The Lion's Den

— Оуу, ты только посмотри на него! Ну разве не прелесть? — Комаэда, тот факт, что он получил свой титул месяц назад, не делает его месячным ребёнком. — А почему нет? Тот Наэги-кун всё равно никому не нужен. Новая, усовершенствованная версия намного популярнее! Макото пошевелился. Он ощущал Нагито над собой и явственно слышал, как тот воркует. Он не знал точно, где находится Камукура, но опыт подсказывал, что он лежит на кровати и пялится в потолок. Нечто мягкое уткнулось ему в щёку. Спросонья пленник лениво поднял руку и прижал предмет поближе. Тут в голове щёлкнуло. Он широко распахнул глаза, когда вспомнил, что прячет пару туфель у себя под худи от похитителя, который стоит прямо здесь. Благо он свернулся в клубок, прежде чем уснуть, и его колени довольно успешно скрывали выпуклость. Ах да. То мягкое нечто? Очередной плюшевый Монокума. …Наэги не отличался жестокостью, но иногда ему смерть как хотелось вдарить Нагито по лицу. — Ты хорошо поспал? — спросил у него похититель. Он склонился над пленным, сложив руки на коленях. — Я спал на земле. На секунду Комаэда впал в ступор. Однако вскоре лучезарная улыбка вновь озарила его лицо. — Уже скоро ты снова окажешься в своей кровати. Вперёд, пойдём! — Что ты—? Эй! Отпусти меня! — А как же мне тебя перенести? Я не хочу, чтобы ты опять куда-то наступил. И всё-таки он понёс его на руках. Макото мало что мог с этим поделать, учитывая, что его руки были сложены на животе, дабы спрятать туфли. Наверняка их парочка выглядела забавно: Нагито, сосредоточивший в себе легкомыслие целой толпы людей, и хмурый Наэги, которого таскали на руках, как невесту. Картина была настолько интересная, что даже Камукура не удержался и глянул в их сторону. — Меня же никто не увидит? — пробормотал пленник. — Ничего. Нам вчера не повезло с Кузурю-куном, поэтому сегодня всё сложится хорошо. Мы никого не встретим. Макото искренне не понимал, как работает вся эта концепция удачи, но и Комаэда, и Камукура, видимо, сошлись во мнении, что старший Счастливчик знает, что делает. Похититель распахнул дверь несильным пинком, после чего они отправились в путь, при этом Нагито гордо выпятил грудь вперёд. Он шагал твёрдой, бойкой походкой — походкой человека, который непременно считал, что он совершает нечто важное. И ведь Наэги знал, что Комаэда действительно думает, будто держать его в заложниках — это настолько важно. При свете дня руины города выглядели иначе. Ночь скрыла степень разрухи и придала миру за пределами окон неземное сияние. Но серебристый лунный свет исчез, и его место занял коричневый оттенок гниения, чёрный тон сажи и разрушения, а также красный цвет пожара. Яркое небо издевалось над существами снизу, раздавая им пустые обещания о спокойном и мирном дне. Пленник силой отвёл глаза. Он поёрзал, тревожась. — Комаэда-кун, что вчера было? — Ничего интересного, — сказал тот. — Но тебе придётся подождать, пока я не найду тебе новый комплект одежды. — Он рассердился? — задал вопрос Макото, слегка опасаясь ответа. На минуточку, Нагито крал одежду у Абсолютного Якудзы. — Ещё как! — рассмеялся похититель. — Он… агх… Нагито вдруг пошатнулся вперёд, ослабев в руках. От падения на землю пленника спасло лишь неимоверное усилие старшеклассика. После этого похититель тяжело пыхтел, побледнев в лице. — П-прости, — сказал он. — Смеяться сейчас больно. Но ничего не могу с собой поделать. Я так счастлив, когда мне удаётся поговорить с тобой. Больно смеяться?.. — Ты ранен? — спросил Наэги. — Кажется, я заработал себе пару синяков на рёбрах. Всё в порядке. Определённо нет. Люди так не прогибаются, даже когда несут