My Little Versailles / Мой маленький Версаль

Само собой разумеется, что Гермиона не сияла от счастья, когда на следующий день Джинни нагрянула к ней в общую комнату. Она и до этой встречи не была солнечным лучиком, а уж если компания любого рода усугубляла её плохое настроение, Джинни лучше было бы держаться подальше. Однако она этого не сделала, наследственная наглость Уизли взяла верх над логикой. — Почему ты мне не сказала? — приставала Джинни, пока Гермиона изо всех сил старалась сосредоточиться на домашнем задании. — Что не сказала? — ответила она, не совсем огрызаясь. — Что тебя отстранили от участия в турнире? — Потому что это было не твое дело, — вот тебе и вежливость. — Ай, ты такая сука, когда пропускаешь приемы пищи. — Я не… — Пропустила. Она была на… обеде, она съела обед, заглянув к веселой компании эльфов на кухне, но завтрак пропустила из-за дополнительного сна, который давал возможность ни с кем не сталкиваться. Она не хотела видеть Блэк, не хотела обращаться к этой массе бесконечно извивающихся нитей, представлявших собой её мысли, не хотела, чтобы Джинни допытывалась о том, чему она была свидетелем на уроке Защиты, не хотела объяснять, что чувствует себя смущённой, пристыженной, беспомощной. Гермиона вздохнула, подняв голову и встретившись со знающим взглядом Джинни. — Я пропустила завтрак, но, если ты не заметила, вчера у меня был довольно дерьмовый день, и блаженное неведение пришло в виде сна. Джинни ничего не ответила, только ждала продолжения. Способность подруги проявлять терпение, казалось, проявлялась в самый неподходящий момент. Гермиона не собиралась уходить от этого допроса. — Профессор Блэк каким-то образом узнала, что не я клала свое имя в кубок. Она обратилась к Дамблдору, Краучу или… — она сделала паузу, чтобы проглотить кислый вкус во рту, — или Амбридж. Теперь мое участие находится на рассмотрении, и я отстранена до дальнейшего уведомления. Джинни продолжала хранить тягостное молчание, которое, по правде говоря, начинало ее раздражать. Затем она заговорила. — В тот день, когда мы разговаривали по дороге в Большой зал, Блэк толкнула меня. Ох. — Это объясняет, почему она была так холодна и горяча со мной! Она злится, что тебя выбрали из-за меня, но в то же время она счастлива, что может использовать то, что я сделала, чтобы вывести тебя из соревнования. — Но Джин, почему! Почему она вмешивается? Она объяснила мне, что хочет защитить меня, но… Гермиона нахмурилась, когда Джинни захихикала над ней. — Но она не делает того же самого для Драко. Она кивнула на слова подруги, удивляясь, как та научилась так хорошо ее понимать. — Потому что ты магл, Миона. На тебя напали, помнишь? Это было трудно забыть. Перспектива — забавная штука, и Гермиона начала понимать, что, возможно, неправильно истолковала слова Блэк. Ее профессор не имела в виду, что она находится в невыгодном положении из-за своей «неполноценной» и «менее способной» крови. Блэк имела в виду, что она столкнется с бОльшим неравенством, бОльшей жестокостью. — Кроме того, теперь ты сможешь сыграть в матче со Слизерином. Вот это привлекло ее внимание. — Смогу? — скептически спросила она. — Да! Ты вне конкуренции, так что можешь бить себя, сколько душе угодно. — Но это временно, Джин. — Гермиона заметила, как на лице Джинни появилось выражение, похожее на сочувствие. В душе Гермионы росло осуждение за слова подруги, хотя она не знала, направлено ли оно на Джинни или на то, что ее слова могут оказаться правдой. Она боялась последнего. Но, конечно же, этого не должно было случиться, верно? Она