***
Нагито нет. В первую очередь подумал он, когда проснулся. Если не считать его самого, кровать пустовала, как и стул. Дикие глаза шарили по комнате, и, честно говоря, он не испытал особого облегчения, когда Комаэда нашёлся около двери. Счастливчик приоткрыл её, глядя в щель, словно— На той стороне кто-то есть. Что ему делать? Спрятаться? Заговорить? Прикинуться спящим? Никто не сказал ему, как обращаться с этими по-новому мотивированными Отчаянными. На голове застегнулся стальной ремень, из-за чего было больно даже думать… Дверь в спальню вновь захлопнулась. После этого ремень, стеснявший его мысли, ослаб, оставив за собой пульсирующую боль. Оу. Это было просто. Ничего плохого не случилось. Он поднял глаза на Нагито, который балансировал с двумя подносами в руках. — Что это было? — спросил он у Счастливчика. — Ханамура-кун хотел знать, почему никто из нас не зашёл на завтрак, — ответил похититель. Один поднос он положил на стол, а другой предложил Макото. — Я сказал, что ты пока не оправился после вчерашнего. — Оу. — Он принял поднос и положил его на колени. «Спасибо» вертелось на языке, но ему не хотелось его произносить. — Значит, он оставит меня в покое? — Наверное, — сказал Нагито, — но Цумики-сан точно сейчас заглянет. Ей ведь изначально пришлось остаться в стороне. Оу. Завтрак не имел вкуса. Это казалось невозможным, ведь его готовил Абсолютный Шеф, но тем не менее. Макото не смог доесть. Он отставил остатки в сторону и положил голову на кровать, отчасти желая опять провалиться в сон. — Когда она придёт? — спросил он. — Где-то в течение часа. Он оказался прав. Только Комаэда успел доесть завтрак и начал уговаривать Наэги доесть свой, как в комнату заглянула Микан. Они с Нагито обменялись сердитыми взглядами, прежде чем она полноценно вошла внутрь. Наэги изо всех сил старался на них не смотреть. — Доброе утро, Макото! Он запамятовал, что (по глупости) разрешил ей обращаться к нему по имени. Он машинально поднял глаза. Сегодня она выглядела вполне нормально, как приятная, заботливая медсестра. Тем не менее, они с Нагито не сводили с неё опасливого взгляда, пока она подходила к постели. — Ханамура-кун говорит, тебе сегодня нездоровится, — сказала она. — Просто стресс, — ответил он. Стресс таблетками не излечишь, так ведь? Может, после этого она уйдёт. Конечно же, всё оказалось не так просто. Ему всё равно пришлось подвергнуть себя осмотру. Если бы он мог замылить зрение и не фокусироваться на её лице, можно было бы притвориться, что его там нет. Однако каждое её прикосновение было сродни разряду тока. — Неудивительно, что ты в стрессе, — небрежно сказала она. — Они так грубо к тебе отнеслись. А-а ещё ты много времени провёл с… стрессовым человеком. Может, если бы ты сменил— — Нет, — перебил он. — Мне тут нравится. Правда состояла в том, что ему не хотелось быть в лёгкой доступности от Отчаянных. В его распоряжении имелся самый близкий аналог охраняемой тюремной камеры — нахождение под присмотром Нагито. — Ах, ладно. Макото, ты простишь меня за то, что мы вчера с тобой сделали? Он знал, что выбора особо не имелось. — Конечно. Спустя ещё несколько минут Цумики объявила, что это, скорее всего, просто стресс. Однако её всё равно беспокоили объедки от завтрака Наэги. Когда Комаэда признался, что пленник уже не впервые оставляет порцию недоеденной, они оба на мгновение разделили друг с другом свою тревогу. — М-может, Ханамуре-куну стоит уменьшить порции. Он же такой маленький… переедание — это тоже вредно! Вскоре Цумики ушла, но позже вернулась. В этот раз с весами в руках. Ему не оставалось иного выбора, кроме как заставить себя выбраться из кровати и позволить ей измерить его вес. Она объявила его «худощавым в пределах нормы» и наказала Нагито начать отслеживать его вес. Ладно. Он всё равно не планировал устраивать голодовку. Затем он остался один. О, точнее, вместе с Нагито. Визиты от Терутеру и Микан слишком взбаламутили его, чтобы вновь пытаться уснуть. Он встал на шаткие ноги и пошёл в ванную готовиться к предстоящему дню. Увидев себя в зеркале, он удивился, что Цумики так легко от него отстала. Одним словом, он выглядел ужасно. Швы на виске едва виднелись из-за тёмного синяка, расползавшегося от закрытой раны. Синяки остались и на руках, а на шее — следы от пальцев… он с омерзением отбросил эту мысль. Под глазами залегли тёмные тени; сгорбленная спина делала его похожим на увядший цветок. Волосы тоже были в беспорядке — хотя он не назвал бы их уложенными даже в лучшие времена. Он никогда не доходил до такого, даже в самые невезучие дни. Интересно, как проходит лечение Комаэды. Днём ранее старшеклассник держался молодцом, но от Макото не ускользнуло то, как он дёрнулся, когда соскочил с кровати. Камукура оставил свою колоду карт, так что Наэги убил немного времени за игрой с энергичным Нагито. Весы были спрятаны под кровать, где Макото мог их игнорировать, как и воспоминания о визите Цумики. Однако вскоре дверь в спальню вновь открылась (без стука!). В проёме показалась голова с розовыми волосами. — А, этот Наэги тут обитает, правильно? — спросил Сода. Макото уставился на него. Казуичи — тот, кто ударил его гаечным ключом. Он знал это, но воспоминаний об этом почти не осталось. Он не помнил ни удар, ни его преддверие. Даже попытки подумать о его моментальных последствиях давались с трудом и вызывали боль в голове. Хотя в остальном Сода вёл себя достаточно тихо в продолжение его тяжёлого испытания днём ранее. — Так вот, значит, где ты квартируешь. — Казуичи прошёл внутрь без разрешения. Он оглядел помещение и нахмурился. — Тут как-то тухло. Чем ты тут маешься целый день? Наэги пожал плечами. Сода, казалось, не заметил. Вместо этого он задал ещё вопрос. — Почему ты вообще хочешь жить с этим шизанутым Комаэдой? — Я… — Что ему делать? Ему не хватало информации, чтобы судить, спровоцирует ли он Казуичи, если будет честен. В итоге он выбрал правду наполовину. — …Потому что Комаэда мой друг. …Нагито что, перестал дышать? — Возможно, в будущем ты об этом пожалеешь, — заметил Сода. — Тем не менее, мы с Овари-сан покумекали и решили, что я могу собрать тебе телевизор, чтобы ты не скучал. — Телевизор? — Макото моргнул. По правде говоря, это звучало потрясающе. Может, наконец-то удача повернулась к нему лицом, как и неоднократно обещал Комаэда. Ему надоело находиться в неведении относительно внешнего мира ещё со времён убийственной игры. — Это… это было бы здорово! К удивлению Наэги, Казуичи не понравилась его реакция. — Можешь не так сильно радоваться? Это напоминает мне о… вчерашнем. Хотя бы попытайся выглядеть напуганным и дай мне сделать вид, будто я собираю орудие для твоего убийства. — Э, прошу прощения? Сода выдохнул. — Жесть, и с этим мне придётся работать… Мда. По крайней мере, так ты сможешь узнать об остальных, прежде чем они доберутся сюда. — Остальных? — повторил пленник. Комаэда, в свою очередь, скрестил руки и надулся, как обиженный ребёнок. — Цумики-сан вчера всем всё рассказала. Теперь они хотят прийти и навестить тебя. Даже принцесса уже в пути. — Последнее существительное Сода прорычал. Кто бы ни была это принцесса, он явно её недолюбливал. — Принцесса… это Невермайнд, так ведь? — Погоди, ты про неё знаешь? Какого хрена?.. — Казуичи оглянулся на Нагито и сложил два плюс два. — Оу. А обо мне он что рассказывал? Наэги сглотнул. — Ты Абсолютный Механик, верно? Комаэда-кун сказал, что это ты создал М-Монокуму. — Ага! Это моя малышка. — Казуичи принял позу, достойную фотографии; широко ухмыльнулся, показывая палец вверх. — Кстати, тебе стоит наведаться ко мне в мастерскую. Я собираюсь приступить к этому телевизору где-то через часик. Будешь подавать мне инструменты и всё такое. Инструменты? Макото глянул мимо Казуичи на дверь, отделявшую его от свободы. Может, они понадобятся ему, чтобы обойти этот барьер. Но в то же время разве ему хочется проводить время с Казуичи? Он задумался. Сода ударил его гаечным ключом, но Наэги этого не помнил. Сода его не трогал. Почти не кричал. Он определённо его не душил. Да… можно попробовать. — Я подумаю об этом, — нейтрально ответил он. Вскоре Сода его оставил. Когда замок щёлкнул, Комаэда медленно повернулся лицом к Наэги. Его его лице застыла некая пародия на ухмылку из фильмов ужасов. — Друг? Точно, этого стоило ожидать. Макото глубоко вздохнул и сказал: — Да. Друг. …Либо это Комаэда завизжал от радости, либо кто-то оставил на плите чайник.***
Я точно справлюсь? Наэги стоял перед дверью в так называемую мастерскую Казуичи. Комаэда задержался на том конце коридора. По какой-то причине старшеклассник решил не следовать за Макото внутрь, хотя всё равно ждал неподалёку, на случай если пленник передумает. Решение Счастливчика доставляло и комфорт, и ужас. Комфорт, потому что Комаэда не воспринимал Казуичи как угрозу; ужас, потому что у Наэги не имелось опыта дружелюбного взаимодействия с Остатками (кроме Изуру) в отсутствие Нагито. Он оказался на пороге неизведанных вод — вод, которые обычному человеку покажутся враждебными, если не смертельными. — Это всё равно случится рано или поздно, — сказал ему Комаэда, когда Наэги ещё возражал против этого решения. Учитывая небрежные комментарии похитителя и обрывки фраз, брошенные остальными, напрашивался вывод, что Нагито недолюбливали в обществе Остатков. Это имело смысл. Комаэда был болезненно помешан на надежде, хоть и умел сдерживаться, когда ему было что-то нужно от одноклассников. От этого казался ещё более безумным тот факт, что Нагито вообще перешёл на их сторону. Однако суть в том, что Комаэда им не нравился, и, как объяснил тот, это означает, что рано или поздно им захочется провести время в компании Наэги уже без Нагито. Макото оглянулся назад. Похититель улыбнулся и слабо помахал. Ему по-детски захотелось надеть капюшон, словно тот мог оградить его от всего плохого. Ладно, я справлюсь. Он глубоко вздохнул и расправил плечи. Это же мастерская, а не пыточная. Что такого плохого может случиться?