***
— Уверен, вы все догадываетесь, зачем я вас здесь собрал. До вас дошли слухи о том, что в течение нескольких дней мы сразимся с самим Абсолютным Отчаянием? — Да, сэр. — Эти слухи правдивы. По прошествию трёх дней мы нанесём удар по главному штабу Абсолютного Отчаяния. Будут задействованы несколько наших дивизий, включая Вторую Дивизию. Вы шестеро, конечно, будете в их числе. Однако, как вы сами подозреваете, ваша роль будет иной, нежели у остальных. Иначе я бы не стал организовывать нашу встречу. — Да, сэр. — Вы все заслуженные ветераны. Я избрал вас из-за вашей храбрости, адаптивности и, что самое главное, вашей верности. Последняя черта особенно ценна. Задание, которое я собираюсь вам поручить, имеет решающее значение для будущего нашего дела. Если я попрошу вас, вы готовы пойти на всё ради него? — Да, сэр.***
Наэги наблюдал за тем, как Нагито балансирует на верхней ступеньке лестницы. Счастливчик прикрепил свою «поэзию» прямо у Макото над подушкой. Изначально он думал, что в этом нет ничего плохого, ведь почерк Нагито был достаточно мелким, но Комаэда всё продумал. Он заморочился и напечатал свою поэму на компьютере, после чего распечатал её на нескольких листах и убедился, что её видно на уровне земли. Так что да, каждый раз Макото будет просыпаться и читать эту поэму. Когда он выберется отсюда, его будет тошнить от надежды. Комаэда в последний раз закрепил скотч. — Вот! Идеально. — Фантастика, — мёртвым голосом ответил Наэги. — Ну как, хочешь ещё что-нибудь добавить на свою Стену Надежды? — Спустившись до середины, Нагито спрыгнул с лестницы. Оглянувшись на стол Наэги, где лежала стопка бумаги, его руки передёрнуло, словно он был готов сочинить ещё один «шедевр». Макото уставился на потолок. Каждый день он будет просыпаться и видеть это. Он уже пожалел о том, что не столкнул Нагито с лестницы. Отвратительная, отвратительная поэма об искажённом восприятии надежды — это не то, с чего ему хотелось бы начинать своё утро. Он бы предпочёл… Он бы предпочёл видеть… — Вообще-то да. Я бы хотел кое-что на неё повесить, — уже мягче сказал Макото.***
— Предмет нашего сегодняшнего обсуждения не должен выходить за пределы этой комнаты. Вам запрещено оглашать его — даже другим предводителям Дивизий. Если вас спросит сам Председатель, вы должны отказать ему в ответе. Если эта информация будет предана всеобщей огласке, наши войска падут ещё до начала битвы. Если вы не сможете выдержать такую ответственность, я попрошу вас выйти сейчас… Итак, я спрашиваю вас: вы потяните это ношу? — Да, сэр. — Отлично. Я в курсе, что после последнего эфира Цумики Микан по Фонду Будущего распространился ещё один слух. Правильно я полагаю, что вы тоже об этом знаете? — Да, сэр. — Никому не говорите, но этот слух тоже правдив. Наэги похитили Остатки Отчаяния. Однако у нас есть причины полагать, что его удерживают в главном штабе и что он ещё жив. Он и есть ваша миссия. — Да, сэр.***
— …Что ты делаешь? — Это Стена Надежды! — воскликнул Комаэда и, чуть ли не приплясывая на носочках, взял Изуру за плечи и показал на потолок. — Я сам всё это придумал. — Оно и видно, — безжизненно заметил Камукура. — Зачем ты меня позвал? Комаэда зашаркал ножкой по полу и застенчиво улыбнулся. — Нам почти нечего на неё повесить, а я в поэмах не силён. Вот я и подумал, вдруг ты… — Нет. — Но!.. — Нет. Макото, сидя на полу, сдержал смешок. — Ну хоть малюсенькую! — Комаэда, у меня есть принципы. Нагито надулся на две секунды. После чего его настроение вернулось в норму, и он воспрял, резко подняв голову. Он поскакал к Наэги (потому что как иначе описать эту бодрую походку?), сцепив руки за спиной, и заглянул младшекласснику за плечо. — Ты нашёл то, что искал? Макото улыбнулся, и на этот раз искренне. — Нашёл. Он спрятал ежегодник и потянулся к кучке вырванных страниц рядом с собой. На каждой из них был изображён хотя бы один