Пути земные

Ох, ками! Течки у себя Ирука, так скоро, во всяком случае, точно не ожидал! У него вообще всякие омежьи неприятности проходили довольно штатно и чаще всего — в стёртой форме. В конце концов, он ещё ни разу не был повязан. А тут Ирука аж взмок — до того внезапно и мощно на этот раз его организм отреагировал на наступление цикла. Лицо, шею и уши будто опалило огнём. А в нижней трети живота и вообще всё становилось хуже с каждой минутой, что омега стоял и пытался делать вид, будто просто спокойно беседует с родителями приятеля своего сына. А сам даже ничего не понимал и не слышал! Сквозь жаркое марево, затуманившее взгляд, Ирука видел только приветливо улыбающихся, Учих и какой-то странно настороженный взгляд Фугаку-сана, которым начальник Конохской полиции цепко и молниеносно ощупал фигуру Умино, а затем, понимающе усмехнувшись, перевёл взгляд на Хатаке и как будто бы даже одобрительно кивнул тому, точно о чём-то безмолвно договорившись с джонином. Что вообще всё это значило? Фугаку-сан был бетой. Поэтому был счастливо женат на Микото и являлся не менее счастливым родителем двух омег — оба сына Фугаку наследовали семейную линию его супруги, где рождались только омеги и женщины. Мог ли он почуять неладное с Умино? — А мы сегодня отправляемся всей семьёй на горячие источники в нижний конец, — пошевелив в раздумьи бровями, вдруг промолвил Фугаку-сан. И если Ирука правильно истолковал выражение недоумения на лице Микото, то его супруга слышала об этом впервые. — Кстати, Ирука-сан, — вдруг адресовался отдельно к Умино Учиха-старший, — не отпустите ли вы и Наруто вместе с Саске? Полагаю, купание пойдет мальчуганам на пользу, Итачи на миссии нынче, а одному Саске, боюсь, там будет скучно. — Э-э-э, — от неожиданности у Ируки закончились разом все слова. Купание в горячих источниках всей семьёй вообще-то считалось достаточно интимным делом, никто посторонний, во всяком случае, по традиции, к нему не допускался. Значило ли это, что Наруто для семьи Учиха был уже не посторонним? — Отличная идея, — поддержал эту невероятную инициативу Хатаке-сан, голос его сделался при этом выразительно охрипшим. — А я как раз смог бы забрать Наруто в воскресенье вечером. Только вы там с ним построже, Фугаку-сан. Ирука-сан, вы ведь не против? Ирука открыл и закрыл рот. — Но… У Наруто нет с собой ужина, — пролепетал он первое, что пришло в голову. О, за это волноваться не стоило, в три голоса принялись убеждать Ируку Учихи, к которым мгновенно примкнул и Узумаки, едва заслышавший про перспективу провести все выходные с Саске. Еду закажут на источниках, там превосходная кухня, рамен — уж точно один из лучших. Рамен! После слова «рамен», в принципе, можно было уже дальше и не продолжать спорить. Всё равно отговорить Наруто от совместного похода с Учихами не смог бы даже Хокагэ личным своим указом. Ирука лишь растерянно кивнул, и в следующую же секунду после торопливых прощальных поклонов Учихи, а вместе с ними Саске и Наруто растаяли в людской толчее. Ирука прямо-таки оторопел. Он только сейчас наконец сообразил, что вообще-то его только что мастерски отбили от стада, как раненую антилопу. И хищник, жаждавший добычи, как раз находился прямо у Ируки за спиной. — Простите, Ирука-сан, что я взял на себя смелость принять приглашение Учих вместо вас, но уверяю вас, с семьёй Фугаку-сана Наруто будет в полной безопасности, а вот вы выглядите уставшим. Вам следует отдохнуть. И всю эту вежливую ахинею Хатаке-сан прямо-таки выдыхал на ухо Ируке, шевеля горячим даже через маску дыханием прядки волос у Умино над ухом. Какого рода «отдых» предполагался для омеги в течке, даже неискушённый в делах любовно-постельных Ирука начинал потихоньку догадываться. Неужто Хатаке-сан намекал именно на «это»? Несмотря на то, что у Ируки аж колени дрожали от набегавшего волнами возбуждения, отчего стылый