•••
— Сайно, нам нельзя её оставлять. — Сразу раздалось, когда шум воды в ванной заглушил их разговор на кухне от девочки, которую оставили перед телевизором в гостиной. Тигнари будто дышал сбито, растерянно, расстроенно. — Мы оба прекрасно понимаем, что ей одна дорога — в детдом. Чем больше мы её тут обхаживаем и лелеем, тем ей ещё хуже будет, когда она окажется в приюте! Ты просто представь, единственные люди, которые вытащили тебя из ада, и которым ты доверяешь, берут и просто отдают тебя в незнакомое место к незнакомым людям! — Нари, я сам детдомовский, я всё прекрасно понимаю. — Пустынная буря в голове не давала покоя, смешивая рациональное с иррациональным, человеческое со строгим и законопослушным. — Я… Просто был уверен, что она ничего не скажет, если окажется не в тех руках. Что зажмётся и будет молчать. — Сайно, у вас там есть все средства, чтобы нанять лучшего детского психолога, чтобы её разговорить, а не эксплуатировать ботаника, который одним глазом читает статьи о воспитании детей в интернете, а другим смотрит на это самое дитя! Я думал, что сегодня мы просто её покормим, оденем и отправим куда надо! — лисий хвост начал зло вилять, а тёмные ушки прижались к затылку. Тигнари злился, на что, в принципе, имел полное право, но генерала это заставляло чувствовать угнетение. — Оно бы всё не помогло. — Почему же?! Что тебе мешало вчера, пусть и вечером, ладно, но отвезти её в приют или полицейский участок? Потребовать, чтобы с другого края Сумеру тут же привезли лучшего психолога? Ну, хоть что-нибудь? Почему не сработало бы?! — Потому что вся эта шумиха испугала бы её. — Скажи мне, ты так хорошо разбираешься в этом что ли? Мне казалось, что ты просто хорошо понимаешь, когда преступник лжёт, и видишь какие-то паттерны его поведения. Но мы сейчас о детях говорим! О де-тях! — Нари, она — это буквально я в её возрасте. — Отрезал генерал. Лис фыркнул, совершенно не убеждённый. — Ей будет спокойнее пока прицепиться к какому-нибудь конкретному человеку. А потом с поддержки этого человека уже разговаривать с детскими психологами и полицейскими. — И что? Ты предлагаешь мне стать её тем самым конкретным человеком? А моё мнение кого-нибудь интересует? Я никаких отпрысков пока не планировал, и временных и не временных! — Подумай об этом в плоскости борьбы с преступностью. Она может дать нам важную информацию про Дотторе. Насколько я помню, тебя волновал рост наркотической продукции в Сумеру. Я очень надеюсь, что ничего не изменилось. И только за счёт того, что ты сблизишься с ней, мы сможем приблизиться к этому мудаку. Фенек помассировал переносицу, в его вздохе была перебивчивая злоба, словно его трясло. Сайно тоже был не в добром духе.•••
При Коллеи они спали валетом, а не в обнимку, утыкаясь носами друг другу в шею или в затылок. Да и настроение у обоих было такое себе из-за ругани на кухне — не до нежностей. Нарушительница их привычного порядка жизни спала в той же комнате, но чуть в отдалении — в кресле что было ближе к окну. И вдруг посреди ночи оба чутко спящих взрослых проснулись от странных звуков. Тигнари просыпался чуть лучше, чем Сайно, потому полицейский застал его уже встающим с постели и смотрящим в сторону окна. Следом стало понятно, что за звук разбудил их — это были всхлипы. — Коллеи? Что случилось? — тихо обратился лис к девочке, направляясь в её сторону. Сайно тоже встал, да подошёл к креслу. А та продолжала спать, содрогаясь от всхлипов и подвывая немного. Ботаник осторожно коснулся её плеча, тихонько погладив, чтобы мягко разбудить, но Коллеи в миг подорвалась, раскрывая глаза и вскрикивая. Она снова сжалась в точку в углу кресла, ошалело глядя на них с диким блеском и задыхаясь от испуга. — Всё хорошо, не пугайся, это всего лишь мы. Ты плакала во сне, и мы пришли тебя проверить. Всё хорошо. В темноте было плохо видно, даже лунный свет из окна не давал точно рассмотреть её выражение лица, кроме блеска в глазах. Вскоре и блеск пропал, слившись с чернотой, ибо девочка зажмурилась, снова утыкаясь лицом в свои острые худощавые коленки. — Посиди с ней. Я налью ей ромашку. — Приказал ему фенек, дёрнув раздражённо хвостом под голубым светом луны, да нырнул во тьму, как в родную стихию. Валука шуна — удивительная раса.•••
