My Little Versailles / Мой маленький Версаль

Гермиона была с Драко, когда в облаках появилась знакомая летающая карета, запряженная пегасами, за чем было очень интересно наблюдать. За час до этого она отправилась искать мальчика, чтобы высказаться о решении Джинни временно приостановить ее участие в играх по квиддичу до окончания турнира. Она еще не разговаривала с Гарри, но чувствовала, что обычно решительный со-капитан поддастся любым просьбам рыжеволосой. Так что Драко оказался в роли боксерской груши, и обрадовался, когда понял ситуацию. — Ты имеешь в виду, что мне не придется играть против тебя? Это чертовски здорово! Теперь мне осталось беспокоиться только об Очкастом и ходячем Празднике, — ухмыльнулся он, не стараясь скрыть свое облегчение. Гермиона фыркнула. — Ходячий праздник? Ты о Джинни? — спросила она, догадавшись, что Очкастый — это Гарри. — Мммм, да. Она шумная, раздражающая и внезапно появляется, если в близи алкоголь, — ответил Драко. Гермиона посмеялась. Это было довольно точное описание. — Но серьезно, почему я не могу играть? Я же ценный игрок, — ворчала она, нахмурившись на удовольствие Драко. — Забавно видеть, что ты такая скромная, — подшучивал он, уклоняясь от локтя Гермионы. — Может быть, потому что ты хрупкая, нежная женщина, — Драко был слишком медленным, чтобы убрать стопу, на которую она наступила. — Отвяжись, Малфой, — проворчала Гермиона. — Разве леди так разговаривают? — насмехался он пренебрежительно. Гермиона схватила его, заставляя их обоих остановиться, когда она посмотрела ему в глаза. — Я разорву тебя на части, — медленно произнесла она, наблюдая триумфально, как глаза Драко расширились. — Черт возьми, ты страшная, — пробормотал он, встряхивая себя от оцепенения. Гермиона не слушала, уставившись сосредоточенно на чем-то вдали. Вскоре Драко сообразил, запутавшись в молчании своей спутницы. — О боже… это что? Гермиона кивнула в сторону, и они оба поспешили во двор, присоединившись к потоку студентов. На дворе был сумерки, и свет сумерек красиво освещал башни замка, бросая меняющиеся лучи света по всему двору. Это было достойное зрелище само по себе. Однако шумное движение украшенной кареты вскоре привлекло внимание, когда она гладко приземлилась на булыжной мостовой. Собственно, просто вид этого кажущегося не согласованным объекта в небе заставил Гермиону немного покружиться головой. Такой вид транспорта наверняка нарушил бы все правила безопасности в правилах маглов. Вглядываясь в дверь кареты, которую Хагрид так галантно открыл, Гермиона, вместе со всей толпой, с ужасом ждала момента, когда они увидят знаменитых девушек из академии Шармбатон. Они были удивлены, но не разочарованы, когда из кареты выскочила элегантная фигура, держа широкополую шляпу. Гермиона перестала дышать. При полном росте эта женщина превосходила Хагрида. Превосходила. Ее изящное платье прекрасно облегало щедрую грудь и идеально подчеркивало бедра, пока оно слегка расширялось у подола. Красные губы привлекали внимание к ее нежным чертам, но даже на таком расстоянии золотые глаза рассказывали другую историю. — Тихо! Оставьте нас в покое, — она махнула рукой в перчатке, используя другую для зажигания сигареты. — Мы не хотим, чтобы на нас таращились… такие как вы. Гермиона прикусила губу. Очевидно, она собиралась использовать менее приятный термин, чтобы описать студентов Хогвартса. Наверное, вредители, подумала Гермиона. — Пойдем, — пробормотал Драко, полусерьезно потянув ее за собой. — Эй, почему-эй! — заскулила она, — позволь мне посмотреть на красивую леди. — Завтра, завтра ее увидишь, — заверил он, стараясь не смеяться над выражением лица своей обиженной подруги. Несмотря на свое нежелание, Гермиона последовала за Драко, чувствуя, что эта женщина не та, с кем стоит связываться. — Кто это? — спросил он, встревоженно обернувшись, когда за ним заговорил голос. — Альсина Димитреску, нынешняя директорша академии, — сообщила Блэк, в то время как Джинни прижалась к Гермионе. Похоже, задержание закончилось. — Мне все равно, кто она, ведь она может