осенний день казался и душным, и жарким, сдаваться так просто он не собирался. Не то чтобы омега был страх каким ревнителем чистоты моральных устоев, но… Ведь джонин же ещё даже не признался ему в чувствах! Или это было в принципе необязательно? Может, к течке и вообще все эти романтично-розовые фигли-мигли отношения не имели? Эх, как жалел сейчас Ирука, что не прислушивался внимательней к болтовне Котецу и Изумо, пока была возможность. Уж эти-то двое точно знали куда побольше Ирукиного и его могли бы просветить, как там оно что полагалось делать в таких случаях. Панически взбаламученные мысли метались, как вспугнутые вороны, внутри бедной Ирукиной головы. А проклятый джонин время терять и расшаркиваться даже и не думал! Ирука вздрогнул, почувствовав вдруг, как на спину ему легла горячая сильная лапища, и тонкие пальцы джонина неуловимо быстро сложили печати… Пока Ирука лихорадочно соображал, что это была за техника такая, они махом переместились в квартиру Хатаке-сана! Ирука аж пискнул от неожиданности! Он-то ещё только дошёл до простейшей мысли дать заднюю по дороге. Вспомнить, например, что забыл выключить утюг, задать стрекача под этим благовидным предлогом, и бежать под спасительную крышу маленького их бедного домика так, чтоб только пятки сверкали! Но Какаши-сана не зря называли гениальным ниндзя. Он и более сложные многоходовки, небось, как орешки на ходу раскусывал. — А! — выдохнул только Ирука, всё еще накрепко прижатый всем телом к Хатаке-сану. Он вот только теперь сообразил, что вот оно и всё. Он в полной власти джонина. Рядом ни Наруто, ни вообще никого… От Хатаке веяло силой, властью и желанием. Он был весь такой горячий. И такой… неспокойный… Как застоявшаяся лошадь. Переминался с ноги на ногу, руки его, крепко державшие Ируку за талию, подрагивали словно бы от жгучего нетерпения, которому пока ещё (о, только пока ещё) не давали вырваться на свободу. Но долго ли Хатаке захочет терпеть? Да и будет ли он спрашивать? Он первоклассный джонин, объятый гоном. Что захочет, то с Ирукой и сделает. И кто ему помешает? Ирука, должно быть, здорово побледнел. — Маа… Ирука, что с вами? Я вас напугал? — Н-н-нет, — выстукивая зубами дробь, проскулил Умино. — Тогда что же случилось? Интонации в голосе джонина были подчеркнуто заботливыми. Что случилось? Случилась рука этого самого заботливого альфы, непринуждённо лежавшая на Ирукиной заднице! — Я… — пискнул Ирука, лихорадочно выискивая у себя в голове хоть какие-нибудь слова, не прозвучавшие бы в данной ситуации максимально тупо. — Мясо… Его нужно в холодильник… ик… Джонин, как показалось Ируке, затаённо вздохнул. В следующую секунду Ирука снова почувствовал себя повисшим на плечах Хатаке. И что его куда-то несут. Не исключено, что в спальню. Однако в своих предположениях Ирука на сей раз ошибся. Корзинку из его рук вежливо, но твёрдо изъяли. Хлопнула дверца холодильника. И Ирука перестал дышать совсем. Потому что джонин, как видно, твёрдо решил не позволить Ируке сегодня хоть кончиком сандалии коснуться пола. Потому что обе его руки наконец откровенно обвились вокруг Ируки, и омега начал уверенно сползать вниз под тяжестью собственного веса, при этом будучи лишён малейшей возможности отстраниться от Какаши-сана хоть на толщину лезвия куная. — М-м-м, — застонал Ирука, чувствуя себя так, словно проваливался во что-то горячее, сумасшедшее, безумное, невозможное… И захоти он сейчас отлипнуть от джонина — сделать это было бы попросту нереально… Какаши уже успел приспустить маску на шею и сверкал своей алебастровой кожей. Ирука, не смея поднять на него взгляда, уткнулся джонину куда-то между шеей и плечом, отстранённо словно это всё происходило не с ним, почувствовал, как их тела там, внизу, вдруг соприкоснулись, и совершенно против всех доводов рассудка прижался ещё сильней, обнимая ногами бёдра джонина. Ох, ками, как