была нужна им для честного соревнования. Она заслужила свое место. Вот только Гермиона не заслужила. Она поступила не так, как остальные, и нетрудно было понять, с каким отвращением к ней относятся некоторые сторонники чистой крови. Неужели такие личности, как Амбридж, Вольф или даже Риддл, будут следить за тем, чтобы она не участвовала в соревнованиях? — Эй-эй, всё в порядке, это временно. — настаивала Джинни, хотя в ее словах не было искренности. Если Гермиону выгонят навсегда, что тогда будет с Драко? После ужина, наполненного притворным оптимизмом, Гермиона была эмоционально истощена. Хотя она была рада предстоящему матчу с Драко, она не была в восторге от намерения, с которым это было сделано. По сути, это был матч, призванный подбодрить ее, если ей не разрешат участвовать в соревнованиях. Гермионе хотелось ударить кулаком в стену, но растущие вмятины над комодом уже начали бросаться в глаза. Бег был бы полезнее, поэтому менее чем через двадцать минут Гермиона обнаружила себя бегущей трусцой по периметру замка. Тяжелый рок, пробивающийся сквозь барабанные перепонки, немного ослабил чувствительность к звукам, поэтому, когда сзади ее схватили за руку, она испуганно отпрянула. Гермиона с силой прижала коренастую фигуру к каменной стене замка, а затем подняла палочку к ключице нападавшего. — Я не хотел причинить тебе вреда! — Молодой человек быстро воскликнул, а затем глубоко вздохнул: — Я не хочу причинить вреда, Гермиоуна. — Он говорил медленно, и его произношение сразу выдавало его. Виктор. Они общались несколько раз четыре года назад, когда он участвовал в соревнованиях, и у них завязалась дружба, которую Гермиона неохотно разрешила. И только когда профессиональный игрок в квиддич признался, что она напоминает ему его младшую сестру, Гермиона полностью расслабилась. Их совместное времяпрепровождение по большей части сводилось к обучению друг друга родным языкам, а Виктор время от времени деликатно предлагал научить Гермиону летать. Она отказалась. — Летя! Мога да летя! — воскликнула она, наблюдая, как его лицо превращается в ухмылку. — Я слышал, маленькая ведьма! Надеюсь, мне удастся увидеть! — Поначалу это прозвище показалось ей снисходительным, но, если воспринимать его буквально, оно имело большой смысл. Виктор действительно превосходил ее размерами. — Увидишь, я скоро играю. — Гермиона ласково улыбнулась ему. Он улыбнулся в ответ, зажав в пальцах прядь ее седых волос. — Мне нравится. Идеально для маленькой ведьмы. — Гермиона, в свою очередь, жестом указала на его темные волосы длиной до плеч, верхняя половина которых была убрана с глаз. — Много космат. Космат мъж! — Виктор захихикал и с энтузиазмом кивнул. — Я побегаю с тобой? — спросил он, чуть замедлив шаг. Гермиона поняла, что бег в компании — не лучший вариант, после того как Джинни отправилась с ней на пробежку вдоль озера и поскользнулась, увлекая за собой Гермиону. Промокшая Гермиона тут же выгнала ее, и больше Джинни не пыталась. Однако лицо Виктора было полно надежды, и им действительно нужно было наверстать упущенное. Она кивнула, наблюдая, как по его лицу расплывается улыбка. — Куда? — спросил он, чуть замедлив шаг. — К Черному озеру? — Гермиона пожала плечами, удовлетворенно хмыкнув. — Ну, как ты? — начала она. Это был легкий, пусть и поверхностный разговор, но Гермиона не возражала. О его расцветающей карьере в квиддиче много писали в прессе, так что большинство новостей были для нее не совсем новыми, но он добавлял к ним немного личных подробностей и анекдотов, так что рассказы не были скучными. Гермиона