My Little Versailles / Мой маленький Версаль

— Почему половина людей за главным столом смотрят на тебя, Миона? — спросил Невилл, наблюдая, как она слегка подпрыгнула. — Я не уверена, Невилл. — быстро сказала Гермиона, запихивая в рот немного хлопьев. Это была ложь. Она знала, почему, по крайней мере, один человек смотрит. Секунду назад она написала «О чем говорить?» на клочке скомканного пергамента и заставила его появиться на коленях своего врага и спасителя. Леди Димитреску едва обратила внимание на записку, но Невилл случайно заметил взрослых, как раз когда она взглянула на Гермиону. Невилл был прав. Она подумала, что он преувеличивает, но теперь присмотрелась: Амбридж, которая, к сожалению, стала присутствовать на каждом приёме пищи, скривила рот в жалкой улыбке с затаённым самодовольством, а мистер Крауч предпочитал пялиться на потолок. На Макгонагалл был тот же жалостный взгляд, но бесконечно более искренний, а у Блэк — откровенно пустые, тревожные глаза. — Что ты делаешь? — спросила Джинни с набитым завтраком ртом. Гермиона пожала плечами. Что она сделала? Насколько она знала, ничего, если только леди Димитреску не раскрыла ее секрет? Гермиона сомневалась в этом. Директриса могла потерять столько же, сколько и она. Дамблдор поднялся на кафедру прежде, чем ее мысли успели закрутиться еще больше, и Джинни простонала. — Я начинаю уставать от его голоса, — пробормотала она. — Лучше, чем у Амбитч, — пожал плечами Рон, заставив Гарри фыркнуть. — Все чемпионы Хогвартса уже прибыли, хотя не все будут жить на месте. Том Риддл остановится неподалеку, — сообщил он дипломатично. Гермиона тут же посмотрела на Блэк, которая вздрогнула при этом имени. Неужели она испугалась? Нет, не могла. Эта женщина была бесстрашной, или, по крайней мере, казалась таковой. Гермиона вспомнила все разговоры, связанные с этой иллюзорной фигурой, и ни реакция, ни слова Энди и Блэк не внушали доверия. Оба они были исключительными ведьмами, так что их осторожность должна быть вполне обоснованной. Однако это было забавное чувство — желание защитить профессора. Гермиона даже хихикнула от этой мысли. Кто бы мог подумать, что такие, как она, смогут защитить столь влиятельную женщину? А Блэк, почти наверняка, устроила бы её гибель, если бы она хоть как-то вмешалась. Хотя, судя по отвращению женщины к любезностям, это было почти желательно. Дамблдор прочистил горло. — Все чемпионы, кроме тех, кто прибыл из Института Дурмстранга, присутствуют. Аксель Вольф прибыл на рассвете, представляя давно прекративший свое существование колледж Реглер. Если вы столкнетесь с ним, я верю, что вы будете приветливы, — сказал Дамблдор, спустившись, и начались разговоры. — Это тот самый нацист? — спросил Рон, не обращая внимания на пристальный взгляд Гермионы. — Рон, ты не можешь так называть людей! — сказала Гермиона, шлёпая его по руке. — Нет, Миона, он был настоящим нацистом. Последовал за тем Гитлером, — пояснил Рон, жестом попросив Джинни поддержать его, и, конечно, она кивнула. — Ты знаешь о Гитлере? — спросила она, немного пораженная. Маггловская история, какой бы грандиозной она ни была, преподавалась плохо, если вообще преподавалась. — Конечно, я знаю Гитлера, — ответил Рон, хмыкнув, выглядя немного обиженным. — Извини, я не пыталась быть снисходительной, просто… ты называешь Ленина Леммингом. Она заметила, как Гарри сжал губы в попытке не рассмеяться. — О да, простите, — пробормотал Рон, смущенно улыбаясь. Его щеки окрасились в розовый цвет, и Гермиона не могла отделаться от мысли, что он выглядит довольно очаровательно. «Нацист» оказалось вполне подходящим описанием для недавно появившегося чемпиона. Прочитав его досье, Гермиона поняла, что, будучи членом «Гитлерюгенда», этот человек, скорее всего, имеет комплекс превосходства, укоренившийся в его мозгу. Так уж сложилось, что колледж Реглера был