The Lion's Den

— …И он хотел убить нас обоих! Ему было абсолютно всё равно! Он разговаривал таким тоном, будто спрашивал у меня, сколько время. Я его видел. Он и бровью не повёл, когда этот блок чуть было не раздавил нас. Ему вообще плевать. Он был готов умереть ради какой-то своей позиции насчёт надежды, которая даже не имеет смысла. Мне кажется, он соврал, когда сказал, что блок и так остановился бы автоматически. Если бы не Овари-сан, я уже был бы мёртв. — Если вас спасла удача, значит поэтому Комаэда не испытывал беспокойства, — ответил Камукура своим монотонным голосом. Он стоял напротив одного из шкафов, глядя на полки и в то же время вникуда. — Комаэда больше всего доверяет своей удаче. У него и в мыслях нет, что она может предать его. Макото помотал головой. — Это безумие. Удача случайна. Нельзя доверять ей свою жизнь. Изуру слегка повернул голову. — Удача Комаэды случайна только наполовину. В большинстве случаев её методы непредсказуемы. Однако исход часто можно предугадать… Его удача достаточно последовательна, чтобы эксплуатировать её в своих целях. — Камукура снова отвернулся к полкам. — Знаешь, как Комаэда изначально планировал поймать тебя, когда ты сбежал? — Нет. — Макото сделал шаг к старшекласснику и вслушался. Это важно. — Комаэда установил одну-единственную ловушку где-то в городе. — …И всё? — Да. — Камукура взял кубик Рубика, который Макото не сумел собрать ранее, и собрал его за десять секунд. Он положил его обратно, вздыхая от скуки. — Ты бы без сомнения на неё попался. Я почти разочарован, что ты этого не сделал. Не уверен, что активировалось бы в ответ: твоя удача или неудача. Однако альтернативный исход был весьма неожиданный. Точно. Изуру было всё равно на его негодование. Наэги изливал ему душу только потому, что Камукура был рядом и не стал бы выгонять его. Ему вдруг стало интересно, где сейчас Нагито и что он планировал. — Ты прав. Комаэда поступил так не из-за надежды, — сказал Камукура. — Ты его как-то обидел. Макото вздрогнул. Запустив руку в волосы, он ответил: — Я вроде как обвинил его в том, что ему плевать на надежду. — …Я не понимаю твоё рвение его провоцировать, — произнёс Камукура. — Говорю же, я не специально! — Макото надулся, вполне осознавая, что звучит как ребёнок. — И всё же ты продолжаешь это делать. Он чувствовал себя так, словно его отчитывал родитель. От этого ему стало только хуже. Изуру не имел никакого права критиковать его, ведь рвение Макото к сопротивлению было единственным, что защищало его от Нагито. Он повернулся к старшекласснику спиной (хотя Камукура на него не смотрел…) и всмотрелся в красивый вид из окна на внешний мир. — Я выбрался, — прошептал Макото. — Я был там. Я был на свободе. Ты прав. Удача вернула меня обратно. После всех тех усилий оказалось, что я хожу по кругу. Большинство даже не заметили мой побег. Им показалось, что бежал от убийц из Фонд Будущего. Они… Они заставили его убить себя. И Тогами-кун… Тогами-кун… почему… Камукура не сдвинулся с места, когда Наэги припал к окну и заплакал. Его кожа прилипла к стеклу, удерживая его на ногах пару секунд, после чего он соскользнул на пол. Он остался стоять на коленях, прижавшись лбом к стене. За закрытыми глазами он видел Тогами в их первую встречу. Холодный. Злой. Брезгливый. Он никогда не воспринимал его оскорбления всерьёз. Даже смертельные угрозы. Он думал, что Бьякуя ещё изменится. Неужели… он ошибался в Тогами с самого начала? Неужели… Тогами ненавидел его всё это время? Комаэда застал его таким, съёжившимся под окном со свежими слезами на щеках. Макото поднял голову. Нагито посмотрел на него в ответ. На лице виднелось любопытство, но когда тот понял, что привлёк внимание Наэги, то улыбнулся. Макото тут же вытер глаза. — Наэги-кун, пойдём. — Комаэда протянул руку. Макото принял её. — Куда мы идём? — спросил он спустя пару минут. Нагито вёл его в неизвестном направлении, в основном храня молчание. Старшеклассник прятал руки в карманах; казалось, он глубоко задумался. — Я много думал, Наэги-кун. У тебя много чего на уме, не так ли? Тяжело сосредоточиться на главном, когда на плечах остались незаконченные дела. — У меня есть незаконченные