The Lion's Den

В каком-то смысле Камукура уже успел нарушить своё обещание не помогать Наэги. Как никак, он оставил его с бесценным подарком: знанием о безумных мотивах его похитителя. Если смотреть объективно, это сущая мелочь. Однако он дал ему хороший старт — основу, с которой можно приступать к нападению. Макото ни на секунду не сомневался, что выберется на волю, но теперь день его свобождения виделся намного ближе, чем кажется! В крови бурлило нетерение. Бросив попытки уснуть, он убивал время тем, что тщательно вырывал кусочки плюша из игрушечного Монокумы и кидал их в урну. Ему не хотелось этого признавать, не хотелось говорить что-либо положительное в отношении бывшего мучителя, но этот Монокума был невероятно мягкий. Будь это обычный медведь, он был бы не прочь и поспать с ним — в конце концов, теперь над ним некому смеяться. Когда весь плюш кончился (оставив после себя бесформенную кожу), Макото вырвал пластиковый красный глаз в форме зигзага. Он идеально помещался у него между пальцев, словно сюрикен… интересно. Он замахнулся и прицелился к урне. С боевым кличем он выбросил руку вперёд— Глаз выскользнул и приземлился ему на колени. — Да уж. Это было разочаровывающе. Наэги стал болтать ногами. Вот бы в комнате были часы… хотя он не собирался задерживаться здесь надолго! Тем не менее, нужно будет попросить Нагито обеспечить ему какое-нибудь занятие. На всякий случай. Макото с нетерпением ждал возвращения похитителя. Ему не хотелось и допускать мысль о том, что тот может не прийти. Он свернулся на кровати; мышцы постепенно деревенели, в них разрасталась боль. Он почти не моргал. Когда дверная ручка наконец дёрнулась, от всплеска энергии у Наэги защекотало ноги; он приложил всю силу воли, чтобы не спрыгнуть с кровати и не ринуться к двери, как какой-нибудь щенок-переросток. — Доброе утро, Наэги-кун! — просиял Комаэда, выглядывая из небольшого зазора между дверью и дверной рамой. Макото вдруг представил, как сбивает Нагито с ног и бежит на свободу. — Д-доброе утро. Комаэда прошёлся взглядом по пустым тарелкам вчерашнего ужина на столе. Его лицо тронул оттенок удовлетворения. Далее он увидел бесформенный труп плюшевого Монокумы, распластавшегося на полу. Наэги прищурился; что это за блеск у него в глазах? — Я принёс еды на случай, если ты голодный, но здесь не так много. — Нагито слегка толкнул дверь локтём и раскрыл её полностью. В этот раз у него не оказалось горячего подноса, источающего пар. Вместо этого Нагито нёс миску и ложку в одной руке, а также коробку с хлопьями подмышкой. — Спасибо, — машинально произнёс Наэги. Он не мог с уверенностью сказать, что это было искренне. — Можешь поставить на стол. Нагито так и сделал. Он начал складывать грязную посуду, оставшуюся со вчерашнего дня, успевая при этом вести непринуждённую беседу. — Вижу, ты порвал ту игрушку, которую я тебе дал. Надеюсь, это не из-за её посредственного качества. Конечно, я всегда могу достать тебе ещё одну, если тебе нужно дать волю эмоциям. — Э, вообще-то я уничтожил её, потому что мне было скучно. Здесь нечего делать. — Хмм. Видимо, это я виноват, раз так плохо подготовился. — (Наэги оглядел полностью меблированную, подозрительно знакомую комнату. О да. Плохо подготовился). — Во время беспорядков многое было уничтожено, но я могу порыться в обломках и что-нибудь подыскать. Я начну прямо сейчас— — Нет! Оба озадаченно замерли. Только когда Макото увидел, что сделал рукой жест «стоп», он понял, что голос принадлежал ему. — Тебе не обязательно уходить прямо сейчас. — Ладонь заблестела от пота. Голос принадлежал Наэги, но он казался таким далёким, словно доносился с другого конца длинной трубы. — Ты только пришёл. А когда ты здесь, я хотя бы знаю, чем ты занят. — Я не понимаю, зачем ты постоянно оказываешь честь