довольно правым учебным заведением с различными… неприятными ценностями. Честно говоря, прочитав требования к поступающим, которые предоставила Блэк, она впервые подумала, что он похож на критерии WASP, которые предпочитал Ку-клукс-клан. Школа была закрыта примерно через десять лет после окончания Второй мировой войны. Были предприняты попытки модернизировать или, возможно, морализировать школу, но их убеждения были упрямы, а внешнее насилие, зафиксированное после их горькой утраты, стало неприемлемым. Благодаря всеобщему облегчению ситуация после закрытия школы была сведена к минимуму. Блэк не говорила об этом прямо, но у Гермионы было предчувствие, что этот человек будет приверженцем чистой крови. На уроке ее предположения подтвердились. Сидя рядом с Драко, Гермиона наблюдала, как ее профессор рассеянно пишет на доске главу из учебника и несколько вопросов, на которые нужно ответить. Для большинства профессоров такое занятие было обычным делом, но Блэк, которая то и дело твердила, что практический подход наиболее полезен для обучения, это удивительным образом настораживало. Они работали в тишине, пока Блэк возилась с мелом, уставившись в свой стол, как будто ее там не было. Она наблюдала за тем, как Драко тщетно пытался выяснить отношения с тетей, громко прочищая горло. Блэк лишь оскалилась и вернула взгляд к старому столу. Что-то определенно было не так, и Гермиона сомневалась, что перемена в настроении и появление Риддла были случайным совпадением. Однако все изменилось, когда примерно в середине урока дверь со скрипом открылась без всякого предупреждения. Все присутствующие повернулись, чтобы увидеть, как джентльмен высунул голову из-за двери, а затем полностью вошел в комнату. Гермиона сразу же узнала его. Седые волосы были уложены в строгую прическу, а на чисто выбритом лице пролегли красивые морщины. Черты его лица были суровыми, а в сочетании с армейской зеленой рубашкой, отглаженными брюками и двойными монашескими ремнями орехового цвета он выглядел прямо-таки авторитарно. — А! Вот вы где! — Его немецкий акцент был безошибочен и усиливал недоумение присутствующих, включая Блэк, которая смотрела на него как на сумасшедшего. Тяжелое молчание явно было его намерением, и он усмехнулся, продолжая свое выступление. — Чистокровные и грязнокровки! Я считал эти слухи ложными, думая, что чистокровная будет общаться с такими паразитами… — Убирайся из моего класса. — Блэк прервала его, говоря медленно и угрожающе, кулаки тряслись от ярости. Аксель Вольф зашипел, слегка покачивая головой, и Гермиона поразилась его наглости. — Так не должна говорить леди, не так ли? — Он сцепил руки за спиной и выжидательно склонил голову набок. Ответная улыбка заставила Гермиону вздрогнуть. — Вы правы, леди так не говорят, — начала Блэк, невинно косясь в его сторону. — Но, видишь ли, я не леди. Нет, я твой худший гребаный кошмар. По крайней мере, у Акселя хватило приличия сглотнуть. Впрочем, это не помешало ему остаться в дураках. Блэк молча блокировала его заклинание и нанесла ответный удар в виде удушения. Мужчина схватился за горло, осознав, что сделала профессор, и выглядел готовым к убийству. — Простите, что это было? Не совсем уловила, — поддразнила Блэк, мило ухмыляясь. Аксель бросился к ней, но невидимая сила заставила его застыть на месте и стремительно потащила его из комнаты. Подошвы его ботинок жалобно заскрипели, когда Блэк позволила кислороду вернуться в его легкие, хотя он не был там достаточно долго, чтобы словесно ответить. — И если ты хоть раз взглянешь на одного из моих учеников, я лично отрежу тебе член и засуну его так глубоко в глотку, что ты задохнешься! — воскликнула она вслед за ним. Гермиона помрачнела. Такого мысленного представления никто не хотел. На удивление, настроение профессора после этого улучшилось. — Мне так жаль, Драко, — пробормотала