The Lion's Den

Они пялились на него. Все они пялились на него. Нидай даже замер, не успев донести палочки до рта; еда с них уже давно плюхнулась обратно в тарелку. У него не было шансов вырваться из крепкой хватки Казуичи в его запястье, так что Наэги попытался спрятаться у него за спиной. Однако толку от этого было мало: Сода махал рукой и делал всё возможное, чтобы привлечь внимание. — Народ, глядите, кого привёл! — позвал Казуичи. Он ловко отошёл в сторону, выставляя Макото на всеобщее обозрение. — Что, малой уже поправился? — спросила Аканэ. Вместо того, чтобы сидеть за длинным столом вместе с остальными, она забилась в ближайший тёмный угол. Она истекала слюной из уголка рта, наблюдая за всеобщей трапезой, но вовсе не собиралась присоединяться к ним. — Ага, — пробормотал Наэги; его сарказм, видимо, остался незамеченным. Микан вздохнула, опустив палочки на стол. — Ой. А я-то надеялась, что смогу поухаживать за ним, пока он болеет. …Макото мысленно зарёкся ни за что не простывать здесь. Некомару громко рассмеялся. — Эй, пацан! Прости за вчерашнее недопонимание. Тот зажмурился, умоляя себя не вспоминать. По крайней мере, Нидай не воспринял его молчание как оскорбление. — Эй, Наэги. — Это был Кузурю. С закинутыми на стол ногами и прикрывавшей лицо фетровой шляпе на голове он поманил Макото. — Садись тут. Когда тот не подчинился в ту же секунду, Фуюхико попытался отыскать источник его колебаний. Его взгляд упал на сидевшую рядом мечницу, которая сердито глядела на столешницу, но не на Макото. — Ты оглохла, Пеко? — огрызнулся Кузурю. — Здесь сидит Наэги! — Приношу извинения. Простите, пожалуйста. Макото хотел было что-то сказать, но Пекояма уже освободила своё сидение. Она по-солдатски встала за спиной ухмылявшегося Якудзы. Хотя ему не хотелось встревать в конфликт между Фуюхико и Пеко, ему казалось, что если он сейчас не сядет, то это оскорбит её только сильнее. Кузурю одарил остальных ухмылкой, когда Наэги присел рядом с ним. С другой стороны Цумики пододвинулась поближе к нему. Овари вышла из своего угла и стала наворачивать круги вокруг стола. Макото затылком ощущал на себе её взгляд. Ему это не нравилось. Очень, очень не нравилось. У него теперь даже не было Казуичи в качестве буфера; Механик уселся на другом конце стола рядом с Некомару. Стиснув кулаки, Наэги стал машинально искать Нагито. Тот остался стоять у порога, опустив подбородок на горловину футболки. Он двинулся вглубь комнаты — если точнее, прямо к Макото. Тот наблюдал за ним, испытывая облегчение, ведь теперь… — Куда намылился? — спросил Кузурю у Нагито. Комаэда одёрнулся, словно получил удар хлыстом. Он поднял руки в мирном жесте. — Ах, простите. Забылся. После этого Нагито ретировался к дальнему концу стола и сел. Один. — Комаэда-кун… — прошептал Наэги. К сожалению, его расслышали. Фуюхико насмешливо посмотрел на него со словами: — Зачем тебе этот чудила? — Не переживай из-за него, — подхватил Сода. Он потянулся через стол и игриво ударил Макото по руке. — Мы не дадим ему к тебе приставать. — Он не— — Мы всё понимаем, чел, — присоединился Нидай. — С Комаэдой невозможно провести слишком мало времени. — Но я— — Одно слово, и мы выселим тебя из его комнаты, — сказала Аканэ, одарив его, как ей казалось, дружелюбной улыбкой. — Он мне не мешает! — наконец выпалил Макото. — Он мне нравится. Мы друзья. Все за столом уставились на него во все глаза (кроме Нагито, который изо всех сил старался не устанавливать ни с кем зрительный контакт, явно сдерживая визг). Затем Сода подал голос. — Ты что, сдружился с этим поехавшим серийным