The Lion's Den

Наэги с недоверчивым прищуром смотрел на фотографию в альбоме. Затем на человека перед собой. А потом снова на фотографию. Он нахмурился. Комаэда наблюдал около него, сидя на полу. Он, казалось, слегка нервничал. Напротив них сидел Камукура, прислонившись к стене и подняв колени. Макото вновь поднял глаза и попытался наложить увиденную фотографию на нынешнего Изуру. Да, та же самая апатия, смертельно скучающий вид и пылающие красные глаза. Теперь на нём чёрный костюм вместо белой рубашки и галстука. Версия из прошлого обладала бледной кожей, словно долгое время находилась взаперти. Однако главное отличие между прошлым и нынешним Изуру, очевидно, составляли волосы. Теперешний Камукура мог конкурировать с Майзоно в плане их длины. Раньше Изуру был подстрижен коротко и обладал впечатляющим ахогом. Это слегка напоминало Наэги его собственную причёску, если уж совсем откровенно. Но Макото подметил ещё одно отличие. В прежнем Изуру было что-то не так. Да, любой человек, взглянув на его лицо, скажет, что «ему скучно», но было что-то ещё. Чего-то не хватало. Оно… оно просто отсутствовало. Его лицо казалось фальшивым. Выражение у Наэги перед глазами было чрезвычайно похоже на чистый лист. Он понимал это инстинктивно, на первобытном уровне, и ощущал страх. Но нынешний Камукура не такой. Хоть он и жаловался на скуку и имел за собой привычку глядеть в одну точку, но в нём всё же присутствовала жизнь, которой не хватало его прошлой версии. Как бы там ни было, Макото не может о таком спрашивать. — Э, Камукура-кун, — начал он, — ты перестал стричь волосы по какой-то конкретной причине? — Мне стало всё равно, — сказал как отрезал Изуру. — Почему это важно? — вставил Комаэда. — Он всё равно выглядит отлично, разве нет? Абсолютные всегда знают, как себя презентовать! — Мне просто стало интересно— — Ну же, Наэги-кун! Вы ведь уже знакомы с ним. Я должен рассказать тебе об Абсолютных, которых ты ещё не знаешь. Очевидно, он пытался сменить тему. Макото не понимал почему. Возможно, для Изуру волосы — это щекотливая тема? Создавалось впечатление, что он приложил немало усилий, чтобы они не спутались, а люди всегда считали Абсолютных эксцентричными. Кстати говоря, он знал, что Комаэда — Счастливчик своего класса, но в то же время не имел и малейшего понятия, чем талантлив Изуру. — Камукура-кун, какой—? Нагито схватил его за ногу. Впился в неё ногтями. Он указал пальцем на человека со снимка и необычно громким и радостным голосом произнёс: — Этот — Абсолютный Якудза. На первый взгляд, он не так уж и опасен, но внешность бывает обманчива. Опять же, намерения Нагито были очевидны. Макото глянул на Изуру; он не выглядел расстроенным, но если Комаэда так сильно настаивал на смене темы, значит он наверняка задевал больное место. Поэтому он поддался Нагито и перевёл внимание на белокурового типа, который казался слишком низкорослым для криминального наследника. — Его зовут Кузурю Фуюхико, — гордо объявил Комаэда, словно хвастался собственным ребёнком. — Возможно, ты уже слышал о нём. Должно быть, толпа очень всполошилась, когда его поступление подтвердилось. Хотя я не обратил бы на это внимание, потому что мне важен каждый! — Разве не странновато приглашать человека, известного за свой криминальный авторитет? — спросил Макото. — Вовсе нет, — сказал Камукура. — Приглашение таких людей, как Абсолютный Якузда и Абсолютный Байкер, обеспечивает активный интерес в поддежке академии у тех групп, которые они представляют. Это предотвращало атаки этих криминальных организаций на Пик Надежды. Наэги не совсем понял, но Нагито кивал, словно для него всё это имело смысл. Кроме того, Камукура звучал уверенно в своих словах. — Рядом с ним стоит Пекояма Пеко, Абсолютная Мечница. Она всего-навсего его слуга, и… ну… откровенно говоря, я не уверен, как к этому относиться. — Комаэда запустил пятёрню в волосы. — В смысле, нет ничего удивительного в том, чтобы Абсолютный использовал людей как инструменты, но делать такое с другим Абсолютным? Мне это как-то не нравится. — И правильно! — воскликнул Макото. — Не могу сказать, что до конца понимаю, о чём ты, но мне тоже это не нравится. Люди не инструменты. У них есть мысли, и чувства, и… В его сознании