Only Hope

Наступил день школьных танцев. Проснулся я ближе к обеду, потому как сидел до поздней ночи над анкетой для колледжа. Я собирался поступать в Университет Саламанки. Он находится в маленьком городке совсем недалеко от Мадрида. Возможно, когда-нибудь и ты туда поступишь. Это один из старейших университетов Европы. Анкету я так и не заполнил. Просидел до часу ночи, но так ничего и не придумал. По дому уже вовсю хлопотала мать (она не очень-то доверяла персоналу), в духовке запекался поросенок с картофелем - этот манящий запах сразу ударил в нос, стоило мне выйти из своей комнаты. Отец был уже на работе. Он, Исабель, был врачом, как и твой папка. Должен сказать, что в нашей семье было немало представителей этой профессии. Мать же была домохозяйкой, потому как не любила работать. Она была женщиной задушевной, творческой, светлой. Отец и сам хотел, чтобы она сидела дома. "Папа работает, а мама красивая", - часто говорил он нам. И всех это устраивало. С отцом мои отношения не заладились. Он все время смотрел на меня так, будто я ему что-то должен. Признаться, я бы был рад променять статус сынка одной из самых знатных семей Альмансы на обычную спокойную жизнь без обязательств. Может, построил бы себе домик на берегу какой-нибудь реки и жил бы в свое удовольствие, как тот сумасшедший старик. Весь день я провалял дурака. Когда же пришло время собираться на танцы, мама постоянно подталкивала меня, чтобы я все успел. Она уже отутюжила мой смокинг, туфли были вычищены и натерты до блеска. Мать моя была перфекцинисткой, ей нужно было, чтобы все было идеально. Она постоянно следила за моим внешним видом, что не понравилось бы любому парню. Мне это не нравилось также. Когда я был уже одет при параде, мама с помощью своего лака прилизала мои волосы, словно какому-то франку. Я был похож на клоуна во всем этом, честное слово! Мама же ходила вокруг меня и то и дело восторгалась моим внешним видом. А потому как мать мне расстраивать было нельзя, я молча терпел эту пытку, молясь о том, чтобы это побыстрее завершилось. Я практически выбежал из дома, стоило отцу войти в дом. Оставив родителей наедине, я вышел из дома, потому как уже начало темнеть, и уже было пора идти за Альбой Рико, чтобы сопроводить ее. Уже начинали зажигаться фонари. Солнце начинало садиться за горизонт, дул прохладный вечерний ветерок. Он быстро побежал по рукам, заставив всю кожу стать "гусиной", а меня - нервно вздрогнуть. Тряхнув головой, я вернулся в прежнее состояние, положив руки в карманы. Они были абсолютно пусты, что меня немного удивило. Видишь ли, дочка, в твои годы папка был не очень-то и опрятен, из-за чего имел ссоры с родителями. Поэтому-то в карманах у меня постоянно оставались то крошки, то фантики от конфет, то шпаргалки. Шаркая ногами, я шел по пустынной улице, прямо по асфальтированной дороге. Я знал, что в этот вечер улицы Альмансы пусты - все нормальные люди сидели дома и пьют чай с родными. Краем уха я улавливал шорохи опавших листьев, малейшие колебания пожухлых травинок, легкое посвистывание ветра. В современном городе невозможно услышать что-то подобное. Воздух был прохладен и немного влажен. Я знал, что в ближайшее время пойдет дождь. Никогда до этого не любил осень - я просто не умел замечать всю ее красоту. Не любил я этой слякоти, дождей, туч, закрывающих солнце. В эту пору я сидел дома и читал книге под строгим надзором матери. Сама осень проходила как какая-то история без "хэппи-энда". Серьезно. Ведь после нее следовала еще более унылая пора - Зимушка-Зима. Если, например, в России выпадает снег, и детишки играют с ним в снежки, то в нашем городе были не только обильные дожди, но еще и холод. Не слишком большой, но желание погулять он отбивал быстро. Осень в моем представлении являлась ужасным временем года. Отогнав от себя плохие мысли, я попытался сосредоточиться на том, что мне еще предстоял еще разговор с отцом Альбы Рико. Вот что действительно было поводом для переживаний. Виктор Рико являлся очень строгим стариком, помешанным на вере. Его уважали все жители нашего небольшого городка. Он был очень старым священником. Жена у него была очень молода, но умерла, когда их дочери было всего пять лет, от тяжелой болезни. Старик был одинок, и единственным, что удерживало его на этом свете, была его любимая Альба. Она была его единственной дочерью, и если бы ее не было рядом, то, вероятно, его жизнь завершилась бы гораздо раньше. Она была для него лучом света в непроглядной тьме, окутавшей его за все многие года существования. Виктор был священником и, разумеется, нес в себе все радости и печали людей. Он