убийцей? По столу прошлось оханье. Наэги знал, что его попытки защитить Нагито смахнут на то, что он «ушибленная Абсолютная Надежда». Макото стал искать взгляд Нагито, но последний старался не смотреть в его сторону. К нему подошёл Монокума в уменьшенном костюме Кузурю. Наэги уставился на него. Тот поставил перед ним серебряное блюдо с крышкой, поклонился и ушёл прочь. Всеобщие взгляды сделались только пристальнее, когда он поднял крышку. Он изо всех сил старался их игнорировать. Обед как всегда выглядел аппетитно, хотя Наэги не особо проголодался. Однако, учитывая обеспокоенность Микан и Нагито по поводу его недоедания с того раза, ему не хотелось проверять, что будет, если отказаться от еды на глазах у целого стола Отчаянных. Так что он без остатка запихнул всё себе в горло, даже несмотря на спазмы в желудке. Некомару показалось это уморительным. — Во даёт! Наверняка пух там от голода. Неудивительно, что он кожа да кости. — А-ага, — сказала Овари с высунутым языком. — Ему явно вкусно. Макото не понимал, как воспринимать её реакцию. Казалось, она вот-вот напрыгнет на его еду. Он опёрся на спинку стула и спросил: — Т-ты тоже хочешь? Аканэ простонала. — Ах! Он меня дразнит. — Так держать! — Казалось, кишки Наэги скрутились в узел, когда Нидай положил свою громадную руку ему на спину. Тренер взял куриную ножку и помахал ею в сторону Овари. — Эй, Аканэ! Смотри, какая вкуснятина! Гимнастка проскулила, когда Некомару сделал большой укус у неё на глазах. — Может, ему ещё принести? — спросил Сода, указывая на пустую тарелку Макото. — Нет, спасибо, — ответил Наэги, повернувшись лицом к Казуичи и только к нему. После сегодняшнего утра ему было намного комфортнее разговаривать с ним, чем с остальными Отчаянными. — Я не— Слова застряли у него в горле. Кто-то — Цумики — тронул его за локоть. Она провела два пальца вверх по руке, после чего её ладонь проскользила по плечу в направлении шеи. По пути они раздражали его ближайшие нервные окончения. Микан хихикнула и уложила подбородок ему на плечо. — Точно? — спросила она. — Растущим мальчикам надо много кушать. — Я… Я… Только это слово ему удалось выдавить, когда вторая рука Микан обхватила его туловище. Мысли медленно заволакивала ледяная дымка… Но она тут же испарилась, когда отворилась дверь. За столом во второй раз воцарилось молчание. Цумики заполонила собой поле его зрения, так что ему не было видно новоприбывшего. Однако, когда она отстранилась, он всё увидел. В дверном проёме стоял Камукура, наблюдая за комнатой и её обитателями. Он вошёл с таким видом, будто все присутствующие вовсе не таращились на него во все глаза. Он выбрал сидение где-то между Нагито и остальными и уставился перед собой в ожидании Монокумы. — Ах, К-Камукура-кун! — вымолвила Микан. — Ты сегодня ешь с нами? Изуру навёл на неё свой обжигающий взгляд. — Да. Цумики оборонительно закрылась руками. — Иик! Прости, что отвлекла! Шум в комнате утих вдвое и не увеличивался ещё какое-то время. Микан перестала распускать руки, вместо этого нервно заломив их. Всего лишь присутствие Изуру оказывало на остальных сдерживающий эффект — за исключением взбодрившегося Нагито, — из-за чего он стал для Наэги любимчиком дня. Но вдруг вторую дверь распахнул Ханамура. — Ах! Слышал, к нам присоединился новичок. Ну-ка, какого отчаянного мнения он придерживается насчёт—? Ханамура осёкся. Камукура моргнул. — Понял. Вся банда в сборе, — в этот раз тише произнёс Шеф. Да, сейчас Изуру определённо был любимчиком Макото. Ему стало любопытно, собиралась ли Абсолютная Надежда изначально приходить сюда или только хотела проверить своего преемника. В конце концов, ему было известно, что Камукура приказал слугам-Монокумам шпионить за ним… и, откровенно говоря, он не имел ничего против. Он верил, что Камукура делает это не из дурных побуждений. На самом деле, надзор такого влиятельного человека вселял ему некоторое ощущение безопасности. Тем не менее, ему всё ещё хотелось уйти отсюда. — Ам, где здесь уборная? — спросил он, не найдясь, что ещё сказать. Овари указала на выход. — Третья дверь слева. ...