The Lion's Den

Загорелся свет. Тут же в поле зрение явственно обозначилась Пекояма со своим окровавленным мечом. Она двигалась словно робот; кончик меча скрёб землю, когда пока занимала своё законное место около Кузурю. У неё за спиной оказалось три пленника, все в наручниках и прикованные к земле. Фуюхико окинул их взглядом, с каким-то любопытством наклонив голову, опиравшуюся на сцепленные пальцы. Якудза расположился за роскошным деревянным столом, который казался для него большеват. Пекояма склонила голову в знак уважения к своему господину, после чего испарилась на заднем фоне. Фуюхико праздно разглядывал свою футболку. — Придётся конкретно повозиться, чтобы вывести кровь. К счастью для вас, ублюдки, я довольно сговорчивый парень, так что закрою глаза на это неудобство. Три пленника ничего не сказали. Их наполненные ненавистью взгляды говорили сами за себя. Кузурю хихикнул, после чего подался вперёд через весь стол. — Однако сейчас мои проблемы никого не волнуют. Мы здесь, чтобы говорить о вас. Слушайте, мы уже в курсе, что вы из Фонда Будущего. Мы в курсе, что вы хотели убить Наэги Макото. Поэтому, видите ли, мы уже и так знаем всё, что хотели. Всё остальное мы спрашиваем у вас из праздного любопытства. Вы правда готовы пройти через всё это ради каких-то пустяковых ответов, которые ровным счётом ничего не меняют? И снова молчание. Но Фуюхико, казалось, этого и ждал: его ухмылка стала только шире. Он щёлкнул пальцами, и единственная дверь в комнату открылась. В помещение вошёл Сода со шлемом Монокумы подмышкой. Кузурю похлопал по столешнице, и Казуичи положил на неё один из двух шлемов. — Средняя, — приказал Якудза. — Посмотрим, что она скажет. Скованная цепями по рукам и ногам, а также шее, пленница почти не могла оказать сопротивления. Сода непринуждённо нацепил шлем ей на голову. Послышался резкий звук, напоминавший искру, после чего на лице медведя засветились красные глаза-близнецы. — Итак, Человек, На Которого Мне Насрать, какова была твоя миссия? — Нашей основной задачей было разыскать Наэги Макото и вернуть его в Фонд Будущего, — тут же произнесла женщина. Два её партнёра уставились на неё в шоке, округлив глаза, когда она продолжила. — Однако в случае провала нам было приказано устранить его, чтобы предотвратить его эксплуатацию членами Абсолютного Отчаяния. Фуюхико откинулся назад и дал её словам повисеть в воздухе. — Видите? — в конце концов спросил он. — Упрямствуйте сколько влезет. Вся информация всё равно окажется у нас. Я предоставляю вам выбор только потому, что я сегодня щедрый. Так что выбор за вами: сотрудничать или нет? Два оставшихся пленника обменялись взглядами. Они не согласились, но в то же время и не отказались. — Хороший выбор. Пеко? Пекояма промаршировала вперёд и сорвала шлем с головы женщины. Когда сознание вернулось к ней, она стала судорожно трястись, побледнев в лице. Когда Пеко расположила второй шлем около первого, покоившегося на столе, Кузурю подал голос. — Вам, ублюдки, ещё повезло, что я не приказал ей вас выпотрошить. Слышали, что сказала ваша подруга? Мне действует это на нервы. Может, вы давно не заглядывали в словарь, но возвращение чего-либо подразумевает, что вы изначально этим обладали. Давайте начистоту. Он не ваш. Он никогда не принадлежал и не будет принадлежать Фонду Будущего. Так что держите при себе весь этот пиздёж, мол, мы его у вас украли, иначе я буду злиться. Казалось, от этих слов что-то щёлкнуло. Пленник справа пошевелился