***
С днем рождения Иона поздравляли с самого утра — посланников с подарками запустили в сад, где завтракал полуголый именинник в компании своего мага. — Я никогда не спрашивал, — Дарайн усмехнулся, глядя, как Ион крутит в руках очередное украшение, — почему ты стал выбирать невест. — Потому что отец сказал выбрать невесту, — расхохотался Ион, — а мне было четырнадцать. Я уже тогда понимал, что невесту не хочу и не захочу. В общем, я, таким образом, намекнул, что невеста — отпадает. — То есть Император знал еще тогда? — удивился Дарайн. — Конечно, — усмехнулся Ион, — ты думал, почему тебя привели? Дарайн посерьезнел. Ион глотнул сока и хохотнул: — Увы и ах. Идея найти мне суженого в благородных рядах магов принадлежит отцу. Ему было страшно, что меня будет трахать абы кто… Ну а я, само собой, был в восторге, когда увидел тебя. Дарайн усмехнулся: — Тогда, выходит, Камус знал. Ион улыбнулся: — Конечно знал.***
Комли вместе с другими фуэрами курса ждали прихода профессора. Грив появился в аудитории, но привычного спокойствия был лишен начисто. — Комли, — обратился Грив взволнованно, — сегодня ваш день рождения. Поздравляю. Фуэры, из которых о дне рождения знал только Виск, заулыбались и захлопали. Сам Комли растерялся и улыбнулся, опустив глаза в пол: — Спасибо. — А также, ребята, я не смогу провести занятие сегодня, — продолжил профессор. — Вы свободны. — Профессор, — Комли рванул за Гривом, догоняя в коридоре. — Профессор, а кто вам сказал? — Про ваш день рождения? — рассеянно улыбнулся Грив. — Лиам… — Нет, я не об этом, — зашептал Комли, намекая на события, которые сегодня должны произойти. Грив замер, а потом хмыкнул: — Кто бы сомневался, что именно вы в курсе. Надеюсь, что не всего. — А вы — в курсе всего? — Комли прищурился. Грив вздохнул: — Не всего. И, признаться, тревога снедает меня живьем. Я очень неправильно сделал, что отменил занятия… но не могу собрать мысли в кучу. Комли протянул Гриву руку. Профессор посмотрел на протянутую пятерню, как если бы Комли хотел перенести их куда-то сам. Но Комли еще не умел переносить. — Зачем? — Я соберу в кучу! — сказал Комли уверенно. — Берите. Грив со вздохом взял руку и перенес их в кабинет. — Садитесь на диван, профессор! — распорядился Комли. Грив послушался так, будто адепт здесь он, и кабинет не его. — Чуть-чуть левее двигайтесь, — приказал Комли и, после того как Грив достаточно подвинулся, чтобы было расстояние, сел тоже. — И… что вы задумали? — нервно спросил Грив. Комли уверенно похлопал по своим коленям: — Ложитесь головой, профессор. Грив опешил, растерялся и хотел было возразить, но Комли нахмурился и заявил с обидой: — У меня день рождения! Ложитесь, я вам говорю! Грив часто заморгал ресницами. — Ложитесь, я же уважительно прошу! — настаивал Комли. — Я же уважительно! — Хорошо-хорошо, — сдавшись под его напором, Грив опустился головой на колени и закрыл глаза. Сердце билось очень часто, но беспокойство за успех операции Дарайна стало действительно отступать. — Вот, — довольно сказал Комли, принимаясь поглаживать по голове. — Полежите так чуть-чуть… Профессор Грив был сильно смущен, но, похоже, Комли настаивал не просто так. Может, мальчику тоже нужно успокоиться, ведь если он знает — переживает. Еще и в свой день рождения. — Спасибо, Комли… — выдохнул Грив, стараясь отключить мысли и просто довериться настырному адепту, который так удивительно ласково гладит. Невероятно… Сердце сейчас остановится… За окном спряталось солнце и вскоре по стеклам стали мелко бить первые капли дождя. — Профессор, — тихо сказал Комли, — давайте сегодня никуда не пойдем? Грив рвано выдохнул: — Что вы такое говорите… У вас же день рождения… Комли улыбнулся, поглаживая волосы: — Поэтому и говорю. Я хотел бы провести его с вами. Вот так. Разве же плохо? Грив ответил тихо: — Только… В виде исключения.***