И всё? Никто его не отведёт, не заподозрит в скрытых мотивах? Он привстал, поджидая, что кто-то усадит его обратно или схватит за руку. Но все вокруг продолжали есть как ни в чём не бывало. Кроме Овари. — Скоро вернусь? — сказал он, до сих пор сбитый с толку. Он направился к выходу странной походкой в полуоборот, чтобы не спускать с них глаз. По пути он прошёл мимо Нагито, но Счастливчик не подал виду. Как ни странно, Макото спокойно добрался до выхода. Может, всё и вправду настолько просто. Он открыл дверь и шагнул в коридор… — Неавторизированная персона! И тут же оказался запихнутым назад в комнату руками человека в шлеме Монокумы. Абсолютное Отчаяние смущённо уставились на него — кроме Изуру, который сверлил взглядом Нагито, пока тот с гримасой на лице смотрел на свою порцию. — Ах, простите, — произнёс Комаэда, глядя на столешницу. — Совсем забыл, что попросил их не давать Наэги-куну ходить без присмотра. — Чтобы и дальше держать его взаперти у себя в комнате, так? — с отвращением спросил Кузурю. Далее он обратился к солдату-Монокуме. — Эй, игнорируй, что тебе сказал этот фрик. Всё нормально. Пусть только кто-нибудь из вас остаётся с ним и не пускает его на улицу или близко к красным зонам. — Красным зонам? — спросил Макото. — Входы, застеклённые коридоры — везде, где легко попасть под атаку. — Фуюхико приподнял свою шляпу. — Мы не хотим, чтобы тебя пристрелил снайпер или ещё чего. — …Спасибо. — Это лучше, чем ничего. Его вторая попытка войти в коридор оказалась намного успешнее. Солдат-Монокума исполнительно шёл у него за спиной, да так ненавязчиво, что можно было вовсе позабыть, что за ним кто-то есть. Наэги оглянулся по сторонам; он остался совсем один. Это ощущалось странно, даже как-то неправильно, словно он пробрался на чужую частную территорию. Спустя неприлично долгое время он вспомнил направление к уборной. Прежде чем войти, он повернулся к солдату. — Сода-кун сказал, что мне можно отдавать вам команды, если они не противоречат приказам Абсолютного Отчаяния. Солдат не шевельнулся. — Подтверждаю. — Если я дам тебе приказ, вы все будете его исполнять или только ты? — В случае необходимости я передам вашу команду остальной армии. Наэги кивнул, скорее самому себе. — Тогда… можешь перестать причинять людям вред? — Нет, — сказал солдат. — Противоречит основной миссии. Да, он знал, что у него нет шансов, но зато теперь никто не может обвинить его в том, что он даже не попытался. — А если кого-то конкретного? — спросил Наэги. — В смысле, Комаэда-кун наверняка приказал вам не причинять мне боль. Солдат молчал. Ему хотелось думать, что это «да», но улыбка на этом медвежьем лице заставляла предполагать худшее. — Тогда скажи, пожалуйста, остальным… если они увидят моих родителей или сестру… чтобы они их не трогали. Солдат молчал. — И моих одноклассников! Киригири Кёко, Аои Асахина, Тогами Бьякуя, Фукава Токо и Хагакурэ Ясухиро… пожалуйста… пожалуйста, не т-трогайте их! Макото опять заплакал. Он вытер глаза, не испытывая стыда. — Пожалуйста… прошу… Солдат молчал. — Указ принят, — наконец сказал он.