и поднял подбородок. — Абсолютное Отчаяние… По комнате разошёлся звук выстрела. Пленник замолчал, стиснув зубы, чтобы не закричать. Из глубокой раны сбоку на голове потекла кровь. Пуля пролетела достаточно близко, чтобы причинить боль, чтобы вызвать жжение, но не чтобы убить. Кузурю положил прежде спрятанный пистолет на стол. — Наверное, хватит уже сплетничать у мальца за спиной. Пеко, вводи нашего почётного гостя. Пекояма вышла из комнаты. Её отсутствие продлилось всего пару секунд. Когда она вернулась, за ней плелась русоволосая фигура Наэги Макото. По обе стороны от него шли Комаэда и Цумики, придерживая его за подмышки. Будучи не в контексте специфических отношений между ними, можно было с лёгкостью предположить, что Наэги находится в том же положении, что и эти трое пленников. После кивка Фуюхико Пекояма ретировалась в заднюю часть комнаты и взяла в руки стул. Она поставила его прямо за спиной у Наэги и не отпускала, пока Нагито не усадил Наэги. После этого он занял место Пеко и встал позади Макото. Цумики осталась стоять сбоку от него. — Ч-что происходит? — спросил Наэги. — Что вы с ними делаете? Ему никто не ответил. — Наэги. — Ухмылка Кузурю подошла бы злобному клоуну. — Добро пожаловать на шоу. Узнаёшь этих ублюдков? — Н-нет, — выдавил Наэги, застыв на месте в попытке объяснить себе цепи, пленников и пол, пропитанный кровью. Он не мог с точностью сказать, насколько она свежая. Здесь пролилось столько крови, что она перманентно всохла в дерево. — Нет? Есть причины, по которым эти ребята точат на тебя зуб? — Когда Макото помотал головой, Кузурю вновь обратился к пленным. — То есть вы покусились на мальца, которого даже не знаете. Хладнокровная хуйня. На лицах двух пленных выступила ярость. — Кто бы говорил, — чуть ли не выплюнула женщина. Кузурю поднял пистолет. В голове раздался крик. Наэги тут же попытался подняться и встать между пленными и пистолетом, но Комаэда давил ему на плечи и не пускал. Однако он не оставлял попыток, мотая ногами, как если бы бежал. Женщина помешкала, но потом заметно сглотнула и обратилась к самому Макото. — Они монстры. Они беспощадны. Они… Пекояма двигалась невероятно быстро. В другой ситуации Наэги был бы в восторге. Но сейчас нутро сжалось, когда она сократила дистанцию и занесла оружие над спиной женщины. В этот раз Пекояма орудовала не своим мечом, а плёткой-девятихвосткой; было слышно, как кожа на спине у женщины разрывается на части. Больше она ничего не говорила, а только тяжело дышала, явно скрывая всхлипы. Наэги смотрел на неё не мигая. Руки тряслись. Он что, даже с такого расстояния чует её кровь, или это просто его воображение? Кузурю только нахмурился. — Пеко, по-моему, ей этого маловато. Разберись. Пекояма склонилась вниз и задрала рубашку женщины, обнажая усеянную синяками и кровью спину для следующего хлёсткого удара плетью. — Хватит! — выкрикнул Макото. В голове эхом пронёсся размашистый удар плети сквозь кровь. — Перестаньте её бить! Я… я этого не хочу! Пощадите их! Мне всё равно, что они пытались меня убить. Я не держу на них зла, так что прошу, перестаньте. Просто перестаньте! Кузурю одарил его нечитаемым взглядом. — Мы не можем позволить им убивать людей направо и налево. Отпустим этих — моргнуть не успеешь, как по всему зданию начнут роиться болваны из Фонда Будущего. Кто-то должен показать им пример, — объяснил Якудза. — Нет! — воскликнул Наэги. В горле клокотал поток слов, спотыкавшихся друг о друга. — В этом нет смысла. Фонд