Несчастливый: Полная чаша

       Он открыл дверь непослушными руками, и девочка, проскользнув в квартиру, вцепилась в его ноги с объятиями.        — К-Коллеи, что ты здесь…        — Пожалуйста, вернись… — промычала она в его домашние штаны, намертво обвила руками. И Сайно вздохнул горько, в груди засаднило, будто камень какой застрял в брюхе. — Вернись, нам грустно без тебя…        Шероховатые, большие и горячие руки мягко оторвали шелушащиеся маленькие ручки от своих ног. Полицейский сел на колено перед девочкой, и та, с умоляющими слезинками в аметистовых глазах, проследила за его действиями. За его замученным лицом.        — Ты пришла сама, я правильно понимаю? — он приподнял болезненно-нежно уголки своих губ, чтобы смягчить девочку.        — Да! — она шмыгнула носом, сводя светлые бровки-травинки в решимости. — Тигнари не отпустил бы меня, и я сбежала, пока он был занят. Я запомнила дорогу отсюда до нового дома. И пришла по памяти. И внимательно дорогу переходила!        Сайно не мог разозлиться, как бы ни силился, брови соскальзывали в нормальное положение. Вместо этого он едва ли не нетерпеливо обнял своего несчастного ребёнка, который бежал в надежде на спасение семьи через полгорода. Тонкие руки девочки обняли его за шею, и сердце заныло сильнее. Ведь он не может позволить себе такую роскошь, как приют в чужих руках, больших или маленьких — неважно.        — Ты очень отважная и решительная, но больше так не делай. — Ощутить под рукой волнистые, уже чуть более ухоженные волосики, было чем-то сюрреалистичным для генерала. Словно недосып и недоедание подарили ему новый, более жестокий вид иллюзий.        — Пойдём домой? Тигнари обрадуется, если ты придёшь… — попросила Коллеи жалобно-жалобно, когда её мягко отстранили. — Он очень раскис, как мы разъехались. Даже хвостом не виляет…        — Я… — стало тяжело дышать от одной только мысли, что ему снова придётся увидеть разочарованный взгляд потускневшего малахита. Что вновь они перекинуться ранящими словами и снова разойдутся на дурной ноте. Но Коллеи нельзя было тут оставлять. — Да. Я отведу тебя обратно, но я не обещаю, что останусь… Мне надо на работу будет.        Девочка, чуть задумавшись, безрадостно согласилась на этот уговор, и генерал пошёл переодеваться, чтобы хотя бы достойно выйти на улицу.        Зазвонил телефон на тумбе, он подхватил и не глядя принял звонок, перебирая вещи, висящие на стуле.        — Генерал…        — Коллеи пропала! — перебили его тревожным восклицанием. Поймавший затуп генерал замолк, ужасаясь. А потом повернулся в сторону коридора, где девочка переминалась с ноги на ногу, оглядывая пустое помещение. А лис не прекращал говорить под его попытки нормально обработать ситуацию, дальше тараторил. — Я даже не знаю, куда она могла пойти!        — Всё нормально, она у меня. Я сейчас приведу её назад.        — Она не натворила неприятностей?! Она цела? Дай мне её сюда!        — Да, с ней всё нормально. Остынь, пожалуйста, я чувствую, что ты на неё наорёшь, если я дам ей трубку. Я не хочу, чтобы она стала заикой. — Хмыкнул нервно Сайно.        — Это не смешно.        — Я знаю.        — Ты сейчас ведёшь себя, как похититель, у которого нет возможности доказать, что похищенный жив и здоров.        — Вот это сравнение, — он даже оскорбился, а генерал за спиной хмыкнул с ухмылкой в крае клыкастого рта. — Ладно, если хочешь, я тебе дам с ней поговорить, но услышу, что ты кричишь на неё — отниму телефон и оставлю её у себя.        Тигнари сердито промолчал, а Сайно подозвал девочку, дал ей трубку, а она, прекрасно понимая свой проступок, боязливо приложила телефон к уху.        — Привет… — заискивающе протянула девочка, пока полицейский надевал какую-то повседневную рубашку поверх домашней футболки. Из динамика ещё не звучал треск, сопутствующий повышению тона.        — Всё, мы выдвигаемся, — переодевшись, он перехватил телефон, обрывая диалог девочки с ботаником. — Жди дома.        Лис фыркнул что-то и сбросил. Рука нашла руку поменьше. На пороге Сайно нелегко вздохнул и повёл Коллеи до дома прохладными утренними улицами, ожидавшими солнца в зените и иссушения намоченных ночным дождём дорог.        Воспитанница шагала бодро — слегка не поспевала за шириной шага взрослого человека, конечно, но всё равно бойко семенила сбоку. Она больше не походила на старую себя, хоть внешне оставались трудновыводимые следы пошатнувшегося здоровья. В аметистах теперь блестело любопытство к познанию, когда она оглядывала вывески магазинов, кофеен, пабов, прочих заведений; когда смотрела на аккуратные, чуть ли не по математическим формулам очерченные листики декоративных деревьев, на стрит-арт, нарисованный какой-то шпаной.        