***

После обеда ощущения были странные, и это ещё преуменьшение. Большая часть Отчаяния ушли, а Сода заверил, что закончит с телевизором и установит его к вечеру. Комаэда, как и ожидалось, остался на месте. Камукура тоже; казалось, он испытывал смертную скуку. Овари ползала по полу в поисках объедков, а Терутеру искал еду в мусоре. Вопрос напрашивался сам собой. — Ханамура-кун, почему ты не готовишь себе свежую еду? Шеф отвлёкся от своего занятия. — Мама была исключительным поваром. В её доме не бывало невкусной еды. Потом я стал Абсолютным Шефом и навсегда забыл, что такое посредственная еда. Я всю жизнь баловал себя хорошей едой. Знать, что я пал так низко, чтобы питаться мусором… это такое отчаяние! — Отстойно, что нам вообще надо есть, — добавила Аканэ из-под стола. — Было бы намного легче голодать, если бы мне не надо было поддерживать в себе жизнь, чтобы сеять отчаяние. Наэги был не в силах понять этих людей. Ему и не хотелось. — А как же объедки? — спросил он. — О, их я оставляю гнить пару дней, а затем скармливаю заключённым. — Ханамура выловил корку из мусора и запихнул её в рот. — Я как раз собирался принести им новую партию. Макото неуверенно глянул на Нагито. Заключённые? Это плохо. У него не имелось представления, для чего им могли понадобиться люди, кроме как пополнения рядов их армии. Им овладело какое-то испуганное любопытство, словно он с безопасного расстояния наблюдал, как цунами уничтожает его родной город. Когда Терутеру вывел из комнаты ряд Монокум с тарелками в руках, он пошёл следом. Судя по стереотипам, в тюрьме Абсолютного Отчаяния содержалось немало человек. Она располагалась в глубине здания, в подвале. В какой-то момент Макото осознал, что они идут тем же путём, что и в тот раз, когда Отчаяние впервые нашли его. Он хотел было удрать, но когда развернулся, то уткнулся в грудь Нагито. Присутствия знакомого человека хватило, чтобы успокоить его возмутившиеся нервы и вселить решимости. Он должен увидеть, что там происходит. Он в долгу перед этими людьми. Царила тьма. Вход перед множеством клеток освещала пара факелов. Посередине прохода сияла ещё одна пара, и последняя — в конце. Свет был тусклым; пол скрылся в темноте. Макото вошёл, когда Ханамура и Монокумы двинулись вперёд и стали хаотично кидаться едой сквозь решётки. Сутулые фигуры в ближайших клетках рванулись к прутьям. У заключённых не было тарелок и столовых приборов, поэтому они руками подбирали еду с земли. Смотрелось жалко. Наэги, как ни эгоистично это было, радовался, что не мог видеть их лица. Он потерял бдительность. Поэтому вскрикнул, когда Комаэда бережно подтолкнул его в проход. Старшеклассник двинулся вперёд, блокируя ему единственный выход. Он уже было спросил, зачем Нагито это делает, но затем вспомнил его философию касаемо отчаяния и решил, что ему лучше обойтись без этой информации. Однако его вопль привлёк внимание заключённых. Они как один уставились на новоприбывшего. Наэги не знал, насколько хорошо они различали его в темноте; в любом случае, они его явно не признали. — Э? Ты с нами? — спросил Ханамура. — Зря только тратишь время. Тут особо не на что смотреть. Закончив свою работу, он вместе с Монокумами прошёл мимо Макото и Нагито, оставив обоих Счастливчиков в тюрьме. Наэги снова окинул взглядом ряд решёток и людей, глядевших на него в ответ. Он подскочил, когда ощутил ухом дыхание Нагито. — Слепец не ценит красоту