узнала, что его первый матч был не совсем запланирован, и он не был первым выбором для болгарской команды, несмотря на то, что был одним из лучших. — Я должен был быть… резерв, но охотник повредил запястье, и мне сказали играть. Я даже не был обучен как охотник! — вспоминает Виктор. Она улыбалась в нужных местах и смеялась, когда это было нужно, и вскоре поняла, что ей действительно нравится, пока разговор не перешел на нее. — Ты выросла в очень красивую ведьму, моят приятел. Гермиона напряглась и посмотрела на него с встревоженным выражением лица. Виктор рассмеялся. — Прости, я ничего такого не имел в виду. Я говорил правду. — Он искренне склонил голову, утихомирив ее эмоции. — Спасибо, Виктор. Ты тоже хорошо выглядишь, — ответила она, наслаждаясь его слабым румянцем. Однако, взглянув на освещенные угасающим светом посты авроров, он погрустнел. — Ты в опасности, маленькая ведьма. — Гермиона ничего не ответила. — Им не нравится, что ты участвуешь в этом. Они видят в тебе угрозу. — Кто я? Маленькая обманщица с грязной кровью? — Она насмехалась, презирая смену темы. — Гермиоуна, не говори о себе так, — отчитал ее Виктор, наблюдая, как опускается лицо его друга. — Прости, Виктор, я просто сыта по горло этими обвинениями, — вздохнула Гермиона. Она забыла упомянуть, что большинство из них были правдой. — Не забывай, что у большинства этих чемпионов не было другого выбора, кроме как участвовать в соревнованиях, поэтому их ненависть к власти может… проявляться по-разному. — Спасибо, но я думаю, что они ненавидели меня еще до того, как их втянули в это дело, — она развела руками и услышала, как Виктор что-то пробормотал себе под нос. Это прозвучало как «идиотизм». — Послушай, Виктор, не рань себя, защищая мою честь, хорошо? Прежде чем он успел ответить, раздался крик «Люмос!», а затем ослепительный свет и яркая вспышка. Гермиона отреагировала инстинктивно, бросив в сторону заклинателя экспеллиармус. — Эй ты, сука! Верни мне мою палочку! — крикнул грубый голос. Было слишком темно, чтобы различить детали, но Гермиона смогла разглядеть две фигуры, освещенные низкой луной и люмосом, исходившим от палочки в ее левой руке. — Не называй ее так. — Виктор зарычал, его глаза метались в сумерках, пытаясь установить зрительный контакт с зачинщиком. — О, простите, разве я оскорбил вашу грязнокровную подружку? — Голос дразнил Виктора, и он бросился вперед, удерживаемый лишь слабой хваткой Гермионы на его свитере. Отбросив палочку, она еще крепче вцепилась в Виктора. — Не говори о ней так, измет. — пробурчал он. — Говори по-английски, болгар. — Мужчина сплюнул. Гермиона не видела, но услышала, как мужчина откинул голову назад, громко хекнул и покраснел. Взмахнув своей палочкой, она увидела лицо человека, у которого она забрала палочку, самодовольно ухмыльнулящегося. Слишком самодовольно для человека без палочки. Впрочем, Гермионе не нужна была палочка, чтобы доказать свою правоту. Прежде чем Виктор успел остановить ее, Гермиона отдернула руку и запустила ее в лицо ублюдка. Она попала в цель, и из его ноздрей хлынула горячая кровь, после чего раздался громкий стон. — Ты грязная сука! — крикнул дряхлый мужчина, набрасываясь на нее. Беспалочковая магия. Гермиона быстро произнесла «Остолбеней», и гулкий зеленый свет показал присутствие другого мужчины, который сжимал в руках камеру. Несколько секунд стояла тишина, прежде чем сзади послышались крики. — Бросьте палочку и назовите себя! — Черт. Она пробормотала «извини» Виктору, который смотрел на нее с нескрываемым шоком, и опустила