просто, блять, наступить на меня, — Джинни не смогла удержаться от грубого признания, да еще и перед профессором, и только хихикнула, увидев выражение лица Блэк. — О, ради Мерлина, забирай свой изъеденный гормонами разум и отвали от меня, Уизли. — Да, мадам, — ответил за нее Драко, направляя пару в противоположном направлении. — На самом деле, она может втереть меня в стену… — Хорошо, рыжая, мы поняли, — вздохнул Драко, смотря на видимое удовольствие Гермионы. — Попроси Гарри? — предложила она. Джинни вздрогнула. — Не знаю, встречала ли ты когда-нибудь Гарри, но он обладает силой невареных спагетти. Не слишком ли многого я прошу, чтобы меня швырнула… сколько там? Восьмифутовая.? Восьмифутовая женщина, курящая сигарету? — пробормотала она себе под нос. Восемь футов оказались девятью футами и шестью дюймами комплекса превосходства в самой алебастровой оболочке. Глубокое погружение в библиотечные архивы показало, что опытная аристократка железным кулаком управляла французской школой с 1994 года, через пару лет после ухода мадам Максим на пенсию. Кроме того, у нее было несколько виноградников, на которых производились «декадентские» вина, о которых так хвалебно писали в газетах. Гермиона и Джинни свернулись калачиком на полу у шкафов и просматривали вырезку за вырезкой в поисках информации о леди Димитреску, восхищаясь ее ростом и мастерством. — Ты должна меня с ней познакомить, — зевнула Джинни, сильно опершись о подругу. — А что случилось с Джизель? — пробормотала Гермиона в ответ. — Потерная. нет. пол… полиаминная? — сонно пробормотала рыжеволосая. Гермиона слишком устала, даже чтобы посмеяться. — Полиамория? — предположила она, слегка закрывая глаза. Единственным ответом были тихие храпы, и Гермиона решила, что некрасиво оставлять Джинни спать одну. Итак, они обе уснули, опираясь друг на друга, вокруг них были разбросаны фотографии и статьи о Леди Димитреску. Сцена, которую Слагхорн не ожидал увидеть, когда он патрулировал полки с книгами. К счастью для него, профессор Блэк оказалась поблизости и предложила смениться. Ему нужно было вернуться в свою комнату за джином и судоку. — Просыпайтесь, грязные извращенки! Гермиона вздрогнула, проснувшись, когда ледяная вода облила ее лицо и спину, заставив ее вскрикнуть от удивления. Она определенно проснулась. И была злой. Она открыла глаза, собираясь дать своему нападавшему отпор, когда узнала знакомый корсет Блэк и насмешливые глаза. Гермиона вздохнула, снова закрыв глаза, мечтая, чтобы это не было сном. — Ммм, Миона, почему в библиотеке идет дождь? — пробормотала Джинни, все еще не очнувшись. Гермиона толкнула ее, надеясь, что подруга начнет осознавать происходящее. — Чего ты хочешь? — зевнула Джинни, посмотрев, на что смотрит Гермиона. — Вот блять. — Вот и все. — Задержание, обе! — рявкнула Блэк. — А теперь в постель! Гермиона вздохнула снова, тихо вытирая их обеих, пока тащила Джинни вверх. Она оглянулась через плечо, чтобы увидеть Блэк с поднятой бровью. — Мы не извращенки, — попыталась возразить Гермиона, прежде чем заметила фотографию Леди Димитреску в особенно откровенном наряде, сжатую в ладони у Джинни. Она вздохнула. — Я не извращенка, — повторила Гермиона, — извращенка это она. — Я извращенка, — согласилась Джинни, не совсем проснувшись. Соглашаться с Гермионой было безопасно. Гермиона всегда была права. — Исчезните обе, — отрезала Беллатриса, хотя было трудно не улыбнуться этой паре. Следующий день начался плохо. Гермиона проснулась, одетая во вчерашнюю одежду, и обнаружила, что Джинни развалилась рядом, руки разведены по всей кровати. У нее было только смутное воспоминание о том, что их выбросили из библиотеки, и она вздохнула, увидев, что в руке у Джинни смят какой-то предмет. — Джин, — попыталась она, шлепнув подругу по боку. — Джин, прошипела она, наблюдая, как в ее глазах появляется сонный взгляд. — Чего тебе? — пробормотала Джинни, снова закрывая глаза. — Ты помнишь прошлую ночь? — спросила Гермиона и наблюдала, как недоумение медленно сменяется смущением. — Мы просто исследовали, — буркнула Джинни, насупив