Будущего этого не видит, так что вы даже не показываете им пример. Это просто… просто пытки! Но Фуюхико в ответ только рассмеялся. — Мы пошлём им тела, Наэги. Остальное они додумают сами. — И тем не менее Кузурю подозвал Пеко к себе взмахом руки. На её лице виднелись пятна крови. Зловещий дуэт из Пеко и её Господина приковал к себе всё его внимание. Он напрочь забыл про Цумики, пока та не склонилась к нему и не стала шептать в ухо. — Тебе нечего стесняться, Макото, — сказала Медсестра. — Мы все знаем, что ты чувствуешь. Он силой воли отвёл глаза. — Тогда почему вы такое допускаете? Микан улыбалась ему, а Наэги начал обливаться потом, потому что, если она и вправду имела в виду то, что сказала, её выражение лица говорило об обратном. — Это совершенно естественно, Макото, — пролепетал она; на щеках играл неуместный румянец, а в голосе слышалась модуляция. — Мы все это чувствуем. Я-то уж точно. — Двигаемся дальше, — вставил Кузурю. — Не подскажете нам, кто именно из Фонда Будущего прислал вас? Мы умираем от любопытства. Даже сейчас пленные отказывались говорить. Фуюхико раздражённо вздохнул, после чего жестом скомандовал Пеко, чтоб та вышла вперёд. В этот раз у неё в руках была не плеть, а нечто похожее на плоскогубцы. Мечница схватила пленного слева за руку и лезвиями инструмента обхватила середину ногтя. Несмотря на его очевидные попытки, мужчина не смог сдержать крик. Около него захихикала Цумики. — Ты же чувствуешь это, Макото? Все эти восхитительные ощущения… У него скрутило живот. Заднюю стенку горла обожгла желчь. — К-Кёске, — вымолвил мужчина. — Мунаката Кёске. — Это ещё кто такой? — спросил Кузурю. — Это… вице-лидер Фонда Будущего. — Ты это слышал, Наэги? Тебя пытается убить большая шишка! Живот налился свинцовой тяжестью. Он не винил их. Он не станет играть в игру Фуюхико. Он не мог винить их. Может, они думали, что он теперь заодно с Тогами. Палец провёл контур по его бедру, отчего он так подскочил, что впечатался головой в спинку стула. Тяжело дыша и обливаясь потом, он обратил испуганный взгляд на Цумики. — Микан, ты что делаешь? Цумики нежно ему улыбнулась. — Не надо это скрывать. Я знаю, что ты чувствуешь у себя внизу. Её рука оказалась на внутреннем бедре. Она медленно скользила ближе, посылая сигналы прямо в мозговой центр боли. У него за спиной Комаэда перевёл внимание на Микан и стал наблюдать за ней, как собака за медведем. — Я медсестра, — пролепетала Цумики. — Я всё про это изучила. Тебе нечего стесняться. Тыльная сторона ладони прошлась по джинсам спереди. Она была ледяная. — Я тебе помогу. Я чувствую то же самое. Она перевернула ладонь и обхватила… Его вырвало. Его реакция остановила Кузурю посреди его тирады. Микан как ошпаренная отшатнулась, в то время как Нагито наклонился, взял его за плечо и спросил, всё ли в порядке. Ему пробирало на смех, потому что нет, всё не в порядке! Какой тут может быть порядок?! Но, когда он открыл рот, его только снова вывернуло. — Наэги-кун, ты что-то не то съел? — спросил Сода. Цумики шикнула на Механика и помогла Макото встать на ноги. Он опёрся на неё, не в силах, не желая стоять самостоятельно. Комаэда был рядом и кругами поглаживал его по спине. Трое пленных наблюдали за ним; он не понимал, с сожалением или отвращением. — Приведите его в порядок, — скомандовал Кузурю. — Потом приведите обратно. Мы ещё не закончили. Цумики и Комаэда потащили его в соседнюю комнату. Медсестра стала осматривать его с прищуренными глазами, словно