Когда живые люди, с мыслями, с обстинантами, настоящие живые люди, а не фантомы носят еду, прислуживая — это странно. То, что они держат блюда, подносы и бутылки — странно. Слуги Академии лишены мыслей, но кажется, что мысли есть. Слуги Императорского Дворца получают деньги за то, что изображают отсутствие мыслей, но эти мысли — есть, и Дарайна они буквально притягивали. Игла его Акута сверкала, готовая пронзить любого. Гости только собирались. Ректор сидел во главе стола, рядом с пустым троном Императора. Все в той же золотой мантии и с призрачными медузьими глазами. — Как там дети? — медленно спросил Камус. — Как и всегда, — кивнул Дарайн, — замечательно. Готовятся к Импакту. — Есть кто-нибудь на примете? — равнодушно поинтересовался Камус, обводя глазами гостей. — Конечно, — снова кивнул Дарайн, — с моей стороны Август, со стороны Эйнора — Корнелл. Оба перспективные вне всяких сомнений. — Славно, — сказал Камус, поднимая на подошедшего слугу стеклянные глаза, но ничего не говоря оробевшему человеку. Дарайн даже не пытался лезть сейчас в линеарность Камуса, хотя очень хотелось проверить, работает ли вообще Луна. В этот вечер он концентрировался на своем личном Велюме. А именно — на Ионе. Сын императора появится как в день их встречи пятнадцать лет назад — последним вслед за отцом. Магистры Магии пока не явились. — Марвин, — снова позвал Камус, — а расскажи, как там тот мальчик, которого ты провел? Хорошо учится? Дарайн не дрогнул, потому что знал: этот вопрос будет задан. — Конечно, у Лиама феноменальная память, — улыбнулся Дарайн, и это выглядело очень естественно, — через четыре года увидите сами. — Четыре года, — сказал Камус, — это практически завтра. Комментарий напомнил Дарайну о самой большой загадке — меняет ли сопротивление линеарность в зависимости от количества Силы? Сейчас рабочая версия — что нет. Но сейчас нет и книг, которые писали бы о распаде Барьера Сознания — это, в сущности, только догадка. И, тем не менее, Магистры умирают же как-то с их вечным телом. Поэтому Дарайн вполне допускал, что сопротивление Воронки Камуса может быть в два, а то и в три раза выше. Ведь у пожилых людей внутреннее время всегда выше, это закон — а значит, сама линеарность немного уплотняется ближе к смерти… Дарайн отвлекся на потрясающее женское платье. Совсем печальная, но очень вероятная теория — распад Барьера происходит в момент достижения линеарности максимальной плотности. А учитывая, что «ускорение» и «усиление» в менталистике синонимичны — то Магистр умирает в момент максимальной мощности разума. И тогда главное — пробиться хотя бы сквозь первую сотню лет Воронки Камуса, а потом сопротивление пойдет на спад. Спустя полчаса гости собрались и ждали Императорскую чету. Шампанское шипело в изысканных фужерах, у всех дверей вдоль стен стояли гвардейцы, столы ломились от еды. — Его Императорское Величество! — объявил дворецкий. Гости, включая Камуса, встали со своих мест и зааплодировали. Биварис шествовал гордо, пусть и выглядел грузным и уставшим. За ним — Императрица, которая за эти годы высохла и подурнела, а дальше три сына — бородасто-щекастый Вивур, костлявый Дагин и симпатичный, совсем молодой принц Ион, именинник и звезда вечера. Он нес с собой коробочку с подарком Дарайна. Все стали рассаживаться. Ион сел не напротив, а рядом с профессором и широко улыбнулся: — Ты помнишь, что должен помнить? — Помню, помню, — улыбнулся в ответ Дарайн. — Отец, — мурлыкнул Ион Императору, — после второго блюда я скажу тост, хорошо? — Да, да, как знаешь, — махнул рукой Император, но пристально посмотрел на Дарайна. Профессор лишь поклонился ему головой.***