слушал их исповеди почти ежедневно. Разумеется, все это постепенно накапливалось, и носить этот нелегкий груз было тяжелее с каждым новым прожитым годом. Думаю, он бы отправился следом за своей женой, если бы не дочь. Она заставляла его жить и верить. Совсем как ты меня. Ты – моя единственная, родная кровинушка. Родная плоть и кровь. Кем я буду без тебя, Исабель? Мы никогда не говорили вам с сестрой, но Барбара не родная нам. Мы взяли ее из дома малютки, когда у твоей матери случился выкидыш. Ты была еще совсем малышкой и сильно не заморачивалась со всем этим. Подарили родители сестру – значит, радоваться надо. Думаю, тебе больше ничего не надо знать об Падре* Викторе. Кроме того, что он просто на дух меня не переносил. Так уж получилось, что мы всегда встречались с ним ни при самых дружелюбных ситуациях, будь то драка или же простая кража яблок из сада старой старушки, живущей на окраине. Я вообще удивлен, что он согласился отпустить свою единственную дочурочку с таким «ублюдком», как я. С чего я взял, что он не запретил? Да просто за все эти дни Альба не подошла ко мне и не сказала об этом ни слова. Несмотря на это, я нервничал перед разговором с Падре, словно ученик начальной школы перед первым в своей жизни экзаменом. Подойдя к дому семьи Рико, я увидел священника, стоящего на площадке при входе. Он, опиравшись о перилла, смотрел куда-то вдаль. Его лицо было серьезным, из-за чего очень выделялись его старческие морщинки. Очки старика вот-вот намеривались соскользнуть с носа. Он нервно тер свои сухие руки. Седые волосы Падре блестели в последних лучах заката. Он нахмурился, заметив меня. Поправив свои очки, он пристально посмотрел мне в глаза. — Добрый вечер, Падре Виктор, — вежливо поздоровался я. — Здравствуй, Диего. Думаю, нам нужно обговорить некоторые подробности предстоящего вечера. Ты ведь не против? — Он убрал руки в карман своих брюк. — Я готов к этому разговору, — кивнул я. — Хорошо, — ответил он, после чего пригласил меня в гостиную, дабы обговорить все детали. Там он попросил меня рассказать о себе, что я, собственно, и сделал, правда, опуская некоторые неприятные моменты. — Ответь мне, Диего, на вопрос. Зачем ты пригласил мою дочь на танцы? Я имею ввиду, Вы не собираетесь сделать что-то, что смутит ее? Поняв, о чем говорит этот безумный старик, я отчаянно замотал головой: — Нет, нет, Падре Виктор! И в мыслях не было ничего такого! — Заметив, что он вроде как поверил моим словам, я продолжил: — Спасибо, что отпустили Альбу со мной на танцы. Я… — Я ее не отпускал, — прервал меня священник. — Это была полностью инициатива моей дочери. Я кивнул, обдумывая его слова. Так Альба Рико воспротивилась воле отца, чтобы пойти со мной на танцы? Похвально! Если честно, я не ожидал от нее чего-то подобного. Видимо, ее тяга помочь человеку была настолько велика, что она была готова пойти на все, лишь бы исполнить его просьбу. Заслышав шаги по скрипучей лестницы, я обернулся. По ней осторожно спускалась дочь священника, скользя рукой по периллу. На лице была робкая улыбка, а в глазах плескалось волнение. Переживала девушка ничуть не слабее меня. На ней была белая кружевная юбка и блузка с волнами ей в тон с длинными рукавами. Верхняя часть одежды была в черную крапинку. На ногах были новые туфли-лодочки темного оттенка на маленьком каблучке (главное было, чтобы при танце она мне ими ноги не отдавила). Видно, она их даже ни разу не надевала до того дня. На мое удивление, одета Альба была по романтическому стилю тех годов. Правда, волосы все еще были убраны в ужасный хвост, но это никак не мешало смотреть на нее как на девушку, а не как на большого наивного ребенка, как обыкновенно. — Папа, я надеюсь, ты не был слишком строг с Диего? — Альба остановилась на последней ступени, оперившись о деревянные перила, и заправила непослушную вьющуюся прядку за ухо. — У нас была обычная беседа, — поспешил уверить ее я. Спустившись, девушка взяла меня под руку. — Падре Виктор, к какому времени ее привести? Он задумчиво потер подбородок, на котором была небольшая бородка, а затем ответил: — Я думаю, до десяти вы успеете. Оторвавшись от меня лишь на несколько мгновений, дочь священника подошла к отцу и поцеловала его в щеку, напомнив о том, что он должен лечь спать вовремя. Это показалось мне забавным. После, она напомнила ему о приеме лекарств, а после, попрощавшись, вновь взяла меня под руку и повела к выходу. На ее лице играла торжественная улыбка. Она предвкушала всю красоту предстоящего вечера. Ей, видно, не терпелось показаться перед одноклассниками в новом наряде. Тогда ко мне в голову закралась