дела? — спросил Макото. Нагито слегка наклонил голову, но не ответил. Он остановился напротив двери, которая была Наэги незнакома, и подтолкнул его к ней. — Здесь, — сказал он. Макото отворил дверь. Он не понимал, какие незаконченные дела у него могут тут быть. Он до сих пор плохо представлял, какие дела… Оу. Оу. Он увидел. К такому он не был готов. Дверь захлопнулась у него за спиной. Наэги мигом развернулся и схватился за ручку. Дверь медленно приоткрылась… после чего с грохотом закрылась под напором Нагито. Макото колотил по дереву кулаками, умоляя старшеклассника выпустить его. Но Комаэда настоял на своём, и Наэги мог представить, как он стоит, прислонившись к двери. — Может, хватит уже шуметь? Макото сглотнул. Он, даже не глядя, видел напыщенную насмешку Тогами. Он планировал поговорить с наследником, но не сейчас. Сперва ему нужно было собраться с мыслями и чувствами. От вида Тогами за столом с книгой в руках — словно они оказались в библиотеке Пика Надежды — его сердце разорвалось на две части. Одна часть была полна принятием, горем и сожалением (Что я сделал не так? Как я напортачил? Прости меня. Я не хотел никому зла!); а другая — презрением, болью и злостью (Как ты мог? Окружающие правда ничего для тебя не значат? Как ты мог как ты мог как ты мог?). Не сумев определиться между ними, он стоял как вкопанный, стиснув губы, с трясущимися кулаками и горящим горлом. — Спасибо, — сказал Тогами. — Это Комаэда тебя прислал? Наэги напряжённо кивнул. Бьякуя вздохнул и отложил книгу. — Я ожидал этого, хоть и не так скоро. Комаэда предупредил меня, что мне следует прояснить кое-какой нонсэнс у тебя в голове. — Почему? — выпалил он. — Как ты можешь помогать им? Зачем тебе вступать в Абсолютное Отчаяние? Тогами буднично смотрел на него. — Почему нет? Э? — Почему бы и нет? — повторил Бьякуя. — Место Тогами — на вершине общества. Даже когда общества превращается в такую… помойную пустошь, это правило никуда не исчезает. Зачем мне отвергать приглашение от новой элиты этого мира? Мне это только на руку, и я практически ничего не теряю. — Ты станешь монстром, Тогами-кун, — прошептал Макото. — Они монстры. Они убийцы. Бьякуя усмехнулся над этим. — Ты что, забыл, с кем говоришь? Я Тогами Бьякуя, наследний Корпорации Тогами, некогда мощнейшей компании в мире. Думаешь, моя семья добилась этого положения добрыми делами? Хаос, который устроило это Абсолютное Отчаяние, — ничто по сравнению с тем, на что была способна моя династия — если бы они выбрали не править из-за кулис. Это, Наэги, просто детский сад. — Они пытали их! — выкрикнул Маэги, делая шаг в сторону Тогами, потому что тот и понятия не имел, что он видел. — Они пытали и убили тех людей из Фонда Будущего. Я всё видел. Меня заставили сидеть и наблюдать. — Вот и хорошо. Может, хоть так до тебя дойдёт. Макото не нашёлся, что на это ответить. На такое нет ответа. Он ждал в тихом шоке, пока Тогами встал и подошёл ближе. Он стоял как король, слегка вздёрнув подбородок и скрестив руки на груди. — Бросаешь вызов элите — жди последствий. Ты свидетель. И ты теперь убеждаешь меня пойти против них? Что мне следует попусту отказаться от своего первородного права и обречь себя на такую же страшную судьбу? Голос Наэги дрогнул. — Вовсе не попусту! Если мы будем работать сообща, мы сможем остановить это! Мы можем всё вернуть. — Вернуть «что»? — спросил Тогами. Теперь он глядел не на Макото, а в одну точку в стене. — Говоришь так, словно до этого на дворе не было войны. Так, будто война не бушевала ещё до Трагедии. Война была всегда. Голод был всегда. Геноцид, рабство, пытки… они никуда не делись. Единственное отличие того мира от нынешнего — масштаб и участвующие партии. Мы не могли остановить войны, даже когда всё было «как прежде». Как, по-твоему, нам остановить их, когда мир лежит в руинах? Наэги пустил слезу. Жжение растеклось по горлу и добралось до задней стенки рта. — Мы не смогли остановить Эношиму Джунко, — продолжил Тогами. — Если бы она решила играть не по правилам, думаешь, мы бы смогли избежать смерти от её рук? Надеюсь, ты не внушил себе, что мы одолели её. Она сама выбрала проиграть. Если мы не смогли одолеть одного члена Абсолютного