она, глядя в пол, пока они шли к классу Хагрида. — Миона, блин, почему ты сожалеешь? — Драко раздраженно ответил: — Это тот урод должен извиниться. — Он ворчал, — Я ему так задницу надеру. — Задницу? — Гермиона хихикнула, забавляясь креативностью своего друга. Драко улыбнулся ее реакции, радуясь, что вызвал смех. — Да, черт возьми. Можешь не волноваться, Миона, мы тебя прикроем. — Он рыцарски ухмыльнулся. У Гермионы не хватило духу сказать ему, что она беспокоится не о себе. Уход за магическими существами, что не удивительно, прошел на ура. Хагрид заставил всех разделиться на пары и выбрать номер от одного до десяти, в результате чего каждому дуэту было представлено определенное существо. Это существо, как объяснил Хагрид, будет их индивидуальным исследованием, составляющим значительную часть общей оценки. Как бы она ни обожала Рона и Гарри, Гермиона почувствовала облегчение, когда Драко предложил им объединиться. В данный момент она наблюдала за тем, как мальчики пытаются загнать в стадо ежикоподобное существо, которое Хагрид назвал «Кнарл». Конечно же, когда они узнали, что их созданиям понадобятся имена, Рон и Гарри просто сияли от нерастраченного творческого потенциала, который каким-то образом вылился в имя «Карл». Да, это был Карл Кнарл, и ни один из мальчиков ещё не исчерпал свой запас шуток. Время от времени они просто переглядывались и практически падали со смеху. Это напомнило Гермионе, что, хотя наблюдать за этим было очень приятно, мальчики не отличались особой прилежностью. Драко, тем временем, был раздражен тем, что он позволил Гермионе выбрать номер. Позади надутого мальчишки шел надутый Джарви, как назвал его Хагрид, но, если честно, он был похож на большого хорька, за что, как он знал, Гермиона будет его бесконечно дразнить. Уже сейчас он видел, как весело сверкают ее глаза. — Что это у тебя? — щебетала Гермиона, стараясь сохранить прямое лицо. — Джарви, — вздохнул он, — Хотя, по-моему, он похож на хорька-переростка. — Заткнись! — раздался высокий голос, ошеломив пару. Гермиона первой пришла в себя и поняла, какой вид упомянул Драко. — Этот хорек только что заговорил? — прошептал он, глядя на нее с недоверием. — Они способны к человеческой речи, но не понимают ее. По какой-то причине слова, которые они используют, обычно… — ее прервал звонкий голос Джарви. — Зараза! Гермиона фыркнула. — Я собиралась сказать «грубые», но, кажется, маленький мистер только что это прояснил. — Ну и тупица же он, правда? — Драко хихикнул. Гермиона читала, что Джарви не способны понимать речь, но то, что потом это существо ущипнуло Драко за палец, говорило об обратном. Оставшийся час Хагрид объяснял, как каждая пара должна оценивать и изучать поведение и рост существ, записывая еженедельные наблюдения в блокнот, а затем раздал несколько пергаментов с именами студентов и соответствующими им существами и именами. После менее чем минутного раздумья Драко передал пергамент, гордясь тем, что у него есть друг, разделяющий его интеллектуальный юмор. Когда Хагрид получил список и пробежался взглядом по столу, он вздохнул. В седьмом ряду рядом с «Гермиона и Драко» было написано «Тупицкий». После насыщенного ужина, во время которого рассказывали о предыдущем уроке Хагрида (Джинни довольно красноречиво выдыхала тыквенный сок из носа), у Гермионы созрел план. Не тот, который касался скорого начала турнира или дискриминационного поведения, с которым она должна была столкнуться, — этот план касался великолепно сделанного корсета и некоего профессора. Она ломала голову над тем, что делать с этим предметом одежды с момента их напряженного разговора на Рождество. Невесёлая книга, подаренная Беллатрикс, всё ещё вызывала споры, но по какой-то абсурдной причине у неё не хватало духу сжечь её. К счастью, женщина больше не затрагивала тему её «навязчивой лжи», как и Гермиона с её «проблемами гнева». Корсет так и остался неношеным, что было расточительством для такой изысканной вещи, не говоря уже о непомерной сумме, которую она на него потратила. Чары были эффективны (Гермиона проверила), так что он не только будет отлично смотреться, но и успокоит нервы Беллатрикс. Она знала, что это будет выглядеть великолепно, женщина выглядела великолепно в любой одежде. А вот понравится ли оно ей — это вопрос. Гермиона пыталась уверить себя, что ни один гордый Слизеринец не откажется носить изумрудную, украшенную змеями ткань, но Блэк в любом случае непредсказуема. Следующий вопрос — как его подарить. Гермиона твердо решила, что подарок будет анонимным, но это ничего не дало бы профессору с паранойей. Как же подарить подарок, сохранив свою личность и не напугав женщину? Ответ был найден, когда ей на глаза попалась засушенная веточка розмарина. Розмарин из сада Нарциссы. Беллатрикс, конечно, поняла бы, что это из поместья, и пришла бы к выводу, что дарителю можно доверять. Попасть в поместье было невозможно из-за установленной охраны, если только у человека не было разрешения самой леди. Не сказать, чтобы Блэк было легко вычислить ее: посетителей в поместье было больше двадцати, и это только за Рождество. Составив план, Гермиона кралась по темным коридорам, пока не добралась до совятни. В башне жило так много сов, что Блэк наверняка не узнал бы в ней хогвартскую сову. Она смотрела, как сова взлетает с пакетом наперевес, и улыбалась про себя. Улыбка продержалась до середины дня следующего дня, но когда она исчезла, последствия оказались атомными. За завтраком Гермиона то и дело бросала взгляды то на вход в большой зал, то на стол профессоров, но Блэк нигде не было видно. Тем не менее улыбка не сходила с лица. На чарах Флитвик поймал ее на том, что она не обращает внимания. Некоторые слизеринцы захихикали, но улыбка не сходила с лица. За обедом Гарри твердо поддержал решение Джинни оставить ее на скамейке запасных на предстоящем матче по квиддичу. Улыбка пошатнулась, но, понимая, что друзья преследуют ее интересы, он продолжал улыбаться. Ровно в 15:21 Слизнорт отозвал Гермиону в сторону, сообщив, что ее ждут в кабинете Дамблдора. Профессор зелий с любопытством посмотрел на нее, но Гермиона не могла сказать ему того, чего не знала. Она медленно шла по каменным коридорам, вытирая липкие ладони о брюки, а мысли бежали со скоростью километра в минуту. Вызов в кабинет директора был связан с серьезными вещами. Такие серьезные вещи, как блуждание по Запретному лесу в облике волка. Даже ее махинации, связанные с маховиком времени, не позволяли нанести визит. Нервы немного успокоились, когда она увидела дружелюбное лицо у подножия орла. — Что происходит? — прошептала она, когда Макгонагалл произнесла пароль. — Я не могу ответить на этот вопрос. Гермиона рассмеялась в отчаянии, заставив женщину нахмурить брови. — Лучшее оружие против врага — это другой враг, — только и сказала она, когда они поднялись на верхнюю ступеньку лестницы. Гермиона могла только предполагать, что последующий разговор будет не в кругу друзей. Всезнающий директор щелкнул запястьем, беззвучно приказав богато украшенной двери открыться, и Гермиона тут же была ошеломлена открывшимся перед ней зрелищем. Она пересчитала присутствующих, начиная слева, и, к своему неудовольствию, обнаружила, что единственным человеком, которому она хоть немного доверяла, был ее староста. Первым был мистер Крауч, который неловко расположился напротив Амбридж, чинно устроившейся в розовом кресле из плюша. При виде этой женщины ей захотелось выбить чашку, из которой она потягивала чай, из рук и запустить ею в Каркарова, сохранившего ту же негигиеничность, что и четыре года назад. Дурмстранг, должно быть, уже прибыл и, без сомнения, ожидал своего торжественного появления на ужине. Аксель Вольф стоял напротив