Лиам мерил шагами комнату. Он не мог есть, не мог пить, не мог лежать, не мог думать. Ему было страшно, что профессора может уже не быть. Весь день он пытался изображать адепта, но не был адептом — только маленьким мальчиком, который отчаянно переживает, что большой сильный маг, красивый и настоящий маг, больше не вернется к нему. Пожалуй, Марвин Дарайн был слишком идеальным, и даже его пороки, и даже его слабости казались Лиаму идеальными. «Полежи немного, поспи, некромантия только вечером…» «Лиам, просыпайся, у нас занятие…» «Лиам… ты… не знаешь, о чем просишь…» Каждое воспоминание о Дарайне усиливало тревогу. Комли куда-то запропастился после первой пары, а с Найдин и Виском о таком не поговорить… Только сиди и сходи с ума в одиночестве.***
Гости смеялись. К девяти вечера почти у всех блестели глаза. Исключение — Магистры Магии. Сколько бы они ни улыбались, глаза все равно жуткие. Ладонь Иона легла на бедро Дарайна. — Ты уверен, что мы не можем сделать это еще раз по-быстрому? — тихо и на ухо прошептал Ион. Дарайн молчал, потому что каждая минута этого вечера, который он провел в незнании, работает ли Луна — пытка. Было страшно, что не работает. Или работает, но сил у самого Дарайна не хватит, чтобы одолеть Воронку Камуса. Первый вариант — Камус определит инфильтрацию по сигналу собственного артефакта. Он поймет, что это Дарайн, и может наказать, почитав как следует в ответ, а там найдется такое, что Дарайн — не жилец. Если второй вариант — надо ждать еще годы и годы, жрать Этернит и терпеть. Исключения из Академии надо будет возобновить. Ребята в Парвинии разочаруются до боли, а кто-то и погибнуть успеет… — Пойдем, — сказал Дарайн, накрывая руку Иона своей. Ион испугался: — Я же пошутил… — А я нет, этот ужин — сущий кошмар. Отвлечемся. — Давай я скажу тост прямо сейчас? — предложил Ион, крепко взяв Дарайна за руку. Дарайн рвано выдохнул и кивнул: — Давай.***
В дверь кабинета постучали. Фаер и Леви переглянулись. Никто, само собой, сейчас не собирался заниматься никаким адептом. — Профессор Фаер, — послышался жалобный голос. Леви отрицательно покачал головой. Фаер поджал губы. Послышался всхлип: — А вдруг о-он у-умрет? Оба профессора подскочили. Стало сразу понятно, о ком речь. — Он вообще думал, что делал?! Сказать адепту?! — прошипел Фаер в ярости. Дверь открылась резко. Декан некромантии затащил Лиама в кабинет. — Еще немного, — сказал Фаер зло и открыл свой шкаф, — и все будет позади. Садись. Лиам сел на диван, вытирая заплаканное лицо: — Извините… Леви был недоволен: — Он тебе рассказал? Лиам отрицательно закачал головой: — Я подслушал… — Хоть это радует, — хмыкнул Леви. Фаер закрыл шкаф на ключ и протянул зелье голубого цвета: — Вот, выпей это. Уснешь до утра. А там уже будет видно. Лиам посмотрел на кивнувшего Леви и махом выпил зелье, тут же чувствуя, как темнеет перед глазами.***
