"Можешь не бояться зажимать меня в ванной, лисик💜💚"
Хотелось бы надеяться, что Тигнари это успокоило и раззадорило. Тем временем, раз пришлось отвлечься на телефон, генерал дал себе немного времени, чтобы посмотреть ещё предложения квартир. Он уже выбрал район, в котором была и охрана, и высокие заборы для безопасности жильцов. Приходилось только выбирать квартиры там. Листая предложения с фотографиями изнутри, он заметил кое-что. Одна из квартир, которая располагалась на углу здания, имела целиком стеклянный балкон. В голове сразу всплыл образ, как там всё обставлено самыми светолюбивыми питомцами ботаника, а Коллеи устроила себе под каким-нибудь раскидистым растением укромное местечко для чтения. Открыв детали, он увидел, что там две спальни. Выбор был очевиден.•••
— Ты опять за своё. — В этот раз его встретили с каким-то вялым отчаянием. В предыдущие разы был гнев, были ласковые уловки, были строгие и конструктивные разговоры, но в этот раз у Тигнари не осталось идей или сил, чтобы допытываться до правды. — Хотя бы домой явился. Сайно, правда, тоже был немного помят и несвеж — жил всё-таки в участке последние полтора дня и снова наизнос курировал агента да перечитывал протоколы. Если бы не шаткое состояние организма, то сам бы и на облавы ходил. А ещё водился с документами на квартиру и кредитом. — Не злись, Нари, — он устал, но улыбка проскользила в его голосе, и он подался вперёд к фенеку, который теперь недоверчиво отступил, выскользая из рук. Генерал застыл, не поняв, почему так. — Я не зол, я просто устал. — Невнятно прозвучало. Круги под глазами у него никуда не делись. Рука сожалеюще потянулась пригладить белую кожу, избавленную уже от пластырей, пальцем, но его перехватили, плавно опуская руку к низу. Всё же зол. — Чем я могу загладить свою вину? — Тигнари едва успел открыть рот, как генерал поспешил закончить фразу сам. — Возможно, прекрасной оранжереей? — Что… — лисьи уши упали в такой вселенской усталости, что даже стало стыдно за свои глупости, но, тем не менее, он достал сохранённые изображения квартиры и дал лису на оценку. — Сюрприз. Надеюсь, тебе нравится. — С надеждой, он стал всматриваться в любые проявления мимики на лице у ботаника. Лишь бы тот удивлённо вздёрнул бровями. Лишь бы улыбнулся краем губ. Впрочем, удивление правда скользнуло по его лицу, но затем сменилось снова этой удручающей усталой маской. — …Не говори мне, что купил её, не позвав нас даже на осмотр. — Хорошо, не буду. — Атмосфера накалилась, застрекотала, предвещая гнев фенека, но тот не был выпущен — Тигнари вздохнул и вернул телефон. — Квартира красивая. Но чтоб тебя бездна драла, Сайно, почему ты всё решаешь сам? — Прости… Он не хотел объяснять, почему всё снова вышло вот так. Выбор квартиры, конечно, стресс, но не такой, который бы лис не потянул. Наверное, можно было бы его допустить до такого дела, можно было бы дать посмотреть квартиры в этом жилом доме. Он бы наверняка выбрал ту самую сам, руководствуясь теми же размышлениями, которыми руководствовался Сайно. Но, увы, его самодурство начало вылезать за все границы. — Слушай, раз я отнял у тебя какое-либо право выбора, то пусть оно у тебя будет в вопросах переезда. Вот пусть всё будет по-твоему. — Звучит так, будто ты взваливаешь на меня всю ответственность за это. Лис стрелял на поражение. Генерал даже не осознал сначала, как это предложение выглядело со стороны. — Ну, ты же видишь, как я сейчас зарабатываюсь. У меня очень много дел в участке, и я не смогу уделить всё внимание переезду. Пожалуйста, сделай это для меня… — он снова предпринял попытку взять лиса за руку. Холодная и неотзывчивая, чужая ладонь лежала тяжёлым весом. Тигнари усмехнулся горько, покачав головой. — Архонты, я чувствую себя отцом-одиночкой. — Давай наймём тебе помощников, если тебе слишком тяжело. — Да не нужны мне дома никакие помощники… — лисья рука ускользнула от его горячих пальцев. Фенек отвернулся, и в комнате словно наступила ночь. — …Мне дома ты нужен. И ушёл тихо в сторону гостиной, начав тут же фальшиво-жизнерадостно предупреждать Коллеи о переезде. Сердце заныло.•••