находиться в твоей комнании такому неинтересному человеку, как я, но раз такое дело, то я просто не способен отказать. — Комаэда повернулся лицом к Макото. — Итак, что я могу для тебя сделать? После согласия Нагито в животе Наэги развязался тугой узел тревоги. Отлично. Теперь у него есть шанс перейти в наступление. — Комаэда-кун… — Ему прошлось насильно протиснуть имя похититетял у себя в горле. Оно напряглось в попытке вытиснуть образовавшийся ком. — Я знаю, что ты задумал; ты хочешь укрепить мою надежду. — Ах, ты такой проницательный, Наэги-кун! В смысле, я понял это, ещё наблюдая за судами, но чтобы искренне в это поверить, надо увидеть тебя вживую. — Но не успел он договорить, как помотал головой и дал заднюю. — Ты не обязан показывать мне свою истинную силу, если что. Есть столько людей, которые по-настоящему заслуживают быть удостоенными твоим сиянием. — Комаэда-кун, я не считаю, что ты менее важный, чем все остальные. Но я не об этом. Я хочу сказать, что если ты действительно хочешь помочь мне, то тебе надо меня отпустить. Макото поднялся на ноги. Так он стал казаться выше, чем сидя на кровати, и оттого почувствовал приток силы. Комаэда тупо улыбался; казалось, он ничего и не услышал. Наэги уже сделал шаг ему навстречу, но тот никак не отреагировал. Создавалось ощущение, что он и бровью не поведёт, даже если наставить на него пистолет. — Я знаю о твоей… философии относительно отчаяния и надежды. Я не хочу тебя оскорбить, но… она неправильная. Надежда так не работает. Надежда не возникает от отчаяния; она возникает от веры в лучшее. Её смысл в том, чтобы не сдаваться и смотреть в будущее. Она возникает от мысли, что если мы все будем стараться и действовать сообща, то сможем сделать этот мир лучше. Понимаешь? Тебе не надо причинять людям вред, чтобы вселять в них надежду. Нужно просто быть оптимистом и заставить людей задаться общей целью, и тогда ты получишь надежду. Она никак не связана с отчаянием. Так что если ты и дальше будешь держать меня здесь, то ты помешаешь мне делать всё то, что сеет надежду, а мне кажется, что ты этого не хочешь. Макото сделал шаг навстречу похитителю. — Комаэда-кун, ты не такой, как Эношима-сан. Я не собираюсь притворяться, будто знаю, зачем ты решил ей помочь, но я знаю, что ты не поддерживаешь её цели. Ты хочешь сеять надежду, так? И ты хочешь помочь мне… так что как насчёт убить двух зайцев одним выстрелом?! Когда мы выберемся отсюда и отыщем моих друзей, мы сможем сеять надежду вместе! Мы ведь оба этого хотим, правда? Уверен, мои друзья простят тебя, когда я им всё объясню… ладно, Киригири-сан понадобится на это чуть больше времени, но это потому что она всегда переживает за меня. Наэги сократил расстояние между ними и взял руки Нагито в свои собственные. Он сжал их крепче; это нужно было для того, чтобы передать ему свою энергию, чтобы дать ему понять, насколько прекрасна такая перспектива. Его друзья всё поймут. Когда они осознают, что Комаэда не хотел причинять ему вред, они примут его так же, как и вторую личность Фукавы. — Подумай об этом. — Наэги не пришлось вымучивать из себя широкую улыбку. — Что может быть лучше, чем два обыкновенных человека, которые работают бок о бок с выжившими Абсолютными, чтобы сеять надежду в этот мир? Хоть нас и немного, но мы уже пережили убийственную игру. Мы не поддались отчаянию тогда, и не поддадимся сейчас! Мы собираемся поставить наш мир обратно на рельсы, и ты можешь помочь нам. Он выжидал. Обычно на этом моменте люди уже что-то отвечали, но Комаэда хранил молчание. Тишина отягощала. — Эмм, — произнёс Наэги, — ну что, пойдём? Нагито тупо пялился на него. Улыбка осталась на месте, но теперь не казалась настоящей. Её словно нарисовали у него на рту. Вдруг на лице похитителя что-то щёлкнуло, как на мигающей