The Lion's Den

Закрытая дверь, казалось, излучала зловещую ауру. Этот тонкий кусок дерева, который даже не запирался, — единственное, что разделяло Макото от Нагито по ту сторону. Комаэда пообещал, что не станет входить и что в ванной Наэги мог побыть в одиночестве, но как можно ему доверять? Стоит только вспомнить, что произошло в прошлый раз, когда он доверился второму Счастливчику. Но пока что он мог побыть один. Укромное пространство ванной вселяло чувство безопасности; ему хватало всего пару секунд, чтобы полностью осмотреть помещение и удостовериться, что внутри никого нет. Единственное место вне непосредственного поля его зрения — это полки позади зеркала на петлях, в которых невозможно спрятаться. Полупрозрачная ширма ванны тоже приносила облегчение. Он проверил её рукой и обнаружил, что сквозь неё отлично видно тени. Никому не удастся пробраться внутрь. Тем не менее, тревога никуда не делась. Макото не слышал Нагито. Даже примкнув ухом к двери. Но Комаэда был там. Это точно. Наэги плохо знал своего похитителя, но не сомневался в одном: он не из тех, кто просто-напросто заскучает и уйдёт восвояси. Он останется до тех пор, пока Макото не закончит с душем и не переоденется, и, наверное, не уйдёт даже тогда. О нет, он захочет удостовериться, что Наэги съел ужин и получил «все питательные вещества, которые помогут молодой Надежде стать ещё сильнее!» Его пугало, что он слышал заглавную букву в слове Надежда, когда оно звучало из уст Нагито. Мысли об этом заставили его вспомнить, как Комаэда растекался в отвратительной любви в отношении его титула. Нагито перекатывал эти два слова у себя на языке, шёпотом выказывая им ласку, произносил с такими сильными эмоциями, что Наэги не мог двигаться, пока пальцы Нагито призраком скользили по его плечам и вниз по рукам. Вскоре после этого Макото устремился в душ. Он нашёл опору в раковине и прогнулся в спине. Ему захотелось отдохнуть. Но Наэги боялся, что Комаэда нарушит обещание и войдёт проверить его, если он продолжит бездействовать. И… и горячий душ искренне казался привлекательным. А вот необходимость раздеться? Не очень. Одежда служила ему единственной защитой от прикосновений Нагито, и он не горел желанием её лишаться. Это… это же просто вода, так? Водой одежду не испортить. Макото всё же стянул своё любимое худи — мало ли. Принимать душ одетым — это странно. Между тканью и кожей возникали водные мешки. Одежда потемнела и стала ещё сильнее отягощать тело. Струи жидкости, стекавшие на пол ванны, пропитались грязью и сажей. Он стоял в таком положении некоторое время, позволяя воде хлестать на него сверху, пока пар заполнял тесную комнату. Веки закрывались сами собой. Несмотря на утешительное тепло, внутри оставалось ощущение узла в животе. Почему-то оно казалось знакомым… А. Точно. Он испытывал нечто подобное, когда впервые принимал душ после смерти Майзоно. Наэги с трудом сглотнул. Одежда продолжала тянуть вниз. Он приложил чисто формальные усилия, чтобы помыть голову, в надежде что механические движения помогут унять панику. Более того, приятно снова быть чистым. Ему потребовалось некоторое время, чтобы найти в себе силы выключить воду. И ещё больше времени, чтобы собрать волю в кулак и переодеться. Макото хмуро глядел на серую пижаму, аккуратно сложенную на крышке унитаза. Ему не хотелось знать, откуда Комаэда её достал. Наэги медленно высыхал. Он не сводил взгляда с двери в ванную, поджидая, что ручка повернётся. Но, хотя Нагито не так прост, он не был из тех, кто врёт. Как и обещалось, он оставил Макото в покое. И всё равно он переоделся так быстро, как только мог. Теперь ему оставалась лишь одна вещь, и она ему не нравилась. Хотя логика подсказывала, что это неизбежно, его ноги отказывались приближаться к двери. Её устрашающая аура сделалась только сильнее, а воздух вокруг, казалось, окрасился в кроваво-красный. Возможно, это лишь игра воображения, но Наэги мерещилось, что он видит тени от ног Нагито в зазоре между дверью и полом. Ногти вонзились в бёдра. Ему стало интересно, как много времени