Отчаяния, думаешь, мы сможем одолеть их всех? Одолеть страну их сторонников? — Мы одолели её! — возразил Наэги. Ноги подкашивались, угрожая ему падением на колени. — Ты что, не помнишь? Мы отказались впадать в отчаяние и выбрали надежду… — И тут-то — громко сказал Тогами — кульминация твоих заблуждений. Ты считаешь, будто, выбрав надежду, ты становишься неуязвимым. Становишься важным. Скажи мне, надежда может защитить меня от пуль? Если я буду надеяться достаточно сильно, смогу ли я восстановить оторванную руку? Нет. Твоя надежда — это концепт. Это слово. Твоя надежда не защитит меня. Она бессмыслена!.. Дверь наследника неожиданно открылась. — Тогами-кун, этого достаточно. — Нагито зашёл внутрь, обнял Макото из-за спины и прошептал в ухо: — Не слушай его, Наэги-кун. Конечно твоя надежда важна. Тогами-кун просто запутался. Он завидует, что не может обладать такой же надеждой, как у тебя. Бьякуя усмехнулся и двинулся по направлению к столу. Наэги наблюдал за ним холодным взглядом. Что-то горело в глубине его души, и это «что-то» издавало рычание. — Ошибаешься. — …Я? — переспросил Тогами низким тоном, означавшим, что он впервые слышит такое в свой адрес. — Может, ты считаешь, что сопротивление бесполезно, но это не так! — Он стал вырываться из объятий Нагито, словно собака, растягивающая ошейник. — Я докажу это. Если хочешь быть трусом, то оставайся здесь. Но я отыщу остальных, и мы докажем, что ты не прав! —… Трус? — прорычал Бьякуя. — Верно, так его, Наэги-кун! Покажи ему, как сильна твоя надежда! Пусть его слова отскочат от тебя. Тогами перевёл взгляд на Нагито. — Разве это не противоречит твоей цели? — Ну, немного, — признал счастливчик. Наэги почувствовал, как Комаэда прислонился к нему. — Но как же я могу спорить с такой чудесной надеждй? Это как раз то, что я искал. — Не игнорируй меня! — выпалил Макото в адрес Тогами. Бьякуя, казалось, глубоко вздохнул. Наэги почувствовал, что перевёл на себя всё внимание наследника, и собрался с духом. — Мне неинтересно это продолжать, — сказал Бьякуя. — …И это всё? — спросил Макото. — Я сказал всё, что должно. Наэги хотел спорить дальше, но Комаэда потянул его за одежду и потянул его назад. Он дал счастливчику встать между ними так, чтобы Макото больше не мог напрямую видеть Тогами. У него за плечами он мог разглядеть, что Бьякуя направился обратно к столу. Наверняка возьмёт свою книгу и сделает вид, будто ничего не было. — Я докажу ему, что он не прав, — пробурчал Наэги на выходе из комнаты Тогами. — Когда твоя надежда будет неостановимой, ты всем это докажешь. Макото ничего не ответил, но Нагито наверняка почувствовал его напряжение. — Если Тогами-кун не поможет мне, тогда мне придётся обойтись без него. Мои друзья помогут мне. Я уверен. Комаэда вздохнул. — Значит, ты до сих пор не сдался. Наэги-кун, я знаю, что ты хотел сделать, когда на нас напал Фонд Будущего. Я не злюсь, просто… может, легче перенаправить свою энергию на усовершенствование своей надежды, а не… на то, чего всё равно не произойдёт? Наэги не нашёлся, что сказать. Ответ был очевиден: он не сдастся. Но сказать такое Нагито? Он… Комаэда снова вздохнул. Он не казался расстроенным. Просто раздражённым. Словно наблюдал, как глупая собака снова и снова пытается пройти через стеклянную дверь. — Пойдём. Я отведу тебя в комнату, — сказал Нагито. Он так и сделал, после чего оставил его под предлогом, что у него есть дела. Наэги убедил себя, что не испытывает болезненного любопытства, затем сел посреди комнаты и стал хандрить. Он проигрывал в голове разговор с Тогами, и вдруг придумал с десяток ответов на каждый комментарий наследника. Он отобрал лучшие, а его мозг отточил их, словно ножи. — Ты разговаривал с самозванцем, — сказал Камукура, вновь лёжа на кровати. Наэги фыркнул. — Да. Это слово ему подходит. Это не тот Тогами-кун, которого я знал. Возможно, всё, что я видел, — это просто маска. Конечно он оказался упрямым, амбициозным наследником, который добивается всего, что хочет. Он говорил, что хочет восстановить свою династию с нуля и снова править миром. Вместо этого он пошёл по лёгкому пути и присоединился к вам. Он предал нас. Просто… почему? Его ярость