кого-то на руках. Комаэда точно таким не был, когда нёс Макото в прошлый раз. Выходит, он получил ранение вчера, наверняка во время некой конфронтации с Кузурю. Однако несмотря на то, что шаги похитителя теперь сопровождались гримасой, он отказывался отпускать свою ношу — даже когда пленник предложил пойти сам. Наэги подал голос, надеясь тем самым отвлечь Нагито от мыслей о боли. — Если Кузурю-кун подумал, что ты крадёшь его вещи, тогда почему он постучал в мою дверь? — А? Оу, я-то думал, ты уже и сам всё понял. Всё это время ты жил в моей комнате… Хочешь узнать, где жил я, пока ты спал в моей комнате? Отгадай с трёх раз. — Я в курсе, что ты мой сосед, — ответил Макото, — но я не очень хорошо знаком с этим местом, поэтому я не знаю, что там. — Ах, всё верно. Это кладовка; идеальное место для никому не нужного отброса. — …Ты жил в шкафу. Похититель крепче обхватил рукой тело пленника, прижимая его ближе к себе. — Ничего. Нет такой цены, которую нельзя заплатить во имя Абсолютной Надежды. Совершать такие жертвы ради тебя — это честь. Кроме того, эта комната досталась мне лишь из-за невероятной щедрости моих одноклассников; естественно я был готов сразу отказаться от неё, когда на горизонте объявится кто-то более достойный. — Но это же твоя комната… — Ещё не успев толком заговорить, Наэги уже знал, что это бесполезно. Комаэда всецело верил во всё, что говорил. Как и сказал похититель, на обратом пути им не попалось никаких препон. Нагито внёс Макото прямо в комнату, миновал стол, где терпеливо поджидала порция еды, и бережно уложил его на кровать. Не убирая рук с живота, пленник моргнул, глядя на него сверху вниз и не до конца понимая, что ему теперь дозволено делать. — Дом, милый дом, — почти прошептал Комаэда. — Я очень сожалею насчёт вчерашней ночи. Теперь ты можешь выспаться. — Э, ладно… Сперва только сбегаю в ванную! Так он и сделал, пронесясь настолько быстро, что похититель не успел увидеть, что он прячет. Когда дверь у него за спиной закрылась, он уронил туфли, спрятал их в ванне и задёрнул шторку. Он отошёл к двери проверить, видно ли их оттуда. Пока так. У Камукуры ноги больше, чем у меня, но я смогу подложить в его туфли что-нибудь из того, что дал мне Комаэда. Он кивнул своим мыслям, довольный намеченным планом. Нагито стоял спиной к стене, когда Наэги вышел, держась одной рукой за рёбра. Однако в его улыбки не было и тени страданий, хотя голос старшеклассника слегка хрипел. — Если тебе больше ничего не нужно, я пока оставлю тебя одного, — сказал похититель. Пленник наблюдал, как тот ковылял к выходу, ощущая дыру у себя в животе. Его накрыла знакомая волна жалости. — Комаэда-кун, мне кажется, тебе сейчас не стоит куда-то ходить. Тот нерешительно улыбнулся. — Я не хочу доставлять неудобства, Наэги-кун. — Но… — Но ты ранен и наверняка сейчас пойдёшь обратно к себе в шкаф. Хотя это была твоя комната… Пленник глубоко вздохнул и расправил плечи. — Комаэда-кун, я буду рад, если ты пока останешься здесь. Похититель застыл на месте, совершенно застигнутый врасплох. — …Останусь? — Тебе сейчас нельзя ходить, — настоял Макото. — Ты… Я хочу, чтобы ты лёг и отдохнул. Здесь. В своей кровати. А не в каком-то там шкафу. Улыбка Нагито явно была вымучена и пронизана страхом. — Твоей кровати, Наэги-кун. — Тогда ложись в мою кровать. — Лежать под теми же простынями, что и Абсолютная Надежда… Это… это невозможно. — Улыбка осталась на месте, но стала слишком широкой и обнажала слишком много зубов. — Я не могу так с тобой поступить. Меня тошнит даже от мысли, что я буду пачкать собой твою кровать! Это мерзко! Меня нужно наказать за такие мысли. — А