палочку. — Гермиона Грейнджер, — четко произнесла она. — Гермиона? — раздался голос, и ей захотелось упасть от облегчения. Нимфа. — Нимфа! — закричала она, ища в темноте свою подругу. — Миона, что случилось? — спросила аврор, озабоченно глядя на нее. Гермиона молча смотрела, как Тонкс бросает лумос на застывшее тело с окровавленным носом. — Это ты сделала? — настороженно спросила Тонкс. — Она защищала меня! Я… они говорили плохие вещи, —Виктор заикался, и сердце Гермионы чуть не разорвалось. Тонкс, не заметив его присутствия, тут же подняла палочку в его сторону. — Тонкс, все в порядке, он со мной. — Гермиона успокоила ее, понимая, что аврор не знает об их дружбе. Скорее всего, она считала Виктора опасным. Тонкс прищурилась, но промолчала, приказав аврорам за ее спиной привести в чувство нападавшего. Прежде чем он успел прийти в себя, она подвела пару к ближайшему столбу и ввела их в небольшое помещение. В центре противоположной стены горела печь, справа стояли двухъярусные кровати с беспорядочно разбросанными одеялами. Слева от них стояло несколько шкафов с раковиной и стол с колодой карт. Это было похоже на Рамми. — Садись, Миона, — вздохнула Тонкс, направляя ее к деревянному стулу. — Я в поря… — Тебе нужен лед. — Аврор прервала ее, наколдовав пакет со льдом и завернув его в полотенце. Когда Гермиона недоуменно посмотрела на нее, Тонкс подняла брови и положила лед на правую руку. С шипением убрав лед, она увидела, что костяшки пальцев уже побагровели. — Спасибо, — пробормотала Гермиона, оглядывая комнату в поисках Виктора. Он неловко стоял позади нее, явно не зная, что делать. — Итак, что произошло? — Тонкс придвинула стул к Виктору. — Ничего… — Не ты, — перебила Тонкс и посмотрела на Виктора. Аврор знала склонность Гермионы преуменьшать ситуацию, особенно если она была ранена. Виктор безропотно подчинился. — Мы бежали, произошла вспышка, появились двое мужчин… — Двое? — спросила Тонкс, глядя, как они оба кивнули. — Двое мужчин, один из них сделал снимок, а другой наложил люмос, я думаю, потом Гермиоуна забрала свою палочку. Он назвал ее плохо, потом назвал меня, и она ударила его. Не успела Тонкс отреагировать, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошла знакомая фигура. — Чёрт возьми, Нимфа, ты его видела? Он получил по носу, как следует… — Бодрый тон Сириуса немного сбился, когда он заметил обитателей комнаты и лёд на руке Гермионы. — Ты ударила его? — спросил он вслух. Гермиона смущенно кивнула. — О да, черт возьми! — Он засиял, заставив ее фыркнуть. — Сири! — Тонкс зашипела, но мужчина лишь обиженно посмотрел на нее. — Нимфа, он был отвратительным ублюдком, он просто говорил одну за другой гадости, когда приходил в себя. — Они нашли второго парня? — спросила она, желая подтвердить слова Виктора. — Был второй парень? Черт. Дерьмо. Парень с камерой. — У него была камера, и он сделал снимок, — пробормотала Гермиона, глядя на пораженного Виктора. Сириус рассмеялся во весь голос, а Тонкс задохнулась, прежде чем задать вопрос паре. — Что именно вы двое делали ночью на улице? Одни? — Бегали? — ответил Виктор, когда Гермиона начала мысленно рвать глотку. Неужели Нимфа и Сириус действительно думали, что они… что они… — Бегали. Мы бежали, вытащите свои головы из сточной канавы, — сказала она. Тонкс притихла, но Сириус только подмигнул, заставив ее закатить глаза. — Если вы просто… бежали, то почему ты так беспокоишься, что они получили фотографию? — спросила Тонкс. — Ну, они же собираются исказить ее, не так ли? Сделать так, чтобы казалось, что между нами что-то есть? — Гермиона