им понадобится, чтобы найти его. Ему искренне не хотелось, чтобы его одноклассники отправились в место, где их поджидают союзники Эношимы… Но… Но Киригири и Тогами же такие умные! Наверняка они придумают способ пробраться внутрь так, чтобы никто не пострадал. Он представил, как они уже стоят снаружи, одетые в камуфляж, и ведут наблюдение за зданием с помощью киношного шпионского оборудования. Он улыбнулся. Киригири бы такое оценила. По крайней мере, оборудование. Они придут за мной. Нужно только дожить. Но для этого… Давно забытый голос шепнул ему на ухо: — Единственный способ двигаться дальше — это адаптироваться. Адаптироваться. Это можно. В конце концов, для этого нужно просто подыгрывать. Как бы там ни было, он знал, что Комаэда не причинит ему вреда. (Воображаемая Селестия хихикнула над его оптимизмом.) Не давая себе передумать, он повернул ручку двери. Нагито… не было? Погодите, вот же он, стоит на четвереньках. Похоже, он шарил пальцами по ковру. Приятно знать, что он засвидетельствовал ещё не весь спектр его сумасшествия. — Что ты делаешь? — мёртвым тоном спросил Макото. — Ищу грязь. Нельзя, чтобы ты жил в грязной комнате. — Комаэда всё-таки бросил своё занятие и поднялся на ноги. — Я могу отнести твою старую одежду… Почему она мокрая? Наэги не нашёлся, что на это отвечать. К счастью, Нагито пришёл к собственному выводу. Он ударил себя по лбу. — Я не сказал, что постираю её за тебя, и ты решил сделать всё сам. Хотя я, наверное, смогу постирать её лучше, если ты позволишь мне трогать твои вещи. Нет. — Конечно. Комаэда безропотно взял его мокрую одежду. Он и бровью не повёл, когда потемнела уже его собственная футболка. — Я эксперт в уборке, так что после меня на ней не останется ни пятнышка. Я буду тереть, пока из рук не пойдёт кровь! — Э… — Макото закусил нижнюю губу. — Я бы не хотел ходить в кровавой одежде. Комаэда рассмеялся, но, к счастью, это был не тот ужасный смех. — Рад видеть, что ты не потерял чувство юмора. В отличие от твоего предшественника. Его предшественник? Этот вопрос висел у него на языке. Неужели Нагито и раньше похищал людей? — Постарайся доесть свой ужин. Будет ужасно, если ты заболеешь. — …Спасибо, — натужно ответил он. Адаптируйся. Нет смысла его провоцировать. Просто подыгрывай, пока это всё не кончится. Нагито просиял и вышел из комнаты. Наэги тут же проверил дверь. Не повезло. Возможно, будь он Киригири, то решил бы эту проблему, но он никогда не обращал внимания на то, как она взламывает замки. Более того, даже если бы он отпер дверь, у него оставалась проблема в виде остальных людей в здании. Он не имел понятия, какой человек станет работать на Эношиму, но если таковым примером служил Монокума, то это не предвещало ничего хорошего. В конце концов он подчинился и доел ужин. Тот успел слегка остыть, но это не имело значения, поскольку вкусовые рецепторы перестали обрабатывать информацию. Еда шла в горло, не оставляя вкуса. После этого Макото прошёлся по периметру помещения, стуча по стенам. Он не особо отдавал себе отчёт, во что именно он прислушивался, но герои фильмов постоянно так делают. Он даже застал за этим Киригири несколько раз! Кстати о Киригири, с её талантом она бы наверняка уже выбралась на волю. Далее он обыскал ящики у стола. Пусто. Полки. Ничего. В шкафу нашлось всего несколько комплектов одежды. И чем ему, спрашивается, заниматься весь оставшийся день? Он уже привык к запертым пространствам, но в Пике Надежды хотя бы имелись занятия и другие люди. Время шло как в тумане. Пустота комнаты вгрызлась в него, как собака в кость. Наэги бы с радостью выслушал оскорбительные выпады Тогами в свой адрес или испытал ледяной холод рассерженной Киригири. Да что там, он бы позволил Убийце Сё вылить на него свою уникальную смесь из угроз и привязанности. Его собственный голос в те моменты, когда он неловко произносил вслух несколько слов, оказался не способен придать этому месту жизни. Макото плюхнулся на кровать, зарылся под простыни и спрятал голову под одеялом. Он смутно вспомнил, как познакомился с