В самом деле, он легко проморгал, утыкаясь в отчёты, как она из мокрого, трясущегося комочка детского пуха превратилась в бодрого котёнка. Непременно даже большого, хищного. Того самого, который от рождения имеет мощные длинные лапы, но до поры, до времени, не знает, как ими пользоваться, и потому забавно, но упорно спотыкается, стремясь к становлению взрослой кошкой.        Взгляд девочки застыл на витрине магазина сладостей. Там в полупрозрачной пластиковой упаковке, прислонённой к стеклу, красиво лежали укрытые златым мёдом финики. Освещение, по умному замыслу специалиста по маркетингу, максимально красочно подсвечивало угощение.        — Хочешь фиников? — спросил Сайно у неё, поводя её мимо. Она вздрогнула, будто проснулась, и слегка стыдливо отвела взгляд.        — Просто красиво выглядели…        — Может, я занесу как-нибудь потом? Я сейчас без денег, так что сразу взять не смогу, увы. — Ответа от засмущавшейся девочки не последовало, и стало даже как-то натянуто. — Или ты бы предпочла феники?        Она с заминкой подняла на него взгляд, в котором читалось что-то среднее между: «прости, я не понимаю…» и «почему ты сказал дважды одно и то же?».        — Ну, знаешь, мы сейчас идём к Тигнари, а он как бы фенек. «Фенек» и «финик» созвучны.        Коллеи вернула свой взор на дорогу, наверняка решив, что лучший способ замять произошедшую бессмыслицу — просто представить, что её не было. Сайно вздохнул, коря себя за то, что как и прежде не мог адекватно общаться с детьми.        В конечном итоге, они дошли до нужного дома. Сердце наращивало темп своих биений с каждым шагом. Щекотно содрогалось внутри, вызывая лёгкую тошноту.        У подъезда стоял лис, тревожно озираясь, и, заметив их на другом краю двора, поспешил открыть им забор на территорию.        Коллеи шагнула во двор, сначала затянув Сайно в него, а затем заступив за него, чтобы спрятаться от ботаника, а тот уже не был зол, скорее растерян, во все глаза пялился на полицейского. Тяжко. Органы медленно и натужно подумали зашевелиться внутри.        — Кхм… — генерал прочистил горло, оглядываясь на девочку за собой. — Я исполнил свой долг и привёл тебя домой. Больше не пугай так нас, и не создавай неприятностей Тигнари, ладно?        Коллеи надулась, не отвечая. Сайно решил принять это за то, что она виноватилась.        Всё ещё ощущая взор фенека, он помялся, нерешительно повернулся к нему, стук сердца отдавал в руку и шею. Он попытался пригладить бешеный пульс, но это было бесполезно. Казалось, что стоит где-то оступиться, и злой валука шуна бросится его терзать. За все прегрешения, большие и маленькие, незначительные и серьёзные.        Он был бы рад принять своё наказание и избавиться от мучительного существования, но раболепный страх всё ещё был где-то гнилым гвоздём внутри него.        — …Я тогда пойду.        — Нет, не уходи, останься! — запротестовала Коллеи за его спиной, вновь цепляясь за штанины. — Тигнари, скажи ему!        Взрослые переглянулись. Сайно — вопросительно, Тигнари — смущённо и ещё более растерянно.        — Коллеи, Сайно нужно идти на работу. У него будут проблемы, если мы заставим его задержаться.        Генерал махаматра снова надавил стальными пальцами на плечи. Уговаривал, нет, приказывал, принуждал тот час развернуться и пойти в участок, пойти править, царствовать, пойти контролировать, давить и уничтожать во благо порядка, этот самый порядок нарушая.        — Почему ты так говоришь? Я же вижу, как ты поник, когда он уехал!        Лисьи тёмные уши упали к затылку, а Сайно на миг оглох и ослеп, понимая, осознавая, что его дорогому целителю души самому доводилось страдать без него.        Как же всё вышло по-уродски.        — Нари… — томно и нежно, печально и жалеюще слово само вырвалось. Лис обнял себя за плечи, роняя малахиты к земле. Он даже не заметил, что ботаник был бледнее прежнего, синяки под глазами — темнее на контрасте с кожей. И волосы были слегка небрежны, словно хозяин перестал в полной мере следить за ними. — Я… Могу остаться для завтрака. Буду признателен, если накормите обездоленного.        — Пойдём! У нас дома тулумба! Много-много! — оживилась девочка, уже подпихивая полицейского к подъезду. Ботаник как-то пассивно согласился.        — Ладно. Накормим тебя, бедного-несчастного…