скорчила гримасу, заставив Виктора рассмеяться. — Я не так уж плох, правда? — пошутил он, замирая, когда Гермиона опустила плечи. — Нет, конечно, Вик, просто если ты хоть как-то связан со мной, то они обратят свой гнев и на тебя. — Она вздохнула. Виктор встал с кресла и опустился перед ней на колени, осторожно взяв ее руки в свои. — Если это снимет с тебя напряжение, то я желаю, чтобы они делали снимок за снимком. Гермиона тут же почувствовала себя неловко. Чем она заслужила такую доброту? Конечно, он не хотел этого. — А вы уверены, что вы не трахаетесь? — пробормотал Сириус, заставив Тонкс фыркнуть и вызвав ледяной взгляд Гермионы. Поговорив еще пару минут, Тонкс проводила Гермиону обратно в общежитие, взяв с нее обещание больше не бродить по улицам после наступления темноты. Аврор также взяла с нее обещание приходить к ним на пост, если ей что-нибудь понадобится. Судя по всему, они проводили там почти все ночи, и им было невероятно скучно. Другие авроры, допрашивавшие нецензурного человека, выяснили, что он работает в небольшой газете, которая в основном обслуживает сторонников чистоты крови, что было вполне логично, учитывая его не слишком тонкие обзывательства. Гермионе и Виктору сообщили, что, несмотря на то, что им удалось сбежать, репортёр с камерой, скорее всего, не успеет напечатать статью к завтрашнему выпуску. К раздражению Сириуса и Тонкс, авроры неоднократно повторяли, что это не первоочередное дело, поэтому завтра они заглянут в редакцию газеты, чтобы забрать камеру, но только если у них будет время. В настоящий момент она не понесла никаких последствий за «нападение», так как мужчины были далеко за пределами своей границы, не говоря уже об унизительных выражениях, но она не сомневалась, что это аукнется ей в ближайшие месяцы, а возможно, и раньше. Видимо, у приверженцев крови была чрезвычайно эффективная система публикации, потому что все взгляды были устремлены на Гермиону, когда она вошла в большой зал на следующее утро. Она быстро подошла к Гарри и Рону, которые, заметив её присутствие, уставились на неё с открытым ртом, отрываясь от газеты, лежащей перед ними. — Они были расистскими ублюдками, — пробормотала она, надеясь избавиться от них. Они продолжали пялиться. — Что? — огрызнулась Гермиона, чувствуя себя виноватой, когда Рон вздрогнул в ответ. — Вы с Виктором…? — спросил он нерешительно. — Вовсе нет, а что? Что они написали? Гарри с досадой протянул газету, и Гермиона схватила ее, пролистав первую страницу. Название газеты гласило «Melius Sanguine», и она знала достаточно латыни, чтобы понять, что это переводится как «лучшая кровь». Ниже были два изображения. Хотя они были черно-белыми и довольно размытыми, по первой фотографии нетрудно было догадаться, что пара, по крайней мере, дружна. Рука Виктора сжимала ее предплечье, и у обоих было похожее выражение шока, что, пожалуй, было самым ужасным. Внезапное попадание на тебя света прожекторов должно было вызвать такую реакцию, но ракурс, в котором снялся репортер, был несколько более… аморальным. Изображение было снабжено подзаголовком «Болгарская звезда квиддича шарит в грязи». Как ни странно, это было очень умно. На картинке был изображен человек, которого она ударила… весь в крови. Но ведь он не был в крови? Затем Гермиона заметила прозрачную стену позади него. Она не знала, куда авроры отвели мужчину после того, как Тонкс перехватила её, но готова была поспорить, что это была похожая хижина, куда её проводили, и разве они не отмыли его? Перед тем, как отправить его? Гермиона насмешливо