брови, когда Гермиона фыркнула рядом с ней. — Пялиться на сиськи — это не исследование. — Мы не… — Джинни прервалась, когда обе уставились на фотографию в ее руке. Джинни вздохнула. — Хорошие сиськи! — настаивала она, пытаясь оправдаться. Гермиона на этот раз по-настоящему засмеялась, прежде чем согласиться с подругой. — Да, Джин, они, действительно, хорошие, но, к сожалению, это подтверждает слова Блэк. Джинни посмотрела на нее с любопытством. — Мы извращенки, — объявила Гермиона, и Джинни вздохнула. — Мы извращенки, — подтвердила она, и обе впали в приступ хохота. Вечерняя трапеза встречи Шармбатонской академии прошла довольно… страшно. — С какого перепуга они поменяли свои фирменные наряды? — пробормотал Рон, когда раздались первые звуки классической музыки. Студенты были одеты в багровые пиджаки и чёрные брюки, укороченные до щиколотки. Вместе с полированными черными туфлями это создавало впечатляющий образ, совершенно отличающийся от плавных голубых униформ, которые помнила Гермиона. И ритуал был иным. Расположенные в рядах по пять и равномерно размещённые, девушки на периферии без волшебной палочки управляли красной жидкостью с подозрительной вязкостью. Конечно, это была имитация крови. Это попытка запугать. И, черт возьми, это работало. Гермиона глотнула слюну, когда они маршировали, изгибая… возможно, красную воду… над своими головами и наблюдая, как объем крови рос, простираясь над столами в общежитии. — Если это хоть чуть-чуть меня коснется, я кого-нибудь прикончу, — прошипела Джинни, сжимая зубы рядом с ней. Это было действительно впечатляюще, признала Гермиона. Она создала невидимый пузырь вокруг себя, на всякий случай. Процессия завершилась, когда три лучника изящно прыгнули сзади тех, кто был упёрт в камень внизу. Они без труда совершили сальто и выпустили стрелу, когда приземлились. Горящую стрелу. Люстры над столом профессоров вспыхнули, и в зале раздался шум. Гермиона посмотрела вниз к профессорам и посмеялась про себя, видя, как Блэк барабанила пальцами по столу с выражением скуки на лице. Когда ученики достигли передней части зала, наступила пауза, безусловно, для драматического эффекта. Гермиона взглянула назад на Блэк и увидела, как она наклонила голову назад на высокое кресло, молча простонав. Она громко рассмеялась, ругаясь, когда люди повернулись, чтобы посмотреть на нее, включая тех, кто только что вошел. — Миона, она смотрит на тебя, будь спокойной, будь чертовски спокойной, — Джинни прошептала ей в ухо, улыбаясь напряженно. Оторвав глаза от ухмыляющейся Блэк, она встретилась взглядом с леди Димитреску и попыталась повторить выражение лица Джинни. Леди не выглядела впечатленной. Возможно, дело было в том, что она рассмеялась одновременно с вошедшими учениками. А может, дело было в пузыре, который она все еще возводила вокруг себя и который теперь стал виден благодаря ее потере концентрации. Вот дерьмо. Она никогда не умела заводить друзей. Леди оскалилась, когда Гермиона быстро закончила заклинание, и озорно улыбнулась. Однако взгляд оставался холодным, и Гермиона задрожала. С облегчением она отвела взгляд и обратила внимание на женщин за Леди. Чемпионы. Их было трое, все стройные, хотя средняя женщина выглядела довольно мускулистой. Гермиона вспомнила их имена, оценивая их. Первой и самой молодой была Миранда Виктория. У неё была красивая богатая кожа и коротко постриженные волосы, и она выглядела на двадцать лет моложе своего настоящего возраста, тридцать семь. Действительно, она была видением элегантности и изящества, и её нежная улыбка сказала Гермионе, что она это знала. На несколько метров позади Миранды прошествовала Элиз Моро, одетая в пиджак, который окутывал её бицепсы. Гермиона была уверена, что это было сделано намеренно, потому что… — Черт возьми, посмотри на эти мышцы! — пробормотал Рон, взглянув на неё с восхищением. Элиз была ниже Миранды, но была не менее запоминающейся. Прогуливаясь, она тоже ухмылялась, откидывая с лица заплетенные в косу брюнетистые волосы. Наконец появилась Жизель Бато. Гермиона поняла, что она вошла