Нагито и думал, что всё в порядке. Да уж, Тогами не станет подбирать слова, когда узнает об этом. (Да что там, они все будут в ярости. Но это ничего, они же всё-таки ищут его.) Спустя какое-то время дверь со скрипом открылась. Наэги остался лежать в своём коконе, прикидываясь спящим. Шагов не раздавалось. Нечто плюхнулось на кровать. Оно коснулось его спины. Тело машинально изогнулось, чтобы отстраниться. Это повлекло за собой удивлённый вздох от — о, он знал этот голос — Нагито. Похититель озадаченно произнёс: — Ты не спишь. Теперь уже нет смысла скрываться. Он с удвоенной силой сорвал одеяло с головы. Комаэда стоял сбоку от кровати. Рядом с Наэги оказался… плюшевый Монокума? Зачем? Просто зачем? — Я по опыту знаю, что первая ночь — самая сложная, так что попытался найти то, что можно обнять. Не знаю, были ли у тебя раньше плюшевые игрушки, но медведи — твои любимые животные, так? — По крайней мере, Нагито хватало совести выглядеть слегка неловко. — Спокойной ночи, Наэги-кун! Если тебе что-то понадобится, стучись в правую стену. Я живу рядом, так что всё услышу. Наэги вновь остался один. Он тут же швырнул плюшевого Монокуму через всю комнату.

***

Сон всё никак не приходил. Вместо этого Макото впал в некое полусознательное состояние, при котором ему удавалось не терять бдительность, на случай если Комаэда вернётся. Плюшевый Монокума небрежно лежал на другом конце помещения. Когда, если, он проснётся, он выбросит его в мусор. Потому что может. Свет остался гореть. То, что Комаэда не собирался причинять ему вред, вовсе не означало, что его устроит, если похититель начнёт украдкой бродить в темноте. Свет не причинял особых неудобств; он всегда спал вместе с ним в академии. Да и вообще, ему теперь намного легче уснуть, поскольку не приходится переживать из-за потенциальных убийств. Вроде. Позже он обрадуется, что принял такое решение. Потому что некто действительно вошёл внутрь, и этот кто-то даже не старался соблюсти тишину. Эта крохотная деталь давала точно знать одну вещь: это не Комаэда. Макото задержал дыхание. Он лежал неподвижно, притворяясь— — Ты не спишь. …Что ж, Киригири всегда говорила, что врать он не умеет. Наэги заставил себя принять сидячее положение. Его новый посетитель обладал искромётными красными глазами, которые наверняка ещё и светились в темноте. Его волосы… его волосы были длинные. Он вообще их стриг? В смысле, когда-либо в своей жизни? Если нет, это не станет сюрпризом, поскольку длина прядей почти соответствовала росту его обладателя. Хмурое выражение исказило лицо посетителя. Вокруг рта заложились складки, словно это выражение было перманентно выжжено на его лице. В одной руке он держал выброшенного плюшевого медведя. Вторая потирала подбородок. — Какое дилетанство, — пробормотал собеседник, рассматривая игрушечного зверя. — Я-то ждал, что он постарается над ним получше. Хотя бы спрячет микрофон. — Ам, здравствуй? — Наэги поднял руку в неудачном приветствии. — Кто ты? Незнакомец одарил его очень специфичным взглядом. Таким же взглядом Тогами смотрел на людей, когда решал, достойны ли они слышать его голос. — Камукура Изуру. Наэги томило желание напрямую умолять Изуру о помощи. Однако, если он и научился чему-то от Нагито, так это необходимости держать ухо востро. Первое впечатление бывает обманчивым. Конечно, Камукура никоим образом не выказывал желание убить его, но ассоциация с Нагито не давала ему преимущество в глазах Макото. Палящие красные глаза обратились к нему. Наэги страннейшим образом ощущал, будто его припёрли к стенке. Казалось, это взгляд препарировал его, отрывал у него кусочек за кусочком, пока не вскроется его истинное нутро. До него дошло: Камукура обладал тем же взглядом и аурой, что и Киригири. Только у него это выражалось сильнее. И хладнокровнее. Макото подскочил, когда Изуру подал голос. — Не думал, что у Комаэды найдётся смелость её предать. Даже ради тебя. — Её? Ты про Эношиму? Прошу, только не это… Изуру не счёл нужным давать подтверждение. Он изучал медведя, поворачивая его вверх-вниз и вправо-влево, после