мысль, что Альба Рико в действительности самая обыкновенная девчонка со своими странностями, страхами, чувствами. Пару раз она пыталась завести со мной разговор, правда, это получалось у нее плохо. Девушка не умела разговаривать на нормальные темы. Она постоянно рассказывала то про чудеса Господа, то про звезды, на которые любила смотреть вечерами. — Как, смотря по сторонам, ты можешь не верить в Господа? Посмотри, ведь этот мир прекрасен! — Ее глаза горели. Она с таким трепетом говорила об окружающем нас мире, что мне даже становилось ее жаль. Альба действительно была слишком наивна. Даже когда ей с сарказмом говорили про ее «красивые» туфли, она лучезарно улыбалась и благодарила их. — Значит, мне просто этого не дано. — Я был крещен, но в Бога не верил никогда особо. Я был кем-то вроде скептика, считая, что каждое «чудо Господа» можно объяснить с помощью физики и химии. Я и до сих пор не научился верить, несмотря на все старания Альбы. — Глупо отрицать очевидные вещи, Диего. Ты ведь видел всю красоту звезд. Без Бога этого бы не было. Он отправляет души людей на небо, а ночью они в виде звезд смотрят на нас в ответ. — Ты действительно в это веришь? — хмыкнул я. Она серьезно посмотрела на меня и кивнула: — Да, я верю в это. А во что веришь ты, Диего? — Она пристально посмотрела на меня. — Ни во что. Умер – значит, умер. Альба кивнула, сжав губы в узкую полоску, и мы продолжили путь. Видимо, она решила, что продолжать со мной спор бессмысленно. Придя на танцы, я сразу же заприметил Мерседес Ламбре во всей красе, сопровождаемую моим лучшим другом. Он помахал мне рукой, улыбаясь, но стоило ему заметить стоящую рядом со мной девушку, его глаза расширились. Мы с девушкой прошли на площадку для танцев, слыша перешептывания у себя за спинами. Альбу это ничуть не смущало. Она гордо ступала рядом со мной, словно львица перед стаей. Такое внимание, похоже, было ей лестно. И она этим охотно пользовалась, понимая, что больше ей такой возможности не представится. Кружась в танце, мы не замечали косых взглядов людей. На наших лицах красовалась улыбка. Мы даже не уставали, эйфория предавала нам сил. Чувствую, нам завидовали все. Послышался раскат грома, из-за чего послышался девичий визг. Остановившись, я увидел как Мерседес Ламбре вылила на хохочущего над ней Хорхе блюдо с пуншем и, гордо развернувшись, ушла с Ксабьяни, своим старым приятелем. Тучи быстро закрыли обзор на звездное небо. Я поспешил отвести свою спутницу домой, но по дороге начался сильный ливень. Спрятавшись под деревом, мы решили переждать дождь, а после пойти домой. Я присел у подножья старого клена, смотря на капающий дождь. Кап-кап, кап-кап… Альба присела рядом, потирая руками плечи. Несмотря ни на что, она продолжала улыбаться. Девушка немного задрожала, раздалось тихое клацанье зубов. — Замерзла? — Она кивнула. Сняв с себя пиджак, я накинул его на ее хрупкие плечи. Сцепив руки в замок, я виновато посмотрел на нее. — Извини, что так вышло. Я испортил тебе вечер. — Вовсе нет! — активно затрясла головой она, лучезарно улыбаясь. Она распустила волосы и тряхнула своими кудрями. Рядом со мной уже сидела не наивная девочка Би, а молодая девушка Альба Рико. Я и не заметил, как она выросла и даже похорошела. — Мне очень понравилось, правда. А дождь… На все воля Божья. Я ненавидел это выражение. То есть, по воле Божьей существуют войны? По его воле люди умирают? Из-за его прихотей тысячи людей страдают ежедневно? Как же я ненавидел, когда кто-либо говорил его. И плевать, что я крещен. Это была воля моих родителей. Я ни во что не верю. Мы сидели на мокрой траве. Я – в новом черном смокинге (правда, без пиджака), Альба – в чистом доселе белом костюмчике и моем пиджаке. Я прижал ее к себе, дабы нам обоим не было так холодно. Шмыгнув носом, девушка положила голову мне на плечо, немного задремав. Когда дождь немного начал стихать, мы решили отправиться по домам. Для начала, мне следовало проводить свою спутницу домой к отцу, а уже после проследовать к себе. Это мы и сделали. Когда Альба, попрощавшись, зашла домой, я бегом отправился к себе. Придя домой, я быстро скинул обувь, побежал к себе в комнату и юркнул под одеяло. Было очень холодно, я замерз. На кухне мама уже делала мне чай с малиной, отец доставал из аптечки необходимые лекарства, а я, в свое время, лежал под одеялом и обнимал подушку. Переодевшись в сухую одежду, я, никого не дождавшись, уснул. И только на утро вспомнил, что не забрал у Альбы пиджак… _________________________________________________________ Падре* - так называют Святого Отца в Италии, Испании и странах Латинской Америки.