хмыкнула, когда поняла, что произошло. Авроры привели его в порядок, а «кровь» нанесли заново, чтобы сделать фото для первой полосы в штаб-квартире газеты. Ух ты, они действительно старались изо всех сил, чтобы выставить ее хулиганкой. Под менее чем честными снимками Гермиона прочла текст. К ее удивлению, в тексте не было ни слова о нарушении журналистами юрисдикции, ни упоминания о том, как некрасиво эта парочка разговаривала с ней и Виктором. Зато упоминалось, как «агрессивная маггловская девушка неспровоцированно набросилась на нашего репортера, нанеся ему непоправимый ущерб». Гермиона в очередной раз посмеялась над их драматизмом, но тут же услышала позади себя вздох. Повернув голову, она обнаружила, что Джинни читает статью через плечо, и протянула ей руку, чтобы та дочитала. Рыжая присела рядом с Гермионой и выжидающе посмотрела на нее. — Ну что? Что, собственно, произошло? Примерно на полпути к ее объяснению событий подошел Драко и, прислонившись к стене позади нее, стал слушать. Его бесстрастное присутствие за гриффиндорским столом не осталось незамеченным. Он заговорил, как только Гермиона закончила. — Парень, который руководит газетой, — это парень по имени Яксли. Мерзкий тип, не говоря уже о том, что застрял в прошлом. А еще он один из «Священных Двадцати Восьми». —Он произнес эту фразу с некоторым отвращением. — У моей тети есть акции компании, так что она может пожаловаться на его выдумки. Гермиона насмешливо хмыкнула в третий раз. — Если тетя, о которой ты говоришь, та самая женщина, из-за которой меня отстранили, то мне не нужны ни ее сочувствие, ни помощь, не то, чтобы она хотела этого, — пробормотала она. Драко посмотрел на нее с веселым выражением лица, но ничего не сказал. — Отлично, тогда моя мама заставит их закрыться. — Он пожал плечами, как будто в этом не было ничего особенного. — Никто ничего не должен делать, — заявила Гермиона. — Я знала, во что ввязываюсь, когда клала свое… Поняв, какими будут ее следующие слова, она посмотрела на Джинни, которая с легкой гримасой смотрела в свою тарелку. — Слушай, все в порядке, я привыкла к этому. Никто ничего не делает, хорошо, Драко? — Гермиона настаивала, наблюдая за тем, как дергается лицо ее друга. — Ты не должена быть… — Драко, пообещай мне, что не будешь просить никого использовать свое влияние ради меня? — Она умоляла, и это казалось бесчеловечным, но меньше всего ей хотелось, чтобы кто-то еще оказался вовлечен в это. Драко хмыкнул с тревожным отсутствием искренности, но у Гермионы не было сил спорить. Вскоре после его ухода она подняла голову и увидела, что профессор Блэк пристально наблюдает за ней. Гермиона закатила глаза и последовала за Драко к выходу. Она успела сделать всего десять шагов, как рядом с ней возникла возвышающаяся фигура. Одетая в свой обычный царственный белый наряд, леди казалась воплощением чистоты, хотя красные губы говорили об обратном. Леди Димитреску прошла с ней по нескольким коридорам, пока не показался альков. Гермиону потянули внутрь. — Если вы пришли, чтобы убить меня, то вы опоздали. То, что осталось от моего достоинства, умерло сегодня утром. — Не драматизируй, — укорила ее Леди, — тебе стоит выбирать врагов с умом, — добавила она, и Гермиона застонала. — Жаль, что я тогда родилась, — проворчала она. — Разве у тебя не прекрасное настроение? — Леди Димитреску ухмыльнулась, что еще больше раззадорило Гермиону. — То, что с тобой обращаются как с грязью, может повлиять на твое настроение, — пробурчала она, но леди лишь улыбнулась. — Подумай над моими словами. — Директриса