в комнату, когда Джинни под столом схватила ее за бедро, что было почти болезненно, и почувствовала, как она глубоко вдыхает. Гермиона понимала эту влюбленность, она была очень красива. Но поклонницей она не была. Скульптурные брови излучали высокомерие, которое подкреплялось ленивой улыбкой, и Гермиона скривилась от отвращения. Женщина расчесывала свои гладкие черные волосы по плечам в отрепетированном, драматическом смысле, в отличие от Элизы, которая делала это из практических соображений. Гермиона внутренне застонала. Она надеялась, что общение с чемпионами будет ограничено. Сражаться с ними было бы достаточно плохо, но разговаривать с ними? Она бы предпочла искупаться в Черном озере. Её настроение ещё больше испортилось, когда розовая женщина, Амбридж, о которой она вспомнила, встала, чтобы говорить. — Такое… впечатляющее появление, — начала Амбридж, заставляя Леди Димитреску скривить губы от полу-комплимента. — И эти униформы… интересный выбор, — продолжала она, — хотя я не вижу, что было не так с… женственными голубыми костюмами. Не в силах сдержать себя, директриса встала, собираясь сказать что-то сильное Амбридж. — Твой комментарий все говорит за себя. Пора признать, что женщины — это не только «женственные», и, следовательно, могут одеваться, как им угодно, — прорычала Леди Димитреску. Гермиона радостно внутренне аплодировала. — Вы… , — начала Амбридж, но Дамблдор был быстр, чтобы её остановить. — Если позволите, позвольте мне официально приветствовать студентов академии Шармбатон и их почтенную директрису, Леди Димитреску. — Он кивнул, молча приказав Амбридж прекратить. — Это честь быть хозяином для вас. Желаем вам комфортного пребывания, — он слегка поклонился и дал знак начать трапезу. — Если Леди Ди продолжит в том же духе, я забуду о Гарри, — прошептала Джинни рядом с ней. Гермиона не была уверена, шутила она или нет. Ужин тянулся, и она вскоре стала нервничать, извиняясь, когда ее дрожащая нога ударила по столу. Новые чемпионы держались с таким — уважением, гордостью, и эта уверенность Гермиону нервировала. Она предполагала, что высокомерное отношение было частью игры запугивания, но все же, быть настолько уверенным в себе в одной комнате с сотнями студентов, а также некоторыми из самых способных волшебников и ведьм было на другом уровне. Это означало, что это была не просто игра. Такое высокомерие не могло быть основано ни на чем, что свидетельствовало об их таланте. Если бы их высокомерие равнялось их таланту, то Гермионе был пиздец. Вздохнув от раздражения, она побежала к комнате Блэк. Последний раз она видела ее, когда женщина ужинала. Гермиона попыталась приоткрыть дверь. Она не поддалась. — Алохармора, — тихо пробормотала она. Ничего. — Солнце? — АААА! — Она закричала, когда голос раздался у ее уха. Блэк наблюдала, как случайная магия вырвалась из девушки, взрываясь при ударе. Гермиона взглянула вверх на осыпающуюся в стене трещину, которую она образовала. — Это твоя вина, — обернувшись, она многозначительно посмотрела на ухмыляющуюся учительницу. Блэк подняла брови, желая, чтобы она объяснилась. — Если бы ты не напугала меня, я бы не потеряла контроль, — нахмурилась Гермиона. — Ах, но! Если бы ты не пыталась проникнуть в мою комнату, мне бы не пришлось подкрадываться к тебе, и ты бы не взорвала чертову стену, — она мило улыбнулась, зная, что победила. — Я просто хотела увидеть Реджи, — пробормотала Гермиона, чувствуя небольшой стыд. — Ну, может, спросишь тогда? Вместо того чтобы пытаться проникнуть? — возразила Блэк, молча открывая дверь. — Не смешно. — Ты права, это не так смешно, но и не так нелегально. Гермиона фыркнула, раздраженная тем, что такая безответственная профессор выбрала этот момент, чтобы быть ответственной. — Пошли, он там, — махнула Блэк рукой, и Гермиона сразу заметила свернувшийся комок на ковре перед пылающим камином. — Привет, мальчик, — шепнула она, не желая будить его слишком внезапно. Ей не повезло. Как только Гермиона открыла рот, голова Реджи моментально поднялась, его глаза сверкали от восторга при виде своей