Пальцы тонули в уже отросших рыжих волосах. Профессор Грив снял перстни, чтобы ничего не мешало мягко прочесывать медную голову. Комли, теперь уже лёжа у него на коленях, улыбался и игрался с огнем буквально — делал из пламени разных животных. — А ваш друг Лиам? — спросил Грив. — Ему ведь сейчас очень тяжело. Комли нахмурился: — У меня впервые в жизни день рождения, которому я рад. Уверен, он меня не осуждает. Грив поджал губы: — Но это же лучший друг… Нельзя… — Можно, — упрямо ответил Комли. — Можно! Вы опять начинаете? Сердце профессора снова забилось быстрее. — Хорошо, хорошо, — пролепетал Грив. — Вам действительно не скучно? — Нет, — Комли поерзал. — Шея затекла… Я перелягу на другой бок, хорошо? — К-какой бок… — профессор смутился, но остановить не успел — Комли перевернулся и уткнулся носом Гриву в живот. — Ну-ка… брысь! — Грив залился краской. — Нельзя так лежать! Комли! Немедленно! — Мне удобно… — запротестовал Комли, но немного робко. Грив поднял его за шкирку. Правда, приложив невероятно волевое усилие. — Помните, мы с вами говорили о границах? — отчитал он. Комли приглаживал бардак на голове и тоже был смущен. — Помню, не сердитесь. Грив вздохнул тяжело: — Поймите, когда вы рядом, я боюсь, что в какой-то момент разум мне откажет. Никто же не всесилен. Комли улыбнулся: — И что вы сделаете? — Глупость, конечно. Комли перестал улыбаться: — Вы меня поцелуете? — Нет, — вдруг мягко улыбнулся Грив, — конечно, нет. Никогда. Не переживайте. Повисла неловкая пауза. Комли был полностью дезориентирован. Грив опомнился: — Ах да, ваш подарок! Поднялся с дивана и исчез. Через минуту — появился снова. — Вот это — книга по артефакторике, — Грив сел и положил книгу между ними. Рядом лег небольшой желтый слиток с гербом Империи. — Это учебное золото. Рядом с ним — серебряный слиток с гербом Империи. — Это учебное серебро. Грив разложил пять кристаллов разной формы. — Топаз, берилл, аметист, турмалин и обсидиан, он же — вулканический камень. Само собой, огранку практикуйте на кварце у профессора Леви, эти камни совсем копеечные, но все-таки не пустые, начинать надо не с них. Грив посмотрел на Комли в надежде, что подарок понравится. Комли молчал. — Книга тоже ваша, — на всякий случай уточнил Грив, — это не из библиотеки, она ваша. Тут всё ваше, ничего из этого никому не надо будет возвращать. Комли молчал. Профессор волновался: — Ну… или верните, если хотите. Если я переборщил и это выглядит непомерно дорогим подарком, то простите меня, простите… Я вовсе не хотел вас смутить. Но так или иначе, вам придется практиковаться… Комли молчал. — Скажите что-нибудь, — беспомощно улыбнулся Грив. — Это самый лучший день в моей жизни, — Комли поднял глаза. — Можно, я вас обниму? Грив поднялся и поправил мантию, ощутимо нервничая: — Только сегодня. Комли чуть не сбил его с ног. Грив рвано выдохнул, несмело коснувшись спины Комли и пытаясь сдержаться, чтобы не вдохнуть запах. Но, сдавшись, вдохнул глубоко. — Спасибо, спасибо… — повторял Комли, крепко зажмурившись.***
Раздался звон вилки о фужер. Гости замолчали. Именинник достал из чехла коробочку размером с апельсин и провернул ключ на крышке. — Я хочу рассказать тост, но не простой! — Ион разложил стороны шкатулки, которая раскрылась, будто синий цветок. — Этот занятный артефакт называется Звездная Ночь — подарок моего советника и близкого друга Марвина Дарайна. Ион положил ладонь на плечо Дарайну и попросил слуг: — Погасите все свечи до единой и закройте шторы. Гости заинтригованно перешептывались и улыбались. — То, что вы увидите — не иллюзия, — рассказывал Ион. — Иллюзии — это превосходно, но их нельзя увидеть, если есть защитный артефакт, а он здесь на каждом. Поэтому давайте насладимся миром без магии! Гости засмеялись. — Все действие будет на потолке, — сказал Ион, — сядьте удобнее, откиньте голову назад и слушайте тост под звездным небом! Голову — обязательно, я требую! В зале стремительно темнело, пока слуги гасили свечи. Гости заерзали и стали откидываться назад, включая и Дарайна. И Императора. И Камуса. Последняя свеча потухла, стало черным-черно. — Тридцать шесть лет назад, — начал Ион, — родился я. На потолке зажглось звездное небо. Оно было слегка подвижным. Гости ахнули. Дарайн, который прекрасно помнил, кто где сидит, перехватил обстинанту Камуса и стал набирать скорость. Его губы тронула улыбка — Луна всё-таки взошла на небосклоне. Пять минут спустя. — И так я понял, что мне уже шесть лет, а я все еще не Император, — пошутил Ион и продолжал: — Но я еще не знал, что папочка вот-вот купит мне лошадку… И нет, я не про Марвина… Дарайн не слышал смеха гостей, он продвинулся уже на сто лет вперед. Воронка мелькала моментами жизни величайшего мага, иногда Дарайн видел Торжественный ужин и так понимал, что прошел год. Он считал Торжественные ужины, чтобы найти первый. Там уже можно смотреть медленнее — к тому же, давление времени в Воронке постепенно стало спадать. Еще пять минут спустя. — Понимал ли я тогда, что делаю? — усмехнулся Ион. — И да и нет. Но что самое главное — меня не волновало «что», а волновало «как». Он говорил уже больше десяти минут, но гостям нравились его шутки и кичливая манерность. А значит — можно смело идти дальше. Дарайн искал момент передачи поста Ректора. Поэтому замедлился. Нужно еще немного времени. Еще чуть-чуть… Но сколько сил в запасе — неясно. Впереди еще Магистры, которых надо бы добить всех. Дарайн готовился к этому моменту годами. Вот оно. Указательный палец правой руки, значит. Да, как они и думали, это доппель Брависа Ледара. Леви прав, надо заканчивать этот цирк. Разберутся в процессе. Вперед… Вперед… Сумасшедшая скорость… Доброе лицо женщины у колыбели. Вспышка. Темнота. Всё. Ион посмотрел на улыбнувшегося Дарайна, а потом сразу же на Камуса, который перестал моргать и дышать, так и оставшись тихо сидеть с запрокинутой головой. — Отец сказал мне тогда одну простую вещь. Он сказал: «Ион, ты дрыхнешь до обеда, куда тебе управлять людьми». Гости засмеялись. Девять минут спустя. Дарайн перестал сдерживаться. Менталистика заканчивается, начинаются убийства. Когда ничего найти в Воронке не хочешь— Акут пронизывает ее чище, можно не считать годовые кольца, а просто стремиться вперед. Только что вспыхнула Белая Вечность и погасла — это был один из трех прямых преемников Камуса. Самый старший — Либра Шавес. — А я говорил, что скромность до добра не доведет, — Ион шутил задорно, развлекая гостей, которые уже стали отвлекаться, тереть шеи и пить вино. — Вы только не хитрите, а смотрите на Звездное Небо! Я почти договорил. Марвин знал, что не «почти» — впереди столько же, если не больше. Он сам был без малейшего понятия, сколько прошло времени. По его внутренним ощущениям — секунды. Семь минут спустя. Умер Дюн Зиррег. Всё. Дальше будут двухсотлетние мальчики вроде Оливера Босхона. Мадсу Воннрвету, например, ровно столько же, сколько было Босхону в день смерти — двести одиннадцать лет. — Перерыв! — взмолился Император. Гости засмеялись. — Папа, еще немного! — Ион так надул губы в свои тридцать пять, как даже в пять не умеют. Гости опять засмеялись. — Марвин, — сказал Император, — останови его. — Не могу, Ваше Величество, — вздохнул Дарайн, — Ион, продолжай. На двухсотлетних Магистров уходила всего пара минут, но Дарайн чувствовал, что силы на пределе. Голова кружилась. Шея немела. Звездное небо. Ион тянет время. «Остановите время…» — прозвучал голос Лиама. Ох. Вьюнок… Дарайн решил — сейчас или никогда. Он размножил Акут, собираясь применить технику, в которой не был уверен. Когда речь идет о простой инфильтрации в линеарность — он мог, да. Тут как и с иллюзиями. Но сейчас речь идет о множественных разрушениях Генезисов. Если силы не хватит, то все Магистры останутся живы, потому что будут атакованы одновременно и равномерно. С другой стороны, это сэкономит очень-очень много времени… «Остановите время, профессор…» Три минуты спустя. Перед глазами рябили несколько воронок. Ослепительно ярко. Еще минута. Еще, может быть, меньше минуты. Изо всех сил, шесть жизней насквозь. Если сложить годы жизни всех Магистров Магии на этом ужине — будет две тысячи шестьсот пятьдесят один год. Вперед, ну давай же… Сильнее! Какая-то женщина завизжала. На столе, лицом в салате, лежал Магистр Магии. Поднялся шум. Дарайн закрыл глаза. Воронки уже не мелькали. Звездное Небо было глубоким и чистым. Люди кричали: — Свет! Свет! Гости стали оглядываться в полумраке, вставать с мест. Женщины впали в истерику. Особенно громко визжали те, кто ближе всех сидел к неподвижному трупу очередного старика с задранной головой. — Камус? Камус? — Император неверяще смотрел на своего советника, что так и окоченел в золотой мантии, а потом перевел глаза на обессиленную улыбку Дарайна, который пригубил шампанского. Люди ломились к выходу и спешно покидали зал. — Идите, Ваше Величество, — спокойно ответил Дарайн, — мне нужно закончить здесь. Увидимся в саду через пятнадцать минут. И я отвечу на ваши вопросы, как и обещал. Император открыл рот и закрыл. По глазам было видно, что ему страшно. Очевидно, что хладнокровный убийца, который сказал «увидимся в саду», каким-то образом в одиночку одолел десятку мощнейших магов. — Ты тоже иди, Ион, — сказал Дарайн, поднимаясь. — Спасибо за тост. Ион рассмеялся и подошел вплотную. Его глаза блестели. — Тебе это так к лицу… — шепнул Ион на ухо с голодной взбудораженной улыбкой. Потом обратился к Императору: — Отец, пойдем? Биварис смотрел так, будто Дарайн убил ход самой истории и надругался над самым сокровенным — союзом монархии и магии.***
Тронный зал опустел. Ушли даже гвардейцы. Дарайн бросил на дверь непрозрачный барьер, прошел к Камусу. Конечно же он стянул с костлявого пальца доппель Ледара и надел на себя. Это был золотой с темным звездчатым сапфиром перстень, как он и думал. Артефакт выглядел слишком по-некромантски, чтобы Камус сделал его себе сам. Именно этот сапфир Дарайн заприметил уже очень давно. По его жесту открылся синий портал Возничего в Парвинию. Оттуда почти сразу в форме и летних сапогах вышел сияющий Нариз. — Профессор, здравствуйте, — громко сказал он, оглядывая покинутый знатью пир, гору трупов и сам тронный зал. — Хорошо погуляли, смотрю? — Как у вас там сейчас? — спросил Дарайн с тревогой. — Потери есть? — Да какие, — Нариз усмехнулся. — Я-то не стал докладывать, что мы вражескую базу одолели еще зимой. Мы вас с мальчишками ждем. Чаи гоняем. — Давай стащим с трупов артефакты, а с Камуса — мантию, — усмехнулся Дарайн. — И заберешь эту гниль в Парвинию на дрова? — Можем, — ответил Нариз с улыбкой. И они стали собирать урожай.***