удалилась, и после нескольких мгновений попыток выровнять голову Гермиона уперлась кулаком в стену. Именно в таком виде профессор Блэк и застала ее минуту спустя, сжимающую уже ушибленную руку и ругающуюся вполголоса. Профессор несколько секунд молча наблюдала за тем, как расстроенная Гермиона пытается успокоиться. Ей нужно было вмешаться. — Хочешь взорвать какое-нибудь дерьмо? — Беллатрикс вскинула бровь, когда ее ученица подняла голову. — А! Могу я тебя взорв… — Гермиону прервало хихиканье ее якобы зрелого профессора. — Взорвать! Могу ли я взорвать тебя, — подчеркнула она, насмехаясь над выходкой старшей женщины. — Хотела сказать, что не уверена, что у меня есть анатомия для этого, Грейнджер. — Блэк ухмыльнулась. Гермиона не знала, как к этому относиться, но, признаться, покраснела. — Что я могу взорвать? — Она поспешила уйти, сменив тему. Полчаса спустя Гермиона рухнула на пол в классе Защиты от Темных Искусств, не обращая внимания на осколки, которыми было усеяно пространство. Блэк не преминула воспользоваться своим предложением и предложила ей пошарить по мебели в комнате. Гермиона была не в силах отказаться. Профессор не говорила об этом прямо, но Гермиона догадывалась, что вспыльчивая женщина делала это довольно часто, вероятно, чтобы умерить свой пыл. Это было удивительно действенно, пока Блэк просто не взмахнула палочкой, и разбитые кусочки не были собраны обратно. — Эй! — заскулила Гермиона, на удивление возмущенная тем, как легко ее усилия были сведены на нет. — Ой, простите, вы хотели получить занозу в задницу? — передразнила Блэк, заставив ее запыхаться. Наступила тишина, пока Гермиона переводила дыхание, избегая смотреть в глаза. Она не заметила, как профессор несколько раз открыла и закрыла рот, сомневаясь в себе. Когда Гермиона всё же повернулась, чтобы посмотреть на женщину, то увидела привычное выражение лица с ожесточёнными чертами и презрительными бровями. Это будет не разговор по душам, а допрос. — Ты не можешь доверять леди Ди. — прямо заявила Блэк. Гнев мгновенно исказил лицо Гермионы, и она стиснула зубы. — Ты теперь шпионишь за мной? — спросила она в раздражении. — Конечно, нет, дуреха, — фыркнула Блэк, — эту женщину трудно не заметить. Гермиона полагала, что профессор права: почти десять футов ходячей элегантности трудно не заметить. — Ты не осторожна. — перефразировала Блэк, и Гермиона взвизгнула. — Чертовски осторожна! — То, что тебя застали трахающейся с соперником, а потом ударившей журналиста, — это не осторожность, — ответила профессор. — Боже мой, ты действительно веришь этой чистокровной тряпке? Ну да! Конечно! Ты вкладываешь деньги в эту чушь, потому что в глубине души все еще придерживаешься этой расистской идеологии. Рот Беллатрикс сжался в линию, костяшки пальцев побелели, когда она схватилась за ближайший стол. — И вообще-то он мне не соперник, потому что из-за тебя меня выгнали, помнишь? — Я пыталась защитить тебя, упрямая соплячка. — Это я-то?! Тебе все вручили! — Мне? Ты бы и дня не продержалась в Блэк-Мэноре, Грейнджер. Гермиона не знала, что именно имела в виду профессор, но, если слухи были правдой, Сигнус Блэк не был любящим отцом. Беллатрикс напряглась, увидев, как закрутились шестеренки в голове Гермионы. — Убирайся. Гермиона не двинулась с места. — Убирайся к чертовой матери, Грейнджер, — предупредила она. Гермиона ушла без слов, захлопнув за собой дверь. Это должно было вернуть ей то чувство катарсиса, которое она испытывала, круша мебель, но, похоже, от этого ей стало только хуже. Почему эта женщина должна быть такой сложной?