Тёплый ромашковый чай быстро сморил и душистым ароматом утешил несчастную девочку, что она скоро уснула, так и продолжив сидеть в углу кресла, поджав колени. Сайно осторожно просунул руку ей за спину, приподнимая тряпичное, лёгкое, как пушинка, тельце и укладывая нормально на спину, опустил голову с короткими зелёными кудрями на подушку и отступил. Тигнари вместо него укрыл её, осторожно накинув тонкое одеяло. Они молча застыли, тревожно ожидая, что она снова разразится плачем, мучимая кошмаром. Но стояла ночная тишина. Во дворе проехала машина. — …Я тоже таким был. — Раздался тихий шёпот генерала, не пройдя мимо большого эхолокатора ботаника. Сайно повернул голову к Тигнари, пытаясь заглянуть в глаза, которые тоже едва видел, будучи слеповатым в темноте в силу расовой принадлежности. — Я удивлён, что батя мой меня обратно не сдал в первую же неделю. — Я уже понял, что ты пытаешься мне надавить на жалость. — Так же тихо шикнул лис, возвращаясь к их месту сна. — И я прекрасно знаю, как это повлияло на тебя и твою жизнь, что тебя, крутого полицая, пришлось социализировать, ведь этим некому было заняться в твои юные годы. Можешь оставлять её у нас, ладно, так и быть, но послушай меня: у нас с её воспитанием ситуация вряд ли будет лучше. Лис улёгся, неприступно поджав свой хвост подальше от полицейского и отворачиваясь к стене. — Спокойной ночи. — Буркнул ботаник. Сайно вздохнул, стараясь выдуть напряжение из лёгких. — Спокойной ночи, Нари.•••
— Архонты, — вздохнула Кандакия, складывая на груди в умилении руки. Генералу это втройне не нравилось, но ему пришлось забрать девочку с собой в участок, так как одну дома оставить её никто не смел, а отдать на пригляд родителям тоже было не вариант: к своим Тигнари её вести запретил, а про старика-Сайруса Сайно даже не смел думать. — Товарищ генерал, когда вы успели обзавестись ребёнком? — …Долгая история. — Почесал затылок Сайно, тут же заметив, что забыл заплести волосы в хвост. Печально. — В общем, у меня есть просьба. Можно, она посидит в твоём кабинете? У меня не самое приятное дело в ожидании с самой пятницы, мне надо с ним разобраться. — Ой, да, конечно, — женщина согласно кивнула и чуть склонилась над девочкой, улыбаясь заботливо. Полицейский уже прекрасно знал, как эта улыбка обольщала и утешала людей, так что ни капли не сомневался, что Коллеи ей доверится. — Пойдём со мной? Посидишь, порисуешь у меня, я тебе дам печенек с горячим шоколадом. Безотчётная вера в улыбку Кандакии с громким хрустом раскрошилась. Девочка заступила ему за спину. — Надо же, — хмыкнула ни капли не расстроенно полицейская, умиляясь только. — Правильно делаешь: просто так легко незнакомцам доверять нельзя. У Сайно взгляд всегда был убийственным, но сейчас он возжелал сделать его ещё страшнее, ведь она ему была готова всю малину попортить, которая и без того была больная и сухая. В итоге, девочка была поселена в кабинет генерала. И скромненько сидела на стульчике, дрожащими руками теребя новую футболочку, пока сам генерал читал более детальное заключение патологоанатома, не такое, как ему вкратце выслал на выходных Хайтам. Сердце кровью обливалось, хоть на лице оно и не выражалось никогда. Ужасающая смерть на улице от заражения, которое никто не предотвратил или не помог устранить. Он страшно хотел спросить Коллеи об этой девочке, но понимал, что без нормального сбора показаний, требующего официального представителя, ни одно слово бродяжки не будет применимо к делу. Досадная, но неизбежная система. Для начала ей стоило найти родителей или отдать в детский дом, чтобы там уже у неё появились все свидетельства её существования и те, кто будет охранять её интересы в участке. — …А куда… Ну, Тигнари уехал…? — подала она голос, что генерал даже будто проснулся, отрываясь от бумаг. Когда его взгляд перетёк на её скромно сидящую фигурку, она опустила голову, чтобы не ловить зрительный контакт. Он хмыкнул, вспоминая, как прежде в допросной лис сидел точно так же перед