чего отбросил в сторону. Как выяснилось, медведь интересовал Изуру ровно столько же, сколько и Наэги. Сердце Макото ушло в пятки. Если Камукура говорит правду, значит Нагито тоже на стороне Эношимы. Это полностью объясняет, почему он решил доставить Наэги в место, полное её подчинённых. С другой стороны, это не объясняет, зачем ему похищать его и что произошло с его друзьями. И почему Комаэда активно защищает его, если он работает на Эношиму. — Что вам от меня нужно? — тихо спросил Макото. Камукура даже не взглянул в его сторону. — Ты что, сам ещё не понял? — Комаэда-кун сказал мне быть самим собой. — На классном суде ты произвёл на меня впечатление умного человека. — В этот раз Изуру и вправду смотрел на него. И взгляд этот был не добрый. Так. Было ясно, что ответ казался ему очевидным. Макото полез в свои воспоминания и воспроизвёл реплики Нагито. Теперь, когда он искренне задумался об этом, ответ оказался на поверхности. В его речи всегда всплывает одно и то же слово. Наэги опустил глаза на свои ладони. — Дело в моём титуле. Он похитил меня из-за титула. Но всё равно не понятно зачем. — Комаэда поклоняется надежде. Естественно это распространяется на так называемую Абсолютную Надежду. — Поклонники обычно не похищают своих кумиров. Камукура уронил подбородок. Длинные пряди волос, упавшие на лицо, скрыли это. — Надо было убедить его заодно взять сюда детектива. Может, тогда этот разговор не занял бы столько времени. — Изуру убрал волосы в сторону. Несмотря на резкие слова, лицо оставалось подозрительно равнодушным. — Комаэда заинтересован не просто в том, чтобы проповедовать свою веру. Он хочет создать и культивировать надежду. Только не говори, что всё остальное тоже придётся объяснять. — Я понимаю, — ответил Наэги, хотя ему это вовсе не нравилось. — Если он хочет культивировать надежду, видимо, он пытается культивировать мою. Просто… зачем? Всё это не вселяет в меня никакой надежды. Вообще-то оно делает только хуже. Камукура усмехнулся. Он пнул плюшевого Монокуму, чтобы тот развернулся своим кошмарным лицом в сторону Макото. Тот рассвирепел; хоть это просто игрушка, её улыбка была по-настоящему маниакальной. — Он не дурак, — произнёс Изуру. — Он и не думал, что ты будешь с ним спать. Он хотел возродить травмирующие воспоминания. Он хочет тебе навредить. Он верит, что повергать людей в отчаяние — это лучший способ создавать надежду. Это так? Я был уверен, что он не станет причинять мне вред, но если он действительно в это верит… — Скучно. Ты совсем не такой интересный, как я рассчитывал, — сказал Изуру. — Какая жалость. Как ни странно, это унизительное общение грузило его не так сильно, как восторженные заявления Нагито. Дело в том, что Наэги привык иметь дело с упрёками и апатией; это как если бы он разговаривал с ребёнком Киригири и Тогами. Более того, Камукура казался адекватным. А это всегда ценится. С другой стороны, при знакомстве с Нагито он думал то же самое… Он моргнул, спохватившись, что Камукура уже стоит у двери. Он передвигался тихо, как пантера на охоте. Он уже положил руку на дверную ручку, но всё-таки не спешил поворачивать. — Пока ты не начал придумывать способ меня убедить, скажу тебе вот что. Нет. Я не помогу тебе сбежать и не буду уговаривать Комаэду тебя отпустить. — Изуру оглянулся за плечо, игнорируя лепетание Макото. — Ты скучный, а Комаэда всегда был источником сюрпризов. Раз уж теперь ты в курсе о его намерениях, я ожидаю, что ты будешь сопротивляться, и это доставит мне некоторое удовольствие. — Т-ты что, серьёзно? Хочешь сказать, ты позволишь ему и дальше держать меня здесь, просто потому что это весело? — Да. Наэги не знал, что ему делать с таким однозначным ответом. Холодные глаза въедались в его собственные, и тут он осознал, что это не преувеличение. Изуру было плевать. Совсем. Он едва считал Макото за человека. Что с вами случилось? Почему вы такие? Камукура вновь подал голос. — В этом месте надежда надолго не задерживается… но кто знает? Возможно, Абсолютной Надежде удастся найти способ меня удивить.