него, опираясь локтем на бюро, усеянное всякими мелочами, которые Дамблдор приобрел за долгие годы. Он бесцеремонно перебирал содержимое бюро и проверял время на позолоченных карманных часах, не переставая при этом напевать. Гермиона не знала мелодии. Дамблдор сидел на краю своего стола, а леди Димитреску стояла поодаль, словно пытаясь отстраниться от высокомерного стада. Гермиона решила, что она доверяет Дамблдору, по крайней мере, в какой-то степени. Вера в леди Димистреску еще не определилась, но она предпочла бы беседовать с директрисой, чем с другими фанатиками, в любой день. Не сумев уловить тон разговора, Гермиона решила, что лучше притвориться вежливой. — Вы хотели видеть меня, директор? Она услышала фырканье, которое, по ее предположению, относилось к Вульфу. — Да, мисс Грейнджер. Нам нужно обсудить один вопрос. Но сначала, не желает ли кто-нибудь шерберта? — Он говорил так, словно не было никаких неотложных дел, словно здесь не было нескольких очень опасных людей. Это немного разозлило Гермиону, если честно. Она отказалась, натянуто улыбнувшись. Каркаров тоже продемонстрировал свое нетерпение, хотя, возможно, и более нагло. — Ну что? Спроси ее, Альбус! Нам есть куда идти! Амбридж ехидно заметила дерзость русского, но в остальном промолчала. — Да-да, Игорь, в свое время. Итак, мисс Грейнджер, когда вы положили свое имя в кубок? Гермиона замерла. Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и наблюдала за тем, как улыбка Амбридж становится все шире. В то же время она почувствовала резкий толчок в голове и вздрогнула, оглядывая лица в комнате. Каркаров нахмурил брови, словно сосредотачиваясь, и терпение Гермионы истощилось. Скорее всего, он не знал, как проникнуть в разум незамеченным, но если остальные могли, то, скорее всего, они уже пытались это сделать. Лгать было бессмысленно. — Я не вносила свое имя в кубок, директор. — Она говорила так ровно, как только могла, но почувствовала себя виноватой, когда на лице Макгонагалл промелькнуло удивление. Удивление или предательство. Стиснув зубы, она попыталась сосредоточиться. — Жульничество! — обвинил Вольф, резко указывая на нее. — О, повзрослей, глупый ты человек. — ответила Леди, заставив немца вздрогнуть. Гермиона бросила на Вольфа горячий взгляд, когда Дамблдор потребовал тишины, и тогда вопросы продолжились. — Как ваше имя оказалось в кубке, мисс Грейнджер? — Я не хочу говорить. — Гермиона прошептала, желая, чтобы он не навязывал эту тему. Она не хотела, чтобы Джинни оказалась втянута в эту неразбериху. В этот момент раздался резкий смех, и Гермиона посмотрела на источник, увидев Вольфа, который властно ухмылялся. — Думаю, в твоих интересах, маленькая кошечка, ответить на вопрос. Гермиона вздрогнула от этого покровительственного обращения и напрягла мышцы, пытаясь удержаться от импульсивных действий. Она глубоко вдохнула, охлаждая расплавленный гнев под кожей. Затем резкие приставания возобновились. Гермиона взвизгнула. — Ты можешь уже выйти нахер из моей головы? — Она зарычала, с раздражением глядя на Каркарова, который имел приличный вид. — Оооо! У котенка есть коготки! — Гермиона услышала восторженный визг Вольфа, и ее ярость тут же отступила. — О, geh und saug Hitler's kalte, tote, Schwanz! Она получила небольшую отсрочку, услышав, как многоязычная леди потеряла самообладание и захихикала, но Вольф снова бросился на нее, сверкая глазами. — Как ты смеешь так разговаривать с теми, кто выше тебя, ungeziefer! Гермиона услышала рычание леди Димитреску и удивилась, когда директриса начала ее защищать. Возможно, это не было чем-то личным. Если бы она назвала кого-нибудь паразитом, это вызвало бы аналогичную реакцию. — Оставь это, Вольф, — предупредил Дамблдор, вмешиваясь. Вовремя. — То, как мисс Грейнджер вошла, сейчас не имеет значения, мы собрались здесь, чтобы решить, как действовать