ним. — Он уехал на работу. Он работает ботаником — растения изучает. — Решил пояснить ей чуть детальнее нужного генерал и заодно подойти к нужной теме. — А я, как ты уже знаешь, полицейский, и моя работа заключается в том, чтобы ловить преступников. И… Тот Дотторе — один из преступников. Я был бы очень благодарен, если бы ты рассказала мне о нём всё, что знаешь, чтобы я смог его поймать. Это очень важно и для меня, и для Тигнари, и для остальных жителей страны. Коллеи не ответила, и воздух над ней сгустился, что казалось, будто туча образуется. Но этого не случилось, разумеется. Сайно вздохнул, понимая, что бездарен в вопросе расположения к себе. — Генерал! У участка снова вьётся та иностранная журналистка! — кто-кто, а в кабинет постучался охранник с пропускного пункта. — Шарлотта? При всём уважении, пусть вьётся и дальше, лишь бы не зашла в сам участок. — Она пристаёт к рядовым! — полицейский глубоко вздохнул и поднялся, понимая, что эту невероятнейшую угрозу миру и покою в полицейском участке некому устранить, кроме великого генерала. — Посидишь тут тихонько? Я скоро вернусь, это мой кабинет, я не смогу отсюда убежать с концами. — Заверил напоследок Сайно девочку и вышел на разборки.•••
— А теперь к трагическим новостям. На улице Большого Базара нашли тело девочки… — прозвучало из телевизора, который небрежно поставили на фон во время завтрака. Коллеи вздрогнула, поднимая взгляд на экран и роняя ложку. Тигнари поджал уши в мешанине раздражения и тоски, а Сайно стал искать куда-то девшийся пульт, чтобы переключить. — В её теле обнаружили следы новых синтетических наркотиков. Неужели новая волна психотропных веществ на чёрном рынке Сумеру? Полиция не даёт ответов. Экран потух на миг, переключаясь покорно на другой канал. — Так и знал, что кто-то проболтался, а кто-то навыдумывал. — Всё так же ровно, как и всегда, прокомментировал генерал. — Ещё и фотографию где-то добыла. Шарлотту бы в розыск. — Как разыскиваемую или как ту, кто ищет? — кисло фыркнул Тигнари, неохотно теперь ковыряясь в йогурте с мюсли. Коллеи на краю их зрений сглотнула с очевидным трудом, поднимая пустой взгляд. — Я её знаю. Передача по телевизору стала вдруг бесшумной, фенек и смуглый человек застыли, удерживая дух, не веря ушам. Коллеи перевела со странной мольбой и сожалением глаза именно на Сайно. Тусклый, покрытый пылью аметист подрагивал неровным болезненным блеском. «Кого?» — спросили кровавые янтари. — Я её знаю. Мы… Мы сбежали при пожаре в больнице…•••
— Почему?! — кричала она, едва не плача, метаясь на заднем сидении, ведь отстегнулась. — Не надо! Я что-то сделала?! Я что-то сделала не так?! — Коллеи, всё будет нормально, я не избавляюсь от тебя, я должен это сделать, чтобы у меня было право… — впервые в жизни девочка ударила его, но это было так немощно — тонким слабым кулачком по предплечью, которое переключало передачи. Она клацала дверным замком, но не могла вылезти, ведь дверь была заблокирована со стороны водителя. — Пожалуйста, успокойся и перестань пытаться вылезти. Я еду слишком быстро, ты поранишься, если вывалишься на дорогу. С тобой все будет нормально. «Нари, ты мне так сейчас нужен…!» — проскулил сам себе в голове Сайно, не справляясь с девочкой. Дожив едва-едва до детского дома, генерал собрался с духом, ведь его ожидала непростая задача по поимке и удержанию Коллеи. — Пожалуйста-а-а-а…! — хныкала она на входе в здание, уже выбившись из сил и едва сопротивляясь руке на запястье. — Простите меня! Я всё исправлю! — Тебе здесь просто оформят документы, и я заберу тебя обратно. Коллеи не верила, мотая головой и снова предпринимая попытки вырвать руку и убежать. Неприятно было смотреть, как она отчаянно кричит и ревёт, но иначе это было просто незаконно. Дело было сделано — он сдал её в детский дом, немеющим языком объясняя, что произошло, работникам заведения. Когда её увели на быстрый медицинский осмотр, Сайно, ощутил, как взмокли ладони от тревожной мысли. Он, держа пистолет в руках и скользя тенью по тёмному коридору на опасном вызове так не потел, как тут, в детском доме, выбирая номер своего опекуна в телефонной