промелькнули предыдущие разговоры с Нагито, а также его слова и мнение по отношению к себе. Держа их в голове, Наэги сменил курс прямо посреди предложения. — …Комаэда-кун, ты же понимаешь это? — Какую роль играют чувства, когда речь идёт о счастье всего мира? — непринуждённо спросил похититель. — Небольшую, правда? Людьми всегда пренебрегают ради развития общества. Нет. Всё не так. Мир не должен так работать. Макото отложил фотоальбом в сторону. Комаэда спокойно выдержал его взгляд. — Это не обязательно, — ответил Наэги. — Мы можем поддерживать их и добиваться успеха вместе, разве нет? Это займёт время, но тогда никто не останется позади. Комаэда выдал тот самый смех. (Макото оглянулся на Изуру; его это не беспокоило). — Пожалуйста, не пойми неправильно, Наэги-кун, но ты иногда такой наивный. Думаю, это соответствует твоему образу новорождённой Надежды. — Ты ведь не согласен с ним, так? — спросил Макото у Изуру. Камукура пожал плечами, упираясь подбородком в колени. — Общество всегда делилось на классы. Такие, как мы, — талантливые люди — очевидно, принадлежим к высшим эшелонам. Это мы определили будущее этой страны. Обязанность бесталанных — понимать это и признать своё место. Наэги считал, что только люди, напрочь оторванные от простого народа (например, Тогами) так думали. Возможно, люди, которые придерживались такого мнения, просто… просто жестокие. В нём закипело отвращение. Он больше не мог смотреть Изуру и Нагито в лицо. — Значит, ты такого же мнения, — пробормотал он. Камукура изменился в лице. Небольшое изменение мимики полностью преобразило его выражение; сменило ауру вокруг него с безразличия на триумф. Хоть Макото и отвернулся, от его периферического зрения всё же не скрылся красный цвет его глаз. Камукура поднял подбородок с колен, ища взглядом глаза Наэги. — Это была прямая цитата от моего учителя в Пике Надежды. Наэги не сдержал порыв повернуть голову. — Он так сказал? — Нас так учили, — низким тоном ответил Изуру. Это вызвано скукой, злостью, одобрением или простой необходимостью убедиться, что Макото слушает? Как можно понять по такому бесстрастному лицу? Наэги мог только повторить его слова про себя. Комаэда похлопал его по плечу со словами: — Я понимаю, ты не помнишь свою учёбу в академии, но я помню, что мои учителя говорили нечто похожее. — И вы поверили. Это был не вопрос, но они всё равно ответили. Энтузиазм Нагито был ожидаем. Что поразило его, так это Камукура, который так мягко согласился. — Давайте двигаться дальше, — громко произнёс Изуру, более чем заглаживая свою предшествующую слабость. — Мы должны обсуждать наших одноклассников. — Прости! — Комаэда притянул фотоальбом к себе и начал листать, пока не нашёл достаточно крупную фотографию. — Это Сода Казуичи, Абсолютный Механик. Дизайн Монокумы разработала Эношима-сан, но именно он воплотил его в жизнь. Никто другой на свете не смог бы это сделать! Тебе надо было его видеть. Ему даже не понадобилось время подумать. У него всё получается само собой и… Ах, я опять увлёкся, да? — Он построил Монокуму. — Наэги уставился на лицо с акульими зубами и розовыми волосами, закрепляя его в памяти. Отчасти ему хотелось ненавидеть Казуичи, но он не мог заставить себя, не встретившись с ним лично. Следующим на очереди стал Ханамура Терутеру. Видимо, он и был тем Абсолютным Шефом, который приготовил еду для Макото. В момент осознания его стало тошнить. Он уже знал, что его питание обеспечил Абсолютный Шеф; он знал, что этот самый Абсолютный Шеф состоял в группировке Абсолютного Отчаяния. Но теперь, когда к титулу прибавилось ещё и лицо с именем, эти кусочки знаний по-настоящему приобрели смысл. Они стали реальностью. Наэги кормил убийца. Далее последовали Нидай Некомару и Овари Аканэ. Хватало одного взгляда на их впечатляющее телосложение, чтобы добавить их в список опасных людей (включая Пекояму). Талант Некомару оказался большим сюрпризом; Макото ожидал, что он талантлив в каком-то конкретном виде спорта. Специальность Овари не вызвала такого же шока. Несмотря на её внешнее сходство с Асахиной и вытекающую ассоциацию с водным спортом, гимнастика не представлялась чем-то невероятным. Потом — Цумики Микан, Абсолютная Медсестра. На большинстве фотографий