из его друзей. Он поднёс их близко к груди. Они изучали тепло в его руках, словно их души продолжали жить на этих страницах и тихонько перешёптывались с ним. Он мог представить себе их лица и улыбки. — Отлично, я повешу их! Он простонал вслух, когда Нагито бездумно вырвал их у него из рук (он едва успел придержать ту, которую не хотел ему показывать, и сунул себе в карман). Комаэда ринулся вверх по лестнице, отчего та угрожающе пошатнулась. Разочарование из-за отнятых фотографий вмиг улетучилось, когда он увидел, что эти самые фото оказались наверху, образовывая круг с той ужасной поэмой по центру. Они озарили собой всю спальню, которая из чуждой клетки превратилась в место, которое можно было бы искренне назвать… Он помотал головой. Нет. Нельзя так думать. В конце концов, это не его дом. Камукура прогулялся по комнате, разглядывая фотографии. — Скучно. Макото другого и не ожидал. Изуру всё равно не понять. Вдруг Камукура взглянул на Наэги. Да, этого Макото тоже ожидал. Изуру уже понял, что он спрятал одну фотографию от Нагито. Убедившись, что Комаэда отвлёкся, он отвёл Изуру в ванную и закрыл за ними дверь. Когда он повернулся обратно, Камукура уже отодвинул шторку ванной и уставился на свои украденные туфли. — Я не пускаю Комаэду-куна в душ, — объяснил Наэги. Шторка опустилась на своё место. — Что ты от него спрятал? Макото открыл рот. И снова закрыл. У него не должно быть проблем с тем, чтобы показать Изуру. По сути ради него Наэги и придержал эту фотографию. Однако Макото невольно вспомнил, что случилось в последний раз, когда он увидел её. К тому же, на этот раз у него не было буфера в виде Нагито (конечно, он не считал, что Комаэда способен остановить такого могущественного человека, как Изуру). — Я… — Он глубоко вздохнул и проглотил свои сомнения. — Я хотел спросить, нужно ли тебе это. Он робко вытащил фото из кармана, перевернул лицом вверх и протянул Изуру. Камукура не принял её. Вместо этого он уставился на маленькую девушку с фиолетовыми волосами. Наэги рукой ощущал на бумаге его горячий взгляд. — Кажется, это что-то важное для тебя, так что я подумал, вдруг ты… — Что Комаэда тебе сказал? — перебил Изуру. — Н-ничего. Я больше не поднимал эту тему. Камукура одарил его пронзающим взглядом, словно сканировал его на предмет лжи. — …Через пятнадцать секунд Комаэда заметит, что нас нет. Макото не нужно было повторять дважды. Он кивнул, спрятал фото обратно в карман и вышел из ванной. Спустя десять секунд, когда Нагито прилепил последнее фото, Наэги невинно ждал его у подножия лестницы. Когда тот спросил его мнения, он сказал Нагито, что ему нравится — и не соврал. Ему стало любопытно, сможет ли он достать фотографии своей семьи. Тем временем дверь в спальню захлопнулась за спиной у Изуру. — Хмм, сомневаюсь, что они могут валяться в этом здании, — ответил Комаэда, когда Макото поинтересовался о них. — Мы оба везунчики, так что есть шанс, что мне удастся их найти. Дай мне час — посмотрим, что я смогу сделать. Нагито вышел за дверь, оставив Наэги наедине со своей новоиспечённой Стеной Надежды. Он разглядывал её, печально улыбаясь. Спустя пару минут его мысли вернулись к фотографии у него в кармане. Он потянулся за ней. Он не знал, что с ней делать, но было как-то неправильно выкидывать её и эту девочку… А? Где же она? Он вывернул карман наизнанку. Пусто. На полу её не оказалось. Она не выпала и в ванной. Её точно не приклеили на потолок. Так где же?.. Он нахмурил бровь. В какой-то момент он потерял бдительность, пока фотография торчала у него из кармана… Камукура что, всё-таки забрал её?***