лучшей подруги. Теперь уже полностью выросший волк бросился к ней, опираясь передними лапами на ее грудную клетку, удерживаясь на задних. — Привет, малыш, я скучала по тебе. Да, я скучала! — пробормотала Гермиона, прижимаясь к его мягкой шерсти, вдыхая запах огня и пепла. Беллатриса с нежностью наблюдала за этим обменом любовью, но осеклась, когда ученица подняла на неё взгляд. — Могу я взять его побегать? — Никак нельзя, — тут же ответила Блэк. — Но он уже давно не выходил наружу! — возразила Гермиона, слегка нахмурившись. — Я буквально вывела его сегодня утром, — невозмутимо ответила Блэк, усмехаясь, когда Гермиона фыркнула снова. — Хорошо, я пойду сама, — ухмыльнулась она, наблюдая, как ее профессор зарычала. — Нет, солнышко, ты не пойдешь, сейчас стемнеет, и скоро наступит комендантский час, не говоря уже о наших новых, не очень дружелюбных гостях. — Но авроры начинают прибывать, они размещены по всей территории! — Гермиона, иди обратно в свою комнату, — строго предупредила Блэк, приподняв брови. Гермиона чуть не испугалась. Почти. — Да, профессор, — буркнула она, делая вид, что неохотно соглашается. Блэк с облегчением выдохнула, наблюдая, как Гермиона поцеловала Реджи в лоб и направилась к двери. — Прямо в постель! — крикнула она ей вслед. — Да, мама! Беллатриса покраснела. Гермиона не разговаривала с ней, как с профессором. Почему она не испугалась до смерти, как все остальные? Повернув за угол в пустом коридоре, Гермиона улыбнулась, удивляясь тому, что Блэк поверила ее наглой лжи. Ей было немного не по себе; профессору, очевидно, много значило доверие, и Гермиона нарушила то немногое, что они установили между собой, но черт возьми, ей нужно было бежать. Ей нужно было почувствовать пронизывающий холод на меховой шубе и мчаться по лесу, уворачиваясь от деревьев и камней. Ей нужно было завыть. Желание кричать постоянно росло, и что может быть лучше, чем завыть на луну. Пусть ей и запретили взять с собой лучшего друга, но это не означало, что она пропустит несколько собачьих забав. Несмотря на угасающий свет, добраться до Запретного леса было первым препятствием. Гермиона не врала, когда утверждала, что авроры повсюду. Хижины, разбросанные по ландшафту, были освещены, сигнализируя о своем присутствии, и Гермиона должна была действовать незаметно, уклоняясь от света фонарей, держащихся на патрулях. Ей придется узнать, где находятся Тонкс, Сириус и Люпин, хотя они, вероятно, будут на смене. До сих пор она оказалась близка к невидимости, применив Дезиллюминационные чары и придерживаясь теней. Плащ Гарри был бы полезен прямо сейчас, но мальчик, несомненно, не одобрил бы ее действий. Когда Гермиона добралась до края леса, было уже темно, так темно, что было не видно на два шага вперед, и тускло-желтый свет цивилизации исчезал в ночи. Расслабив плечи, она глубоко вдохнула и почувствовала изменение температуры, изменение бдительности. Открыв глаза, Гермиона моргнула, когда лес стал ясным, и подняла морду высоко в воздух, вдыхая запах сосны. После быстрого взгляда назад она рванулась вперед, прыгая, как если бы под ее ногами был огонь, ну. лапами. Через десять минут, чувствуя себя уверенной в своем одиночестве, Гермиона опустила ухо и опустила голову, глотнув прохладного воздуха. Луна маняще сияла над головой, и кем была Гермиона, чтобы отказать ей в представлении? Завывание начиналось тихо, но становилось все сильнее по мере того, как Гермиона думала о том, что ее ждет впереди. Турнир, люди, секреты, скорее всего, смертельная рана. Была ли она бомбой замедленного действия? Насколько она знала, она была первой, кто столкнулся с гемофилией, вызванной магией, так что лекарство, если оно существует, придется искать самой. Особенно если она хочет сохранить его при себе. События были довольно необычными, и исключение из турнира было вполне реальной возможностью. Оставлять Драко одного было нельзя. Она вспомнила, что Нарцисса рассказывала о магии из образца, и сравнила ее с проклятием сектумсемпры. Сможет ли контрзаклинание изменить ситуацию? Что мешало попробовать «Vulnera