меня тошнит от мысли, что ты будешь расхаживать в таком состоянии! — воскликнул пленник. — Ты сказал, что уйдёшь, если я больше ничего не хочу. Что ж, я хочу от тебя кое-что. Я хочу, чтобы ты перестал себя мучить и лёг! Комаэда издал какой-то странный звук, напоминавший икоту, словно заевшая пластинка. Он в ужасе округлил глаза и смотрел на Макото, будто… будто это Макото его похитил. Пора сменить подход. — Ты же сказал, что защитишь меня, так? Как ты сможешь это сделать, если сам едва стоишь на ногах? Вдруг случится что-то очень плохое и ты ничего не сможешь сделать, потому что слишком травмирован? Тебе надо отдохнуть. Во имя Абсолютной Надежды ты должен лечь в эту кровать! Вот. Последняя реплика должна его добить. Пленник буквально видел, как шестерёнки силяться завертеться у Нагито в голове. Вдруг они все разом пришли в движение, когда похититель содрогнулся всем телом. — Я… я понял! — Комаэда как можно быстрее проковылял к кровати. Явно проглатывая хихиканье, он разлёгся поперёк постели там, где должны быть ноги, и прижал руку ко рту. — Тут спят собаки. Ничего такого, — прошептал он сам себе. Наверное, это максильный уровень кооперации от Нагито, на который можно рассчитывать. Наэги сел бы на кровать рядом с ним, но подозревал, что похититель снова перепугается. Так что он передвинул сидение от стола к изножью кровати и сел. — Комаэда-кун, ты не против, если я взгляну на твои рёбра? Нагито уставился на него. Затем его губы изогнулись в острой, как бритва, ухмылке. — …Ты хочешь, чтобы я разделся для тебя, Наэги-кун? ЧЁ. — Н-нет! НЕТ! Я не— — Прости-прости! Я подумал, будет смешно. Я просто хотел разрядить обстановку и рассмешить тебя… Не самая хорошая шутка. Пленник закрыл лицо руками. Он почти пожалел о том, что заставил его остаться. Почти. — Просто… я сейчас посмотрю твои рёбра. Он поднял его футболку. Ужасная шутка старшеклассника эхом раздалась в ушах, из-за чего Макото изо всех сил старался не задевать кожу. Там, по нижней части правой грудкой клетки пролегал фиолетово-чёрный синяк в форме ладони. Выглядело болезненно. Наэги не представлял, как Нагито умудрялся скрывать его столько времени. — Впечатляет, не правда ли? — произнёс похититель, сверкая глазами. — Она могла с лёгкостью убить меня или поломать их, но Абсолютная Мечница как никто другой знает своё дело. — Просто постарайся особо не двигаться, ладно? — попросил пленник. — Ради тебя, Наэги-кун, я готов остановить своё сердце. Дыши. Просто… дыши. Макото машинально перешёл на другую сторону комнаты и присел. Он схватил одну из книжек с собачьими ушками, которую похититель ему нашёл, и открыл её. Он читал раньше эту книгу, ещё до того, как мир сошёл с ума; она была слегка детской на его вкус, но сойдёт и так. Лучше, чем ничего. А ещё было приятно ненадолго прочистить голову. Вскоре он прочёл книгу целиком. Он уложил её себе на колени и посмотрел через всю комнату на похитителя. Счастливчик лежал с закрытыми глазами. Он почти казался умиротворённым, пока Наэги не заметил, насколько напружена его шея. — Комаэда-кун, не надо так мучиться из-за меня. — Я не против, — ответил тот, не открывая глаз. — Не бывает победы без жертвы. — Это не значит, что надо лежать и терпеть такую боль. У вас ведь здесь есть Абсолютная Медсестра? Разве нельзя попросить у неё обезболивающее? — Цумики-сан захочет сделать ещё хуже, — пробормотал похититель. Затем его глаза открылись. — Но раз уж я член Абсолютного Отчаяния, я мог бы убедить её, что если она поможет мне, то это в долгосрочной перспективе погрузит мир в ещё большее отчаяние… если, конечно, она снизойдёт до того, чтобы помогать