— Наша атака — это всего лишь отвлекающий манёвр. Пока Остатки переключатся на нас, вы должны пробраться в здание и обнаружить Наэги. Боюсь, с этой задачей я вам ничем помочь не смогу. Мало кто из наших союзников не выбирался из здания живьём. Но вы обязаны преуспеть. Даже если половину Фонда Будущего уничтожат, выполнение вашей цели даст нам преимущество над Отчаянием. — Да, сэр. — Несмотря на его глупость и наивность, стоит признать, что Наэги Макото весьма влиятельный. Сомневаюсь, что кто-то ещё обладает такой силой красноречия. Мир провозгласил его спасителем надежды. В Фонде Будущего есть множество людей, которые придерживаются того же мнения и присоединились к нам по этой причине. — Да, сэр. — …Вот поэтому Наэги самая большая потенциальная угроза в нашей практике после Эношимы Джунко. В наших руках он спаситель. Но вы должны понимать одну вещь. Если Наэги поддастся Отчаянию, то он способен стереть весь оставшийся мир в течение одного года. И мир уже никогда не оправится. Вы это понимаете? — Да, сэр.***
— Комаэда-кун… я н-не хочу это смотреть. — Нет смысла закрывать глаза на то, что творится снаружи! — ответил Нагито. — Разве тебя это не расстраивало, когда ты был взаперти в Пике Надежды? — Это другое! Я… Комаэда спрятал пульт в карман и пожал плечами. — Прости, Наэги-кун, но я правда не понимаю, в чём тут разница. Телевизор был включен. Он показывал какое-то сражение, разразившееся во внешнем мире. Бесновались пожары, летали пули, а люди… люди страдали. Внизу живота плескалась зудящая, переливающаяся масса. На лбу блестел пот. Комаэда повис у Макото над плечом, не спуская с него хищного взгляда. Стоило ему скорчиться и попытаться отвернуться от экрана, как Нагито тут же хватал его за голову и поворачивал её обратно. Его пальцы задержались у Наэги на шее, надавливая на мышцы. — Кажется, это Германия, — пробормотал Комаэда. — Абсолютная Принцесса говорила, что хочет задавить сопротивление, прежде чем заскочить к нам. Макото закрыл глаза и притворился, что ничего не происходит. Однако костлявые пальцы Нагито поднялись к его лицу, скользнули к глазам и глубоко надавили на плоть вокруг них. Веки сопротивлялись, но оставаться закрытыми больше не могли. Мигающие в глазах кадры вернулись в поле зрение как раз в тот момент, когда кто-то повалился на землю. — Посмотри на всё это отчаяние, Наэги-кун. Разве это не ужасно? Кто бы мог подумать, что люди опустятся так низко… Но ты никогда не окажешься на их уровне. — Горячее дыхание Нагито обдавало щёку. Его призрачные пальцы перебирали волосы. — Однажды ты вдохнёшь надежду в них всех. Ты оставишь отчаяние ни с чем и поглотишь его остатки. Не останется ничего, кроме света — твоего света! Света Надежды! Ты опалишь им весь мир! — Хватит… — произнёс он дрожащим голосом, в который закрался глубинный страх, когда губы Нагито коснулись его уха. — Выключи. Каждый смешок гвоздем впивался в его череп. — Но, Наэги-кун, если я это сделаю, то ты не увидишь. А если ты не увидишь, то как тогда расцветёт твоя надежда? Тут Комаэда до боли сжал его подбородок. — Разве не ужасно, Наэги-кун? Так несправедливо, правда? Как подобное может не расстраивать такого как ты, полного надежды? Смотреть на всё это горе и страдание — это больно, я знаю. Но это то, что делает надежду сильнее. Когда ты просыпаешься и понимаешь, что все вокруг тебя мертвы, вот тогда ты раз и навсегда делаешь выбор между надеждой и отчаянием… мне ли не знать. Тяжёлое дыхание обдавало щёку. — Но я не стану так с тобой поступать. Я буду нежен. Я возведу тебя кирпичик за кирпичиком, пока для отчаяния не останется места. Ты будешь чист. Ты будешь идеален.***
— Наэги не может впасть в отчаяние. Он слишком опасен. Его возвращение — это идеальный вариант, но если такой исход окажется невозможен, тогда нам останется исключить возможность Абсолютного Отчаяния использовать его против нас. — Да, сэр. (В другой части здания девушка с рыжими волосами говорила по телефону. — Да, через три дня. Будьте готовы).***
Комаэда прижался губами к макушке Макото; поцелуй обжигал, словно клеймо. — Я сделаю тебя идеальным.***
— Если вам не удастся вызволить Наэги Макото… убейте его.