в них было встроено увеличительное стекло. Макото стоял на месте, используя Нагито как костыль. Окружающий мир медленно кружился. Он сомневался, что у него ещё осталось, чем рвать. — Он очень бледный и потный, — заговорила Микан, — но температура в норме. Думаю, у него просто стресс. Однако ему нужна новая обувь. У Макото задрожали ноги. Он глянул на Счастливчика. Нагито одним ртом произнёс «обувь», глядя на обутые ноги Наэги. Вдруг его глаза озарились пониманием; в них промелькнуло нечто похожее на предательство. — Прости, Макото, — извинилась Микан. — Я так разошлась, что совсем забыла, что у многих людей боязнь сцены. Мы… мы можем позаботиться об этих потребностях сейчас, чтобы они не беспокоили тебя, когда мы вернёмся! Она вновь потянулась к нему, а Наэги лишь замер на месте от дикого ужаса… Комаэда встал между ними, своей бледной рукой обхватив запястье Микан. На секунду в его взгляде на неё промелькнула свирепость. Вдруг он весь смягчился и с лёгкой улыбкой на губах произнёс: — Вообще-то, Цумики-сан, мне кажется, его беспокоит не это. Думаю, он только сейчас начинает осознавать сегодняшнее и понимать, чем дела могли кончиться. Кроме того, ему хоть достаточно лет для такого?.. Цумики ахнула. — О нет! Я совсем забыла, кто он такой. Мне так жаль, Макото! Пожалуйста, прости меня! Наэги хранил молчание, в отличие от Нагито. — Почему бы тебе не принести ему сменную обувь? Я побуду с ним. Микан ринулась с места, преисполненная рвения помочь. Комаэда дождался, когда она уйдёт, после чего улыбка сошла с его лица. — Наэги-кун, — спросил он, — почему ты захотел остаться у Камукуры-куна? У него кружилась голова. — Я… Он неопасный. Он не будет заставлять меня делать то, чего я не хочу. — Оу. Это и есть твоя причина? — Улыбка Нагито распласталась так широко, что посягала на территорию фонаря из тыквы. Тот сглотнул. Слюна на вкус была скверной. — Ещё он напоминает мне Киригири-сан. Мне нравится о ней думать. Она вселяет в меня… надежду, что мы ещё увидимся? Комаэда пристально изучал его взглядом, после чего принял нейтральное выражение лица. — В таком случае это прекрасный выбор, Наэги-кун! Макото уж было подумал, что его пронесло… — Он тебе не поможет, — вдруг сказал Комаэда. — Камукура-кун не станет подставлять себя под удар. Добиваться его помощи — это пустая трата времени. — …Это неважно. — Он знал больше Нагито. Он знал, что Камукура намного полезнее, чем предполагал Счастливчик. Однако ему хватало ума не полагаться на бывшую Надежду. Изуру предлагал свою помощь исключительно по настроению. Цумики воротилась с парой обуви, которая наверняка принадлежала Кузурю. Когда он оказался обут, они потащили его обратно в комнату, а Макото всю дорогу умолял их прекратить то, что происходит внутри. Комаэда кинул на него озадаченный взгляд. — Наэги-кун, они пытались тебя убить. И Макото понял, что Комаэда не станет их останавливать. Когда они шагнули в комнату, то увидели, что Фуюхико встал из-за стола. Теперь он стоял на коленях перед пленным, разговаривая на низких тонах. Пленный, на удивление, был освобождён от цепи, однако это вряд ли что-то меняло, поскольку у него из ноги торчал меч Пеко. Мечница не отпускала оружие, готовая в любой момент вытащить его и вонзить вновь. Наэги так бы и остался стоять и смотреть, если бы Комаэда не усадил его обратно на стул (который отодвинули от лужи рвоты). — Как раз вовремя, Наэги. — Фуюхико поднялся на ноги и отошёл назад. — Вот этот хотел тебе кое-что