голограмме. Макото знал, что грядёт. Он взял себя в руки— Комаэда рассмеялся. Предвидение этого смеха не сделало его менее неестественным, но он означал, что Нагито доволен, так? Это хороший знак, верно? Цепляясь за эту мысль, Макото сумел сохранять на лице натянутую улыбку, пока Комаэда сотрясался в неистовом смехе. Наверное, он бы легко сошёлся с Убийцей Сё. — …Не могу поверить, — едва слышно прошептал Нагито. — Во что? — Я помню, как твоя надежда осветила всю комнату на последнем суде, но я и представить себе не мог, что она настолько чудесна! Эфир не передаёт всего твоего сияния, Наэги-кун. Ах, быть удостоенным твоим присутствием… — Комаэда говорил настолько высоким тоном и так задыхался, что его голос начал срываться. — Я действительно Абсолютный Счастливчик. — Так ты поможешь мне? — Конечно я помогу. Как никак, всё моё существование направлено лишь на то, чтобы стать ступенькой для тебя. Я всё отдам, чтобы ты смог заново построить этот мир. Сработало! Смех Нагито был заразительным, хоть и жутким. — Отлично. Тогда вперёд! Комаэда ответил ухмылкой. — Прости, Наэги-кун! Как бы меня ни завораживала твоя речь, ты всё равно не можешь уйти. Суть его слов дошла до Макото не сразу. — Что? Почему? Комаэда цокнул языком. Слегка наклонив голову набок, он одарил Наэги гордым, но покровительствующим взглядом. Он аккуратно вынул ладони из хватки Макото. — Я поклялся посвятить тебе всю свою жизнь. Такие, как ты, — большая редкость, и в этот раз… в этот раз я не буду стоять в стороне. Я сделаю всё, чтобы ты одержал победу, а для этого тебе надо быть в безопасности, пока твоя надежда не воссияет ярче солнца! Я буду защищать тебя от опасности ценой своей жизни, даже если это означает пойти против тебя. — Ты не должен всё это делать! — воскликнул Наэги. — Мы победили Абсолютное Отчаяние. Разве это не доказывает, что я способен позаботиться о себе? В этот раз Нагито не смотрел на него с фанатическим обожанием. Он смотрел… со скептицизмом? Разочарованием? Технически, Комаэда выглядел так, будто не испытывает никаких эмоций, но Макото уже знал, что к чему. Похититель глубоко вздохнул. Он не осмелился встретиться с собеседником взглядом со словами: — Наэги-кун, не пойми неправильно, но то, через что ты прошёл… это игра. Что. Не может быть… он не мог такого сказать. Как он может так говорить? Это вовсе не игра! Это… это… нет подходящих слов, чтобы описать такое. Наблюдать, как твои друзья убивают друг друга, быть вынужденным обрекать ещё одного на ужасную казнь… Это ад воплоти — вот, что это было. — Игра, — изумлённо повторил он. — В ней погибли мои друзья! — Потому что их надежда оказалась слишком слаба. С каким отчаянием мы наблюдали, как такие чудесные символы надежды поддавались ей… но концовка показала, что оно того стоило! Их жертва— — Не говори так! Макото оттолкнул Нагито. Сильно. Тот был выше ростом, но против него сыграл эффект неожиданности. Он ударился о стену, округлив глаза, как побитый щеночек. Наэги уставился на свои вытянутые руки. Воздух между ним и Нагито можно было резать ножом. Он хотел… он хотел… Он сам не знал, чего хотел. Макото не мог устоять на месте; разряды тока пронзили нервы. Наверное, поэтому было так тяжело перестать дрожать. — Это того не стоило, — едва ли не прохрипел Наэги. Он не мог ничего с собой поделать. Дыхание ушло из-под контроля, и чёткая речь была ему недоступна. — Никакая концовка этого не стоила. — Наэги-кун!