дальше. Как действовать? Холодный пот струйками стекал по ее позвоночнику. Неужели она действительно думала, что ее действия, или в данном случае бездействие, не будут иметь последствий? — Дисквалификация! Проступки не терпят отлагательств. — уверенно заявил Каркаров. Гермиона насмешливо хмыкнула. — О, простите, вас отправили в Азкабан, потому что вы так хорошо соблюдали правила? Макгонагалл захихикала. Гермиона была рада, что вызвала положительный отклик у профессора, которая, по большей части, хранила молчание на протяжении всей этой истории. Скорее всего, ей было интересно, куда исчезла та робко-невинная Гермиона, которую она раньше учила. Прежде чем Каркаров успел словесно или буквально обезглавить ее, справа раздался напыщенный гул. По залу пронёсся коллективный вздох, когда Амбридж встала. Похоже, никто не слишком любил эту женщину. — Если позволите. Не позволим. — При обычных обстоятельствах мисс Грейнджер за нарушение столь уважаемой традиции подверглась бы полному гневу министерства… Из уст Вольфа вырвался возглас, заставивший леди Димитреску посмотреть на него, словно говоря: «Тебе 62 года, перестань вести себя как ребенок». — Увы… — Амбридж продолжила, явно раздражённая прерванным разговором — Это новая территория, и, как таковая, традиция может потребовать… поправки. Гермиона была удивлена словами, произнесенными явно архаичной женщиной, но ничего не сказала. «Столкнуться с полным гневом министерства» звучало не слишком приятно. — Пресса и общественность — важный… фактор, который следует учитывать. — Осторожно произнесла Амбридж. Ой. Ой. Ее «дерзость» станет хорошей рекламой. Гермионе захотелось закричать. Все это было так чертовски запутано и сложно. Это напоминало ей спокойную поверхность океана с невидимыми бурлящими потоками под ней. Амбридж была политическим гольфстримом, но вместо того, чтобы уравновесить климат, она его нарушала. — Значит, она останется, потому что это повысит ваши акции? — прорычал Вольф, глядя на Амбридж. Каркаров ничего не сказал, но выглядел так, будто все еще догоняет. Гермиона постаралась не рассмеяться. — Если она останется, это увеличит все ваши акции, так сказать. — загадочно произнесла Амбридж, сделав глубокий вдох, когда в ответ на ее слова раздалось множество недоуменных выражений. Она раздраженно попросила мистера Крауча взять слово, и он поспешно встал. — Ах, да. На этом турнире публика сможет «помочь» чемпионам в их испытаниях, — пробормотал он. В голове Гермионы все завертелось. Что он имел в виду под «помощью»? Чувствуя нетерпение присутствующих, он продолжил. — То, как о вас напишут в прессе, будет иметь значение. Если публике понравится, вы получите более «эффективную» помощь. Если нет, то вы, скорее всего, останетесь сами по себе, — он поджал губы, ожидая, пока зал обработает полученную информацию. — Что ты имеешь в виду под помощью? — осторожно спросила леди Димитреску. — Я не могу сказать, — мистер Крауч вздохнул, сжал виски, готовясь к натиску. — Ты не можешь сказать?! — Тогда зачем ты нам сказал? — А ты вообще знаешь? Дамблдор внезапно поднял обе руки, требуя тишины. Параллель с Большим залом, полным буйных студентов, не обошли Гермиону стороной. — Продолжайте, — пробормотал директор. Крауч кивнул в знак благодарности. — Я не могу сказать, потому что вы не узнаете, пока не начнется выполнение задания. Остальным чемпионам мы расскажем сегодня вечером после входа в Дурмстранг. Вы все будете присутствовать на собрании после ужина. Высокомерный вид Вольфа и Каркарова сразу же навел Гермиону на мысль, что им нравится знать то, чего не знают другие. Гермиона не собиралась притворяться, что она не такая, как все, но с некоторой осторожностью отнеслась к предоставленной им информации. Леди Димитреску выглядела такой же задумчивой, и Гермиона в очередной раз убедилась, что она далеко не худшая в этой