сказать. Лицо пленного побледнело. Ему только и хватало сил, чтобы на руках подползти лицом к Наэги. — Мы сожалеем обо всём, — сказал пленник. — О твоей комнате, о покушении… нам бесконечно жаль. Прошу, прости… аргх! Пекояма с хладнокровным лицом провернула меч, застрявший в ране. — «Прости». «Прости»? — Кузурю харкнул на землю. — Вы пытались его убить, подорвали всё, что у него есть, довели его до рвоты, и теперь ты считаешь, что скажешь парочку бессмысленных слов — и всё? Нихуя! Давай. Покажи ему, как тебе жаль! Пекояма достала нож и вонзила его пленному в спину во время речи своего Господина. Нож резал вверх, в стороны, вниз, но Макото не видел, какой узор она высекла, из-за тумана перед глазами. Цвета стали принимать сюрреалистичный оттенок; ему казалось, что он во сне. — Прости меня! Прости! — Пленный бросился к ногам Наэги, вытянув руки так, словно поклонялся божеству. — Я не должен был это делать! Прошу, прости меня. Умоляю! Мольба пленного свелась к всхлипам. Кузурю довольно ухмылялся. Он посмотрел на Макото в ожидании ответа. — Я… Я тебя прощаю. — Наэги не стал смотреть прямо на пленника. Не мог. — Кузурю-кун, пожалуйста… Фуюхико кивнул и перевёл взгляд на остальных пленных. — А вы? Пленная посередине, сломленная видом своего товарища по команде, тоже бросилась на пол. Однако оставшийся пленник не сдвинулся с места, закусив нижнюю губу до крови. Кузурю оглядел бунтаря с ног до головы. — Пеко, это уже третий штрафной, не так ли? Мечница вытащила своё лезвие, но перед этим взяла цепь и приковала пленного шеей к полу. Она прошагала мимо Казуичи к столу и схватила один шлем Монокумы. На глазах её Господина и остальных членов Абсолютного Отчаяния она нацепила его на голову бунтовщику. Кузурю поправил шляпу и сказал, обращаясь к Казуичи: — Убедимся, что он понесёт ответственность за свои действия. Сода ухмыльнулся, сверкая зубами. Он ринулся вперёд, встал за спиной у пленника с промытыми мозгами и снял отвёртку со своего пояса с инструментами. Затем взялся на макушку шлема Монокумы и стал бить по металлу. Он нанёс четыре точных удара, каждый раз в разных местах. Шлем дал искру, и один глаз засветился тускло, но пленник не сдвинулся с места, даже когда Сода ослабил цепи. Кузурю с важным видом подошёл ближе и с явным наслаждением посмотрел на пленного. Вдруг он поднял руку к сторону Пекоямы, которая сунула нож в его протянутую ладонь. Фуюхико провёл пальцем по плоской стороне лезвия и уронил его перед лицом пленного. Наэги брыкался в руках Нагито и Микан, наблюдая, но не видя происходящего. — Кузурю-кун, прошу… — Ты, — обратился Фуюхико к пленнику. — Свежуй себя. Тот без колебаний поднял нож. Поднёс к своей коже. Где? Макото не видел. Он тупо пялился перед собой. Остальные два пленника издавали страдальческие звуки отвращения. Слышалось ещё кое-что: звук мучительной боли и ужаса, который эхом отдавался через узкие щели шлема. Из-за аккуратных ударов, оставленных на шлеме, он продолжает контролировать своего носителя, при этом оставляя человека в сознании, чтобы тот чувствовал и понимал, что делает. Крики пленного становились всё громче, пока не превратились в бесконечный вопль агонии, потрясший всё здание. Кузурю и Пекояма наблюдали, невзирая на кровь, пропитавшую их обувь. Сода громко хохотал на фоне, а Цумики тяжело дышала и переходила на стоны. Комаэда тихо ухмылялся, довольный, как ему думалось, праведным наказанием для пленного. А Наэги смотрел прямо перед собой невидящими глазами.