— — Оно того не стоило! Бам. Поразительно, как быстро сменилась атмосфера в комнате. Зрачки Нагито сузились до размеров булавки, что отдалённо придавало ему вид животного, загнанного в угол. Макото хватало лишь на то, чтобы пялиться на дверь, пока его пылкая ярость в мгновение ока превратилась в лёд. Никто не двигался. Даже сердце Наэги пропустило удар. — Прячься в ванной, — произнёс Комаэда. — Я посмотрю, кто стучал. Верно. Макото был так взвинчен, что его напугал собственный внутренний голос. По крайней мере, он побудил его к действию, хоть и неуклюжему. Он проковылял к ванной и бросился сквозь полураскрытую дверь. Тут его повстречали холодные плитки. Дверь — как он умудрился упасть так далеко? Он прокарабкался к дверной ручке и крепко вцепился в неё. Дверь захлопнулась, отделив его от спальни, как только Комаэда стал идти к входной двери. Он забыл об этом аспекте своей ситуации. Вот поэтому для побега ему было необходимо сотрудничество Нагито. К счастью, он умел врать более талантливо, чем Макото. Тот мог лишь сидеть спиной к двери и тяжело дышать. Казалось, будто сверху над ним висело лезвие, готовое отрубить ему голову. Он мог попытаться вслушаться, и ему следовало это сделать, но у него не хватало духа. По ощущениям, не прошло и секунды, как некто постучался в дверь ванной. По коже пошли мурашки, но его панику унял шёпот Нагито. Оказалось, во входную дверь стучался Камукура. Видимо, он предупредил их, что они ведут себя слишком громко. Наверняка он подслушивал забавы ради. Оба молчали, когда Наэги выпал из ванной (он тут же пожалел, что не остался внутри, подальше от своего похитителя). Они старались не смотреть друг на друга. Макото стиснул зубы. В каком-то смысле почти болезненное давление придавало сил. — Прости меня, — заговорил Комаэда и при этом звучал искренне. — Это моя вина. Так и знал, что натворю делов. Обещаю в следующий раз быть аккуратнее. Наэги уже было принял его извинения— — Он хочет тебе навредить. Нет. Он не станет играть по-хорошему. — Кажется, ты говорил, что тут безопасно. Ему думалось, что это может наконец поколебать похитителя. И уверенность Нагито действительно растаяла. Но затем тот произнёс: — Наэги-кун, ты не первая Абсолютная Надежда. Макото удивился; он никогда раньше не слышал про Абсолютную Надежду. Однако у него отсутствовал большой отрезок памяти, так что в этом не было ничего удивительного. — Видимо, ты не помнишь, но в предыдущем классе был ученик, которого хотели сделать богом. Десятилетия исследований и экспериментов собрали воедино, чтобы превратить скучного, бесталанного мальчика в чудо, доселе невиданное миром… Его прозвали Абсолютной Надеждой, хотя по правде стоило назвать его Абсолютным Абсолютным. Талант был его специальностью. Он мог всё что угодно. Ничто не могло его остановить. Я считал его непобедимым. — Это… Я и не думал, что такой человек может быть, — сказал Наэги. Нагито не ответил. Он отвернулся. Но перед этим Макото заметил, как он покривил губы и обнажил зубы в примитивном, животном оскале. — Ты знаешь, что стало с этой Абсолютной Надеждой? — Нет. — Она склонила его на свою сторону, — выплюнул Комаэда, словно ощущал физическое отвращение. — То есть, Эношима-сан? — Да. — Нагито поднёс кулак к груди. — Это… это всё я виноват. Я знал, что так будет. Это случилось прямо у меня на глазах. Но я ничего не сделал. Я понадеялся, что Надежда одержит над ней верх. Я остался не при делах. Когда я попытался вмешаться, стало слишком поздно. Я… Я сделал только хуже, и я… я не позволю, чтобы это случилось вновь. Понимаешь, Наэги-кун? Ты не застрахован от отчаяния. Снаружи не безопасно. Только не для новорождённой Надежды. Только не для тебя. Макото потерял дар речи. Он не мог пошевелиться. Комаэда мучительно медленно обернулся. На его лице… ничего. Зелёные глаза лишились жизни. Из голоса пропала любая интонация. — Я учёл свои ошибки. В тот день я узрел правду: даже Абсолютная Надежда не понимает надежду так, как я. Я больше не останусь в стороне. Он шагнул навстречу Макото, как робот. Холодные руки нащупали плечи и крепко их сжали. — Они не сломают тебя, Наэги-кун. Не в этот раз. Я не дам.