комнате. — Значит, если она останется, а пресса сообщит о ее нарушении, то общественность возненавидит ее? — недоуменно произнес Каркаров. — Да, — подтвердила Амбридж, натянуто улыбнувшись. Гермионе стало плохо. — Но она же жульничала! Разве ее не должны просто дисквалифицировать? — запротестовал Вольф. Она действительно ему не нравилась. — Ты говоришь, что чувствуешь угрозу от нее, Аксель? От маленькой кошечки? — Леди Димитреску произнесла, склонив голову насмешливо. Гермиона вскипела от намеков Леди, но была слишком усталой, чтобы больше спорить. Ведь именно такова была идея, верно? Быть невидимкой, пока не наступит возможность покорить? Тем не менее, мысль о том, что Леди считала ее не угрозой, даже после их встречи в лесу, ранила. Если только она не манипулировала Вольфом? Гермиона пыталась подавить улыбку, когда Вольф заикался в поисках слов. — Н- нет, пусть останется. Я могу раздавить ее мизинцем, — он сладко улыбнулся, и Гермиона ответила ему улыбкой. — Хорошо, нам нужно будет обсудить это с командой, но сомневаюсь, что это займет много времени. Тем временем, мисс Грейнджер, ваше участие будет приостановлено, — быстро произнес Крауч, когда Гермиона уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Приостановлено?! На сколько? — спросила она нетерпеливо. — Я не знаю, мисс Грейнджер. — Что, если начнется первый этап испытаний? — спросила она отчаянно. Мистер Крауч притянул воздух сквозь зубы не слишком тихо, но Амбридж была той, кто заговорил. — Давайте надеяться, что до этого не дойдет, — улыбнулась женщина невинно. У Гермионы сразу возникло чувство дискомфорта. — Хорошо, все вон! Кроме мисс Грейнджер, — приказал Дамблдор. Высокомерная толпа казалась недовольной приказом, но всё же послушно выполнила его. Гермиона выбрала не встречать взглядом уходящих, кроме как бросить взгляд на лицо Леди. Она улыбалась сама себе, заметила Гермиона, и это немного успокоило ее. Как только за ними закрылась дверь, остались только Дамблдор, Гермиона и Макгонагалл. — Я слышал, что произошло в классе профессора Блэк. Я уверяю вас, мистер Вольф больше не будет проблемой, я предупредил его держаться подальше, — заверил Дамблдор. Гермиона хотела рассмеяться. Как будто Вольф будет следовать тому, что сказал Дамблдор. Этот человек казался таким же непослушным, как упрямый ребенок. Тем не менее, чувство было понятным, подумала она. — Теперь, увидимся за ужином! Освобождение было очевидным, поэтому Гермиона поняла намек, протиснувшись через массивную дверь и спустившись по лестнице. Однако она испугалась, когда за ней раздался голос, и обернулась, чтобы увидеть, что Макгонагалл смотрит на нее строго. О нет. — Гермиона, ты выросла в прекрасную молодую женщину. Что-то не так, подумала она, особенно после того, как ругнулась перед директором. — Однако будь осторожна, дорогая. Это нехорошие люди, и я не хочу, чтобы ты пострадала. Удивительно, что у Гермионы даже дрогнула нижняя губа, застигнутая врасплох проявлением эмоций профессора. — Спасибо, профессор. Я буду, — ответила она. Глава факультета кивнула, прежде чем уйти. У Гермионы было огромное количество вопросов, но один сразу пришел в голову. — Профессор! — закричала она, бросившись догонять Макгонагалл. Женщина выглядела не слишком довольной тем, что на нее кричат, но остановилась, когда Гермиона остановилась, чтобы перевести дыхание. — К-как вы узнали? Что не я вписала свое имя? Макгонагалл слегка поморщилась, вздохнув, прежде чем ответить. — Это не мое дело говорить, но знай, что этот человек сделал то, что посчитал лучшим. Гермионе не понравилось, насколько неясной была профессор. Но ей нужна была цель, способ направить свое смятение и гнев. И, конечно, ярость овладела ей, когда она представила, как кто-то рассказал директору ее секрет. Она найдет этого человека и заставит заплатить. Он не имеет представления, что на кону.