Генерала подкосило по полной программе. Тело слабло, крепость вся исчезла, мышечную массу съел прожорливый организм из-за нехватки питательных веществ и необходимости заставлять мозг думать, сердце биться, лёгкие делать вдохи, и прочие другие органы выполнять свои положенные функции. Он стал собирать все стены и дверные косяки, спать во всех возможных положениях и ситуациях. Головная боль стала естественным состоянием его организма, а мерзкое ощущение, будто у него температура — вообще родным. Домой приходил только душ принять, поесть хотя бы раз полноценно, а потом спатеньки под охладевший и отстранённый бок замотавшегося переездом лиса. В один из таких дней, он запнулся на ровном месте, ноги подвели, отказываясь сделать строгий защитный выпад и удержаться. Тигнари быстро подскочил, ощупал ледяной ладонью его горящее нездоровым жаром лицо. Сайно желал, чтобы не кончался тот миг, как он был на коленях перед ботаником, а тот впервые за это время с трепетом его касался холодными руками. Такими блаженными, божественными, исцеляющими все болезни и смывающими скверну. А скверна прилипла к телу и снаружи, и изнутри, и адскую боль приносил обряд очищения в его руках. Блаженной боли. Он совсем забредил. — Ты простыл…? — гадал лис, помогая ему подняться на непослушные ноги. Коллеи подбежала и стала мельтешить перед глазами зелёным пятном. — Принеси водички. Девочка с послушанием юной медсестры убежала наливать воду, и Сайно ощутил, как его усадили. — Не бережёшь ты себя… — прохрипел ему одному слышимо ботаник, прежде чем оторваться и пойти на поиски лекарств по дому. — Не нужно, всё нормально, — Сайно применил все силы, чтобы встать следом за ним, поймать за запястье, удержать. Тигнарин хвост дёрнулся недобро, и уши упали к затылку. Он повернулся к нему с колючим взором, с яростью на переносице. Рука ослабла ошарашенно в тот же миг. — Почему ты мне постоянно врёшь и скрытничаешь? Почему ты себя насилуешь, ходишь полудохлый, а потом заявляешь, что всё нормально? Я заставил усомниться в моей надёжности? В чём проблема-то? — по воздуху пошёл удушливый взрывоопасный газ, заполз в лёгкие, делая дыхание тяжелее, а головокружение — беспощаднее. Одна маленькая искра, и всё взорвётся к бездне. Будет разнесено, сожжено и обуглено. Надо было спасать положение. Но кто знает, что генерал достанет следом — зажигалку или ручку от окна? — Я не хочу, чтобы ты переживал. — Выдавил он признание своими осквернёнными устами. Светлое слово показалось даже незнакомым. Но всё же оно было в чёрных разводах, мерзких и жирных. — Прошу, пойми меня. — А меня спросить ты не забыл, хочу я переживать или нет?! — тон рос с каждым словом, резал кожу и душу, вырывал ногти. — Почему ты всё решаешь за других?! Сам же пропагандировал согласование! Сам же ощущал, каково это, когда любимый человек от тебя таит очевидный пи… Лис заткнул себя силой из-за девочки. У Сайно же завсплывали воспоминания из прошлого, когда он замечал синяки на бледной коже и не мог допытаться честного ответа. Он помнил щемящее в груди чувство неестественности, что свободолюбивый зверь, позволявший себе странный, проблематично роман, покорно терпел побои и не желал себя спасать. И теперь тот же лис стоял перед ним, и синяки по его глазами были уже делом рук генерала. Человека, который хотел его спасти. — Я уже не знаю, что мне с тобой делать… — устало заявил Тигнари, помассировав висок. — Ты сейчас — вообще незнакомый мне человек. Я всегда с тобой чувствовал себя надёжно, знал, что ты ничего не скроешь, что будешь прямолинеен. Мне это всегда в тебе нравилось. Но что сейчас-то произошло? Где тот Сайно, которого я полюбил? Я не смогу жить бок о бок с… Генералом махаматрой. Я не за него собирался замуж. В лице лиса отразилась душевная мука, но он не прекратил свою тираду на месте, лишь смерил полицейского взглядом надежды, которая утухла, ведь Сайно не смел ничего сказать. А Сайно ощущал, как его мир разрушается от его же рук. Как