же это было сладко! Ирука, позорно поскуливая, потёрся нестерпимо пылающим под одеждой пахом о вполне откровенный стояк Хатаке. Умирая от стыда и упоения одновременно. Он был сейчас похож на ничего не соображавшую кошку в разгар весеннего загула. Ни стыда, ни достоинства. Или такое было нормально для омеги в течке? Видимо, да, потому что Какаши-сан на все непристойные телодвижения Ируки отвечал усиливавшейся дрожью и пока ещё тихим, но грозным порыкиваньем. Альфа перехватывал омегу горячими ладонями, прижимал к себе так, словно хотел размазать Ируку по себе, точно тот был целебным бальзамом. Мял, тискал и тер везде, будя в не знавшем ещё любви теле омеги такие ощущения, что Ирука даже вскрикивал, не в силах сносить всё это молча. Прижиматься к Какаши так, как сейчас… О-о-о-о-о… Это было ни на что не похоже, что Ируке доводилось испытывать когда-либо в жизни! Так вот что такое был альфа! Твёрдый, сильный, как скала, горячий, такой весь… устремлённый к нему, омеге… Точно они были два магнита, которые тянуло друг к другу как возможно близко с силой невообразимой, не поддающейся ни логике, ни физике, настолько сильно и крепко, что мог произойти взрыв, если бы им удалось слиться, а если разъединиться — то оба бы рассыпались прахом. Сколько это продолжалось, не смог бы сказать ни один из них. Наконец Ирука, с мокрыми глазами, повлажневший, раскрасневшийся, задыхающийся, почувствовал, как его тянут за подбородок, заставляя поднять голову и открыть глаза. — Ирука… — прошептал прямо ему в полураскрытые губы Какаши, хрипло, с безумной мольбой. Ирука с силой втянул в себя воздух, чувствуя, точно он всем телом парит и падает одновременно. Хатаке-сан по-прежнему держал его на весу без малейшего, казалось бы, усилия. И смотрел ему прямо в глаза. Взгляд его был потемневший, каждая черта на лице — неспокойна. Ноздри трепетали, словно джонин хотел заполнить запахом течного Ируки весь объём легких. Ресницы, неожиданно густые и длинные, дрожали, зрачок серого глаза мелко рыскал, впитывая картину возбужденного, готового отдаться омеги. — Какаши-са… ах… — торопливо зашептал Ирука, но договорить ему не дали горячие сухие губы джонина, прижавшиеся к его распаленному рту… Ирука обомлел, наслаждаясь поцелуем. Какаши целовал так, что колени у Ируки подгибались сами собой и хорошо, что джонин по-прежнему держал его на весу, иначе Ирука наверное бы упал. Это было так упоительно — чувствовать другого так близко, так… интимно, совсем по-особенному, когда никакие слова ещё не были между ними сказаны, а души уже настроились друг на друга и тёплая влажная плоть нежно соприкасалась, и Какаши осторожно и настойчиво проникал языком в тёплый Ирукин рот, и это уже никак не получилось бы забыть или отрицать после. — Какаши-сан, — торопливо и хрипло проговорил Ирука, как только давление губ наконец ослабело, — постойте, подождите, умоляю… — Что такое? — сдерживая дрожь и погорячевшее дыхание, сорванно прохрипел Какаши. — Не хотите? Не нравлюсь? — Очень… очень нравитесь, — всхлипнул Ирука, понимая, что сейчас придётся кое в чём признаться. Джонин глубоко вздохнул и немного отстранился от Ируки, вглядываясь в покрасневшее лицо омеги. — Так что же? Взгляд Какаши был помрачневшим, встревоженным. Отстранённым сознанием Ирука вдруг понял, что забыл, что хотел сказать и буквально залип, глядя в лицо альфы. Он наконец его увидел… Какой же он был удивительный красавец! Такой мужественный и в то же время чувственный облик… Ками милосердные! У Какаши были правильные, породистые черты, линия подбородка — жёсткая, линия губ — мягкая, в уголке рта — родинка! Ирука совершенно очумел и инстинктивно потянулся и мазнул губами по темной крохотной метке. — Простите, — выдохнул он в изумленное лицо джонина. — Что случилось, Ирука? — еще раз настойчиво поинтересовался Какаши. Ирука закрыл глаза, решаясь. — Я девственник.