мне. Наверное, мне стоит попрактиковаться в унижении. — Эмм… — И что прикажете на это отвечать? — …Хотя я вообще не должен беспокоить её по своим мелочным проблемам, — закончил Нагито, объявив конец своего внутреннего конфликта ударением на слове «вообще». — Ещё как должен! — ответил Макото. — Потому что иначе я… я не буду есть, пока ты это не сделаешь! Комаэда глянул на него почти что враждебно. — Прибегаешь к угрозам? Это… грустно. Всё же мне, видимо, придётся подчиниться, пока ты не решился на что-то более радикальное. Сейчас вернусь. Он медленно поднялся и прошёл к двери. Пленник наблюдал за ним с нарастающим оцепенением человека, который только что совершил фантастическое открытие. У него есть оружие против Нагито. Он сам. Что если он просто-напросто объявит голодовку? Наэги был не совсем готов такое пробовать, но когда будет, заставит ли это похитителя его отпустить? Или… или он может взять себя в заложники! Он мог бы сказать Нагито, что поранит себя, если… неважно. Он на такое не способен, и Комаэда наверняка сам это знает. Он не до конца понимал, что делать с этой новой информацией, но она наверняка что-то да значила. Вернувшись, Нагито выглядел намного лучше. Пленник соблюл свою ежедневную рутину, насколько это возможно, пока похититель лежал рядом. Оказывается, второй Счастливчик умеет быть тихим и скромным (или же он подумал, что этого хочет от него Наэги), так что неловкости, которой он боялся, не возникло. Ужин пришёл и ушёл. Приближалась ночь. Макото нашёл применение своему новоиспечённому знанию и запугал похитителя, чтобы тот остался на переночевать, — нельзя, чтобы он свернулся в своём шкафу и свёл на нет сегодняшнее лечение. Обоим повезло: Наэги был настолько коротким, что даже когда вытягивался во весь рост, то не дотягивался до Нагито. Тем не менее, пленник явственно ощущал присутствие старшеклассника. …Он уснул легче, чем ожидалось.

***

Оказалось, один день отдыха — это максимум для Нагито. Как бы Макото ни старался, он не мог убедить его не выходить на свою ежедневную охоту за подарками для своего пленника. Всё, что ему удалось, — это попросить его обыскивать здание, а не запутанные руины. Он остался один и ещё целую минуту в недоумении сверил взглядом дверь. Наконец, он встряхнул головой, отгоняя ступор, и возобновил привычную рутину. В какой-то момент во время его дообеденного сна он проснулся с мыслью, будто что-то слышал. Наверняка так и было, потому что сразу после этого дверь в комнату открылась. Это… постойте. Тут что-то не так. Ещё слишком рано. Видимо, Комаэда испытывал такую боль, что решил вернуться пораньше. Наверное, ему стоит подвинуться— — Эмм, Комаэда-кун, я принесла тебе ещё обезболивающих. Макото успел повернуть голову, прежде чем осознать, что происходит. Перед ним предстала Цумики Микан, Абсолютная Медсестра и член Отчаяния. Она в шоке округлила глаза, когда поняла, что, нет, Нагито не покрасил волосы. — Кто?.. Кто ты?! — Из медсестры вырвался громкий вопль, когда та вцепилась в пряди тёмных волос. Ему должно быть страшно, разве нет? Вот только страха не было. Его мысли были смутные и далёкие, как во сне. — Кто ты такой?! — завопила Цумики. Ужас пронзил его грудь. Всё тело поразил всплеск адреналина, отправив его на край кровати, а потом и вовсе на пол, где он прижался к мебели сбоку. Она идёт? Она его не узнала, так ведь? Что теперь делать? Где Комаэда? Он подавился воздухом. Он её не видел. Она его не видела. Но до поры. Микан подошла к краю кровати, и между ними не осталось никаких преград. — …Я тебя знаю. Ты он. Мир замер, когда её паника и слабость сменились на чистую сталь. — Ты Наэги Макото!