Всего у Магистров, не считая доппель, обнаружились сто шестьдесят два камня. Вышел увесистый мешок. — Теперь просто расплавь швы, — сказал Дарайн, кивая на Камуса, которого они спустили на пол. — Не могу, — Нариз присел на корточки, — тут неизвестно, какая ткань, она ж может так полыхнуть, что потом не сошьешь. — Да никто не будет сшивать, — сказал профессор, — но мантия нужна узнаваемой, да. — Нет, надо раздеть, — заключил Нариз, поднимая глаза. Камуса раздели — Дарайн поднял его в воздух левитацией, а Нариз стащил мантию. Затем они вместе переместили десять трупов к порталу. — Дети же от них живого места не оставят, — улыбнулся капитан, — вы уверены, профессор? — Живого места там нет уже лет сто, — хмыкнул Дарайн, перекидывая золотую мантию через плечо. — Ты таскай пока, а я пропаду на пару минуток. Дарайн исчез.***
На пол кабинета упала золотая добыча. Сверху дождем посыпались артефакты Магистров — Дарайн вытряхнул свой плащ и снова надел. Эйнор и Леви переглянулись. Леви расхохотался: — Ты как будто кого обокрал. — Ага, как разбойник, — улыбнулся Дарайн, показывая сапфир. — Вот. Как мы и думали. — Ну, и как Воронка? — спросил Леви. — Как ожидалось, зверская, — кивнул Дарайн. — Но я потянул. Нариз в порядке, мы закончили. Я пойду говорить с Императором, но, судя по его лицу, это будет быстрый разговор.***
Когда Дарайн вернулся в тронный зал, Нариз стоял по стойке смирно у портала. — Вольно, капитан, — улыбнулся Марвин. — Адептам от меня привет. Скажи, что забрать их — теперь вопрос считанных дней. Нариз кивнул: — Есть. Когда капитан ушел, Дарайн закрыл за ним портал и выдохнул. Без синего свечения стало опять сумрачно. Профессор остался один в тишине. Тысячелетняя лепнина, позолоченный фарфор и серебряные приборы, витые огромные канделябры, недоеденные блюда, опрокинутый стул, оброненный шарф… Дарайн налил шампанского и выпил. И вдруг — расхохотался. Он только сейчас понял, что думает Император. Биварис, наверное, думает, что вся эта революция — ради Иона. Чтобы сделать Иона — Императором.***
— Надеюсь, я не слишком долго, — сказал Дарайн, с улыбкой входя в центр сада. Ион был здесь, как и вся Императорская семья. Люди смотрели так, будто зашел неуправляемый и неадекватный маньяк. Эту реакцию Дарайн ждал в последнюю очередь. Он ждал гнева, непонимания, но не животного низменного страха. — Начнем с того, что к императорской семье эти убийства не относятся, — начал Дарайн, примирительно поднимая руки, — мы с Камусом по-разному смотрели на то, как Магистериум должен распоряжаться ресурсами и, в том числе, адептами. Видите ли, текущее положение вещей оскорбительно для граждан, которые платят налоги, для детей, которые идут на войну с мизерными знаниями о магии, для профессоров, которые учат их только воевать, и для вас, потому что ваши предки хотели на свою сторону магов, а получили престарелых нахлебников и горстку детей на убой. — Ты говоришь так, будто знаешь, как лучше, — с недоверием сказал Император. — Но лучше никак! Камус мне все объяснял! — Тогда смотрите, — Дарайн создал иллюзию своей линеарности, показывая испытания Кареты в Парвинии. — Что это? — спросил Император, наблюдая. — Где это? Это правда происходило? — Это было в январе, — отвечал Дарайн. — Я испытывал Карету Академии в действии. Десять мёртвых Стражей, фантомов, полностью уничтожили базу противника за считанные минуты. Вот это — магия, которую заслуживает Император. — Почему Камус ничего об этом не сказал? — спросил Император. — Почему никто за пятьсот лет не… — Потому что они думают только о том, как держать кормушку полной, — перебил Дарайн. — По их логике, оружие должно быть слабым и должно поступать постоянно. Но я хочу, чтобы немедленно был созван военный совет. Договоренности Магистериума с Армией должны поменяться. Академия больше не будет поставлять солдат. Я дам взамен горстки подростков — некромантическое оружие высшего уровня. Император молчал. Его жена пряталась за него. Сыновья