постепенно угасала, освободив место чему-то глубже и больнее. — Камукура-кун, разве тебя не беспокоит то, чем занимается Абсолютное Отчаяние? В смысле, они покалечили столько людей… не может быть, что тебе всё равно. — Их боль не может меня волновать, — тускло ответил Изуру. Макото стиснул зубы. — Значит, ты выбрал сесть в сторонке и забить. — Ты не понимаешь. — Камукура слегка поёрзал. Скорее всего, это самое экспрессивное, что Наэги увидит за сегодня. — Меня технически не может волновать их боль. Он не понимал этого. Наэги решил отбросить презрение на этот раз, чтобы разобраться. — В каком смысле? — Меня создавали как Абсолютную Надежду. Я не развивал свой талант с возрастом, в отличие от вас. Учёным, которые меня создавали, нужен был талантливый человек, способный впитывать и применять все известные в мире таланты. Это значит, что они отняли у меня всё, что могло отвлечь меня от этой цели. Эмоции. Эмпатию. Любовь. Всё, что напрямую не относится к накоплению таланта, было изъято. Я не сочувствую этим людям, потому что я не способен на сопереживание или вину. Этих участков в моём мозге больше нет. Наэги не знал, говорит ли Камукура правду, но не мог понять, зачем ему это делать. Когда он вспомнил, что видел Изуру в ежегоднике, и его пустота на том снимке обрела ужасающий смысл. — Э-это… это кошмар! Хочешь сказать, что ты ничего не чувствуешь? — Я чувствую скуку. — Камукура дёрнулся, словно попытался пожать плечами. — Но такого не может быть! Я понимаю, что ты не такой экспрессивный, как я или даже Киригири-сан, но ты не просто пустая оболочка. В тебе есть нечто большее. Я знаю. Я видел это. Изуру посмотрел ему в глаза. — Камукура Изуру не чувствовал эмоций. — А как же твоя семья и друзья? Они наверняка тоже в тебе что-то видели. — Его родителям было плевать, — ответил Камукура. — Они так обрадовались наконец обрести талантливого сына, что закрыли глаза на то, что он больше не человек. У Камукуры Изуру не было друзей. Его талант и отсутствие личности отпугивали одноклассников и заставляли держаться подальше. Комаэда Нагито делал попытки, но слуга — не есть друг. Камукура Изуру был один. Об этом было страшно думать. Наэги и представить не мог, каково это, жить в одиночестве без тёплой дружбы. Наблюдая за тем, как Изуру пялится потолок и ничего не делает, он жалел талантливого подростка. Так долго жить в полной изоляции… Ему хотелось доказать, что это не так. Ему хотелось доказать, что у Камукуры были — и есть — друзья. И он пошёл на это. Он поднял тему, которая обычно находилась под запретом. — А как же она? — тихо спросил он. — Девочка с того снимка? Изуру долго молчал. — Она пыталась, — мягко ответил он. — Скажу честно. Она пыталась. Но как бы она ни пыталась это скрывать, этого было недостаточно. Камукура не тот, кого она хотела. Было бы лучше, если бы его не существовало. — Камукура-кун, что ты такое говоришь! С чего бы тебе так думать? — Ты не понимаешь, — сказал Изуру тем же мягким тоном. — Ты не способен постичь. Только тот, кто прошёл через операцию, способен искренне понять, что у тебя отбирают взамен. Наэги уставился на него с открытым ртом. Камукура не имел эмоций. Камукура говорил без экспрессии. Но его не покидала мысль, что Изуру ошибается. Он не робот. Изуру живой человек. — Камукура-кун… кто она была? — …Нанами Чиаки. Абсолютный Геймер. Наэги кивнул так, словно сам вспомнил её. — Какая она была? Камукура поёрзал. — Она почти всегда играла в игры. За ней приходилось присматривать, когда она шла, потому что из-за игры не замечала, что может во что-то врезаться… Она неплохо умела чувствовать окружающую обстановку; врасплох её заставали именно двигающиеся предметы. Из-за пребывания в играх она часто отвечала людям с задержкой, и большинство считали её кроткой и пассивной. Но на деле всё было наоборот. Она была умной. Смелой. Когда она что-то хотела, она стремилась к этому изо всех сил и никогда не сдавалась. Неважно, что стояло у неё на пути. Опасность её не пугала, если она видела возможность помочь своему другу… Вдруг Изуру смолк. Наэги оглянулся. Камукура сидел прямо, уставившись перед собой. — …Не понимаю. Как? — А? Изуру посмотрел на него. — …Ничего.