книге. Гудки ударили по барабанной перепонке. Трубку взяли. — Алло, Сайрус, скажи мне, какой лазейкой ты пользовался, чтобы быстро усыновить меня? — выговорил он ровным пластом, чтобы старик не стал капризничать и ругаться. Приёмный отец хмыкнул озадаченно, прерванный на попытке начать критику, да поведал в мелочах ту хитрую лазейку, затребовав выслать фотографии ребёнка. Сайно сбросил, понимая, что придётся, ведь иначе от него не отстанут, постоянно вызванивая. — Это вы привели девочку Коллеи? — из медпункта выбежала медсестра, жутко озадаченная и напряжённая. Он молча кивнул ей, ловя сигналы тревоги и спешки. — Отвезите нас в больницу, у неё приступ!•••
Спустя одну паническую гонку со временем до больницы и целый день, который он провёл в машине на парковке, вместо работы, полицейский сидел молча за рулём, с немалой тягостью в груди держа тонкую медицинскую папку девочки. Врачи не смогли установить, что стало причиной приступа, и он закончился сам по себе. Думали на эпилепсию, но с другой стороны тоже было не похоже. Медсестра неловко сидела на заднем сидении, Коллеи пришлось оставить в больнице.•••
— Почему-то я совсем не удивлён. — Вздохнул Тигнари, спустя несколько дней встречая красные заплаканные глазки Коллеи, стоящей за спиной генерала. С официальными бумагами. — Я прибег к мудрости древних, чтобы это провернуть. — Зачем-то нашёл необходимым пояснить Сайно, хоть это совершенно не пролило свет на ситуацию. Ботаник присел рядом с девочкой, печально смотрящей пустыми аметистами на мир. — Добро пожаловать домой. Зелёная макушка поднялась чуть выше, встрепенувшись от непривычной фразы.•••
— Расскажи полицейскому, всё, что знаешь про Дотторе. — Попросил Сайно у Коллеи, сидя с ней по одну сторону стола напротив одного из рядовых сотрудников участка. Тот коллега удивлённо поглядывал на странную парочку, готовясь фиксировать каждое слово из уст девчонки. А та молчала, мрачнея с каждой секундой. Генерал честно боялся её касаться, ведь ей не нравились чужие прикосновения, она всегда стремилась от них уйти. Но успокоить и дать почувствовать безопасность тоже как-то надо было. Её самоутешительных привычек он пока не знал. — Я никогда его не видела… — призналась она, горько выдавливая слоги. У мужчины сердце упало в желудок с гулом удара. Он недоверчиво обернулся на девочку. Она обманывала? Почему прежде говорила иначе? — Я только слышала это имя… — Где ты его слышала? Можешь вспомнить? — спросил коллега вместо опешившего генерала, ощущающего, как неприятно наливается тяжёлый раствор в груди. — Люди в белых халатах его упоминали. — Нотка в последнем слоге подскочила, предвещая плач. Сайно вырвался из лап чувства досады и подал ей руку, приглашая дать свою. Вообще, глупый жест. Он знал, что она не даст. Она дала. Положила тонкую и холодную, костлявую ручонку в его, большую и горячую, напитанную солнцем. Дрожь в конечности была предельно очевидна, её всю трясло, как обычно. Он осторожно сжал её ладошку, гадая, как она могла ему доверять после всей ситуации с приютом. — …Они держали нас в большой больнице в лесу. — Кого — вас? — уточнил полицейский. Коллеи вопрошающе кинула взгляд на опекуна. Тот кивнул. — Меня, Умиду и других… Я не знаю имён других. — А кто такая Умида? — …Девочка, с которой я убежала. Её… По телевизору показывали. — Наша Джейн Доу, найденная у кафе. — Пояснил полицейскому Сайно. — Ты можешь сказать, что в этой больнице было? Или вспомнить имена врачей? — Мне давали таблетки, от которых я много спала и видела страшные сны. — Девочка затравленно вжала голову в плечи. Руки Сайно не хватало для утешения, и он это понимал, с жгучим возмущением сжимая кулак на другой руке. Никому не сносить головы. — …Умиде делали уколы. И она тоже много спала. — Как вы оказались на улице? — тихо и пугливо спросил сотрудник полиции. — Там… Пожар случился. К нам входили люди, но потом что-то запищало, и они все побежали, а дверь не закрыли… Запахло горелым, стало тяжело дышать… Мама учила меня убегать, когда пожар. Я взяла Умиду за руку, мы побежали, было темно. Двери на улицу были открыты, мы выбежали через одну из них… Там был какой-то человек, но мы от него в кусты убежали, и он нас не догнал. — Вы смогли выжить в лесу и пришли в город? — Да. — Ты помнишь примерно, где именно находилась эта больница? Что было рядом? Озёра, реки, может, какая-нибудь гора? — …Там было озеро.•••