все взрывается в полыхах огня. Как опаляет яростно болью кожу. — Так расторгни помолвку. — Предложил он ровно и бездушно. Сердце, кажется, где-то потерялось, или генерал махаматра выкинул его где-то за ненадобностью. Лицо ботаника омрачилось ещё сильнее, что казалось невозможным. — Забирай Коллеи и переезжай в ту квартиру. С опекой разберёмся потом. Я всё равно слишком опасен для вас. — И ты продолжишь себя изводить, как я исчезну? — Нет. — Ложь вывалилась грязным куском из его рта. Лис услышал этот отвратный шлепок и отвернулся, вздыхая. Тишина после взрыва, перегрузки, была оглушающей. Пищала контузией в ушах. Мешала думать. Они в ту ночь спали валетом.•••
Фенек увёз из квартиры практически всё: холодильник, столы, стулья, диван, все растения до единого, одежду, шкафы, уют и приятные ощущения от воспоминаний. Он оставил ему только кресло и тумбу с одним стулом — набор холостяка. А генералу больше было и не нужно. Особенно, чтобы пребывать в ядовитой тоске своих ошибок, оглядывая смыкающиеся тюремно стены, которые слышали столько нежных слов и столько страстных вздохов. Раньше то было убежище, приют, крепость. А сейчас — удручающая и прижигающая больное место клетка. Но да ладно. Он всё равно практически постоянно жил на работе. Ел там же, спал там же, только не мылся. На спинке кресла по-прежнему висел кардиган. Светлый, тёплый, мягкий, где-то остались чёрные шерстинки и волоски, потерявшиеся в волокнах. Он всё время забывал забрать его домой, а теперь это просто не имело смысла — лиса дома нет. Гнусно ноющее чувство одиночества само подтолкнуло стянуть предмет одежды со спинки и приложить к лицу в жалкой попытке учуять родной запах. Но увы, на него не дунул влажный и прохладный запах дождевых лесов. Кардиган пах ничем. Серостью. Тоской. Мучительной бессонной ночью. Оставалось только положить его себе на колени, чтобы крайне уродливо имитировать присутствие ботаника. А всё из-за генерала махаматры, который не имел сердца и считал, что ему всё можно. Величественный титул опустил его владельца на дно.•••
— Погоди, ещё раз, ты хочешь переехать ко мне? — переспросил полицейский, массируя беспомощно переносицу от попытки не уснуть и вновь не впасть в тревожный сон, где он либо ругался с бывшим женихом, либо видел раз за разом, как он умирал на его руках. — Да, — Абдулфахиз на том конце звучал буднично и даже насмешливо. — Меня выпирают из мотеля из-за неуплаты, а Фатуи деньжат пока не подкидывают. Будьте добры меня куда-нибудь пристроить. Или к себе, или в другой мотель. Наверное, вам не нравится первый вариант, ведь у вас там семья? — Бездна с тобой. — Рыкнул генерал. — Приезжай. Ты уже наверняка знаешь, где я обитаю. Буду там через час. Абдулхафиз довольно хмыкнул и сбросил сам, давая генералу тишину и какое-то чувство передышки. А полицейский передышку себе не дал — сразу стал браться за дело, за монотонное изучение накопившихся отчётов. Людей продолжали спасать, хоть количество отчётов уменьшалось — многие лаборатории уже закрылись и переместились куда подальше, а какие-то по сей день находили в самых тайных местах. Но в этот раз его смутило, что среди «лаборантов» не было ни одного «чиновника». В принципе, ничего сверхъестественного, вполне могли выкинуть или не взять с собой орден, чтобы потом это было вложено в документ после обыска. Но предчувствие дурного выло в голове. — Вам звонит Генерал Федеральной полиции Сумеру, Сайно. — Представился он, имея стойкое, зудящее желание разобраться. — Полковник полиции Сумеру города Караван-Рибат, Мадхуп. Слушаю вас, генерал. — Представились уверенно на другом конце. — У меня есть для вас поручение: провести расследование о добросовестности матр в соседнем с вами округе. У меня появились подозрения, что они сфальсифицировали якобы арест сотрудников очередной «Чёрной лаборатории». Точнее говоря, прошу вас навести справки, кто владеет или владел заброшенным металлургическим заводом, упомянутом в отчёте, я вам его перешлю. А затем подопытываться у местного населения об этом деле, а затем