•••

       Тигнари, как ему и было свойственно, вопреки унынию, необходимости работать, следить за психически травмированным ребёнком, навещать стариков-родителей и участвовать в экологических субботниках, умудрялся даже потихоньку приводить дом в божеский вид.        Да, денег пока не хватало на серьёзные покупки, но, по крайней мере, два дешёвых пластиковых стула и походный раскладной столик уже стояли на том самом заветном застеклённом балконе, вокруг укрытые широкими листьями прекрасно себя ощущающих растений.        Местечко было не таким уж и большим и дорого-богато обставленным, а уже ощущалось, как просторный роскошный сад, в котором хотелось привалиться, спрятаться от зла где-нибудь в уютном месте да просто забыться, отдавая природе-матери своё изморенное тело и осквернённую душу.        Коллеи убежала приводить свою комнату в порядок, хотя нажить там барахла не представлялось возможным. В любом случае, она подарила им время тишины и покоя за остатками терпкого чая.        — Ты приносил мне радость… — заявил вдруг лис, комфортно и защитно кутаясь в какое-то своё тёмное худи. Сайно вспомнил про кардиган, который снова забыл вернуть владельцу. Да и бездна с этим кардиганом, генерал каким-то извращённым образом уже ненавидел данный предмет одежды. Наверное, за то, что он не исполнял больше своей функции. Нет, не согревать тело, а согревать душу.        — В том-то и дело, что приносил. — Тускло и угрюмо усмехнулся Сайно, ощущая вновь, как всё внутри режет. — Ты красив, умён и социально адаптирован. Я уверен, ты сможешь найти себе нормального партнёра, который не будет устраивать тебе вот такого вот.        Сайно перебрал пальцы, смыкающиеся на едва тёплой кружке, стараясь делать вид, что не заметил, как часто завздымалась грудь фенека на краю зрения.        — Ты решил взять всю вину на себя, выгораживая другого виновника? — печально улыбнулся ботаник, это было слышно, предельно чётко. — Я что-то наивно позабыл, что такое труд полицейского. Это риск, это мишень на спине…        Полицейский едва не кивал каждому слову.        — …Но я вообще-то давно согласился на эти риски. — Разорвал ход мыслей ботаник. — Ещё тогда… Когда ты пришёл ко мне, весь важный-бумажный, деловой, в научный центр.        — …По моим воспоминаниям, согласие с рисками произошло при следующей встрече.        — Это документально так было. А сам для себя я это сделал раньше. — Теперь печали было на львиную долю меньше, но она всё ещё присутствовала, делая тон ботаника таким мягким, тихий и вкрадчивым. — Единственная, кого не спросили, хочет ли она иметь дело с этим, это Коллеи. Но мне кажется, она девочка решительная. Она уже всё понимает и храбрится, как может.        Ему это всё казалось нереальным. В тулумпе наверняка была дурацкая сорная конопля с клумбы. В чае наверняка был какой-то дурманящий порошок.        — Но твоё здоровье… — неверяще выдавил Сайно, повернул к нему голову, заставляя натруженную шею натянуто хрустнуть и отдаться спазмом начинающегося остеохондроза. А Тигнари уже давным-давно развернулся к нему, залезая на стул с ногами, держа кружку где-то в неведомом месте, да не важно, всё это не важно. Главное то, что малахиты блестели скромной тоской, какой-то маленькой надеждой. Они хотели, чтобы генерал по имени Сайно снова позволил им мониторить его душу. Они хотели, чтобы все тайны были раскрыты, какими гадкими они ни были.        — Мне просто тоже нужно всё понять и храбриться. Закаляться, я бы даже сказал… — когтистая белая ладонь расслабленно соскользнула со спинки стула вниз, повиснув в итоге на подлокотнике. Сердце оглушило своим стуком, когда смуглая рука двинулась навстречу.        Лишь бы коснуться холодной кожи. Лишь бы ощутить, как остры от природы прочные и опасные когти лиса. Лишь бы ощутить, что его ладонь сжимают в ответ.        Он поймал невесомо такую ледяную, подобную воздуху у реки холодным утром, руку. Когтистые пальцы дрогнули, потрогали, изучая, горячую ладонь, а затем, так привычно неуловимо, но быстро, сомкнулись вокруг неё.        Дышать стало тяжело, но в хорошем смысле. Внутри теперь не было посторонних предметов в виде ржавого металла, камней и прочих мерзостей… Теперь там распускались пышные цветы, вымещая всё на своём пути.        На стекло с той стороны приземлилась капля. С задержкой ещё одна, и ещё. А затем пошёл дождь, заволакивая квартиру сизым туманом сумрака. Но в нём было комфортно. Наверное, от ощущения чужой руки в своей.        Лис прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее на своём месте и складывая себе голову на плечо. Умиротворение на его лице умиротворяло и генерала. Он теперь ощущал, что в комнате никого лишнего нет. Только он, Тигнари и Коллеи, которая наивно полагала, что её шпионские передвижения не слышат чуткие и подозрительные старшие.        — Если вы так намерены быть со мной вопреки всему… — начал он, лаская голосом всех, кто был в зоне слышимости. — …То давайте я научу вас справляться с опасностями, которые от этого идут. Самооборона, родимая. Детей это тоже касается.        — Слышала, Коллеи? — ботаник улыбнулся так, что даже на миг показался предельно здоровым. Напоследок несильно провёл когтями по ладони, и после этого расцепил их руки. — Иди сюда, сейчас тебе твой папка покажет крутые приёмы.