она либо увиливала от камеры, либо слабо улыбалась. Её манера держать себя говорила о хрупкости и робости. Наэги она не показалась особо опасной. Если Комаэда не врал, то это единственные Абсолютные, оставшиеся в здании. Их таланты не подразумевали, что они смогут непосредственно сорвать попытку побега, однако троица в его списке несомненно представляла угрозу. Ему стоит быть аккуратнее, особенно если они попытаются убить его. Потом Нагито рассказал про отсутствующих Абсолютных. Макото уже не слушал с таким вниманием, но больше сосредоточился на лицах и людях. Время шло, и выяснилась одна вещь: все они раньше выглядели такими счастливыми и непорочными. Даже те снимки, где они разыгрывали и дразнили своего товарища, были переполнены невинной любовью, напоминая фотографии его собственных одноклассников, которые Монокумой иногда подкидывал им в академии. Как можно смотреть на этих учеников и видеть в них зло? Как так вышло, что все они до единого подчинились отчаянию Джунко? Чем больше он узнавал о её подчинённых, тем сильнее она теряла человечность в его глазах. — Вот и весь 77-й Класс Академии Пика Надежды! — закончил Комаэда, торжественно вскинув руки в воздух. — Довольно впечатляющая коллекция, не находишь? …Нагито правда рассчитывал обмануть его таким образом? Он же смотрел эфир, разве нет? Ему стоило понять, что от Наэги не ускользали малейшие детали — например, Комаэда забыл представить ученицу, которая появилась только на одной фотографии. Это была низенькая девочка с пурпурными волосами, одетая в худи с ушками животного. Объектив не был нацелен на неё: она теснилась в дальнем углу, общаясь с Цумики. Не дав Нагито захлопнуть альбом, он с хлопком опустил руку между страницами. — Погоди, мне кажется, ты что-то забыл. — Комаэда никого не пропустил, — вставил Изуру. — Это все наши одноклассники. Макото стал колебаться. Всё-таки им виднее. Наверняка она чей-то друг или родственник. Но его томило любопытство, а чуйка до деталей, оставшаяся с судов, твердила, что это нечто важное. — Там, на третьей странице, был человек, о котором ты ничего не сказал. Пока Нагито перелистывал страницы, Камукура спросил: — Это ты про нашего учителя? — Вряд ли, — ответил Наэги. — Она слишком молодая. — Вот третья страница, — произнёс Нагито. — Я— Вдруг с его лица сошли все краски. — Комаэда-кун—? — Ничего! — Он громко захлопнул альбом. — Я понял, о ком он. Это человек из другого класса. — Она разговаривала с Цумики-сан. — Она же Абсолютная Медсестра! У кого-то, значит, живот заболел — вот и всё. Макото отшатнулся. Комаэда чуть ли не кричал на него. Учитывая, с какой деликатностью Нагито относился к нему раньше и как относится сейчас, ему недвусмысленно дали понять, что пора сменить тему. Он понятия не имел, почему Счастливчик придавал этой девочке такое значение — она казалась такой маленькой и невредимой! — но если Комаэда, Абсолютный Фанбой не захотел говорить о ней, значит дела плохи. — Прости, Комаэда-кун, — сказал Наэги. — Я… — Дайте сюда. Оба огляделись на Изуру. — Я сказал дайте, — настоял Камукура. — Я хочу посмотреть. Комаэда молча сунул ему альбом. Изуру резко выхватил его и открыл на третьей странице. Он нахмурил бровь, изучая снимок перед собой. Настроение переменилось. Наэги не мог с уверенностью сказать, что Комаэда и Камукура всегда были закадычными друзьями, но он не сомневался: они на одной стороне. В этот раз всё иначе. От дружелюбия не осталось и следа. Нагито съёжился; он прижал конечности к себе, а его мышцы напряглись и чётко обозначились — его тело было приведено в состояние повышенной готовности. Изуру не сдвинулся с места, но его волосы, казалось, колыхались от неощутимого бриза. — Я же сказал не играть со мной в эти игры. — Это не человеческий голос. Нет. Голос Изуру, отдавшийся эхом, слился с окружающим миром. Нагито было едва слышно. — Я не знал, что оно там. Я-я нашёл его на полу и подумал— — Опять сваливаешь всё на удачу? Комаэда скрючился лишь сильнее. Камукура начал подниматься на ноги. Похититель отвернул голову и оборонительно поднял над ней руки— Исход мог быть только один. В какой момент Наэги решил встать? Он не знал, и это не имело значения. Камукура выпрямился, и между ними возник Макото. Он