Sanentur»? Не прямо сейчас, конечно, но в какой-то момент попробовать стоило. Еще одной идеей было сочетание диттани и серебра, но это было бы лишь временным решением долгосрочной проблемы. Может, это и закроет рану, но вряд ли изменит ее кровь по своей сути. Вдруг её ухо дёрнулось, и Гермиона прекратила свои завывания, повернув голову быстрее, чем срабатывает зажигание. Она слышала дыхание, тяжелое дыхание. Там кто-то был? Или это было другое животное? Острые глаза метнулись по местности в поисках угрозы. Она задохнулась. В нескольких метрах над землей, слишком высоко для любого животного, золотистые глаза устремились на ее волчью форму. Видны были только глаза, остальное тело было окутано темнотой, но Гермиона могла сказать, что существо было огромным. Стоит ли ей бежать? С бегом волка трудно было сравниться, но прежде чем она успела сдвинуться с места, из ее уст вырвалось рычание. Существо знало, что она знает. Гермиона отступила на шаг назад, щелкнув веткой, отчего рот, скрывающий глаза, оскалился. Черт. Она замерла, надеясь успокоить существо, но дыхание ее участилось, когда оно вышло из тени. Ее изумление вылилось в хныканье, когда она узнала не животное. Из кончиков больших женских пальцев торчали изогнутые, похожие на катаны клинки, длиной, наверное, до метра, и, несмотря на это очевидное отличие, это была безошибочно леди Димитреску. Черт, черт, черт, как же ей выбраться из этого? Бежать. Бег был ее лучшим вариантом. Оттолкнувшись от земли и собрав все силы, Гермиона попыталась проскочить мимо леди и вернуться в замок. Ей это удалось, или она так думала, пока резкая ослепляющая боль не отозвалась в задней ноге. Скуля от боли, Гермиона потащила свое неработающее тело по лесной подстилке, оставляя за собой красные следы. Она не собиралась никого обгонять. Повернувшись, она увидела, как Леди втягивает металлические когти и жестоко улыбается ей. Гермиона перебирала варианты. Она могла умереть здесь, от рук этого загадочного гиганта, или… она могла вернуться в человеческий облик и надеяться, что Леди будет более благосклонна к человеку. Но если бы она вернулась в человеческий облик, та бы узнала ее секрет и использовала бы его против нее. Гермиона была чемпионом, черт побери, и Леди наверняка воспользуется этой возможностью, чтобы избавить бывших учеников своей академии от угрозы, которую она представляла. Гермиона завыла, завыла от боли, завыла от страдания, завыла от того, что ей нужно было сделать, чтобы выжить. Леди Димитреску приближалась к ней сейчас, и она смотрела с ужасом, как зубы вырастали из-за ее багровых губ. Теперь ей нужно было сделать это сейчас. Пытаясь замедлить ее поверхностное дыхание, она закрыла глаза, желая, чтобы ее сердцебиение вернулось к более-менее нормальному уровню. Гермиона почувствовала ледяной воздух на своем обнаженном теле и свернулась в клубок в попытке сохранить свою достоинство и тепло. Она услышала вздох сверху и открыла глаза настолько, чтобы увидеть, как клыки исчезли. Леди Димитреску выглядела испуганной. — Я в порядке, мне просто нужно перевязать эту, ээ, рану, пока я не потеряла слишком много крови, — пробормотала Гермиона сквозь зубы, трясясь от холода. Леди оставалась неподвижной, разглядывая ее с любопытством, прежде чем осознала слова. — Что ты здесь делала?! — шипела она, вызывая одеяло и заворачивая его вокруг дрожащей девушки. — Не имеет значения, — бормотала Гермиона, вздрагивая, когда директриса нахмурилась. — Конечно, это имеет значение! Я могла тебя убить! — Все еще можешь, если я не перевяжу и не затяну рану, — она поморщилась, пытаясь подняться. Когда она не получила ответа, Гермиона взглянула на Леди, чтобы увидеть мгновенное осознание на ее лице. — Ты болеешь, — без эмоций заявила Леди Димитреску. Гермиона застыла. Неужели она имеет в виду…? — И не поспоришь — она попыталась, смеясь нервно, указывая на красную жидкость, вытекающую из раны на ее бедре, но Леди покачала головой с отмахом. — У тебя болезненная кровь. — Я… , — подумала Гермиона, размышляя о том, чтобы отрицать это, да и посмеяться