у самих полицейских. — Я… Понял вас, генерал. — Мужчина на том конце напрягся, что проницательному Сайно показалось очевидно. Он ждал его вопроса, который наверняка должен был всплыть. — Но хватит ли мне полномочий, чтобы вести расследование в стороннем участке? Это не под моей юрисдикцией. — У вас есть универсальный ордер? — перебил его на последнем звуке генерал. Полковник замолк, сбито с толку. — Абсолютно верно. — Вот и ответ. — Так точно, генерал. Будет исполнено в лучшем виде. — Он сбросил. Опустил телефон на стол, и ощутил, как зловещие когти ложатся на его плечи. Опасно прислоняются к синей ткани, надавливают, балансируя на грани легкого нажатия и терзания одежды. Это был генерал махаматра. Не нужно было обернуться, чтобы увидеть его злорадный, издевающийся оскал. Он сам его породил, и теперь сам его боялся. А больше всего того, что он наглел и вымещал своего создателя. Не вынося больше фантомного присутствия, Сайно встал, ловя соскользнувший кардиган рукой. Ему казалось, что он сходил с ума. Казалось, что наглый и инвазивный двойник всё ещё ходил где-то за спиной, следовал шаг в шаг, как тень, которую не оторвать от своих пят. Казалось, что тот преследовал его по коридорам полицейского участка, дышал ему в спину на парковке, на улице, в знакомом дворе. Дошёл с ним до подъезда, где стоял да курил в ожидании Абдулхафиз. И не исчез, стоило кому-то оказаться рядом. — Я думал, домой вас, дядь генерал, можно не ждать. — Хмыкнул мужчина и бросил нахально окурок на пол. Хорошо хоть, потушил, придавив носком обуви. Тигнари бы не понравилось такое безобразие, и он на месте высказал бы всё, что думает… Увы, перебирая пальцами вязаные узелки, из которых состоял кардиган в его руках, он понимал, что ничего подобного больше не услышит. — А вы странный. Я думал, вы мне бошку свернёте, как только я в ваши руки попаду, а вы сейчас меня добровольно в свой дом пускаете. Как хоть в глаза своему муженьку смотреть будете, а? — Никак. — Отрезал Сайно, не желая, чтобы и без того ранимое и беспрестанно кровоточащее место кто-либо трогал. А особенно нахальный наёмник. — Идём уже. Не знаю, правда, где тебя разместить, у меня спальных мест слегка маловато. — Да хер с ним. Мне и дивана достаточно. — Тогда у меня для тебя плохие новости. — Че, дивана не найдётся? — фыркнул мужчина, проникая с генералом в подъезд и поднимаясь до нужного этажа. А внутри квартиры — самое грустное зрелище на свете. Практически никакой мебели, отсутствие холодильника и следы на обоях, показывающие, что прежде там что-то стояло, загораживая свет. — Ебаться в рот, в натуре не найдётся… Здесь даже хуже, чем в мотеле, где я жил. Что случилось? Развелись что ли? — Хочешь иметь кров над головой — не задавай лишних вопросов. — Развелись, значит… — хмыкнул Абдулхафиз, оглядев чужие скудные владения. — А что ж так получилось? Слишком пострадало смазливое личико, и вы решили разойтись из-за этого? — Ты хочешь измерить моё терпение? — снова злоба обдала внутренности, заставляя те воспалиться и заныть. — Тебя не касается, что у меня в личной жизни. — Значит, от вас ушли, а не вы? — не прекращал наглец. Сайно хотел было уже, совсем разозлившись, осадить его, но не успел. — Хм, знакомое дело. Полицейский обернулся на погрустневшего наёмника, который по-хозяйски плюхнулся на стул, который генералу был заменой шкафа. Он не то, чтобы хотел слушать чужой скулёж, но кто его спросил? — От меня жена ушла и сына забрала, когда я стал наёмником и стал приносить деньги из ниоткуда. — Он дёрнул плечами, будто бы усмехнувшись, но звука такого не прозвучало. — Сильно волновалась, спрашивала, откуда деньги, гадала, а я не говорил, ведь знал, что ей это жуть как не понравится. Но тогда был дефолт, я не мог найти работу. Умел только ёбла бить, ну и после первого предложения о работе у какого-то важного дядьки, вошёл во вкус. Ну, собстно, жёнушке моей надоело, и она от меня угнала. Не знаю, где она сейчас, и что с ней. Надеюсь, нормально… И что сын учится хорошо… Сайно сглотнул желчь. Отвернулся к