поднял руки в попытке показать силу, которой у него не имелось. — К-Камукура-кун, я не знаю, что происходит— — Это точно. Ноги задрожали. Наэги хоть и не был мишенью, но находиться между Изуру и Нагито — уже не сахар. Невидимое напряжение силилось спихнуть его. А что, в комнате всегда было так холодно? — Мне кажется, он не специально. — Ему удалось проговорить это предложение лишь с третьей попытки. — Он попытался скрыть это от тебя, когда увидел, что я об этом заговорил. Он бы не стал так делать, если бы хотел, чтобы ты это увидел. Камукура глядел мимо его головы на сжавшегося Нагито. — Ты что, забыл, что он тебя похитил? Ты и твои друзья спаслись бы ещё несколько недель назад, если бы он не попросил меня вмешаться. Ты здесь из-за него. Ты больше никогда не увидишься с ними из-за него. Ты хочешь этого так же, как и я. — Нет, не хочу. Я в курсе, что он натворил, и мне от этого противно. Но он… хоть он и поступил ужасно, но ему-то казалось, что он делает всё правильно. Мне… Мне кажется, он причиняет нам вред не нарочно. Я не хочу, чтобы ему было больно из-за этого. Это хихиканье? Возможно. Или хихиканье на грани с усмешкой. Камукура помотал головой, не спуская взгляда с Нагито. — Ты не знаешь, что он сделал. Что он сделает. Ты не имеешь права на такие заявления. — Мне не надо ничего знать о человеке, чтобы желать ему быть в безопасности. — Ах да, я совсем забыл. — Тени скрещивались у Изуру на лице, скрывая всё, кроме нижней челюсти. — Ты же Наэги Макото. Ты хочешь всех спасти. Даже Эношиму Джунко —причину, из-за которой людей вообще надо спасать. Чудовищное давление, наполнявшее комнату, стало сходить на нет. Плечи Изуру, широкие и натруженные, стали опускаться. Макото перевёл его внимание, и этого оказалось достаточно, чтобы его утихомирить. Камукура ещё какое-то время смотрел на него. — Такие, как ты, долго не живут. Их сжирают. — Я не сдвинусь. Камукура никак не отреагировал. Он развернулся. — Я ухожу. Может, он закончил, но Макото — нет. Он что-то забыл, какое-то незамеченное заявление, которое не давало ему покоя… — Камукура-кун? Тот остановился. — Я ещё увижусь с ними. Изуру замер. — Однажды ты сам убьёшь Комаэду, — произнёс он, прежде чем уйти. Спустя полминуты Наэги достаточно успокоился, чтобы обратиться к оставшемуся в комнате. — Комаэда-кун, ты как? Ответа не последовало. Спустя минуту Нагито наконец-то выпрямился. Он начал со спины, но не справился со смещением центра тяжести и приземлился на бок. Дальше последовали руки, после чего его пальцы расправились и стали походить на веер. Пустые глаза над впалыми щеками смотрели перед собой. — Наэги-кун… ты меня ненавидишь? Макото задумался. Он говорил искренне, когда защищал Нагито. Ему было ненавистно то, как он с ним поступал, что делал… Ему хотелось… хотелось понять. Он хотел понять Нагито, зачем он вытворял такие безумные вещи, откуда возникла необходимость их совершать. Потому что тогда они бы смогли работать сообща. Им не пришлось бы враждовать, ведь он не считал Нагито плохим человеком. Его собственное умозаключение повергло Макото в некоторый шок. Но это правда. Несмотря на всю затаённую обиду, он не думал, что Комаэда в душе плохой человек. Он просто… запутался. — Я не ненавижу тебя, — ответил Наэги. Комаэда хихикнул. — А стоило бы, Наэги-кун. Я отброс. Я не лучше, чем грязь на чьих-то ботинках. Я просто незапоминающаяся массовка, которую убьют в первой же сцене. — Пожалуйста, не говори про себя так. На его просьбу ответили взрывом истеричного, обрывочного смеха. — Комаэда-кун, можно спросить, почему Камукура-кун так на тебя разозлился? Смех сник. Безумные глаза Нагито закатились под лоб. — Она… она меня обманула. Я думал, так будет лучше. Я думал, если ему не придётся их видеть… если он забудет… то так будет лучше. Ему станет лучше. Но она солгала мне. Лучше не стало. Стало только хуже. Это… это свело его с ума. Я не знал. Я не знал, что такое может случиться с Абсолютной Надеждой. Я… я это сделал. Я во всём виноват. — Комаэда-кун… — Нагито протянул к нему руку— И Нагито отшатнулся от неё, как от живой змеи. — Я… Я… Он вдруг вскочил на ноги и бросился к двери, чуть не сбив Макото с ног. Он исчез, не дав ему шанса договорить или выйти следом за ним.