хмурились. Ион улыбался. Дарайн продолжал: — Каретам Академии нужна ежегодная профилактическая перезарядка, на этом и будем держать договоренности по деньгам. Больше денег за это я не попрошу. — А в чем подвох? — прищурился Император. Ион рассмеялся. Дарайн вздохнул: — Ваше Величество, на совете я буду подробно рассказывать о работе этого оружия, его применении и обслуживании. Послезавтра было бы в самый раз. — Хорошо, — согласился Император, — но… Марвин, ты понимаешь, кого убил? Камус был советником моего деда. — Понимаю, — кивнул Дарайн, — но я только начал. Императрица уткнула голову мужу в плечо. — Номинально, — улыбнулся Дарайн, — ваш советник теперь я, Ваше Величество. И вот мой совет: не бойтесь. Держите в тайне смерть Камуса. Огласка сейчас будет лишней. Восемнадцатого числа я прибуду сюда к полудню. — Так это… — Император выглядел растерянным. — Так это не ради Иона? Дарайн рассмеялся: — Нет. Это ради нашего общего светлого будущего. Занимайтесь Империей, а я займусь Магистериумом. Остальное приложится. И Дарайн, улыбнувшись и склонив голову, переместился обратно в Академию, впервые оставив Императора без древнего всезнающего мага рядом.***
Фаер дал ему прозрачный флакон жидкого Этернита. Дарайн взял со вздохом и в очередной раз махнул горько-соленую воду, чтобы восполнить силы. Потом Фаер дал зеленое вьюнковое зелье ментального успокоения, особенно сильное. Дарайн послушно, словно болеющий ребенок, выпил и это лекарство. Фаер протянул, наконец, розоватое вязкое зелье на основе душицы, расслабляющее мышцы, которые и правда зажимало от нервов по всему телу. Дарайн проглотил и это. Леви протянул рюмку джина. — О, да, — Дарайн опрокинул рюмку и вернул обратно пустой. — Еще. Леви молча повторил. Дарайн выпил снова и выдохнул тяжело, откидываясь на диване: — Я назначил совет на восемнадцатое. — Мы же хотели на двадцатое, — нахмурился Леви. — Марвин, ты успеешь? — настороженно спросил Фаер. — Император растерян и напуган, — Дарайн качнул головой, — напуганные люди делают глупости. Надо ковать железо, пока горячо. — Ты завтра сначала в Магистериум, а потом? — спросил Леви. Дарайн кивнул и ответил: — Потом профессора. — Кстати, — усмехнулся Фаер, — заходил твой мальчишка Лиам. Подслушал дату и сильно за тебя волновался. Спит сейчас под Небесным Шалфеем. — А много выпил? — улыбаясь, поинтересовался Дарайн. — До завтрака продрыхнет точно, — вздохнул Леви, — он тут всхлипывал, как девочка. Эх, не туда он полез… Дарайн ничего не ответил и с трудом поднялся с дивана. — Коллеги, я спать, — попрощался он перед тем, как исчезнуть.***
В комнате было темно. Дарайн подошел к окну и взглянул на Салтеррае, на внутренний двор с розовым деревом по центру Парка. Поразмыслив немного, скинул с себя голубой расшитый плащ и бросил на диване. Потом расстегнул ремень на мантии и вытащил из тонких шлевок, отправляя туда же. Убедился, что задвижка на двери закрыта, и стал расстегивать боковые пуговицы на приталенном изящном платье мантии. Раздевшись и разувшись, он в одном белье прошел в спальную комнату. При виде мирно спящего Лиама улыбнулся и сел на край кровати. Дарайн снял с себя тяжелую подвеску Шот, Луну и все перстни, за исключением всесильного звездчатого сапфира Брависа, и положил на прикроватную тумбочкой экспозицией ключевых драгоценностей Магистериума. — Я вернулся, Вьюнок, — шепнул, забираясь к Лиаму под одеяло. Тот был теплым, спал глубоко и дышал ровно. Дарайн обнял его сзади, прижимаясь тесно и нежно. Через мгновение закрыл глаза и провалился в сладкую долгожданную темноту.