над абсурдным предположением, но директриса говорила с такой уверенностью, такой непоколебимой убежденностью. Это было не догадкой, так как она не ощутила никакого вторжения в свой разум, так что легилименцию можно исключить, если только Леди не была особенно талантлива в этой области? Гермиона воссоздала события в хронологическом порядке до их встречи. Директриса подошла к ней, казалось, посреди ниоткуда, но, с другой стороны, она вскрикивала довольно непрерывно. Почему Леди Димитреску оказалась в Запретном лесу? С когтями? С оружием… Ее преследовали! Клыки, распознавание незнакомой крови (скорее всего через усиленные чувства)… кто она такая? — Ты собиралась меня съесть?! — вскричала Гермиона, забыв о боли, придя в сильное негоднование. — О, не будь смешной… — О, боже мой! Ты собиралась! — Она отползла от высокой Леди, рот широко открыт, брови поднялись к небу. — Успокойся! — шептала Леди Димитреску, — Я не собиралась тебя съесть, и если бы я это и собиралась делать, я думала, что ты волк! А не какая-то непослушная школьница… — Я не непослушная, — буркнула Гермиона. — Так что у тебя есть разрешение быть здесь? — знающе протянула Леди. — А у тебя есть разрешение быть здесь? — парировала Гермиона, внутренне вздохнув от детского ответа. Она вела себя не очень по-взрослому, но, с другой стороны, она и не собиралась есть кого-то. Леди Димитреску проигнорировала ее жалкий ответ и попыталась разгадать эту странную девушку. — Что ты такое? — прошептала она, обращаясь в первую очередь к самой себе, но это не помешало покрытому кровью зануде присоединиться к ней. — Умирающая, — фыркнула Гермиона. — Да, дорогая, это мы уже поняли, — проворчала она, прижимая руку ко лбу. — Так… можешь ли ты отвести меня обратно в общежитие? — пробормотала Гермиона, явно униженная своей потребностью в помощи. — Я отведу тебя к медсестре… у тебя впечатляющий список отклонений. Сказала огромная леди. Гермиона решила, что лучше об этом не говорить. — Мы не можем допустить, чтобы чемпион умер до начала испытаний. Гермиона почувствовала холод, когда кровь покинула ее лицо. Директриса знала. Конечно, она знала ее, ведь она была в газете уже несколько недель. — Почему же тогда мне помогаешь? — спросила Гермиона, искренне любопытная. — Ты не представляешь угрозы, дорогая. Ты уже наполовину мертва. Даже твой маленький «волчий трюк» тебя не спасет. Леди не говорила недоброжелательно, и поэтому Гермионе показалось, что её ударили в самое нутро. Она говорила все как есть. И она была права. Каждая царапина, каждый порез приближали ее к смерти, и сегодняшнее происшествие было не совсем «царапиной». Гермиона чувствовала усталость. Усталой до изнеможения. — Просто отведи меня в общежитие, пожалуйста? Если моя жизнь так мало значит, то я могу обойтись без медсестры. — Это не… , — вздохнула Леди Димитреску, закрывая глаза от раздражения, — если ты откажешься от медицинской помощи, ты точно умрешь. От моих рук. — Она быстро добавила, когда показалось, что Гермиона собирается вмешаться. — Так это дело с совестью, — прошептала она, просасывая воздух сквозь зубы. — В таком случае, пожалуйста, не могла бы ты подбросить меня до общежития и прислать мне зелье для восстановления крови? Я выживу, обещаю… Мне просто нужно вернуться в общежитие… пока я… не потеряла сознание…» Через некоторое время бессознательную Гермиону искупали, обработали раны и ввели ей препарат, восполняющий кровь. Альцина не скоро забудет, как тяжело было вливать жидкость в горло одной из жертв Морфея. По крайней мере, ей удалось добраться до общей комнаты незамеченной. Довольно большой подвиг для такой женщины, как она. Дальше ей оставалось только следовать за все более сильным запахом, связанным с раненой девушкой. Гермиона. Гермиона — так ее звали. Когда она проснулась на следующее утро, перед ней стоял ящик с зельями для восстановления крови и записка, написанная причудливым почерком. Они тебе понадобятся. И я не забуду тебя. Никому не говори об этом. — А.Д. Гермиона улыбнулась. Директриса пошла на многое ради того, кто был «уже полумертв».