не презираю эту концепцию и своего собственного соулмейта, кем бы он или она ни был, но ты не можешь винить меня за то, что я не особо жду появления соулмейта, тогда как все, что когда-либо приносила мне моя метка, — это одиночество и разочарование. Гарри вздрагивает. — Мне жаль. — Это не твоя вина, — качает он головой. — Полагаю, просто еще не пришло время. Честно говоря, я десятилетиями не думал о своей второй половинке. — О? — Когда я получил свою метку, я начал ее искать. В течение многих лет я был рад каждому новому человеку, которого встречал. Я ждал, надеялся и намеренно знакомился с людьми, даже посещал вечеринки, на которые иначе не стал бы ходить. Но я никого не нашел. А потом проходил год за годом, и меня перестало это волновать. По мере того как мое безумие росло, мои чувства увядали. Я начал рассматривать соулмейта как слабость. Если бы я встретил свою вторую половинку тогда, скорее всего, я убил бы ее. Гарри морщится. — Что бы ты сделал сейчас, если бы встретил ее? Это был трудный вопрос. Том так долго надеялся найти ее, что уже достиг той стадии, когда смирился с возможностью никогда ее не встретить. И поэтому, размышляя о том, что он, возможно, мог бы… — Я не знаю, — говорит он, грустный и расстроенный. — Думаю, я был бы удивлен, если бы она захотела быть со мной, после того, что я сделал. Но и не думаю, что хочу соулмейта, которому нужна безумная версия меня. — Это... довольно рассудительно. — Тебе повезло, понимаешь? — он проводит рукой по волосам. — Ты точно знаешь, кто он. Ты знаешь, где он. Ты можешь быть с ним. Гарри яростно трясет головой. — Нет, нет, я не могу. Ты не понимаешь, Ви, он ни за что не ответит на мои чувства, и риск того, что он не захочет со мной разговаривать, слишком велик. Мы подружились всего несколько недель назад, и… я не могу потерять его так быстро. Том вздыхает. — Насколько я понимаю, это может показаться страшным, но самое худшее, что может случиться, это то, что он какое-то время будет злиться, а потом вы помиритесь и будете вместе. Поверь мне: скрытие правды от него в долгосрочной перспективе только навредит ему и тебе. Если бы я знал, кто моя вторая половинка… я бы не стал терять время зря. Гарри сглатывает. — Ох. Да. Ты прав. Я знаю, что мне следует рассказать ему, я знаю, но… это просто тяжело. Том не может найти в себе сил злиться на него. Если бы его собственная родственная душа знала об их связи и не сказала ему, он, вероятно, разозлился бы, да, но часть его была почти рада, что Гарри держал это в секрете. Не то чтобы он хочет, чтобы Гарри был одинок – ему просто не нравится идея, что Гарри будет с каким-то Темным волшебником, о котором Том ничего не знает. Конечно, Гарри имеет право быть с кем хочет, и Том не имеет права в это вмешиваться, но… он предполагает, что так он пытается убедиться, что Гарри в безопасности. — Уже поздно, — он снова переключается на английский. — Пойдем, пора ложиться. Нам обоим нужно отдохнуть. Гриффиндорец кивает, и как только Том снова накидывает на себя чары Картрейна, они оба покидают Выручай-комнату. Они доходят до башни Гриффиндора в относительной тишине, единственной помехой на их пути становится пролетающий мимо призрак Толстого Монаха, движение которого Том перенаправляет взмахом руки и небольшим количеством магии разума. Затем, когда часы пробивают три часа ночи, они расходятся, и Том возвращается в свои покои с крестражем в кармане, и с головой, полной вопросов.