Заброшенная психиатрическая больница, зачем-то кем-то выкупленная, стояла у мутного болотистого озерца и содрогалась от криков полицейских, призывающих сидеть всех на местах и покорно сдаваться. Самая крупная на памяти генерала нарколаборатория сминалась стальной рукой закона в труху. Сотрудников там было так много, что пришлось вызывать ещё автозаки; и совсем юные, и взрослые пациенты «Чёрной лаборатории» лежали в бреду, часть из них была совсем в плохом состоянии. Морг тоже не пустовал. Никакого Дотторе там, разумеется, не было. Но во всех средствах массовой информации пошёл такой оглушающий гул, будто бы и правда поймали мерзавца. Все лаборанты допрашивались. Самые пугливые и слабые сразу признавались, что ставили эксперименты над похищенными и сиротами, чтобы производить максимально нелетальные, но ужасно аддиктивные дурманы. Рассказали и про пожар, что пропали несколько пациентов, но их не хватились, и по причине того, что в густых тропиках трудно найти бегущего человека, и потому, что там всё равно не выжить ослабшим от наркотического воздействия пациентам, а там все следы их существования растащут тигры по убежищам. Что ж, минимум двое дошли до города. Расчёты их оказались неверны. И, в итоге, Сайно смотрел на единственную выжившую беглянку, которая сонливо поджала колени к груди, залезая с ногами на стул в его кабинете. Она была как котёнок, что свернулся клубочком, чтобы согреть свои розовые лапки в тонком детском пушке. — Ты очень помогла нам. — Сайно вышел из-за рабочего стола и оказался перед девочкой, сел перед ней на колено, чтобы быть на одном уровне. Нежная тоска легла тонким полотном на сердце, ведь теперь он в полной мере понимал, через что ей пришлось пройти, чтобы сидеть тут, чтобы быть маленькой помощницей закона. — Теперь давай я тебе помогу. Ты знаешь, как связаться с твоими родителями? Где они живут? — Никак. — Односложно ответила она, переходя на усталое бурчание. — Папа ушёл, и я не помню, как он выглядит. А мама… Она замолчала, и генерал увидел, как она болезненно прикусила губу. — Она увидела как меня похи… По… — всхлип резанул по уху в тишине кабинета. — Они… Её. — Мне жаль. — Он положил ладонь ей на предплечье, долго так сидя, пока она не уснула вскоре после плача. Он правда её единственный опекун.•••
— Круглая сирота, значит? — переспросил лис, готовя на завтра побольше еды, чтобы девочке тоже хватило. Та сидела в гостиной и смотрела телевизор, закипал громко чайник, и взрослые снова могли приватно поговорить. — Да. Я попытаюсь ещё поискать, но сдаётся мне, что не найду родственников. — Поздравляю со становлением отцом-одиночкой, что я ещё могу сказать? — раздражённо фыркнул Тигнари. Разумеется, он всё ещё был против такого поворота в их семейной жизни. И официально он был никем в образовавшейся под боком семье из двоих. Пожениться-то ещё не успели. — Теперь ты вырастишь полную копию себя, ведь будешь пропадать на работе и не сумеешь адекватно научить её взаимодействию с другими и проявлению чувств. Отличная работа, генерал. — А я разве один её ращу? Мне кажется, у меня рядом есть кое-кто, кто всё это умеет и успешно практикует, разве нет? — Я не помню, чтобы ко мне подходили и спрашивали: «Тигнари, ты хочешь завести ребёнка?» — лис зло сщурился на своего жениха, выключая с остервенелой резкостью конфорку, словно так выворачивал генералу какую-то конечность. — Ты всегда призывал меня к полному согласованию в нашем сотрудничестве. Ещё тогда, когда я с Мейсарой развестись не мог. Что сейчас вдруг изменилось? Почему ты решил, что меня, будущего члена твоей семьи, вообще-то, твои действия никак не касаются? — А как бы ты поступил на моём месте? — кинул сильнейший контр-аргумент полицейский, мигом приструнив ботаника, который не смог с ходу ответить. Они оба прекрасно знали, что Тигнари бы тоже не остался равнодушным.