окну, где хотел увидеть фиолетовые суккуленты, а увидел только грязный старый подоконник, который некому было протереть. — Девчонка-то твоя в школу уже пошла? — голос наёмника даже каким-то ласковым стал. И полицейский тоже смягчился. — Нет. Болеет пока и всего боится. В школу позднее нужного пойдёт, но она умная, наверное, быстро догонит сверстников. — Ты хоть… Не знаю, подарочки ей какие подкидывай. Чтобы знала, что у неё где-то там батька в ментуре есть. — Абдулхафиз усмехнулся. — Чтобы попавшись на хулиганстве сразу требовала генерала позвать. И все бы в осадок сели от её связей! Сайно улыбнулся краем губ, но тут же сморщился от ядовитого чувства присутствия генерала, апофеоза его самодурства и вседозволенности. Правда, а как бы он поступил, если бы Коллеи попала в неприятности с полицией? Сделал бы всё по закону или по своему желанию?•••
Ночь была подобна новому кругу ада. Он стоял возле его ложа, слишком маленького для взрослого человека. И Сайно ощущал себя таким маленьким и незначительным перед ним — властным, делающим то, что сам пожелает. И не было над ним суда, ведь выше него были боги, и те предпочли дать ему делать, что вздумается. Не получалось, не выходило поймать прямо его кровавый взгляд, выцепить точные очертания его фигуры. Но он там был, хищно взирая на него, едва не закрывая глаза каким-то массивным шлемом. Держа в руке странный посох. Полицейский смог только отвернуться от него — перевалиться на другой бок, морщась от того, как ныла спина от бесчисленного множества часов, проспанных за столом. Укрыться кардиганом, чтобы ещё не застудить несчастную часть тела. Небольшое тепло объяло плечи, но оно не давало желаемого покоя. Наоборот, стало даже хуже. Будто лихорадка ударила по телу, и так, что захотелось разорвать себе кожу, чтобы жар вышел наружу. Он перевернулся вновь, зачёсывая волосы подальше от взмокшего лба. Хотелось встать и просто в ночь уйти босиком, как неприкаянный паломник, брести по шероховатому асфальту, стаптывая ноги в кровь. Дойти до того самого безопасного и экологичного микрорайона, подобного обетованной земле. Зайти в один из домов, пасть на колени перед нужной дверью и молить, скулить, больно стирая подушечки пальцев о дверь, чтобы впустили, чтобы приняли сироту. А там уж пусть как будет. Но он не стал, лишь перевернулся вновь, вместо этого обнял кардиган, будто он мог сымитировать тёплое тело с холодными руками. Будто он мог перевернуться в его руках и силой прижать больную голову к вздымающейся груди и бьющемуся сердцу. Будто мог приласкать и исцелить жалкого, собою же истерзанного шакала, медленно подыхающего от бешенства. И забылся нездоровой дремотой.•••
Утром он чувствовал себя отвратно. Абдулхафиз дрых, соорудив себе спальное место на полу из остатков спальных принадлежностей, оставшихся после раскола семьи генерала. Сайно едва заставил себя сесть, едва достал телефон, чтобы посмотреть быстро дату, время и погоду. Была суббота. По сути, выходной… Для нормальных людей. Одержимый генерал нормальным человеком не считался, и потому собрался вставать. Потряс наёмника, чтобы тот тоже собирался по своим шпионским делам. Стал из ничего пытаться сымпровизировать завтрак. Не вышло, и им пришлось завтракать обычным кофе. — Чёт ты не здоров на вид, товарищ генерал. — Подметил Абдулхафиз. — Мне, конечно, все равно должно быть, но, может, ты нормально дома переболеешь? — Нет. У меня параллельно три следствия ведутся. И мне за тобой следить надо, не смей даже где оступиться. — Вот то-то тебя и бросили, наверное, что ты чужую доброту не воспринимаешь и сразу к угрозам переходишь. — Буркнул наёмник, складывая на груди руки. Их перебила трель дверного звонка. Сайно подозрительно прищурился к соседу по квартире, который тут же вздёрнул брови. — Я гостей не ждал. — Отмахнулся он. Генерал вздохнул, поднялся, чтобы найти свой пистолет, припрятанный от наёмника и подойти к двери. В глазке он… …Увидел кусочек зелёной макушки, которая не доставала до нужной высоты ростом, чтобы можно было разглядеть лицо.