солнца… Посмотри на них. — Комаеэда упёрся ключицами в спину Наэги, когда придвинулся ближе. Старшеклассник слегка обхватил его плечи и проскользил руками вниз, после чего начал водить круги на его тыльной стороне запястей большими пальцами. — Эти посредственные, унылые, ничтожные люди… Они всего лишь паразиты, которые питаются кровью лучших. Им остаётся надеяться, что талантливые люди затопчут их, когда заберутся по ним на своё законное место. Наэги скривил рот. Он оттолкнул Нагито. — Хватит. Комаэда тут же замолчал, но сердито взглянул мимо Макото на заключённых, словно это всё их вина. Наэги зашагал вглубь прохода. Нагито тенью следовал за ним. Он чувствовал, как обыкновенно дружелюбный парень превратился в нечто жёсткое и острое, как зазубренное стекло, хотя это презрение было направлено отнюдь не на Макото. Ему думалось попросить Нагито уйти… но от мысли об одиночестве по коже пробегали мурашки. Так что он смирился с присутствием Нагито. Неохотно. — Зачем они здесь? — спросил Наэги. Комаэда пожал плечами. — На всякий случай. Иногда Соде-куну нужны тела для тестирования своих изобретений, а Цумики-сан становится скучно и хочется новых пациентов. Макото не смотрел на него. — Вы ужасные. Наэги вновь сделал шаг и оказался в свете факела. Ближайший заключённый, прислонившийся к решёткам, переполошился. К Макото повернулось лицо, которого он не мог рассмотреть. Заключённый вытянул чумазую и трясущуюся руку. — Я тебя знаю, — заговорил он. — Ты был моей целью. Наэги. Наэги Макото из Пика Надежды. Все головы повернулись к нему. Макото опешил и встал столбом. — Они добрались до тебя раньше нас, — прошептал заключённый. — Мы провалились. — Я… — Не трожь его. — Комаэда, хрустнув запястьем, отбросил руку заключённого. — Ну же, Наэги-кун. Тебе нечего делать в таком безнадёжном месте. Наэги пытался спорить, сопротивляться, но Нагито тащил его за собой с поразительной силой. Он захлопнул дверь в тюрьму у себя за спиной, после чего его руки стали судорожно шевелиться, словно в попытке нащупать замок. Комаэда отряхнул рукава. — Всегда неприятно иметь дело с такими людьми. Знаю, я ничем не лучше, но я избаловал себя, будучи в окружении Абсолютных. Полагаю, у меня всё-таки есть минимальные стандарты, когда речь идёт о компании. — Ты вообще-то про людей сейчас говоришь! — огрызнулся Макото. — Да. — Нагито вздохнул. — Это заурядные, ничтожные отбросы, которых можно найти в каждой канаве и под каждым камнем. Ничего особенного. Наэги уже видел к этому предпосылки, но только сейчас он впервые увидел эту сторону Нагито. Эту высокомерную, злую, ужасную сторону. И делать было нечего. Все его слова словно отскакивали от Счастливчика. Комаэда настроил свой мозг на такие частоты, которые просто не воспринимают Макото каждый раз, когда он высказывает несогласие с его принципами. Он ненавидел это! Он ненавидел это. Он ненавидел… Возмущение покинуло его в мгновение ока. Нет, он не ненавидел Нагито. — Я пойду обратно к себе, — сказал он. — Буду в своей комнате. Один. Комаэда кивнул. — У тебя был долгий день, правда? Хотя, думаю, там может оказаться Сода-кун. — Пускай. Макото не заводил разговор с Нагито, когда тот провожал его до комнаты, но всё-таки попрощался. Он зашёл в спальню. Казуичи ещё не пришёл, но это не имело значения. Наэги прислонил ухо к двери, прислушиваясь к Нагито. Выждав достаточно времени, он просто вновь открыл дверь, вышел и побрёл наугад.