•••

       Время шло, и чужими ногами Сайно шёл далеко-далеко. Абдулхафиз не таил ни капли информации, что видно было по его пусть и ехидным, но честным глазам. Все отборные сливки находились в столице, что не сильно удивительно, но точное обитание, увы, нигде не проскакивало из уст низких чинов, с которыми доводилось общаться агенту.        Без крови тут не обошлось. Генерал сам жутко ненавидел тот факт, что курировал и по сути давал согласие на новые преступления своего старого «обидчика». Но пока за агентом следили, всё надо было выполнять строго по их правилам. Если бить, то до полусмерти. Если убивать, то до невозможности выживания.        Но стоило Фатуи успокоиться и довериться, каждую новую цель всегда «похищали» и держали в тайных укрытиях, пуская ложные сообщения о найденных неопознанных останках, чтобы у всё тех же заказчиков не появлялось поводов вновь проверить его на чистоту работы.        Однако непосредственно важных шишек напрямую было не поймать — шифровались, укрывались или никогда лично не заявлялись, а их поданные молчали, упёрто, терпя все пытки и муки.        От этого хотелось лезть на стены. Но, разумеется, генерал лишь глубоко вздыхал, массировал переносицу и продолжал попытки.

•••

       — Те звонили. — Оповестил его временный соседушка, лёжа дальше на своей напольной лежанке рядом с термосумкой, которая стала их холодильником. Сайно только вернулся из душа. Пришлось нынче принуждать себя, вырывать из лап генерала махаматры, который игнорировал низменные слабости человеческого тела и толкал работать сутки напролёт, чтобы заботиться о себе. — Я ответил за тебя, не обессудь.        — Обессужу. — Опасаясь неприятностей, Сайно бросился проверять телефон. Но последний звонок был от Нари. И, как сообщалось, был принят. Он перезвонил, удаляясь из гостиной на кухню.        — Алло? Сайно?        — Да, Нари, это я…        — Почему какой-то левый мужик ответил и сказал, что ты в душе?! — крик Тигнари его оглушил даже, и он только нахмурился, относя подальше динамик от уха. — Это что такое?!        — Тише, я всё сейчас объясню, всё очень прозаично…        — Уж постарайся!        — Это просто агент, которого я курирую в расследовании. Он вообще без сбережений, его выгнали из мотеля, где он жил до этого, и больше ему податься было некуда, так что он ко мне попросился. А вы раз съехали, то я подумал: почему бы и нет?        — Хм… — прозвучало с того конца, немного раздражённо, но более-менее понятливо. — Надеюсь, из всех агентов, который ты курировал, я — тот, в объятия которого ты падёшь с большим удовольствием.        Сайно смутился, будто бы всё откатилось на несколько лет назад. Будто лис впервые позволил себе заигрывать с ним, и он, вдруг обернувшись офицеришкой, не знал, как себя вести.        — Кхм… Если бы не расстояние и не наличие гомофоба в соседней комнате, то я прям сейчас бы пал. — С небольшим отзвуком флирта тихо отозвался генерал. Теперь хмык со стороны ботаника был более довольный, так что он просто справился о самочувствии и распрощался.

•••

       Сайно уже думал начать пинать своего младшего коллегу из Караван-Рибата. Полковник долго отмалчивался, не сообщая ничего про дело, но в один прекрасный утренний час он выслал полное расследование.        И подозрения генерала подтвердились — имела место быть фальсификация.        Полиция той забытой всеми деревни решила ради награды обмануть всех. Бесхозный заброшенный завод использовали как «место преступлений», местных пьяниц и маргиналов «похитили», а за самих преступников выдали каких-то неисправимых негодников.        И в махаматре стал теплиться страх, что такое его матры могут проводить даже под его носом.        И он не знал, как это пресекать.        Разве что, прилюдно «казнить» тех, кто провинился?